Разведке сродни

КАКИМИ НАС ВИДЕЛ ЛЕНИН?

Как уже говорилось, основная цель дискуссии — в открытом публичном споре дать бой мещанской мелкобуржуазной философии паразитизма и приспособленчества, разоблачить принародно эгоистическое истолкование житейской формулы «надо уметь жить». Дискуссия по тем временам была, по существу, одной из первых попыток ввести в практику работы с молодежью, да и не только с ней, такую демократичную форму, как открытые публичные споры, в которых любой мог бы безбоязненно высказать свою точку зрения, «скрестить шпаги» с оппонентом, попытаться опровергнуть то, с чем не согласен, предложить свои конструктивные пути решения проблем, назревших в коллективе, в обществе.

Сегодня, когда партия, начав революционную перестройку общества, широко открыла двери всенародной школы гласности, демократизации, еще раз убеждаешься, что журналисты тоже положили первые кирпичи в ее фундамент. Но как же труден путь к усвоению такой, казалось бы, простой истины, что возможность откровенного выражения людьми своих мыслей и взглядов дает гигантские преимущества всей нашей идеологической работе! Суть не только в том, что мы из первых рук получаем информацию о положении дел и настроениях. Главное, в ходе тех же открытых дискуссий меняется роль, фактический статус самого человека: вместо пассивного слушателя нравоучений, каковыми его чаще всего кормили на лекциях, политзанятиях, на собраниях (да и сейчас еще продолжается), он сам становится активным участником поиска истины, оттачивает свои убеждения в борьбе мнений, осмысливает свою роль как человека-творца. Особенно этот процесс важен для молодежи.

Под какие горячие аплодисменты делегатов XX съезда ВЛКСМ М. С. Горбачев в своем выступлении перед ними говорил:

Так почему же столь эффективная демократичная форма идейно-нравственного воспитания до сих пор с неохотой берется на вооружение многими партийными и комсомольскими организациями? Ведь, скажем прямо, главными инициаторами да и организаторами открытых дискуссий и диспутов, откровенной полемики длительное время выступали, в основном, представители различных средств массовой информации — от газет и журналов до телевидения и радио. И практически ни разу не приходилось видеть «встречного движения» или предложения со стороны партийных и комсомольских идеологов, ни разу не доводилось в планах этих комитетов прочитать, к примеру, такой пункт: «Подготовить и провести молодежный диспут на тему…» Более того, иные партийные работники смотрели на такие акции, как на досадное отвлечение от серьезных дел, бесполезную трату времени, и старались под разными предлогами уклониться от участия в предлагаемой журналистами идеологической полемике. Однажды на одном из заводов Свердловска «Советская Россия» организовала диспут трудящихся о проблемах воспитания гражданина, отвечающего коммунистическим идеалам. Разговор шел крайне злободневный и острый. И неприятно удивило, что на встречу не нашел возможности прийти секретарь парткома. Оказывается, в это время он ездил в другую область к смежникам в качестве «толкача» — «выколачивал» комплектующие изделия. Вот что считал «своим» делом заводской «комиссар».

Анализ подобных явлений, их корней был сделан на XXVII съезде КПСС, февральском (1988 г.) Пленуме ЦК, на XIX Всесоюзной партконференции. В течение многих десятилетий происходило нарушение ленинских принципов четкого разграничения функций партии государства. Положение о партии как о политическом авангарде общества на практике трансформировалось в откровенную подмену советских и хозяйственных органов. Партийные комитеты превратились по существу в надстройку административно-государственного механизма, фактически взяв в свои руки управление всеми сферами хозяйственной, социальной, культурной жизни, присваивая даже снабженчески-распорядительные, а нередко и диспетчерские функции. Эта подмена, с одной стороны, породила систему безответственности, иждивенчества, перестраховки тех, кому по долгу следовало решать государственные дела. С другой стороны, в условиях монополизации партийными органами не свойственных им управленческих функций политические методы воздействия вытеснялись командно-административным стилем, указаниями и директивами по всем вопросам, порой недостаточно компетентными, волюнтаристскими решениями.

На февральском (1988 г.) Пленуме ЦК КПСС об этом говорилось с тревогой:

В такой обстановке главная сфера деятельности партийных органов — идейно-политическая, организаторская работа в массах, воспитание, выращивание кадров в значительной мере обрастали формально-бюрократическими стереотипами, чиновничьей заорганизованностью, шаблонными, нетворческими подходами. Многие партийные вожаки разучились или вовсе не учились искусству воспитания, умению проникать в душу человека, вести откровенный диалог с людьми, убеждать их и переубеждать.

Все это мешает многим идеологическим кадрам круто совершить перестройку своих методов и стиля, покинуть уютные кабинеты и идти в трудовые коллективы, в рабочие и студенческие общежития, в населенные кварталы и там реализовать свое главное предназначение — формировать в людях стойкие коммунистические убеждения, внедрять в сознание высокие нравственные нормы! Опять же — не с помощью односторонних монологов-проповедей, а путем создания условий для откровенного обмена мнениями, для стимулирования открытых честных споров и столкновения позиций.

