Реальность

Глава 17. Осознание

Глава №17. Осознание

Первое, на что отреагировало пробуждающееся сознание – ритмичное хлопанье кислородного насоса. И ещё – тупая боль в районе горла. Завозились мысли: «Что происходит? В горле такая боль, и мешает, не проходит никак». Филипп открыл глаза: «Ничего не понятно, какая-то муть». Попытался кашлянуть – в трахее что-то давило и мешало глотнуть. Прозвучал знакомый басовитый голос:

– Филипчик, дорогой! Глазки открыл? Пришёл, однако, в себя, – и тут же громогласно прозвучало, – Сестричка! Кто-нибудь! Он глаза открыл и гукает! Подойдите!

Это был Иосиф, его ближайший друг и коллега. Он зашёл справиться о здоровье пострадавшего при пожаре товарища, узнать, как идут дела, и тут такое происходит – пришёл в сознание! А в палате уже суетились медсёстры, подошёл врач, что-то разглядел на мониторах, и негромко распорядился: «Да, убираем, ритм нормальный, похоже выскребся». Наклонился к лицу, ослепил фонариком, и добавил: «Реагирует тоже нормально. Нет, присоски пока оставьте, денёк ещё посмотрим». Девушка в круглом белом тюрбане на голове приблизилась к лицу Филиппа, и он дёрнул плечом, почувствовав в горле усилившееся давление, и сильную боль – из глаз сами собой потекли слёзы. Сестра ласковым голосом успокоила: «Трубочку убираю, сейчас легче станет, – и повернувшись в сторону, деловым тоном сообщила, – Доктор, посмотрите – реакция хорошая, вон, даже слёзки пошли, – в ответ прозвучало, – Эт тоже хорошо, вот тут добавьте, пусть поспит – утром ещё посмотрим, тогда и решим».

Всё вокруг посерело, веки сомкнулись, и Филипп снова заснул.

Очнувшись на следующее утро, первым, кого он увидел, вновь был Иосиф. Друг сидел возле кровати, одетый в халат, шапочку, и с тревогой всматривался в лицо очнувшемуся. Увидев, что тот пришёл в себя, осторожно спросил:

– О, Филипчик, очнулся? Ну как ты?

Первое, что заявил Сёчин при пробуждении:

– Я переделаю рассказ, и напишу роман о Загорье, уже знаю все сюжетные линии и героев. И перескажу при этом всё то, что с нами случилось. Дайте мне карандаш, пока из головы не вылетело.

– Конечно же, Филиппушка, обязательно напиши, а я завтра же поговорю с Исаком, он и редактуру сделает, и макет, и в типографии все вопросы решит, всё как надо устроит, он в этом деле – профессионал высшей пробы!

– А кто это?

– Да это давний мой дружок, в институте вместе учились, он книгоиздательством всю жизнь промышляет. Я тебе говорил про него, помнишь? Ты ещё тогда руками замахал – не хочу, не буду книжку рассказов делать! Помнишь?

– Да, точно, ты же мне говорил про него. Помню, Ося, помню.

– Ты как себя чувствуешь?

– Да вроде нормально. Это из-за пожара я тут?

– Ну да, из-за него, будь он неладен. Тебе доска там одна на голову упала, вот ты и выключился. Ну, а Лёва вытащил, вовремя подоспел, герой наш.

– Долго я тут?

– Да пятый денёк всего, ничего страшного. Все наши тебе привет передают, здоровья побыстрее набраться желают. Ты давай спи теперь, а я пойду, а то вон сестрички топором уже машут. Всё, выздоравливай!

Ещё через пару дней Филиппа перевели из реанимации в обычную палату, и почти сразу после этого появилась Зинаида. Немного приоткрыв дверь палаты, осторожно, кивком головы попросилась: «Можно?». На что Сёчин недоумённо воскликнул:

– Ты чего, Зинуля? Заходи быстрее! Сейчас, сяду поудобнее, поболтаем.

С тревогой заглядывая ему в лицо, стягивая с головы вязаный красный берет, исполнительница роли Корделии и Маши Троекуровой присела на стоявший рядом с кроватью стул:

– Ну ты как, Филипушка? Не болит голова? А то вон как перебинтовали – чисто Щорс. Хорошо хоть не сгорел.

– Зин, да всё нормально. Черепушка крепкая оказалась. Тряхнуло, конечно, хорошо, подташнивает иногда, но всё путём. Чего там в театре, расскажи!

– Филя, желают тебе здоровья. Хотели сегодня всем табором сюда заявиться, но Иосиф гаркнул матом: «Хотите, чтобы сдох? Не хрен там делать со своими микробами! Пусть кто-то один отправляется, только без апельсин, у него пока строгая диета!» Хотели Лёву снарядить, так он как обычно, поддатый оказался, ну и послали меня.

– Ну и хорошо, что тебя одну послали, не то бы я в самом деле ошалел от гостей. А как там мой записной спаситель?

