Разрушитель

Глава 15

— Ты что, упустил их⁈

Раздавшийся за спиной голос застал врасплох, и я едва не подпрыгнул от неожиданности. Фу ты! Забыл совсем про эту троицу…

Вампиры стояли всего в нескольких шагах от меня — сгорбившиеся, насторожённые, с поблёскивающими в темноте жёлтыми глазищами. Их появление вызвало только раздражение — словно не хотелось лишних свидетелей своей неудачи, пусть и временной.

— Да ты наблюдателен, Ахмад! — саркастично проворчал я. — Лучше помогите сдвинуть эту долбаную плиту…

Сам я продолжал разминать пострадавшую руку. Пальцы худо-бедно двигались, но локоть при сгибании отзывался вспышками резкой боли. Я вливал в конечность одну волну целительной энергии за другой, укрепляя сросшиеся кости, восстанавливая мышцы и сухожилия. Процесс шёл быстро, но всё же для того, чтобы полностью восстановиться, мне нужно было ещё кое-что, помимо магии. Время. А сейчас это для меня непозволительная роскошь.

Сдернув с шеи шарф, я соорудил перевязь и уложил в неё руку в полусогнутом положении. Стало полегче. Вливать больше эдры уже не было смысла — теперь надо хоть ненадолго оставить руку в покое, разогнанная регенерация сделает своё дело.

Бегло осмотрел окрестности, прикидывая, как можно проникнуть в подземелье. Если верить Дымову, выхода всего два, и оба перекрываются такими вот плитами. При этом использовать ядро Яг-Морта, как в тот раз рядом со сгоревшим трактиром, у меня не выйдет — нет подходящих деревьев поблизости. Да и хотелось бы решить эту проблему как-то побыстрее…

Вампиры тем временем обследовали окрестности входа в подземелье. Ахмад вынырнул из какой-то ниши в стене, с грохотом волоча за собой длинные ржавые цепи.

— Смотрите, что нашёл! А в плите с дальней стороны скобы вбиты.

Похоже, запасной вариант — чтобы можно было сдвинуть плиту снаружи, если механизм сломается. Правда, если её заблокировали изнутри, то хрен мы сейчас её сдёрнем. Но пока других идей всё равно нет. Надо пробовать.

Мы отыскали все цепи, вытянули их наружу, закрепили на плите. Их оказалось как раз четыре, и заканчивалась каждая большим железным кольцом, за которое удобно было хвататься.

— Навались!

Цепи дружно натянулись, из глоток одновременно вырвался хриплый натужный рык. Плита дёрнулась, поддалась, но сдвинулась едва ли на ширину ладони.

— Стопоры внизу! — я выругался, крепче перехватывая левой рукой кольцо, за которое тянул цепь.

— Поднажмём! — рыкнул Тигран. — Рывками!

То чуть ослабляемые, то вновь натягиваемые цепи звенели, с них сыпалась ржавая труха, сама плита дергалась, даже немного приподнимаясь, но толку от этого было мало. Силёнок у нас было в разы больше, чем у обычных людей, но этого всё равно было недостаточно.

Свет фар вдруг вырвал из темноты наши фигуры, длинные размытые тени заметались по развалинам. Я бросил цепь и оглянулся, прикрывая глаза от слепящего света.

За рулём грузовика был Дымов. Он подъехал от подножия холма, но не напрямик, а сделав изрядный крюк — видимо, с той стороны уже была накатана дорога.

— Цепляйте сзади!

Полноценного фаркопа у грузовика не оказалось, но позади на железной балке было два подходящих выступа, за которые мы прицепили цепи. Сами, впрочем, тоже не отходили, и когда машина начала газовать, буксуя ведущими колёсами по грязным плитам, тоже подключились — кто-то тянул за цепи, кто-то толкал машину, уперевшись в задний борт фургона. Мотор натужно ревел, вампиры рычали, Дымов что-то орал вперемешку с ругательствами…

— Враскачку, враскачку давай!

Сдёрнуть плиту удалось где-то через минуту, но вся эта возня показалась мне вечностью. Я первым бросился в образовавшийся проход — узкий, в который едва удалось протиснуться.