Известно, что в своих резолюциях XIX Всесоюзная партийная конференция определила как имеющее ключевое значение разграничение функций партийных и государственных органов, высказалась за то, чтобы не только по содержанию, но и по методам деятельности КПСС в полной мере соответствовала ленинской концепции роли партии как политического авангарда общества. Партийным органам нужно немедленно и бесповоротно отказаться от командно-приказных методов в своей практике. Посвятить себя организаторской деятельности в массах, обновлению всей системы идеологической работы, освобождению ее от рутины, пустословия и шаблонов, овладевать искусством вести честный, прямой разговор с людьми по всем волнующим их вопросам, глубоко, вдумчиво заниматься воспитанием кадров, или, как говорил на конференции академик С. Н. Федоров, выращиванием лидеров — основы общества, рациональной их расстановкой через демократические механизмы преобразованной политической системы — вот главное содержание, которым сегодня необходимо наполнять работу каждой первичной организации, каждого партийного комитета.

…Было бы, однако, несправедливо ставить на одну доску всех партийных, комсомольских идеологов, с кем приходилось общаться, в том числе, и в тот период, когда махровый формализм, догматизм, чинопочитание, нарушения социальной справедливости оказывали деформирующее влияние на воспитательную работу в массах, порождая у людей скептицизм и пассивность. Нет, и в те времена было немало подлинных партийных и комсомольских комиссаров, словом и примером мобилизовавших духовные силы людей на борьбу за торжество наших высоких идеалов. Благодарен судьбе, которая в разные периоды собкоровской работы сводила меня с самоотверженными и убежденными борцами за идеалы Коммунистической партии Г. В. Колбиным, Я. П. Рябовым, К. Ф. Катушевым, К. И. Варламовым, П. Н. Решетовым, Е. М. Тяжельниковым и многими другими. Без глубокого взаимопонимания, единомыслия с такими людьми, без их активной поддержки нам, журналистам, было бы просто не по силам осуществлять свои замыслы и эксперименты по развитию демократических форм идеологического влияния на читателей, различные группы населения. Откровенно анализируя серьезные промахи, ошибки периода застоя, допущенные во многих сферах жизни общества, в том числе в идеологической работе, мы в то же время не «открещиваемся» ни от единого дня героической истории Советского государства, ибо «и самые тяжелые дни не были прожиты напрасно», как говорил М. С. Горбачев в беседе с выдающимся латиноамериканским писателем Габриэлем Гарсиа Маркесом. Искренне и откровенно, с долей горечи он произнес тогда: «Как много мы проиграли от того, что на каком-то этапе замедлился процесс развития демократии!» Но тут же добавил: «Хотя, разумеется, и в этой сфере мы достигли высокого уровня».

К началу 80-х годов явно чувствовалось нарастание обеспокоенности явлениями застоя в обществе, деформации, обесценивания многих святых для советского народа ленинских заветов, норм и принципов, на которых строился социализм. Все чаще люди задавались вопросами: насколько же соответствует наше общество тому идеалу, который конструировал гений Ленина? Многое ли, в каких масштабах удалось воплотить из завещанного им? В конечном счете, насколько мы сами отвечаем идеалу людей, каким его видел Ленин?

Разве это — не тема для большого коллективного размышления, хотя бы, а может быть, прежде всего, среди молодежи!… Итак, «застолбили»! Будем готовить молодежный диспут на тему: «Какими нас видел Ленин?» Адрес: уральский гигант — производственное объединение «Челябинский тракторный завод имени В. И. Ленина». Кстати, и повод прямой: комсомол готовился отметить 60-летие своего Шестого съезда, на котором РКСМ принял имя Ленинского. А еще: ЧТЗ — один из первых гигантов индустрии — шел к выпуску миллионного трактора, на пятьдесят первом году своего существования.

Конечно же, партком, комитет комсомола горячо поддержали идею. Заместитель секретаря парткома по идеологии Александр Георгиевич Киреев, секретарь комитета ВЛКСМ Владимир Фурс с воодушевлением включились в совместную с нами подготовку диспута. Но больше всех, пожалуй, приложила усилий многотиражка «За трудовую доблесть» — старый друг «Советской России». Неутомимый в творческих поисках, ее корреспондент Анатолий Лобашев, организовав на страницах газеты выступление группы рабочих с тем же вопросом «Какими нас видел Ленин?», повел подготовительную дискуссию, опираясь на рабкоровский актив. С ходу окунулся в организацию диспута и только что назначенный новый редактор Геннадий Лубнин. В одном из ведущих производств — прессово-сварочном газета провела «День открытого письма», своего рода разведку общественного мнения. Сам диспут проходил менее чем за год до апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС, и по выступлениям его участников явно чувствовались нетерпеливое ожидание перемен, желание выйти в первый эшелон, на ударную позицию в предстоящем всенародном деле, имя которому вскоре будет дано — перестройка. Все больше пробивались ростки позитивных явлений и форм, хотя бы тот же бригадный метод организации труда.

Впрочем, войдем в театр ЧТЗ, где начинается диспут. Ветеран завода Михаил Григорьевич Ушков вспоминал перед притихшим залом те волнующие события июльских дней 1924 года, когда он, двадцатилетний рабочий парень из уральского города Златоуста, принимал участие в работе Шестого съезда комсомола:

— Мы решили, что лучшим памятником, который можем воздвигнуть Ильичу, будет, если мы объединим под знаменем нашего Союза многочисленные массы трудящейся молодежи и воспитаем из них твердых и непоколебимых ленинцев, не знающих шатаний большевиков. Мы решили переименовать наш Союз в Российский Ленинский Коммунистический Союз Молодежи. Мы дали клятву ни при каких обстоятельствах не уронить знамя Ленина.