– Ты не поверишь, Филенька, Лёву наградят медалью «За отвагу на пожаре». Здорово, правда? А что, всё правильно – ведь он на самом деле тебя спас. Все уже выбежать успели, и стояли на парковке, ну как в тот раз, когда на тебя змея напала. И что за напасть на тебя? То змея, то пожар. А Лев наш увидел, что тебя нет, и сразу рванул назад. Эдик за ним. А там огонь бушует. Пожарных ещё не было. Мы перепугались, конечно. Ждём, трясёмся, кажется, вечность прошла. Потом смотрим – вытаскивают. Эдик в зале искал, а Лёва сразу побежал в кабинет, ну и в коридорчике сразу наткнулся. А рядом с тобой балка с крыши упала, и дымит, в огне вся. Ну он огнетушитель со стены снял, и весь его израсходовал, пока тушил. Потом тебя за ноги ухватил, и стал вытаскивать, а Эдик в это время котят за пазуху напихивал, да кошку хватал. В общем, всех спасли. Мы на них всё ругались – пьянчужки, то да сё, а они, посмотри – настоящие мужики оказались, да ещё и герои.

– Да уж, точно герои. А что семейство кошачье?

– Котят всех тут же разобрали. Одного Лёва взял, второго – Эдик-электрик, а на третьего аж двое желающих нашлось – Дима Николаенко, ну этот, который актёр бывший, и Коля Данилов. Сразу заспорили, и поделить не могут. Димка ему заявил: «Ты бухаешь без конца, какой тебе котёнок?», а тот клянётся, что пить бросит ради такого чуда рыжего. Но Димка требует доказательств, сразу ему и сказал: «Если месяц трезвый будешь, то посмотрим». Вот и спорят. Короче, пока хвостатый в твоём кабинете обитает, мы ему клетку с лотком там поставили и чашку для еды. Весь театр ходит кормит, а трезвый Коля какашки убирает. Вот такие дела. Я тебя ещё не утомила?

– Да нет, нормально. Слушай, получается, сезон в театре остановили?

– Ну да, конечно, там бригада наймитов уже работает, крышу разбирают, к Новому году обещают закончить. В общем, пока ремонт, мы по области с антрепризой будем колесить. А мужики твои тут же, в бригаде работают.

Филипп покивал головой:

– Понятно.

Зина, вспомнив что-то, встрепенулась:

– Чуть не забыла про Лёву-то рассказать – Иосиф Соломонович, как узнал, что начальник городского МЧС представление медальное на Лёву готовит, пообещал на мэра придавить, чтобы он тоже Льва нашего за ту битву со змеем наградил хоть чем-нибудь. Может, грамоту какую вручат – а что, тоже неплохо, глядишь, ему к пенсии потом копейку какую-нибудь добавят. Слушай, что ещё – мне Мейзель сказал, что ты решил свой рассказ в роман превратить? Здорово-то как, будет что почитать на досуге. Мне твои рассказы очень нравятся, оторваться невозможно. Потом, может быть, ещё что напишешь. Ведь напишешь, верно?

Сёчин усмехнулся:

– Ну да, обязательно напишу! Слушай, Зина, а я тут сколько лежал? В смысле – без сознания? Ты не знаешь? А то мне врач ничего не говорит.

Зинаида завела глаза к небу, затем ответила:

– Да вроде бы четыре дня. А что? Самое главное – живой остался!

– Я не об этом, я про роман. Вот получается, пока лежал в отключке, мне во сне такой сюжет приснился… Как раз на целую книгу. Когда напишу, дам почитать, ты точно оторваться не сможешь. Такой же длинный сон был, и такими интересными смыслами наполненный. А самое главное – я всё помню! Обычно же сны забываются, или там часть какая-то, а тут – всё помнится, как в надоевшем кино. Я уже и в тетрадку черновик набросал.

Зина погладила его по руке:

– Это хорошо, Филенька, это очень хорошо. Как книжку издашь, я тебе её специально вслух прочитаю. Помнишь, когда ты после змеюки этой лежал, я тебе рассказ читала? Тебе понравилось.

Филипп, вспомнив её декламацию, заулыбался:

– Ну конечно же, помню. А можно ещё лучше – записать твоё чтение как озвучку, и на сайт какой-нибудь выставить. Людям многим озвучка нравится. И тебе сразу заказы будут.

– Заказы чего?

– Ну, других книг.

– Да ладно, скажешь тоже.

– Зинуля, у тебя здорово получается. Да и вообще, надо в ногу со временем шагать.

– А Исаак поможет организовать. Ося говорит, что он – настоящий профессионал.

– Это который Димитрич?

– Ну да.

– Я его знаю, он к Мейзелю часто заходит. Слушай, Филя, а я ведь тебе о своих переменах совсем ничего не рассказала.

– Это о каких? Замуж поди опять собралась? – Филипп с улыбкой посмотрел на Зинаиду.

– Нет, не надейся, хватит уже, – тут Зина картинно отвела в сторону руку, и деланно произнесла, – Карету мне, карету, туда я больше не ходок!

Филипп рассмеялся:

– Да что же тогда?

Женщина, склонив голову немного набок, серьёзным голосом ответила:

– Я ребёночка завела, – и уточнила, – Вполне официально!

Оторопев на секунду, Сёчин переспросил:

– В смысле?

Щёки у Зинаиды зарозовели, и она с воодушевлением стала отвечать:

– Ну вот в таком и смысле, Филипп – что я хочу быть мамой, давно уже хочу! Но всё никак не выходило. То – то, то – сё. Ну и время ушло, как говорится, а осадочек остался. Да я уже лет семь, как заявление в опеку подала. Тамошняя директриса мне уже подругой стала, я ведь туда кучу целую документов снесла. И шоколада с коньяком. Даже свидетельство о прохождении программы всякой там подготовки для будущих родителей, успела получить. Но никак не удавалось с человечком совпасть.