— Где они⁈ — выдохнул я, скатившись вниз по неровным выщербленным ступеням и оказавшись в длинном тоннеле с полукруглым сводчатым потолком.

Албыс вынырнула откуда-то из-под земли, размываясь в воздухе от быстрого движения, метнулась вперёд, дальше по коридору, и зависла возле одного из боковых проходов.

— Сюда! Там большая пещера. Справа от лестницы — закоулок, и решётка в конце. Но поторопись! Они в опасности!

— А Фома? — прорычал я на бегу.

— Пока не вижу его. Он с подручными куда-то сбежал. Но перед этим — открыл все клетки!

Будто нарочно в подтверждение её слов по подземелью прокатился нечеловеческий визг — протяжный, вибрирующий, отражающийся от сырых сводов гулким эхом. У меня в груди всё похолодело. От страха — но не за себя, а за то, что кто-то из зверинца Колизеума доберётся до Рады с Демьяном раньше меня.

— Найди Фому! — рявкнул я. — Он не должен уйти!

Албыс тут же скрылась, нырнув куда-то сквозь стену. Бегущий позади меня Ахмад с братьями принял эту фразу на свой счёт.

— Мы здесь не за этим! Нам нужен Седой Волк!

— Тогда за мной! — буркнул я. Как говорится — нет времени объяснять.

Указанный ведьмой проход заканчивался лестницей, ведущей ещё глубже под землю. Проскочив несколько десятков ступеней, мы неожиданно вынырнули в огромное открытое пространство.

Если туннель, из которого мы пришли, явно был рукотворным и являлся частью заброшенного монастыря, то по нижнему этажу сразу и не скажешь — естественная это пещера, доработанная потом под свои нужды, или, наоборот, настолько древнее подземелье, что следы человеческих рук в нём едва просматриваются.

На что-то подобное я уже натыкался в катакомбах под Томском. Грубо отёсанные колонны, позеленевшие от времени и покрытые бугристыми слоями каких-то отложений, какие-то примитивные скульптуры в нишах, изображающие либо истуканов с жуткими рожами, либо объемистые женские фигуры, явно символизирующие плодородие. С христианством всё это слабо вязалось, да даже и по состоянию пещеры было понятно, что она на сотни лет древнее любого монастыря, который мог стоять на этом месте, даже если бы тот был основан одновременно с самим городом.

Похоже, под холмом, глубже подземелий Знаменского скита, скрывается ещё более древний курган. И люди Фомы, докопавшиеся до него, обустраивали здесь новую базу для Колизеума.

Место, надо сказать, идеально подходило для подобной затеи — это было заметно даже по беглому осмотру. Каверна, в которую мы угодили, была огромных размеров — высота потолка в самой высокой точке достигала, пожалуй, метров пятнадцати. Судя по груде обломков, высящейся в центральной её части и дальше — раньше здесь было как минимум два этажа подземелий, но промежуточные перекрытия обрушились.

Ближняя к нам часть уцелела получше, и теперь нависала над десятиметровой пропастью этаким подковообразным балконом, с которого открывался отличный вид на дно пещеры. Здесь, наверху, Фома явно собирался устроить зрительские трибуны — уже даже начали возводить деревянные ограждения по краю. Справа от нас лежали целые штабеля досок и прочего пиломатериала.

Под арену расчищали место внизу. А клетки с чудовищами располагались под самим балконом, прямо под нашими ногами — отсюда хорошо просматривались те из них, что были по краям «подковы». Разного размера — некоторые были небольшими, переносными, кое-где просто перегородили решеткой ниши в стене.

Сюда успели натащить уже десятки эмберитовых фонарей, но их всё ещё было мало для того, чтобы осветить всю площадь пещеры. Большая её часть, особенно в дальнем от нас краю, тонула во мраке. Впрочем, и остальная часть освещалась хреново — кристаллы были тусклые, красноватые, многие из них были сбиты со своих мест. Световые пятна, выхватывающие из темноты части пейзажа, были похожи на разрозненные куски паззла.