Естественной была некоторая торжественность, приподнятость, созданная его выступлением. Но ведущий диспут А. Г. Киреев, умело подхватив мысль Ушкова, постарался перевести разговор в деловое русло:

— Ветераны труда верят, что и нынешнее поколение комсомольцев выполнит клятву. А что вы думаете об этом? В Манифесте Шестого съезда прозвучал и призыв ко всей трудящейся молодежи научиться по-ленински жить, работать и бороться, осуществлять заветы, оставленные нам Лениным. Вот о чем давайте поговорим. В том, что нынче мы сумеем собрать миллионный трактор, сомнений нет. И заслуга здесь, прямо скажем, громадная комсомольцев объединения. Это они развернули соревнование за ускорение выпуска миллионника. Но хотел бы для размышлений подбросить некоторые цифры. Вот, например, за пять месяцев с начала года из-за прогулов, опозданий, преждевременного ухода с работы потеряно почти 17 тысяч 400 человеко-дней! Прибавим потери, вызванные недостатками в планировании, снабжении, организации труда. Из-за этих причин страна недополучила десятки мощных машин. Подсчеты можно продолжить. Чтобы компенсировать потери рабочего времени, в объединении вынуждены идти на сверхурочные работы, а их оплата ведет к дополнительным расходам из фонда предприятия. Значит, урезаются расходы на развитие социальной сферы — строительство жилья, детских учреждений…

Голос. — Получается, прогульщики залезают в общий карман коллектива? Надо гнать таких с завода!

А. Г. Киреев. — Совершенно верно: залезают в карман. А насчет «гнать», может быть, у комсомольцев есть другое, не столь лобовое решение?

Владимир Фурс. — Расскажу одну поучительную историю. Два года назад Роман Ибатуллин был исключен из комсомола за неуплату членских взносов. Работает он в цехе сборки тракторов. Заработки там высокие — соответственно и взносы немаленькие. «Выходит, пожалел для комсомола шесть-восемь рублей?» — упрекали Романа. «А зачем я комсомолу? — в ответ спросил он. — Для того, чтобы просто взносы платить? Формально числиться не хочу…» Вскоре была создана комсомольско-молодежная бригада Аркадия Перевалова — первая в цехе. Первой она стала не только по времени организации, но и по сплоченности, мастерству. Когда ЧТЗ отмечал свое 50-летие, приехали передовики отрасли из союзных республик, чтобы провести юбилейную сборку. Заработок — в Фонд мира. Бригада Перевалова работала во вторую смену, но решила выйти и в первую: как можно не участвовать в таком событии! Зашел к ним на участок и вижу Ибатуллина. Трудится вместе со всеми. Но что такое? На груди комсомольский значок! Заметил он мой взгляд, смутился. А на другой день принес в комитет комсомола заявление с просьбой восстановить в рядах Союза. Вот вам вопрос для размышления: что произошло с человеком?

Аркадий Перевалов, бригадир цеха сборки тракторов. — Не денег ему было жалко — не хотелось просто числиться в комсомоле. Ну работаешь неплохо, — так этого еще мало. Не было у парня дела, которое воспринималось бы как комсомольская привилегия, что ли. Такое ощущение своей посредственности испытывал не один Ибатуллин. И вот мы решили создать комсомольско-молодежный коллектив, чтобы работал он на один наряд, отвечал за каждого. В цехе — 700 с лишним человек, и вдруг среди них появляются 14 парней — комсомольско-молодежная бригада. Знаете, как за нами следили? Ревниво, взыскательно. Скептиков было хоть отбавляй. Это понятно, своего рода, тоже эксперимент: «А что у них получится, чем будут отличаться, как это у них выйдет — работа без прогулов, без опозданий, без «обмывания» получки?» Тогда среди нас было четыре комсомольца, сегодня — уже десять и два коммуниста…

Светлана Кузнецова, мастер цеха подвесных толкающих конвейеров. — Убеждена, что за бригадами, работающими на единый наряд, — большое будущее. В них можно воспитать подлинно коллективистский дух и высокие нравственные качества. Наш цех молодой, рожденный реконструкцией. Крепкого стабильного коллектива создать еще не удалось. Но вот какие сравнения приведу. Два года назад на сто рабочих было 27—30 прогулов. Сейчас на 250 — ни одного! Решающую роль здесь сыграл бригадный метод. Наш комсомольский секретарь Женя Мухитдинов упорно добивался создания комсомольско-молодежных коллективов на всех участках. И правильно: цех-то, в основном, молодежный. Сегодня в бригадах настойчиво внедряется принцип общей ответственности за результаты работы и дисциплину труда. Есть хоть один прогульщик — со всех десять процентов премии долой. Новичка встречают на бригадном собрании: «Вот тебе наши условия: трудиться добросовестно, повышать производственную квалификацию, соблюдать трудовую дисциплину. Устраивает? Если нет, — будь здоров! Испытательный срок — два месяца, не выдержал — не примем…» Так что ленинские заветы — хозяйничать экономно, соблюдать дисциплину в труде — наши комсомольцы настойчиво проводят в жизни, — заключила Светлана.

