Reet-K

12

Нашу фирму мы назвали ООО "Арита-Консалтинг" или "Арита-К" (или Академ Рита Киборг, как хотите).

Когда мы с Верой составляли штатное расписание, первой строкой я вписала "Сисадмин" и у меня на эту вакансию был кандидат.

Со мной в группе учился Денис Сомов. Никогда не слышала, чтобы его кто-то называл по имени. Только Сомов. Сомов, пойдём. Сомов, давай. Сомов, скажи. Хотя, говорил Сомов очень мало и очень редко, а если говорил, то совсем короткими предложениями, а то и просто отдельными словами. Учился Сомов на хорошо и отлично, разговаривать не любил, был человеком безотказным и на все руки мастером. Небольшого роста, но зато большой ширины. Толстенький он у нас был, кругленький, уютный такой, домашний. Его все любили и бесконечно несли ему телефоны, смарты, планшеты, ноутбуки и прочие, какие только можно придумать, устройства и гаджеты. Необязательно электронные или даже электрические. Если бы у кого вдруг оказалась прялка и она сломалась или забарахлила, то её обязательно притащили бы Сомову и передали в его толстенькие, короткопалые, но удивительно ловкие руки.

Жил Сомов на ОбьГЭС и у него был темно-зелёный Сузуки Гранд Витара. "В чём-то меньшем мне тесно!" – говорил Сомов, и, поскольку он ещё и на машине ездил, то со всеми вопросами по авто тоже обращались к нему.

К концу второго курса к Сомову обращался народ не только из нашей группы, и даже не только с курса, а кое-кто и с других факультетов, и преподаватели тоже.

И меня не минула чаша сия, и если самурайке всемерную помощь и поддержку оказывал Торопов, то мой ноутбук просто не мог миновать рук Сомова. Однажды я его очень даже ловко уронила, и он не просто шмякнулся на пол, а шмякнулся несколько раз, подскакивая, крутясь и маша своей крышкой-экраном не хуже какой-нибудь птицы, улетающей в тёплые страны из суровой Гипербореи. Крышка, слава богу, не оторвалась, но стала болтаться, а сам ноутбук, разумеется, перестал работать.

– Сомов, миленький, посмотри, а? Видал, как он летает? – со слезой в голосе пожаловалась я, протягивая Сомову своего Икара.

У Сомова Икар тоже не включился, за что и был немедленно препровождён в сомовскую сумку:

– Дома посмотрю.

– Сомов! – возмутилась я. – У меня там полный диск интимных фотографий!

Он стал вынимать ноутбук обратно.

– Ладно, ладно! – удержала я его. – Ты сам смотри, только никому не показывай.

Вечером он позвонил:

– Сглазила диск, – сказал. – Именно он крякнул при падении. Надо другой ставить.

– У меня нет, – обречённо сказала я. Сомов промолчал. – А ты можешь всё, что надо сделать, а я тебе компенсирую и труды и затраты?

– Сделаю, – сказал. – Затраты само собой, а за труды пиво. А информация-то тебе с диска нужна или там кроме интимных фоток ничего нет?

– Они и нужны, – говорю. – Ага.

– Посмотрим.

Через три дня получила я свой ноутбук. Всё работает, крышка не болтается, инфа на месте.

– Диск заменил на новый эсэсдэ, инфу восстановил посекторно и клонировал. Вот чеки на затраты. Можешь налом, можешь на карточку.

– А пиво? – спрашиваю.

– Тебе ещё и пиво? – удивился Сомов. – Ну, вообще наглые…

А ещё он мне замок на сапоге отремонтировал, пудреницу старинную мамину заклеил, самурайке один раз колесо подкачал – принёс насос из своего витары и подкачал; на смарт клёвую читалку установил, а то я мучилась; Сергею Игоревичу новый телевизор настроил и на антенну и на вайфай, и потом к Вере зачем-то два раза приходил и второй раз с клавиатурой – видать, на её ноуте без кириллицы фигóво ему работалось. Клавиатура после этого так и осталась лежать на подоконнике на всякий случай.