Внизу шла какая-то возня, но с ходу разглядеть что-то было сложно не только из-за плохого освещения, но и из-за облаков поднятой пыли. И в сочетании со звуками, разносимыми эхом, всё это было похоже на разверзнутую пропасть в ад. Рычание, визги, грохот трясущихся железных решёток, звон цепей, вопли боли, топот…

Как там сказала Албыс? «В закоулке справа от лестницы»…

Я огляделся в поисках пути, ведущего вниз, к клеткам, но невнятное нагромождение каменных обломков, строительных лесов, штабелей досок было больше похоже на лабиринт — поди ещё пойми, где тут спуск вниз.

И тут в паре шагов от нас откуда-то снизу на ограждение выскочила расплывчатая тень, обернувшаяся взъерошенной лупоглазой тварью. Мы все невольно отпрянули — не столько от страха, сколько от неожиданности.

Тварь была похожа на внебрачного сына рыси и филина, но с удивительно гибкой, растягивающейся, как резина, пастью. Её пронзительный визг хлестнул по мне, словно плетью, но прежде, чем само чудище успело прыгнуть, я сшиб его вниз одним ударом. А потом, недолго думая, последовал за ней сам, перемахнув через ограждение одним прыжком. Можно было бы подхватить себя, переключившись на Аспект Воздуха, но я предпочёл остаться в Боевой форме, только побольше эдры влил в укрепление тела.

И не прогадал.

Приземлился я жестковато, но под щитом из эдры даже не заметил этого. Зато почти сразу угодил в самую гущу схватки.

В клетках Колизеума, похоже, содержалось не меньше двух десятков разнообразных лесных чудовищ — голодных, озлобленных, измученных взаперти. При этом свобода, которую они обрели, когда открылись засовы на решетках, оказалась весьма условной. Они по-прежнему находились в каменном мешке, выхода из которого не было. Ненавистные мучители, поймавшие их, тоже сбежали. И единственные, на ком можно было выместить накопившуюся злобу — это прежние товарищи по несчастью.

Прямо бочка с крысами-каннибалами, натаскиваемыми на других крыс. А тут ещё и я свалился, как подарочек. Придётся теперь доказывать, что невкусный.

Не успел я выпрямиться и оглядеться, как меня сшибло с ног что-то лохматое и воняющее, как мусорный контейнер. В лицо мне дохнуло тяжёлое кислое дыхание, я успел разглядеть клацнувшие перед самым носом кривые клыки. Долбанул тварь левой рукой, вложив в удар столько эдры, что увесистую тушу подбросило вверх. Хватка её немного ослабла, и я кое-как выскользнул, откатившись в сторону. Пол был неровный, весь усеянный какими-то булыжниками и острыми каменными обломками, так что уровень Укрепления приходилось держать на прежнем уровне, чтобы не пораниться.

Чудовище, впрочем, не собиралось сдаваться, и бросилось на меня снова. Я хлестнул навстречу — наотмашь, не жалея эдры. Попутно зацепил какие-то не то ящики, не то бочки, громоздящиеся позади него, и они разлетелись в щепки. Само чудище прокатилась по полу — всклокоченное нечто, бесформенное, похожее на гору мусора. Испустило протяжный, полный боли хрип, который внезапно подхватили, кажется, все остальные твари, находящиеся в пещере.

Эта жуткая какофония, полившаяся одновременно со всех сторон и повторяемая эхом, напрочь вышибала из реальности. Я словно угодил в какой-то оживший кошмар или горячечный бред. Звуки искажались, наслаивались друг на друга, перед глазами всё дрожало и двоилось, а потом начало ещё и бешено раскручиваться — так, что пол уходил из-под ног, будто я был в стельку пьян.

По мне, похоже, ударили Аспектом Морока — в каком-то очень примитивном, сыром виде. Но переключаться с Боевой Формы, чтобы сбросить этот эффект, было слишком опасно — со всех сторон в мою сторону тянулись когтистые лапы, боковым зрением я ловил бросающиеся в мою сторону тени.