Подумалось: наконец-то и тракторостроители взяли на вооружение замечательный опыт трубопрокатчиков и сразу стали получать ощутимые результаты. Почти все коллективы, работающие на один наряд, справляются с заданием меньшим числом людей, чем положено по штатному расписанию. Значит, рост производительности труда, экономия фонда предприятия. И еще заслуга новой формы организации в стабилизации коллектива. Увольнения с ЧТЗ сократились на тринадцать процентов, что равноценно уменьшению потребности более чем в тысяче двухстах рабочих.

И вдруг — настораживающая реплика работницы дизель-моторного цеха Ольги Торколенко: — А вот в нашем цехе комсомольско-молодежная бригада распалась. С самого начала подошли к делу формально, ребятам никто толком не объяснил, в чем принципы организации такого коллектива, как пользоваться КТУ при определении вклада каждого и соответственно распределения заработка. Администрации цеха было «не до того», комитет комсомола «упустил», бюро ВЛКСМ «не проявило». И получилось, что создали бригаду ради моды, чтобы не выглядеть хуже других. Формализм — наш самый страшный враг, он способен заглушить, погубить инициативу, творчество молодых!

Знакомая и, к сожалению, не устаревшая тревога. Не счесть, сколько сломано копий в борьбе с формализмом — одним из главных препятствий прогресса в экономике, в воспитании гражданской активности человека, чувства подлинного хозяина. И нет против него иного оружия, кроме настойчивой, действительной, а не показушной активности. Эти мысли звучали в речах участников диспута.

— В нашем обществе экономика не может быть безнравственной, иначе мы получим отрицательный результат во всей системе воспитания человека, — сказал начальник лаборатории НОТ социолог Л. В. Степанов. — Вот один лишь пример. Есть в прессовом цехе комплексная бригада Щедухина — 82 человека. Производственные показатели прекрасные: рост производительности труда составил за год 13 процентов. И это несмотря на то, что только за месяц двенадцать рабочих прогуляли 69 человеко-дней?!. Мало того, бригада длительное время получала дополнительную зарплату за временно отсутствующих, в том числе и за некоторых прогульщиков. Да, такая вот ситуация — прогулы оказались выгодными. Представляете: пришел в такой комсомольско-молодежный коллектив новичок — выпускник школы. Какой наглядный пример извращения социалистических принципов труда он увидит!

Валерий Поклонский, секретарь комитета ВЛКСМ моторного завода. — Нельзя допускать уравниловки, платить деньги просто так, ни за что — это развращает ужасно! Ведь до чего дело дошло! Приходит в цех молодой парень, служил в армии, работал в таксопарке. Спрашивает: «Сколько буду получать?» — «Сто восемьдесят». — «Мало!» — «А сколько бы хотел?» — «Двести пятьдесят». И самое вредное — мы удовлетворяем требования рвачей: людей-то не хватает. А их никогда и не хватит, если мы фонд заработной платы будем расходовать не на поощрение ударной работы, а на такую вот приманку легким рублем.

— Товарищ Степанов тут говорил о связи нравственности с экономикой, — взял вторично слово бригадир А. Перевалов. — Все верно, нравственность формируется всей окружающей атмосферой, в первую очередь, производственной. А хотите знать, как мы делали план июня? В конце месяца не хватало ста четырех машин! Мы их собрали, но какой ценой! Можно ли обеспечить высокое качество при такой спешке? А вот сегодня, в начале месяца, за всю смену не сдали ни одной машины: нет комплектующих изделий. Значит, опять будет штурм, работа без выходных.

Анатолий Мишанов, фрезеровщик цеха технологической оснастки. — Мне кажется, разорвать этот заколдованный круг во многом помогло бы сквозное соревнование комсомольско-молодежных коллективов различных производств. И — не только нашего объединения, но и смежников. Словом, рабочая солидарность. Но мешают многочисленные бюрократические рогатки, формализм и равнодушие многих служебных лиц. Приведу такой пример. Как-то молодежь нашего участка решила остаться после смены — изготовить ряд приспособлений, в которых у завода особая нужда. Заработок договорились перечислить в Фонд мира. И вдруг узнаем, что заработанные нами деньги где-то «затерялись», а из нашей зарплаты еще и удержали определенную сумму: вы, мол, сами решили отработать в Фонд мира. Вот так инициатива оказалась наказуемой.

Тамара Азаркина, мастер механического цеха № 2. — Руководству объединения надо прямо признать: отношение к молодежи во многом потребительское! Недавно был такой случай. Пришел парень из техникума. Хочет работать токарем, никто не берет. Предлагают лишь подсобную работу — принеси, унеси. Понятно, почему: мальчишка многого не умеет, когда-то еще научится, а зачем бригаде, как считают многие, иждивенец? Никто даже не спросит: как ты живешь, как материальное положение в семье, какие планы… Мы поступаем иначе. Приходит к нам новичок — решением бригады проводим: платить ему средний заработок. Молодой рабочий прекрасно понимает и умеет ценить товарищеское отношение. Какое-то время он деньги свои не отрабатывает — верно, зато потом сторицей воздаст. И коллектив, и рабочий выигрывают.

Голос. — А вы уверены, что не воспитаете иждивенцев и захребетников?

Тамара Азаркина. — Все дело в том, чтобы раз и навсегда покончить с равнодушием, внимательно следить за каждым новичком и вести его от решения простых к более сложным задачам. Это единственный путь самовозгорания интереса к труду, к творчеству у молодого человека. Крепкому коллективу бригады это по плечу.

