Развод. Моя (не) желанная

Глава 7

— И к чему этот дурацкий, совершено неуместный сарказм?

— О чём ты?

— Охренеть какого счастливого брака, — передразнила я его интонацию. — Говоришь так, будто это я тебя в эту дикую кабалу потащила.

Громов моментально потемнел лицом:

— Это не ощущалось бы такой кабалой, если бы ты вела себя поадекватней.

— Поадекватней? — вытаращилась на него я. — Ты за своей бы адекватностью лучше следил!

— Надеюсь, ты пояснишь, — с раздражающей бесстрастностью бросил Громов, отхлёбывая кофе из своей кружки.

— А что тут объяснять? Твои непомерные аппетиты весь разум тебе застят.

Тёмные глаза опасно сверкнули.

— Митина…

— Что, Митина? — меня было уже не остановить. — Это же надо, как у тебя между ног всё судорогой свело, что ты не смог потерпеть и устроил себе первую брачную ночь, притащив в дом одну из своих девок! А если кто-нибудь из «Фонда» прислугу надумает опросить?

Густые чёрные брови сошлись на переносице.

— Им что, заняться больше нечем — сплетни собирать?

— Представь себе! — я в сердцах шваркнула ложкой о тарелку, даже не притронувшись к своей исходившей паром овсяной каше. — Это их работа! Прямая обязанность! Они должны быть уверены, что мы не водим их за нос. Как будто наша свадьба и без того мало выглядит подозрительной!

— Слушай, с чего бы ей выглядеть подозрительной? — Громов раздражённо запустил пятерную в свою тёмную гриву. — Мы с детства знакомы. Дома через сад!

— Ну да, — хмыкнула я. — После школы ты укатил в Англию, в свой универ, а потом бизнесом занялся и вообще тут почти не появлялся. Потом вдруг нагрянул — трамс-бамс! — и через месяц женился на нищей садовнице из коттеджа. Конечно же, ничего, совсем ничего подозрительного!

Мои слова прозвучали неожиданно горько.

— И без того ведь понятно, что если бы не… ну… не трагедия, ты бы, может, и не вернулся. Но ты вернулся. Потом узнал про долги. Потом решил возродить местное производство, на которое все давно рукой махнули. А тут и невеста со стратегически важным участком земли подвернулась. Такая вот счастливая случайность. Нет, серьёзно, ничегошеньки подозрительного.

Громов поморщился.

— На торжестве левых гостей не было. Даже если кто-то что-то мог заподозрить…

— Да при чём тут торжество? Проверка может нагрянуть и через месяц. Но никто не запретит им опросить всех, кто работает в твоём доме.

— На этаже никого не было. Я из дома в день свадьбы всех выгнал, — Громов взирал на меня с ощутимой прохладцей. — Митина, ты совсем за идиота меня держишь? Никто Илону не видел, ясно? Проехали.

Илону. Имечко-то какое…

— Илону, может, и не видел, — не удержалась я от ехидцы. — А как быть с какой-нибудь Анжеликой, Снежаной, Эльвирой, которую ты следующей в свою постель потащишь?

Громов молчал, хотя тонкие ноздри хищно раздулись, демонстрируя степень его неподдельного раздражения.

— Можешь вынести их за скобки, — проскрежетал он. — Все свои удовольствия я оставлю за пределами дома, чтобы не подпитывать твою паранойю.

Тёмный взгляд катком прошёлся по мне до самой макушки.

— Ну как? Теперь полегчало?

Я проигнорировала его издёвку и принялась за свою щедро сдобренную маслом и фруктами кашу.

Посчитаем это победой, пусть и мизерной. По крайней мере, мне не придётся сталкиваться под одной крышей с его пёстрым гаремом. Засвербит в одном месте — путь развлекается, но подальше от моих глаз и ушей.

— Но я от тебя подобных жертв требовать не намерен, — крепкие белые зубы вгрызлись в поджаристый тост, и на мой немой вопрос Громов ответил, лишь когда дожевал его до конца. — Можешь ни в чём себе не отказывать. Развлекайся с кем хочешь и когда хочешь. Цени мою уступчивость, Митина.

— До пошёл ты, — шепнула я и вернулась к своей каше.

Видимо, переговоры мы умели вести только в присутствии адвокатов.

Очень уместное наблюдение — подозреваю, следующей попыткой заговорить о делах как раз и будет обсуждение нашего неминуемого развода.

Хотя что там вообще обсуждать?

Разве что сроки. И я уже готова была обводить числа в календаре.

Только бы поскорее этот адский цирк завершился.

После завтрака мы холодно распрощались, и я вернулась в свой коттедж забрать кое-какие вещи, которые понадобятся мне в учёбе.

— Что, не выдержала вчера? — Уля деловито сновала от кухонного стола к печке, готовя себе нехитрый обед. — Но ты не переживай. Я тут за всем присмотрю. И за рыбками. И за цветами. Ну и Громов-то наведываться тебе сюда не запрещал, я надеюсь?

Перебирая папки с бумагами, я мотнула головой, с досадой осознавая, что тут он повода для ненависти мне не предоставил.

— Нет, но… всё равно не хочется тебя одну оставлять.

— Ну, пришли мне из дома парочку слуг, — хихикнула Уля, взмахнув кухонной лопаточкой. — Я буду не против.

— Посмотрю, что можно сделать, — усмехнулась я.

Сестра вздохнула:

— А вообще… печально, конечно, что после стольких лет вы до сих пор как кошка с собакой.

— Да ничего тут печального нет, — нахмурилась я.

— Ну не знаю, — Уля вернулась к сковородке. — Вы вчера так здорово вместе смотрелись… И Громов, конечно… эх, мечта, а не мужчина…

Я так и застыла с папкой в руках, позабыв, что вообще делала:

— Уля…

— Что? — хмыкнула она, и по тону было совершенно понятно, что сестра совсем не раскаивалась. — Ну скажи ещё, что я не права.

— Да ничего я… ничего я говорить не собираюсь.

— И правильно, — сестра потянулась к полочке со специями. — Потому что и нечего будет сказать. Уж во всяком случае не той, кто в него ещё в школе по уши втрескался.