Разведчик Четвертого прапора

4

Ночью выехали из поселка райком и райсовет. Мертво смотрел на удивленных ребятишек распахнутыми окнами дом милиции. Покинуло Турбов еще много жителей. Они еще и утром выезжали с ребятишками и скарбом то из одного, то из другого двора и, торопливо нахлестывая коней, мчались к выезду из поселка. А после обеда Турбов заняли немцы. Григорий Филиппович в тот час правил косу на чурбаке в сарае. Завод уже не работал. Чтоб заглушить тревогу, Григорий Филиппович старался заняться каким-нибудь делом дома.

Иван, Вася и тетка Фросына поливали огород. Иван доставал воду из колодца. Вася и тетка Фросына носили ее к грядкам.

Вдруг орудийная канонада стала отдаляться. Через некоторое время в улицах послышался треск моторов. Неистово залаяли собаки. Прогремело несколько автоматных очередей — собачий лай сменился визгом, воем и затих. Распугивая кур, дремавших посреди улицы в горячей пыли, из-за угла выскочили десятка два мотоциклов с пулеметами. За ними выехала длинная легковая машина с открытым верхом. За машиной показались тупоносые грузовики с солдатами в серой форме и металлических касках. Солдаты сидели рядами, как в кино. На груди у каждого висел автомат. Немцы весело смотрели на турбовские улицы, на утопавшие в зелени фруктовых деревьев хаты, разговаривали, смеялись.

Против дома Безвершуков от дороги начинался поворот на железнодорожный переезд. Офицеры остановили колонну, чтоб сориентироваться на местности. Поговорив между собой, они вошли во двор Григория Филипповича.

— Рус зольдат есть? — спросил тетку Фросыну высокий офицер с длинным лицом.

Тетка Фросына, с запачканными в мокрой земле босыми ногами, торопясь, вытерла руки о подол подоткнутой юбки и тревожно позвала мужа. Он вышел из сарая:

— Рус зольдат есть? — повторил вопрос высокий.

Григорий Филиппович с сожалением развел руками:

— Нет русского солдата…

Высокий перевел ответ лысому, выхоленному немцу, видимо, старшему по команде.

— Glass! — приказал тот.

— Стоканн, — крикнул тетке Фросыне переводчик.

Тетка опять опустила ведра на землю, вытерла руки и пошла в дом.

Немцы осмотрели сарай, сени, с любопытством заглянули в темный, холодный колодец. Потом, задрав головы, обошли вишневые деревья, ветви которых гнулись под тяжестью еще зеленых ягод. На вершине одного дерева огоньком горела первая созревшая вишенка.

Острый стек требовательно уперся Васе в грудь.

— Komm! — приказал старший немец и стеком же указал на вишенку.

Вася не понял.

Высокий достал из кармана немецко-русский разговор-пик.

— Ти будешь… лазать…ауф дерево. Ти будешь… срывать… айн бере… фрукт…

— Достань, — негромко сказал отец.

Вася подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветвь. Дерево вздрогнуло. Вася быстро поднялся до вершины, сорвал красную вишенку, соскользнул вниз.

Немец вытер ягоду белым платочком, положил в рот и, выплюнув косточку, медленно съел. На его лице было удовольствие.

Тетка Фросына принесла стакан. Немцы напились, стали наполнять студеной водой запотевавшие фляги. Старший, задрав голову, обходил деревья, пока не обнаружил еще штук шесть созревших вишенок. Опять подтолкнул палочкой Васю. Но это дерево было молодое. Оно дрожало и гнулось под Васей. Не поднявшись и до середины, мальчик спрыгнул на землю.

— Нельзя, господин офицер, — объяснил Григорий Филиппович. — Еще не дерево, а, можно сказать, дите. Погибнет.

Старший с капризным выражением лица выслушал перевод и крикнул что-то толпившимся у колодца солдатам. Топча огурцы и редиску, солдаты ринулись к дереву. Вишня затрещала.

— Та що воны роблять! — закричала тетка Фросына. — Ратуйте, люди добри!

Солдаты навалились снова. Дерево затрещало сильнее, описало кроной дугу и рухнуло на грядку моркови.

Прищелкивая языком, немец скушал и эти вишни. Потом с сожалением осмотрел другие деревья, не нашел больше ни одной созревшей ягоды и пошел к машине. Остальные двинулись следом.

Когда все сели в машину, старший достал из сумки карту и компас. Офицеры угодливо склонились над картой вместе с ним. Старший сделал пальцем знак, чтоб Григорий Филиппович подошел.

— Приборувка там? — немец указал пальцем за город.

До Приборувки было три километра. Вася часто бегал туда к товарищам. Но отец тупо смотрел на карту, будто не зная, что сказать.

— Прилука там? — немец нетерпеливо указал в другую сторону.

До Прилуки было столько же. К удивлению Васи, отец опять недоуменно пожал плечами.

Немец огляделся. У ворот своего двора стоял сосед Безвершуков, который тоже вышел посмотреть на непрошеных гостей. Немец поманил пальцем и его. Сосед подошел.

— Прилука там?

К удивлению Васи, сосед тоже недоумевающе вскинул глаза на Григория Филипповича, потом на немца и сказал:

— Та хто ж его знае? Чи воно там, чи ще дэ. Хиба я там був?

Ответ перевели. Старший сердито выругался и махнул рукой: ехать. Моторы взревели. Колонна помчалась в центр Турбова.

Часа через два после этого немцы хлынули через Турбов потоком. Выли моторы транспортеров с солдатами. Лязгали гусеницы танков. Сотрясая землю, везли тяжелые пушки тягачи.

Военная лавина не останавливалась даже ночью. По стеклам скользили огни фар. Хлопали выстрелы. В темное небо взлетали бело-голубые ракеты, освещая неприятным холодным светом мирные сады и крыши Турбова.