В шаге передо мной вдруг из ниоткуда возникла русалка — голая, худющая, с торчащими из-под сероватой кожи рёбрами и с длинными спутанными волосам, наполовину скрывающими лицо. На второй половине пылал вытаращенный жёлтый глаз — яркий, будто внутри него горел кристалл солнечника.

Наотмашь ударил тварь, но та исчезла и появилась где-то слева, а одновременно с этим сверху на меня свалилась летучая мышь размером с добрую собаку, шелестя мягкими кожистыми крыльями. И тут же рассыпалась в прах, стоило лишь коснуться её.

Я отчаянно завертелся, раздавая удары во все стороны. Воздух гудел, дрожа от всплесков эдры, с треском и грохотом разлетались вокруг обломки всякого скарба, оставленного рабочими, обустраивающими арену. Накатившая ярость была смешана с ужасом и омерзением — словно на меня с потолка вдруг свалился целый ушат пауков размером с ладонь.

Этот всплеск эмоций тоже был наведённым извне, и я понял это почти сразу. Но вот перебороть его, взять себя в руки получилось с огромным трудом, да и то только на пару секунд переключившись на Аспект Морока и отослав назад входящее воздействие.

Отпустило не сразу. Главное — что я хотя бы перестал молотить во все стороны, тратя энергию почём зря. Ни одно из чудовищ я всё равно не зацепил, только за несколько секунд впустую высадил добрую половину Грудного узла. Из-за резкой просадки запаса эдры даже Укрепление ослабло.

Я замер, тяжело дыша и пытаясь сфокусировать взгляд. Сердце колотилось громко, натужно, будто силилось пробить грудную клетку. Вокруг плясал причудливый водоворот теней, вспышек, размытых силуэтов, в котором сложно было отделить реальные объекты от наведенных галлюцинаций. Да что там — даже очертания зала разглядеть.

Я ухнул в какую-то бездну, и за пределами круга диаметром в несколько шагов всё тонуло в хаосе и мраке. Обострённые органы чувств не помогали. Даже, пожалуй, наоборот, играли злую шутку. С ними вся эта психоделика казалась только ярче и объемнее, а от резких оглушающих звуков хотелось зажать уши ладонями, стискивая голову изо всей силы.

Заднюю поверхность бедра вдруг обожгло такой болью, что нога подкосилась. Какой-то мелкий пронырливый засранец — похоже, разновидность шолмоса — рванул меня когтями. Не будь на мне Укрепления, пусть и ослабленного — он наверняка бы рассек мышцу до самой кости. Но и без того порезы оказались глубокими и болезненными.

Боль, как ни странно, пошла даже на пользу — мысли окончательно прояснились, свистопляска пред глазами утихла, и я вынырнул обратно в реальность. Всё равно, что пьяному влепить освежающую пощёчину. Одно досадно — прихлопнуть шолмоса не успел. Гадёныш, не сбавляя скорости, прошмыгнул мимо и скрылся в полутьме.

Зато сверху обрушилось сразу несколько тёмных силуэтов, приземляясь рядом. И, если бы я к этому моменту не пришёл в себя, то наверняка принял бы их за очередных чудовищ. Но это были свои — троица вампиров последовала за мной вниз, правда, с некоторым запозданием.

Мы, не сговариваясь, выстроились кругом, спина к спине, настороженно оглядываясь. Света здесь, на дне пещеры, было мало — фонари горели в основном возле опустевших клеток. Дальняя от клеток часть пещеры тонула во тьме, и оттуда доносились жутковатые звуки — урчание, скрежет когтей, влажный хруст раздираемой плоти. Похоже, чудовища вовсю дербанят чьи-то тела — либо бывших собратьев по несчастью, либо кого-то из подручных Фомы, не успевших сбежать. Но это как раз радовало — чем бы дитя леса не тешилось, лишь бы от нас держалось подальше.

Но вот что делать с остальными….