Вот когда я его попросила телек профессору настроить, тогда мы пива и напились. Разливного светлого с корюшкой. Пока Сомов с антенной возился, съездила я за пивом и рыбой в "Пивную заставу", где впервые в жизни и закупила эти продукты, руководствуясь Сомовскими инструкциями. Для мужиков, наверное, ничего приятней на свете нет, чем когда девушки для них за пивом бегают.

И вот, зная, что и как Сомов с компами для всех в универе, и для универа тоже, делает, и, зная его безотказность, универсальность и ответственность, я и решила: предложу-ка Сомову поработать с нами в качестве админа. Уже не за пиво, конечно, а за зарплату, пусть и не великую, но вполне достойную.

Так ему и сказала:

– Сомов, я тут фирму зарегистрировала и собираюсь деньжищи лопатой грести и мне в эту фирму нужен человек, по фамилии Сомов, за зарплату, о которой сейчас договоримся. Будешь на меня эксплуатироваться?

– А что делать?

– Всё! – сказала я. – Корпоративная сеть, телефония, связь, интернет, серверы, видеонаблюдение, охранка, компьютеры у всех на рабочих местах, дома и в командировках, сайт, программное обеспечение, офисное оборудование и всё должно работать, как часы. Фирма юридическая, так что станков с ЧПУ не будет.

– А выделенная серверная будет, где я пиво тайком от начальства пить смогу?

– Будет.

– Согласен.

– А зарплата? – спросила я.

– А с зарплатой и подавно.

Вторым в списке был бухгалтер. Как только фирма регистрируется, отчётность по ней нужно сдавать.

– Когда я стажировалась в Шлюмберже, то познакомилась с одним бухгалтером... – начала Вера.

– А как ты там проходила стажировку? – спросила я. – Ты разве и в самом деле училась в колледже?

– Нет, конечно, – Вера потёрла пальцем нос. – Это у нас с Дмитрием легенда такая была разработана. Колледж, стажировка. Когда я работу на фрилансе стала искать, то нужно же было хоть какое-то резюме предоставить. А Дима в то время для Шлюмберже на Зелёной Горке проект ландшафтного дизайна их территории делал – благоустройство, проезды, ограждения, пруд, зона отдыха, гостевой коттедж, освещение, зелёные насаждения и тому подобное. Потом это всё воплощалось с привлечением различных подрядчиков, а меня Дима попросил заняться учётно-финансовой стороной, и я часто и много общалась и онлайн и очно с бухгалтером из Шлюмберже – Авдониной Ларисой Геннадьевной. Она тогда беременная была и как-то в разговоре обмолвилась, что в декрет-то она уйдёт, но обратно её уже вряд ли возьмут, не знаю уж почему, а ей после декрета, мол, надо расти и карьеру делать. Она была вполне компетентна и очень продвинута в бухгалтерских программах. Свободно в них ориентировалась. Мне по своей фрилансерской работе поначалу много пришлось с бухгалтерами дело иметь – большинству из них я бы должности бухгалтера в своей фирме не предложила. А Ларисе можно. И время последекретное вроде уже подходит. Может ей предложить? На начальном этапе ничего особо сложного быть не должно, и с нуля всегда проще, чем старое разгребать. Я могу найти её контакты.

– Найди, конечно. Сама и поговори – предложи бухгалтером в новую фирму в одном лице, но с перспективой расширения и занять в дальнейшем должность главбуха.

Третьим пунктом стоял секретарь-делопроизводитель.

На эту должность ни у меня, ни у Веры кандидатур не было.

– Давай, просто определимся, кто нам нужен и потом объявим вакансию, – предложила Вера. – начнём с пола.

– Однозначно, женский.

– Ты не феминистка?

– В каком смысле?

– Это я пошутить попробовала.

– Тогда феминистка, – заявила я.

– Возраст?

– Не знаю. А ты как думаешь?

– От двадцати пяти до тридцати пяти.