Александр Рычихин, бригадир механического цеха № 14. — Безоговорочно согласен, что бригада должна стимулировать не только производительный труд, но и с помощью его социальное развитие молодой личности. Воспитывать такие качества, как взаимная солидарность, высокая техническая грамотность, культура поведения, общественная активность. Ведь, в конечном счете, надо, чтобы труд стал первой жизненной потребностью человека. И здесь многое зависит от представителей администрации — мастеров, начальников участков и цехов. Моральную обстановку в процессе работы создают они…

Вспомнился разговор в одном из молодежных общежитий объединения о том, часто ли руководители производства говорят рабочим «спасибо» за честный и добросовестный труд. Доводчица цеха топливной аппаратуры Людмила Нигматуллина с готовностью отозвалась:

— Наш старший мастер Владимир Васильевич Богданович перед началом каждой смены от имени производства благодарит каждого, кто накануне хорошо поработал. А настроение от этого у всех поднимается. Вроде как психологическая зарядка на всю смену.

— А вот у нас почему-то считают: если человек не проработал пяти лет, то он еще «слишком молод», чтобы его благодарить, — сказала шлифовщица механического цеха № 11 Светлана Ефремова.

Контролер с двадцатилетним стажем Л. И. Бессонова рассказала о том, как в конце марта сменный мастер, остановив ее в цеховом пролете, сообщил: «Знаешь, Лариса Ивановна, замотался, совсем забыл: тебе к Дню восьмого марта благодарность по цеху объявлена». И хотя бы извинился…

Кто-то из участников диспута с места напомнил, какой чуткостью, заботой о товарищах по работе, о людях труда отличался В. И. Ленин. Почему же многие теперешние руководители, кому доверено самое ответственное — управление людьми, не спешат перенимать эти ленинские черты, его стиль и нормы жизни? Нужно учиться на лучших образцах, как и завещал Ленин.

На ЧТЗ таких образцов немало. Один из них Н. И. Ефременков, начальник цеха корпусов и тележек. Его молодежь уважительно называет своим «комсомольским начальником», потому что он любит и умеет работать с ней. Пришел, конечно, на диспут, попросил слова:

— Я пропагандист комсомольского политкружка, и эта работа для меня является своеобразным барометром интересов и настроения молодежи. Убежден: надо больше доверять молодежи и через доверие воспитывать ответственность. Но при этом исключительно важна роль лидера коллектива — не формального, а фактического, авторитет которого действительно высок. По предложению рабочих мы поменяли некоторых бригадиров, на их место они сами избрали наиболее уважаемых людей, например, Миргазова, Богданова. Микроклимат в этих коллективах резко улучшился. Сейчас уже в большинстве сквозных бригад — а они на каждом участке есть — сами рабочие ежедневно определяют трудовой вклад каждого. Производительность труда в цехе за пять месяцев выросла более чем на 17 процентов, а численность работающих за три года сократилась на 64 человека, хотя объем производства значительно увеличился. Все это — результат доверия к молодежи, к рабочим, развития производственной демократии…

Больше внимания, доверия молодежи. И, наверное, правильно упрекали участники диспута некоторых административных руководителей в равнодушии, потребительском отношении к молодежи, ее интересам и запросам. Но ведь есть у нее и свой авангард — заводской комсомол, который, как учил Ленин, «во всякой работе оказывает свою помощь, проявляет свою инициативу, свой почин»[11]. К сожалению, подметили выступавшие, комсомолия тракторного в последние годы не отличается какой-то заметной инициативой или ярким почином. Да и к добрым росткам нового далеко не всегда проявляется внимание у комсомольского «начальства». Вот зашел разговор о борьбе с пьянством среди молодежи.

Секретарь комсомольского бюро холодноштампового цеха Аркадий Казаков рассказал, как вошел «сухой закон» в норму жизни членов туристской секции производственного объединения, как справляют безалкогольные свадьбы.

Вот бы и присмотреться комсомольским работникам к росткам нового, попробовать извлечь из них ценное, но все как-то руки не доходят. А почему не доходят, объяснил М. Г. Ушков:

— Комсомольских вожаков молодежь должна знать в лицо и по имени. Как своих комиссаров! Но какие же это «комиссары», если — уж извините за откровенность! — их жизнь проходит, в основном, за столом? Как-то Володя Фурс мне пожаловался, что раньше десяти-одиннадцати часов вечера домой не приходит. Да, так оно и есть — я вижу, как он долго работает в своем кабинете. А жизнь молодежи проходит мимо, за окнами…

На следующий день после диспута мы разговариваем с Володей Фурсом. Ежемесячно в «Календарном плане работы и сдачи информации» комитета ВЛКСМ значилось около тридцати мероприятий — не менее одного на день, считая выходные. Нет, эти заботы не были сплошными заседаниями. Но чаще всего они являлись масштабными акциями, где работникам комитета ВЛКСМ (хочешь — не хочешь) была уготовлена роль человека в президиуме. Библиотека проводит конференцию «Образ рабочего в советской литературе». В театре ЧТЗ открытие областного кинофестиваля. Семинар комсомольского актива. Туристический слет. Праздник Нептуна. Торжественный вечер в ГПТУ. Планы каждого месяца заканчиваются строкой: «Совещание по отделам, выход в комсомольские организации — согласно регламенту…» Конец июня — конец квартала. Время трудное, а к 1 июля комитет ВЛКСМ запросил от цеховых организаций 11 информаций — отчеты, планы, данные. Комитету предстояло их оперативно обработать, свести в справку и отправить в вышестоящие инстанции — райком, горком, обком ВЛКСМ. Кроме официальной отчетности — разовые справки. За полгода их набралось порядочно…