Возле нас, будто стая волков, кружилась группа приземистых лохматых существ размером с телёнка, с круглыми, как плошки, жёлтыми глазищами. Прямоходящие и почти человекообразные, но с чересчур длинными передними лапищами, почти касающимися земли. И когти на этих лапах явно предназначены не для выкапывания корешков и клубней…

Впрочем, куда больше беспокойства вызывали не когти и клыки, а их ауры — багровые-зеленые, пульсирующие, соединяющиеся между собой длинными тягучими отростками, будто вся эта стая была единым целым. Конкретные Аспекты было сложно расшифровать с ходу, но явно не похоже на обычный для таких тварей Дар Зверя.

Может, и по мозгам мне долбанул кто-то из них? Нет, вряд ли. Это больше похоже на удар исподтишка, а те, кто наносит такие, обычно держатся в тени…

Стоило подумать об этом — как нашёлся и след. Тонкий витиеватый шлейф эдры, тянущийся ко мне издалека и уходящий в темный угол наверху, под нависающим над нами выступом. Там, будто огромная паучиха, засела уже знакомая русалка, зыркая на меня светящими зенками. Когда я оборвал тянущийся ко мне шлейф её Дара, она это почувствовала. И зашипела, скаля на меня тонкие и острые, как иглы, зубы.

— Пошла. Вон! — процедил я свозь зубы.

Вряд ли она меня услышала на таком расстоянии, но кажется, мой посыл был ясен и без слов. Тварь торопливо отползла подальше прямо по потолку и скрылась из вида.

Оставшиеся чудища продолжали кружить рядом, пока не нападая, но собираясь во всё более внушительную стаю. Исхудавшие, голодные, взъерошенные, они представляли собой довольно жалкое зрелище.

Драться с ними мне совершенно не хотелось, и даже с точки зрения трофеев они были для меня почти бесполезны. У меня осталась всего пара свободных ячеек в Сердечнике, и тратить их на сомнительные Аспекты из лесных монстров было бы глупо. Можно было рассматривать их разве что как источники сырой эдры, но этого добра везде хватает. Да и ненависти к этим бедолагам я тоже не испытывал. Сейчас все они — лишь досадная помеха на пути к Раде и Демьяну.

Действуя скорее по наитию, чем повинуясь логике, я переключился на ядро Яг-Морта.

Это подействовало, как глоток свежего воздуха. Тягостное ощущение замкнутого пространства исчезло. Подземелье перестало давить на меня. Наоборот, я почувствовал, как разум мой обхватил всю пещеру целиком, просочившись в каждое ответвление, увидев внутренним взором каждое скрытое тьмой существо.

Увидел, наконец, и Раду с Демьяном — до них было рукой подать, достаточно было продвинуться метров на десять влево и завернуть за вон ту растрескавшуюся колонну. Они был живы, но рядом с ними маячила ещё какая-то тварь, отделённая от них решёткой.

Но больше всего меня удивило, как окружающие монстры отреагировали на моё преображение. Все они, включая и прибывших со мной вампиров, остолбенели, не сводя с меня взгляда. В подземелье воцарилась такая тишина, что стало слышно капанье воды где-то неподалёку.

Ближе. Ближе, бандерлоги…

Фраза эта, как это часто со мной бывает, всплыла в мозгу неизвестно откуда. Скорее всего, из памяти о прошлой жизни. Вспыхнул образ огромного удава, гипнотизирующего стаю обезьян. Да, пожалуй, сейчас я выступал как раз в этой роли. Стоило мне подать мысленный сигнал — как все, кто находился в пещере, придвинулись ближе ко мне — осторожно, медленно, будто против своей воли. Даже те, кто до этого вовсю терзал добычу в дальнем углу.

Это не было похоже на прямой контроль, которого можно достичь с помощью Аспекта Морока. Скорее тут просто страх, смешанные с благоговением. А может, просто подчинение более сильному.

Дарина мне успела немного рассказать про яг-мортов, пока мы плыли из Самуси обратно в Томск. В иерархии таёжных демонов эти существа занимают довольно высокую позицию. Этакие малые божества леса, часто собирающие вокруг себя обширную свиту, и в своих владениях обладающие почти неограниченной властью над всеми живыми существами.