– Ого! Хотя, наверное, да. Кстати, а Ларисе твоей сколько сейчас?

– Двадцать восемь.

– Так… Значит, двадцать пять, симпатичненькая, улыбчивая...

– С хорошими зубами, – сказала Вера. – И без очков.

– А может она в линзах будет?

– Грамотный русский, уверенный английский, – продолжила Вера.

– И ангельский голос, – хихикнула я.

– Замужем или нет?

– Не знаю. Может, разведена? – я махнула рукой. – Ага, а ещё умная, с чувством юмора, без вредных привычек, без пирсинга в носу и блондинка, которая разбирается в живописи, любит читать Сартра, слушать Рахманинова и коллекционирует открытки с Дон Кихотом… И где мы её, такую, найдём? Таких не бывает.

– А какие у неё будут обязанности? – поинтересовалась на всякий случай Вера.

– Встреча посетителей, ответы на звонки и обращения, корреспонденция, организация работы офиса, обеспечение переговоров, ну, и всякая текучка – наличие в туалете бумаги, в кулере воды, у водителя бензина, у босса чернил, у сотрудников кофе и у всех хорошего настроения. Даже у уборщицы и охранника.

– Не многовато?

– Первые полгода, а то и больше, в нашем международном офисе кроме меня, Сомова и грязных отделочников и грузчиков, никого не будет. Только Сартра и читать.

О юристах мы пока даже и не заикнулись. Нечего в юридической фирме делать юристам, пока фирма не готова к работе.

Если в Тампе произошло то, что произошло, хотя не факт, что в этом именно Тамп виноват, а не что-то ещё во Вселенной, то почему произошедшее повлияло только на Ритку? Никаких подтверждений этому не было. Воздействию могла подвергнуться не одна Ритка и подверглась, скорее всего, не одна. И поэтому мы обсуждали практически бесконечное множество вариантов, начиная от количества попавших под воздействие и заканчивая местом и временем их рассеяния. Легко было предположить, что сейчас по Новосибирску, а то и по всей планете, разгуливают множество людей, сигомов и киборгов. Они же где-то рядом с нами!

Конечно же, я периодически делилась своими соображениями с Верой.

– Я об этом задумалась где-то спустя час после того, как сюда попала, – сказала Вера. – Если инцидент был массовый или, лучше сказать, множественный, то это никак не могло остаться незамеченным. Но время идёт, а никаких ни прямых, ни косвенных подтверждений этому нет. Вот уже больше четырёх лет нет. Значит, какой делаем вывод?

– Если инцидент множественный, то все попали в разное время и в разные места. И куда бы ни попали, им должно было повезти так же, как и тебе.

– Понимаешь, да? – кивнула Вера. – Сегодняшнее положение вещей остаётся таким, какое оно есть, только если все "спрятались". Все без исключения. А теперь давай смоделируем несколько вариантов. Из Тампа человек попал в дотехническую эпоху. Классический сценарий попаданчества. Можно зайти на сайт АвторТудей и там таких попаданцев вагон и маленькая тележка. Предположим, что это человек и он оказался в каком-нибудь городе в восемнадцатом веке.

– Тогда городов было раз-два и обчёлся, – сказала я. – Это же не сегодняшние…

– Тань, это такая шляпа, – махнула рукой Вера. – Даже само слово "оказался" требует расшифровки. Он же не просто оказался, а оказался в каком-то конкретном месте, в какое-то конкретное время года, в какое-то конкретное время суток. И как-то при этом выглядит, во что-то одет, что-то у него есть с собой. Видел ли кто его появление или вокруг безлюдно? Предположим, что вышло всё очень замечательно – место и время знакомы, климат подходящий, вокруг никого, а у него с собой все блага цивилизации, но что предпринимать дальше? Июнь месяц, на фигуранте куртка, джинсы и кроссовки, за плечами рюкзак. Или он в лаптях и с котомкой? Нет? Если нет, то, наверное, предпочтительней раздеться до гола и выдавать себя за ограбленного на большой дороге. Но как взывать о помощи? Вряд ли он является знатоком рязанского наречия восемнадцатого века. Можно попробовать выдать себя за плохо говорящего из-за потери памяти, или за иностранца, и ограничиться лишь несколькими словами и междометиями, больше уповая на жесты, кивки и мимику. Но при этом шансы, что его передадут в съезжую или в лекарню очень малы. Если он умеет употреблять изысканные выражения на французском, то, возможно, его сведут с кем-то из тогдашнего высшего общества, но не факт. Ну, и кем же ему быть? Судя по причёске, явно не крестьянин и не ремесленник. Купец? Помещик? Чиновник? Военный? Нет, всё-таки это шляпа.