Как бы подводя итог нашему разговору и самому диспуту, Володя Фурс сказал:

— Да, плохо мы еще учимся работать и жить так, как этого требовал Ленин. Топим живое дело в бесконечных заседаниях и бумагах. Думаем, что делаем что-то важное, а фактически это очень часто игра, видимость работы. Но как прорвать этот заколдованный круг?

Признание самокритичное и довольно резкое. Не потому ли за этой игрой в руководство не заметили ценного начинания туристской секции в борьбе с алкоголизмом? Хотя пройдет меньше года, когда Центральный Комитет партии признает крайнее обострение в стране этой проблемы. Не потому ли просмотрели безнравственную историю с оплатой труда в бригаде Щедухина и распад некоторых комсомольско-молодежных коллективов, созданных формально, ради моды? Не отсюда ли и строка в плане: «Выход в комсомольские организации — согласно графику»? Звучит-то, словно выезд какого-нибудь вельможного сановника в карете.

Впрочем, стоит ли так «препарировать» пороки в стиле комсомольских вожаков тракторного объединения? Обнадеживает уже то, что они мучаются подобными вопросами. Да и дело не в этих, в общем-то, честных, добросовестных ребятах. Ведь и организацию-то своей работы они с зеркальной точностью списывают с деятельности партийных органов. Слишком долгие годы формальный, бумажно-отчетный стиль практически во всех сферах общества воспринимался как активная деятельность. Происходила подмена самого понятия эффективности руководства, когда справку о проверке той или иной организации, принятое решение по данному вопросу привыкли рассматривать в качестве конечного результата. Эти документы могли годами лежать в столах и сейфах, помеченные грифом «секретно», о их выполнении (или невыполнении) принимались новые решения, а само дело с места не сдвигалось. Потому что никто из авторов этих решений не нес прямой ответственности перед «низами», перед народом, а потому и не спешил добиваться последовательного выполнения с помощью напряженной организаторской работы. Важно, что есть справка, что вопрос рассматривался и имеется решение. Так создавалась видимость принятых мер, вместо подлинного воздействия на жизнь происходила его имитация.

Журналистов тоже всегда волновала проблема достижения конечного результата или, как принято у нас говорить, действенность выступлений. Разумеется, утвердившийся в обществе чиновничье-бюрократический стиль не мог не отражаться и на содержании многих газет, всех средств массовой информации, не давал раскрыться полностью творческому потенциалу способных журналистов, приучал их к серости, казенщине, славословию на газетной полосе. Дежурные отчеты с пленумов, собраний, которые и сами, будучи во многом профанацией демократии, проходили по заранее разработанным шаблонным сценариям, статьи руководящих работников, написанные журналистами по справкам и отчетам, прочие канцелярские поделки — все это никак не способствовало росту эффективности печатного слова. И совершенно объяснимо, почему средства массовой информации раньше всех начали вести «подкоп» под казенно-бездуховный стиль в деятельности многих партийных, государственных, хозяйственных органов, искать новые пути воздействия на людей, на всю атмосферу в стране.

На XIX Всесоюзной конференции КПСС первый секретарь ЦК компартии Киргизии с долей язвительности упрекнул журналистов некоторых газет в том, что якобы «они себя выдают за главных перестройщиков». Но куда уйдешь от того факта, что средства массовой информации первыми ударили в набат еще в годы застоя? Именно потому, что по своему предназначению отражают настроения людей, требования читателей. Ведь преимущество любой газеты перед управленческим аппаратом в том, что она обладает вполне определенным чутким индикатором, который мгновенно подает сигнал: эффективно ли мы действуем или наш труд — это холостые хлопки? Если читатель вместо глубокого анализа фактов и явлений, поучительности публикаций, боевого наступательного духа встречается с формальным, казенным, равнодушным подходом к его интересам, с одним лишь словоблудием, — он просто отбросит газету в сторону и больше не будет читать или даже выписывать. Этот демократический по своей сути характер средств массовой информации и стимулирует журналистов на постоянный поиск тесных и неформальных контактов с читателями, чтобы затем со страниц газеты, по радио, с телеэкрана эффективно воздействовать на их чувства и разум.