Мысль подчинить себе такую ораву разношерстных монстров меня не очень-то привлекала, да и вряд ли у меня бы это вышло без тренировки. Однако пару мысленных приказов я всё же попробовал отдать.

Первым делом я указал всему этому выводку путь наружу — сосредоточившись на образе уходящих вверх ступеней, туннеля над нами и сдвинутой каменной плиты. Это сработало — чудовища встрепенулись и рванули в одну сторону, позабыв о склоках друг с другом.

Второй приказ был сложнее, и я не был уверен, что он сработает. Но попытаться стоило. Зрением Яг-Морта я легко просканировал все ближайшие пустоты под землёй, но Фомы и его подручных не увидел. Зато разглядел второй выход — у развалин колокольни над обрывом. Тоже уже открытый. Видимо, Фома дождался, пока я полезу под землю, а сам под шумок сбежал.

Я вызвал в памяти образ Кудеярова, постаравшись как можно точнее передать его внешность — от кончиков лакированных туфель до золочёного монокля в глазу. И дал команду «Фас».

Найдите его. Поймайте его. Принесите его мне.

Все эти манипуляции, хоть и заняли, наверное, не больше, чем полминуты, изрядно меня вымотали. Ещё не стих толком скрежет когтей и топот копыт в туннеле, ведущем наверх, как я сбросил Аспект Яг-Морта. Грудной Узел был почти опустошён, само тонкое тело пульсировало, словно дрожащие от перенапряжения мышцы. Да и сам я едва устоял на ногах — пошатнулся, и в плечи мне вдруг вцепились здоровенные когтистые лапищи.

— Эй… Чего это с тобой? — глухо выдохнул Тигран, придерживая меня.

— И вообще — что это сейчас было⁈ — подхватил Ахмад.

— Некогда объяснять. Нам туда!

Я рванул, не разбирая дороги, в сторону туннеля, где держали Демьяна и Раду. Это оказался короткий слепой проход глубиной всего несколько метров, перегороженный в конце решёткой. Прутья её были изогнуты так, будто снаружи в клетку несколько раз врезался грузовик. Похоже, кто-то из монстров пытался добраться до пленников. И, судя по измотанному, изгвазданному в крови Демьяну — это почти удалось.

Девушку я разглядел, только подбежав уже вплотную к решётке — та стояла за спиной старого вампира, вжавшись в дальнюю стену камеры, почти сливаясь с ней. Дрожащее пятно света от единственного фонаря выхватывало из полутьмы правую сторону её лица, бледного, как полотно.

Я подбежал к решётке, но открыть её не смог — погнутые прутья цеплялись один за другой, петли тоже перекосило и заклинило. Я зарычал, вцепившись в них обеими руками. Толстые, в два пальца, прутья со скрежетом подавались, но слишком медленно — я рвался через эту проклятую решётку из последних сил, отчаянно, будто стремился на свободу из долгого заточения.

— Богдан⁈ — глухо прорычал Велесов, похоже, только сейчас осознав, кто перед ним. Рада тоже встрепенулась и бросилась к решётке.

Тут же подключились и догнавшие меня вампиры, и вместе мы разогнули, наконец, прутья так, что пленники смогли выбраться.

Рада бросилась мне на шею, и я сгрёб её в охапку, подняв над полом и покачивая из стороны в сторону — такую хрупкую и невесомую, что боялся ненароком повредить. Она вцепилась в меня обеими руками, прижалась щекой к моей щеке, и так и замерла, повторяя шёпотом:

— Я знала… Я знала, ты придёшь… Я знала…

— Прости, что… так долго, — сквозь ком в горле прохрипел я.

Мне действительно казалось, что с момента, как я узнал, что она похищена, прошли не неполные сутки, а целая вечность. Но сейчас, когда я, наконец, вызволил её, время, наоборот, помчалось вскачь. Я с трудом заставил себя разжать объятья и опустить девушку на пол. Обернувшись же в сторону Демьяна, обнаружил неожиданную картину.

Троица вампиров стояли перед ним, преклонив колени, как рыцари, ожидающие благословения от короля. Велесов же — как всегда, мрачный, как туча, глядел на них исподлобья, будто не зная, что делать.