– А если вариант попроще? – смилостивилась я. – Допустим, восемьдесят третий год, Советский Союз, Новосибирская область.

– Допустим, – согласилась Вера. – Но ему-то откуда знать, куда он попал? Очнулся на берегу реки, на золотом песочке, в костюме Адама. Поднимается, отряхивая с ягодиц прах, оглядывает себя и пытается понять, где это он так на солнце перегрелся? Очевидно, что, оглядевшись, отправится куда-нибудь в одну из доступных сторон в поисках ближайшей дороги и жилья. И что? По пришествии к населённому пункту что делать? Можно, конечно, отправится в милицию, а ещё лучше сразу в дурдом, где рядом с палатой с Наполеонами должна быть палата с попаданцами. Будет шанс написать свой "Полёт над гнездом кукушки".

– А киборг?

– Киборгу в дотехнической эпохе вообще ничего не светит по причине отсутствия источника питания – это мы уже обсуждали. А киборг, оказавшийся в техническую эпоху в распоряжении научных или властных структур, будет неминуемо распотрошён на запчасти, так как ни в каком другом виде принести пользу этим структурам не может.

– Ну и у нас остались сигомы.

– С сигомами в дотехническую эпоху может бить и хуже и лучше. От источников они не зависят, но при этом могут иметь какие-либо свойства или способности, которые вполне отнесут к сверхъестественным, колдовским, магическим и благополучно фигуранта сожгут. Это в попаданческом романе из двадцати шести частей ты будешь богатырь, знахарь, провидец или какой-нибудь вурдалак, оборотень, ведьмак – тут уж как повезёт. А в натуре тебя сожгут или утопят, да и дело с концом.

– А чем сигомы могут похвастаться в твоё время?

– Да, по-разному. Условно говоря, наличие синих волос, отсутствие нижних рёбер или монозубы со стразами особо ничем в эпоху Ивана Грозного не помогут, а вот ночное зрение, ультразвуковой слух, огромный рост с соответствующей мышечной массой и силой могут оказаться тем приятным бонусом, что позволит выжить.

Мы, как королевишны, сидели, вытянув ножки, на двух стульях, стоящих посреди большого пустого помещения с голым бетонным полом, заваленным всяким мусором, и с голыми бетонными стенами, исписанными или непонятными или непристойными надписями. Кажется, мы нашли себе офис. Это был маленький кинотеатр советских времён на улице Русской на Шлюзах, который с советских времён и пустовал. Сохранился он, видимо, лишь потому, что все окна и двери в нём были наглухо заварены металлическими листами. Не заваренной оставалась лишь маленькая дверь сзади, но зато оборудованная несколькими врезными и навесными замками. Замки открыли и пустили нас внутрь – посмотреть. Вооружённые фонариком, мы долго бродили по зданию и теперь сидели в пустом зрительном зале, где на стене, свисая на проводе, горела единственная лампочка.

Этот кинотеатр нам посоветовал посмотреть Дмитрий. Он сказал, что сможет его недорого купить для своей фирмы, переделать под офисы и сдавать в аренду – в том числе и нам. Хорошо иметь знакомого архитектора.

– Но нам стоит поискать кого-то из "твоих", – сказала я.