И опять же подобные контакты приносят больший результат, когда журналистам удается помочь партийным или комсомольским вожакам отойти от шаблонов, стандартов, от формализма, внести элемент творчества в их работу. Эту мысль хотелось бы проиллюстрировать примером одной поучительной находки, которая несет в себе большой заряд идейно-нравственного воспитания на основе широкой гласности, откровенности. Несколько лет назад в практику первичных партийных и комсомольских организаций стали входить собрания с отчетами коммунистов и комсомольцев о выполнении уставных обязанностей, о практическом участии в делах своей организации. Проходили они — где лучше, где хуже, но нередко, скорее, для «галочки», опять же для отчета перед вышестоящим органом. Между прочим, первооткрывателями этого хорошего дела были опять-таки газетчики…

Шестидесятые годы. Еще ни о каких собраниях с личными отчетами не было и упоминаний. А «Комсомольская правда» на флагмане уральской индустрии — Уралмашзаводе задумала провести эксперимент с такими отчетами нескольких комсомольцев. Идея понравилась не только в комитете ВЛКСМ, но и в парткоме. Остановились на цехе крупных узлов, занимавшем особое положение. Не только потому, что с его станков-гигантов сходили самые крупные в стране детали — роторы мощных турбин, валки блюмингов, узлы дробилок для горно-обогатительных комбинатов. Не только своей индустриальной поступью снискал цех особое к себе уважение. Ему первому на заводе присвоили звание коллектива коммунистического труда. Все оглядывались на него: появилась там инициатива — наверняка достойна повторения, подражания.

Встретились с активистами в красном уголке цеха за столом комсомольского секретаря Николая Старцева, возле которого всегда толпился шумливый, неугомонный народ. Пригласили комсомольскую группу Николая Тягунова, завели разговор о прошедших отчетах и выборах. Отчитались перед комсомольцами комитеты, бюро, секретари. Скоро отчитываться и Центральному Комитету на съезде. А, собственно, почему отчитываются только вожаки, избранные органы? Ведь судьба Ленинского Союза Молодежи должна волновать каждого его члена, потому что он вместе с секретарем, комсоргом, членом комитета разделяет ответственность за дела в своей организации. Мысль эта ребятам пришлась по душе. Договорились так: о каждом, кто будет отчитываться, желательно знать все. Не только как работает; это проще всего — на виду участка. Значит, надо побывать и в семьях, в школах, техникумах, где они учатся. А главное, самих настроить на откровенный разговор.

И вот уже собирает возле себя толпы рабочих необычное объявление:

В субботу красный уголок заполнила чуть ли не вся первая смена, и далеко не одни комсомольцы: собрание сразу договорились проводить открытым. Никаких президиумов — председатель, секретарь. Никаких докладов. Повестка ясна — отчитываются четверо.

Александр Мороков. — Рождения тридцать седьмого. Семья малограмотная… Отец запил. Оставил семью. А у матери нас четверо, да двое стариков. Ну, стало быть, отбился я от рук, хулиганил. Чего там скрывать? И вот — 1954-й, целинный год. Степь, мороз, палатки. Нет дров. Пока заведешь трактор — с ладоней сдерешь кожу. Но рядом бригадир Марат Муртазович Зарипов, настоящий друг — коммунист. Осенью пятьдесят четвертого меня приняли в комсомол. Сам Зарипов дал рекомендацию. И сейчас с ним переписываюсь. Очень благодарен этому человеку — вывел он меня на правильный путь. А то ведь мог, как в степи во время бурана, и заблудиться. Потом был Братск, леспромхоз в поселке Заярск. Вскоре ушел в армию. А сейчас вот — на Уралмаше. Как работаю — сами видите.

Но собрание настроено требовательно. Ведь это отчет перед комсомолом, а не просто пересказ биографии. Выступает Иван Капарулин. Он работает рядом с Александром, хорошо знает его, бывал у него дома.

— Работник он замечательный, — говорит Иван. — Меньше полутора норм не дает. И качеству многим у него можно поучиться. В комсомольской группе тоже активный: и субботник организует, и на дежурство в народный дружине ребят поднимет. Это по его предложению мы брали «на буксир» комсомольскую группу Мурашева. Причем Саша несколько смен подряд — во время своих выходных! — приходил на соседний участок, помогал в работе. И сейчас там дело заметно поправилось. Это — по-комсомольски.

Капарулин оглядел собравшихся, сделал паузу и продолжил:

— Раз уж у нас разговор откровенный, нельзя умолчать и о «проколах» в поведении Морокова. Жил он в частной квартире. В цехе работает не так давно, мог и подождать очереди на жилье. Нет, он самовольно занял комнату в доме, который был определен под снос. Пришлось цеху объясняться за него… Узнай об этом «крестный отец» Зарипов, по головке бы не погладил.

А. Мороков. — Признаюсь, спартизанил я тогда. Подобного больше не повторится.

На собрании сидел заслуженный рабочий, участник строительства Уралмаша Яков Дмитриевич Лапин. Заметно было, с каким нескрываемым интересом слушал он молодежь. И не выдержал, попросил слово:

— Я хоть и давно вышел из комсомольского возраста, но шибко заинтересовало меня ваше собрание. Дай, думаю, погляжу, какая она, нынешняя молодежь. С Мороковым я вместе не работал, но расскажу один случай. Работает рядом со мной на соседнем станке парнишка, какой-то несерьезный, ветер еще в голове. Мороков несколько раз подходил к нему, разговаривал о комсомоле, приглашал на собрания, вечера. А тот все отнекивался. Как-то Мороков отозвал меня в сторону и говорит: «Что же это получается, Яков Дмитриевич? Вы такой известный человек, рядом с вами несознательный парень работает, а вы и пальцем не пошевелите, чтобы его раскачать!» Вот это я понимаю! Откровенно, по-комсомольски выложил ветерану. Стыдно мне стало, товарищи комсомольцы, и взялся я теперь за этого парня.