— Я ведь уже давно отошёл от дел… — проворчал он. — И не в моих летах снова взваливать на себя это ярмо.

— Но тебя до сих пор помнят, как основателя Стаи, — возразил Ахмад, не поднимая головы. — Кто, как не ты, вернёт её теперь на верный путь?

Велесов покачал головой и невесело усмехнулся.

— Волки — не бараны, им пастырь не нужен. У каждого теперь своя тропка. Ведь так ты говорил, Ахмад? Там, на Медвежьей горе? И, помнится, тогда ты принял сторону Сумрака…

— Молодой был. Дурной. С тех пор многое понял, да поздно было. Но когда я узнал, что ты жив, Седой Волк… Это наш шанс всё исправить! Начать заново. Собрать истинную Стаю.

— Кого собирать-то? Мы с тобой да с Тиграном — деды, из которых песок уже сыплется. И какой-то несмышлёныш…

— Меня Родион зовут! — младший поднял было вихрастую голову, но тут же потупил взгляд, когда оба старших зыркнули на него искоса.

— Лиха беда начало, — ответил Ахмад. — Поверь, таких, как мы — кто верен старой Стае — наберется немало. Стоит только клич бросить. Многие уже здесь — приехали, как только слух прошёл, что ты жив…

— Ладно, — отмахнулся Демьян. — Вставайте уже, негоже волкам на коленях стоять.

— Не встану, пока ответ свой не дашь, — упрямо проворчал Ахмад, глядя на него снизу вверх. — Простил ли ты меня? И готов ли принять обратно в Стаю?

Велесов раздражённо рыкнул и отвернулся. Увидел нас с Радой, и взгляд его заметно потеплел.

— А что, если получится, Демьян? — спросил я. — Помнишь, о чём Путилин говорил? Что если Стая перестанет лезть в дела людей, как при Сумарокове, то будет шанс и с императором договориться. И гонения на Волков прекратятся.

— Мечтатель твой Путилин! — фыркнул он.

Но я не сводил с него настойчивого взгляда.

— Я знаю, что ты не доверяешь никому. И на то есть резон. Но мы ведь ещё даже не пытались! Рано сдаваться. И про преклонные лета нечего сказочки рассказывать. Нашёлся дедуля, тоже мне! Да на тебе пахать можно!

Демьян криво усмехнулся, а вслед за ним — и остальные вампиры. Даже Рада улыбнулась, и её улыбка окончательно растопила лёд. Ещё мгновение — под сводами туннеля раздавался дружный хохот. Это, наверное, было что-то нервное — после всего пережитого психике нужна была какая-то разрядка, и для этого хватило одной искры.

Смягчившись, Демьян, наконец, подал руку Ахмаду, чтобы помочь ему подняться. Их ладони с хлопком сомкнулись, превратившись в крепкое рукопожатие.

— Что было — то было, — проговорил Велесов, глядя на собратьев. — А что дальше будет — поглядим. Хотите идти дальше со мной — противиться не буду. Тем более, что помощники нам с Богданом ох, как понадобятся.

— Это уж точно, — вздохнул я и невольно помрачнел, вспомнив обо всех навалившихся неприятностях. Которые вообще-то ещё никуда не делись.

Впрочем, сейчас, чувствуя под ладонями хрупкую талию Рады, я был готов забыть обо всём. Разве что хотелось бы сейчас оказаться в более комфортной обстановке.

— Давайте уже выбираться из этой дыры, а?

Идею мою бурно поддержали, и уже через несколько минут мы были на поверхности.

Грузовик с обшитым железными листами фургоном был на месте, но самого Дымова с напарником не было видно. Обнаружили мы их в самом фургоне — те заперлись изнутри с оружием наготове и, судя по следам когтей на дверцах, какое-то время отбивались от вырвавшихся из подземелья тварей.

— Уф… Это ты, Богдан… — не выпуская из рук револьвера, Дымов с облегчением вытер испарину со лба. — И как там внизу? У вас там что, весь зверинец удрал? Мы кое-как успели укрыться, когда они наружу попёрли…

— Ага… Хорошо хоть почти все сразу в лес ломанулись, не отвлекаясь, — поддакнул его напарник. — А наши там как?