– Конечно, стоит. Очень даже стоит, – согласилась Вера. – Думаешь, я этим никогда не озабочивалась? Очень даже озабочивалась. Больше, чем поисками тебя. Вроде бы всё так же – нужно искать кого-то похожего, но в случае с тобой я знала, как искать, а в случае с ними – не знаю.

Вера резко поднялась со стула, оглянулась кругом, и спросила:

– Ну и как тебе наш офис?

– Мрачновато как-то, – промямлила я.

– На улице вовсю светит солнышко, – улыбнулась Вера. – А здесь просто закрыты все окна. Не единой щёлочки. А представь, всё в солнечных лучах.

– Тебе хорошо, – сказала я. – А у меня нет такого мозга, чтобы видимую картинку перерисовать.

– А воображение? – спросила Вера.

– Воображение, штука капризная, – сказала я, тоже вставая. – Может такого понарисовать, что мама не горюй. Ну что, поехали?

Я достала телефон – позвонить и сообщить, что мы закончили и за нами можно закрывать.

– А что Дмитрию скажем?

– Дома ещё планы посмотрим, которые он прислал. Я Сомову серверную обещала. Надо её где-то тут найти.

Летняя поездка в Рубцовск к родителям ничем принципиальным от прошлогодней не отличалась – пятьсот с небольшим километров за семь часов с парочкой десятиминутных остановок на заправку, перекус и попудрить носик. Мы никуда не торопились. В Рубцовске всё было по-прежнему, кроме того, что я уже и про себя не называла его домом. Домом стала квартира на Коптюга в Академе.

Мне долго пришлось объяснять маме, что не надо продавать бабушкин домик в деревне и вырученные деньги делить пополам между мной и Вовкой.

– Мне не нужны деньги, мам, – в который раз втолковывала я. – Мне нужно право собственности. Я под него возьму кредит. Я знаю, как это выгодно сделать, ведь я, всё-таки, будущий юрист. А Вовке деньги давать нельзя, ты знаешь. Можете не посылать деньги мне. Отдавай ему, а на меня просто переведите бабушкин дом. Пока здесь, я помогу всё оформить, как надо.

– Отец меня со свету сживёт, если узнает, что я тебе денег не посылаю.

– Не сживёт, я ему всё объясню. На проживание я себе заработаю. Уже зарабатываю. Зачем бы тогда мы с Верой фирму регистрировали. Нам офис надо обставить, вот и возьмём кредиты под её машину и наш домик.

Не знала мама, что самурайка тоже юридически моя, а Веры как бы даже и на свете не существует.

В итоге, домик в собственность по дарственной я получила. Оформили мы его почти за три миллиона. И снова пришлось несколько раз объяснять маме, почему так дорого, ведь это огромный налог.

– Так надо, мам! Налог мы заплатим, но и кредит побольше возьмём. А продать, ты его сейчас даже за 500 тысяч не продашь, несмотря на большой участок.

Мама хоть и экономист по образованию и всю жизнь экономистом проработала, совсем не разбиралась в "капиталистических" реалиях, как, наверное, и большинство людей их поколения.

Как бы там ни было, с юридическими делами было покончено, документы нотариальная контора обещала прислать, как только всё будет дооформлено и завершено. Очередной мой день рождения мы отпраздновали, в деревню на кладбище съездили, и июль сменился августом. На озеро мы в этот раз не заезжали, но по дороге из деревни я вспомнила, как Вера в прошлом году говорила, что нужно научить меня плавать, и похвасталась:

– Мам, пап, а мы всю зиму с Верой в бассейн ходили. Я теперь наше озеро легко переплыть могу.

– Оно раньше где-то с полкилометра шириной на тот берег было, – сказал папа.

– Полкилометра? Легко! – заявила я.

– Ой, да ладно, – махнула рукой мама. – У нас по молодости и парни-то не все на тот берег плавали.

– Таня смогла бы, – сказала Вера и мама спорить с ней не стала.

Сомову, когда я его в первый раз привела на Русскую, будущий офис очень понравился.

– Полный голяк! – восхитился он. – А где серверная будет?