Слово для отчета предоставляется Виталию Щукину. Вышел угловатый застенчивый парень, начал несмело:

— Биография у меня обыкновенная, целины не было. Жил, учился, бросил учебу, опять начинал. Потом — армия. Вступил в комсомол. Избирался секретарем комсомольской организации роты. Сейчас комсомольской работой не очень занимаюсь. Но в общем — где группа, там и я…

Валерий Кацин. — Я дважды ходил в школу рабочей молодежи, где Щукин учится в десятом классе. Зашел в школу и первым делом увидел на Доске почета портрет Виталия. Приятно было — наш комсомолец. Только вот в цехе он пассивный.

Голос. — А почему? Пусть объяснит!

В. Щукин. — Я сам просил не загружать меня общественной работой — кончаю нынче десятый класс.

Голос. — Все в группе учатся, однако живут и общественными делами.

— Недавно мы на сменном собрании обсуждали одного рабочего за прогул, — взял слово Иван Капарулин, — Все рабочие возмущались, многие высказывались в адрес прогульщика. А Щукин сидит в уголке ко всему безразличный, словно его хата с краю. Как же может комсомолец так поступать? Дело тут не в общественных поручениях. Активно относиться к жизни никто поручить не может.

Вопрос Щукину. — Что ты думаешь о своем будущем?

В. Щукин. — Жить, работать со всеми. В институт поступать.

Вопрос. — В какой институт?

В. Щукин. — Пока не решил…

Голос. — Вот тебе раз! Для чего же ты учишься? Ну, а как насчет замечания о твоей пассивности?

В. Щукин. — Я как-то не задумывался над этим. Но, видимо, товарищи правы. Я подумаю.

С таким же пристрастием и в то же время с товарищеской доброжелательностью слушает собрание отчет о комсомольской юности Владимира Панкова, Бориса Прыгунова. Хорошие комсомольцы, надежные в деле, но и поработать над собственным воспитанием им еще следует.

…Сошел со сцены последний оратор. И хотя первый опыт публичных отчетов, наверное, не во всем удался, необычное собрание взволновало комсомольцев, и не только их, но и всех, кто пришел в красный уголок. Каждому был дан повод для раздумий: почему у одних комсомольская юность проходит трудно, ярко, а у других как-то жмется к тихой заводи, подальше от бурного водоворота жизни. Решения не принимали. Договорились, что каждый отчитавшийся подумает над тем, что было сказано о нем, и сам сделает для себя выводы. А секретарю комитета комсомола высказали предложение — ввести такие отчеты в практику заводской организации.

В конце 70-х годов «Советской России» довелось помогать в организации подобного же собрания на Челябинском кузнечно-прессовом заводе, только уже с отчетами коммунистов. Тот же откровенный, доверительный, острый разговор о конкретных людях, их делах и жизненной позиции. Пожелание было одно: чаще проводить подобные собрания, «пропустить» через отчеты перед товарищами по партии каждого коммуниста, в том числе и коммунистов-руководителей. Это может стать настоящей школой воспитания людей с помощью гласности, демократизма.

…Довелось однажды прочитать в «Комсомольской правде» интереснейшую статью члена-корреспондента Академии медицинских наук СССР С. Я. Долецкого. Не могу удержаться, чтобы не привести цитату из нее, возможно, несколько длинноватую, но полную глубоких поучительных мыслей. Тем более, что в ней легко обнаружить объяснения с позиций научной психологии и наших «экспериментов» в использовании мнения коллектива для идейно-нравственного воспитания человека. Вот что он писал:

Как видим, найденная несколько лет тому назад с помощью журналистов форма отчетов коммунистов и комсомольцев на собраниях и с точки зрения научной психологии содержит в себе большой силы заряд воспитательного воздействия. И очень жаль, что этот метод идейно-нравственной закалки не используется в полную силу многими партийными и комсомольскими организациями. Только важно, чтобы такие отчеты носили откровенный, поистине исповедальный, эмоциональный характер и ни в коем случае не превратились в дежурные мероприятия, проводимые ради формы. Иначе хорошее дело будет погублено сворачивающей скулы скукой, станет профанацией, все той же бездарной игрой в воспитание. Чтобы такого не случилось, нужно одно: заинтересованная, тщательно продуманная, творческая подготовка таких собраний с привлечением к ней наиболее вдумчивых, неравнодушных, авторитетных коммунистов и комсомольцев.

Думается, следовало бы идеологическим кадрам с таким же пристальным вниманием взглянуть и на возможности, которые, бесспорно, таят в себе публичные дискуссии или диспуты на тему: «Какими нас видел Ленин?» Сегодня, в условиях перестройки, партия стремится как можно полнее возродить дух ленинизма, сделать его принципы и нормы законом жизни всех советских людей. И широкий, откровенный разговор о том, какими нас видел Ленин, мог бы стать стимулом к глубокому изучению трудов Ильича, побуждал людей открыто и честно, глядя друг другу в глаза, постоянно соизмерять свои поступки, мысли и дела, всю свою жизнь с теми высочайшими идеалами, которые основатель партии и государства видел в человеке социалистического, коммунистического общества. И если бы в каждой партийной и комсомольской организациях, в каждом трудовом коллективе хотя бы раз в год проходил такой откровенный разговор, он мог бы стать тем процессом, о котором Владимир Маяковский сказал: «Я себя под Лениным чищу, чтобы плыть в революцию дальше».