— Кто ваши?

— Там человек пять было под землей. Приглядывали за зверьём, — пояснил Дымов, и во взгляде его заплескалось нарастающее беспокойство. — Не из тех мордоворотов, что с Фомой припёрлись, а мои ребята, из зала. Самого Фому мы видели — он свалил через дальний выход. Но с ним было только двое его телохранителей…

Я молчал. Дымов не сводил с меня взгляда.

— Мы ведь договорились, Богдан. Что ты их не тронешь…

— Я их и не трогал. Но… Фома, уходя, выпустил всё зверьё. И, похоже, кроме него, мало кто успел уйти.

Дымов, шумно раздувая ноздри, продолжал глядеть на меня в упор. Глаза его подозрительно заблестели, зубы сжались в яростном оскале. Выругавшись, он бросился ко входу в подземелье, напарник, немного замешкавшись, побежал за ним.

Я не стал их останавливать. Тем, кому не посчастливилось оказаться внизу, уже ничем не поможешь, это я знал точно. Если бы хоть кто-то из людей Дымова выжил — я бы его увидел, когда был в обличье Яг-Морта.

Куда больше меня сейчас интересовал Фома.

От подножия холма до нас донёсся какой-то шум — рычание, треск ломаемых веток, будто что-то большое и лохматое продиралось через кусты. И похоже, что даже не в одиночку. Мы встрепенулись, разворачиваясь в сторону потенциальной опасности. Я спрятал Раду за спину, к Демьяну, сам выдвинулся вперёд, поспешно пытаясь пополнить запасы эдры, втягивая её изо всех источников в округе. Даже фары грузовика, в которых было по кристаллу эмберита, заметно потускнели.

В свете луны было видно, как по склону холма к нам поднималось нечто лохматое, многоногое, многоголовое — целая стая монстров, явно из тех, кто до этого содержался в зверинце Колизеума. К моему удивлению, сквозь звуки рычания отчётливо пробивался и человеческий голос, вопящий что-то на чистом матерном.

— Ну и дела… — озадаченно почесав в затылке, пробормотал Демьян, когда чудовища приблизились к нам.

Стая леших — тех самых мохнатых пучеглазых громил с длиннющими когтистыми лапами — подтащили израненного и отчаянно упирающегося Кудеярова и швырнули к моим ногам. Потом, медленно пятясь и не сводя с меня своих светящихся жёлтых глаз, отошли назад на некоторое расстояние. А потом и вовсе пустились наутёк, снова скрываясь в чаще.

Я, разглядывая нежданный трофей, почувствовал себя хозяином кота, которому питомец положил на порог пойманную мышь. И смех, и грех…

Сам Фома кое-как пришёл в себя и воззрился на нас выпученными от ужаса глазами. Узнал, наконец, меня, и вскинув руки так, будто пытался защититься. Губы его тряслись — не то от страха, не то банально от холода, потому что его роскошный подбитый мехом плащ куда-то подевался, да и оставшаяся одежда были основательно изодрана когтями, так что в прорехах белели участки исцарапанной голой кожи.

— Н-не надо! Я… М-мы… Мы же можем д-договориться!

Глаза его вдруг вспыхнули, будто слово это было магическим заклинанием. И он, так и не пытаясь подняться, забормотал:

— Да! Договориться! Договориться…

Я смотрел на него молча, снова обняв Раду и прижав её к себе крепче. На Кудеярова мне было плевать — злость уже ушла, и сейчас он не вызывал у меня ничего, кроме брезгливости.

— Не трясись ты так, Фома Ильич! — наконец, прервал я его причитания. — Убивать я тебя сейчас не собираюсь. Может, и правда договоримся. Если сделаешь то, что я скажу. Слово в слово. Попробуешь только ослушаться хотя бы в мелочи… Раздавлю.

— Я… я готов! Я согласен! Но… чего ты хочешь?

Я усмехнулся.

— Увидишь. Думаю, у меня найдётся, чем тебя удивить.