Обходя кучи кирпича, гравия и песка, я повела его в серверную.

– Вот, – ткнула пальцем в проём, за которым чернела комната без единого окошка, размером приблизительно три на четыре метра.

Сомов сунул в темноту голову, минуты две что-то там созерцал и с довольной физиономией вынырнул обратно:

– Шикарно! Надо дверь железную сюда с шумоизоляцией и глазком.

Я кивнула, запоминая.

– А теперь рассказывай, где что будет. – Сомов достал из сумки, висевшей через плечо, ручку и тетрадь. – План есть?

Никогда я от Сомова не слышала столько слов за один раз, сколько услышала в тот день. Сначала мы несколько раз обошли весь офис из конца в конец. Потом на каких-то подмостях Сомов расположил свой ноутбук, а я позвонила Вере и передала трубку Сомову, и Вера сбросила ему план офиса, и мы ещё раз обошли все помещения и закоулки, но уже по плану на экране.

– Потолки, как я вижу, будут подвесные, – деловито говорил Сомов. – До того, как их начнут делать, над ними на кронштейнах или прямо по стене сделают разводку. Мне нужна схема. Рядом или по другой стене я разведу на кронштейнах слаботочку и оптоволокно. В кабинетах и где надо локалку с потолка в кабельканалах разведём вниз, остальное повесим на два, или даже на три роутера…

– Сомов, не грузи девушку подробностями. Я понимаю, что тебя, возможно, это возбуждает. Ты всё видел – строители закончат к концу недели и потом начнётся отделка. Сейчас здесь проходной двор, а с началом отделки я всё заберу в свои загребущие лапы и установлю пропускной режим. Твоя задача, составить перечень всего, что нужно закупить, потом закупить это и установить до отделки и во время неё, чтобы потом ничего лишнего не долбить, не сверлить, не снимать и не клеить заново. Когда я офис запру на пропускной режим, всё нужное можно будет хранить здесь. До этого нельзя. Храни у себя дома, на балконе, в гараже, на вокзале в камере хранения. Мне от тебя нужна смета того, что купить на этом этапе. Кабели, кронштейны, каналы, крепёж, инструмент, которого нет, и назови мне сумму, которую ты намереваешься заплатить тем, кто будет с тобой или у тебя работать. Себя не считай – у тебя с завтрашнего дня оговорённая зарплата. Любые вопросы по планам, схемам, сметам – это к Вере. Любые вопросы по деньгам, доступу, организации и прочим ценным указаниям – это ко мне. С прорабом строителей и отделочников – это один человек – я тебя познакомлю. Никто из вас никому никаких указаний не даёт. Всё, что нужно, согласовываете друг с другом. Его рабочие подчиняются ему, твои – тебе. Чуть что не так, сразу сообщаешь мне.

– Ну, нихрена себе, Тань, – восхитился до этого молча слушавщий Сомов. – Тебе бы стройкой Днепрогэса управлять.

– Сомов, у меня папа природный строитель-экскаваторщик. И хотя он подкаблучник, но когда дома розетку ремонтирует или полку прибивает, его даже мама слушает. А я – его родная дочь, сечёшь?

– Хех, – ухмыльнулся Сомов, закрывая ноутбук.

Вакансию секретаря мы разместили, конечно же, без перечисления всех пожеланий про зубы и Сартра – упомянули лишь про английский язык. Отзывов поначалу было много и я их читала, до тех пор, пока не мне не попалось сначала одно резюме, где было фото претендентки в купальнике, а потом второе, где было фото претендентки в одежде, но зато верхом на коне. Постепенно поток резюме оскудел, и я перестала их читать, оставив это удовольствие Вере.

Реконструкция и ремонт офиса уже вот-вот должны были закончиться, и секретарь нам был позарез нужен. У меня скоро начинались занятия в университете, а в офисе обязательно кто-то должен был находиться и хозяйничать там в моё отсутствие.

А тут умер Сергей Игоревич. Мы с Верой об этом узнали от Натальи Валерьевны. Она позвонила к нам в квартиру, но заходить не стала. Сообщила печальную новость и сказала, когда и где будет прощальная панихида. Похорон не будет, будет кремация. Всем занимается его сын Юра.

В назначенный день мы поехали на кладбище в крематорий. Не буду описывать эту процедуру. Скажу лишь, что секретаршу себе в офис мы нашли там. Я не знаю, как называлась её должность в том похоронном агентстве, которое обеспечивало проводы Сергея Игоревича в мир иной, но она управляла ходом похорон и при этом не имела этакий скорбно-сочувствующий вид, какой обычно бывает у соответствующих работников, но и не выглядела холодной и отчуждённой. Было в ней что-то такое, словно она грустно извинялась, что вынуждена работать, т.к. эту работу неизбежно кому-то надо делать. По крайней мере, мне не было за её слова и действия неловко, как обычно бывает со мной в подобных случаях.

На панихиду собралось порядочное число народу. Мы с Верой кроме подружек-веселушек и Переверзева никого не знали. Были венки от бывших коллег профессора по институту экономики, и я обратила внимание, что среди их делегации есть один или двое иностранцев, т.к. они о чем-то тихо разговаривали по-английски. И вот когда распорядительница, обходя собравшихся, негромко приглашала их перейти в другой зал, где состоится кремация, и подошла к этим иностранцам, то предложила им перейти в другой зал на английском.

Лешаева Ольга было написано на её бейджике.

– Здравствуйте, Ольга! – поздоровалась я с ней, когда всё закончилось и публика разъехалась. – Можно у вас кое-что спросить?

Она сидела на скамейке недалеко от крематория и, скорее всего, ждала какой-то транспорт, на котором намеревалась уехать по делам или домой. Рядом с ней стоял чем-то заполненный пластиковый пакет – видимо, там были продукты, купленные раньше, хотя я не знала, где можно ими отовариться на кладбище или в крематории.

– Да, пожалуйста. – Её лицо сразу стало внимательным и доброжелательным. Ну, кем бы ещё я могла быть, как ни одной из её клиенток, с которыми она имела дело весь день.

Я села рядом, чтобы ей не приходилось на меня смотреть снизу вверх.

– Скажите, если вас не затруднит и не смутит, вы откуда знаете английский язык? – спросила я.

– Нет, не затруднит, – улыбнулась она. – Я закончила иняз по специальности преподаватель английского языка. Давно, правда.

Я снова посмотрела на её бейджик. Там, кроме имени и фамилии ничего больше написано не было.

– А здесь давно работаете?

– Ой, забыла снять! – она принялась отстёгивать бейджик. – Два месяца уже. – Она убрала бейджик в сумку. – Я что-то не так сделала или сказала?

В её голосе и виде было лишь желание выслушать, понять и, если надо, объяснить или исправить.

– Нет-нет, что вы, – поспешила я заверить её в отсутствии каких-либо претензий. – Просто, хотела спросить… Вернее, предложить… Вернее, всё же, спросить… Меня Таня зовут… Предложить вам другую работу.

– А что за работа?

– Нам нужен секретарь-делопроизводитель. В юридическую фирму. В новую. Со знанием английского языка.

В воротах показался въезжающий на территорию автобус.

– Вы его ждёте? – спросила я, заметив, как Ольга на автобус посмотрела, и тронула рукой пакет.

– Да, я на нём доезжаю до Цветного, а оттуда домой. Вам куда? Можем поехать вместе.

– Нет, давайте лучше я вас довезу. У меня машина. А по дороге поговорим.

Так Ольга стала нашим секретарём.

Она была разведена. У неё оказалось двое детей – дочка ходила во второй класс, а сын в садик. Ещё с ними жила Олина мама. Лет Оле было двадцать девять, очки она не носила. Высокого роста, улыбчивая, голос нормальный – пусть и не ангельский, но приятный, а зубы... Ну что ж, зубы, они редко у кого идеальны и соответствуют голливудским стандартам.