Рена и армия чародеев

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Тайрон прислонился к стене пещеры и наблюдал за Реной, которая бесстрашно взобралась на самую верхушку кучи обломков скалы. В одной руке у нее был Хрустальный Кристалл, в другой раскрытая тетрадь. Переводя взгляд с голубого Кристалла на чистую страницу, Рена быстро что-то писала. Время от времени она переворачивала на ладони Кристалл и снова принималась писать.

— Вот! — Голос ее эхом разнесся по пещере. — Тут еще один знак Ийон Дайин! — Она подняла повыше Кристалл и приложила его к колонне сталактита. — Опять сработало! — радостно воскликнула она. — Стоит лишь поймать гранью Кристалла один знак, и проявляются все древние письмена. Они видны так ясно, будто начертаны только вчера. Жаль, что я не могу их прочесть.

— Оставь это на будущее, когда станешь настоящим магом, — посоветовал Тайрон.

Рена улыбнулась в ответ. Потом вдруг, словно спохватившись, показала ему язык и состроила уморительную рожицу.

— Ага! Выходит, сейчас ты считаешь меня круглой дурочкой? Думаешь, нечего задерживаться? — Она просительно поглядела на него. — Позволь хотя бы срисовать этот хвостик надписи, и пойдем.

Она быстро закончила и скатилась вниз, чихая и отряхиваясь от пыли.

— Списала почти все, — бодро сказала она. — Эх, Тайрон, знал бы ты, как мне хочется срисовать все-все, что здесь написано!

Тайрон не возражал, но вздохнул с облегчением. Петляя по извилистому тоннелю, он размышлял об их бегстве из Эдранна. Правильно ли он поступил, разрешив Рене так часто и неосмотрительно пользоваться ожерельем? Конечно, это здорово помогло им. Иначе вряд ли удалось бы так легко и быстро добраться до древних тайных тоннелей, ведущих из Сенна Лирвана прямо в Мелдрит. Лирванцы, кажется, еще не обнаружили вход в это переплетение подземных коридоров. Им пока не доступны волшебные знаки, оставленные давними гостями из иного мира.

С самого начала Тайрон и Рена двигались только ночью, потому что днем на плоской равнине Сенна Лирвана далеко видна была каждая движущаяся точка. Но погоня могла настигнуть их в любую минуту, и Рена настояла на том, чтобы использовать силу ожерелья. Один раз она попыталась превратиться в лошадь, чтобы нести на себе Тайрона. Однако лошадка получилась мелкая и слабая, быстро уставала, и Тайрону все равно приходилось тащиться за ней пешком, Тогда Рена, оставаясь лошадью, решила приманить настоящих лирванских коней, Увы, к несчастью, ни одна оседланная скотина по пути им не попалась.

Зато каждый раз, сбрасывая ожерелье и возвращая себе человеческий облик, Рена чувствовала себя все хуже и хуже. Силы совершенно покидали ее. На редких привалах она, даже не поев, сваливалась от усталости и моментально засыпала. Однажды, когда Рена спала, Тайрон попробовал надеть ожерелье Идрес на себя, но его так затрясло, что он поспешил скинуть волшебную цепь.

— В этом ожерелье очень древнее волшебство, — буркнул он наутро и, коснувшись змеиного переплета взятой у Андреуса книги, добавил: — Такое же древнее, как эта книга… И такое же опасное. Может быть, тебе не стоит так часто рисковать? Поищем другой выход.

Рена упрямо насупилась.

— Идрес знала, что я могу управлять этим волшебством. Иначе она не дала бы мне ожерелье.

До сих пор она действительно худо-бедно управлялась с опасной цепью, и возразить было нечего. И все же в их блужданиях по лабиринту тоннелей надевать ожерелье пока не было надобности. И Рена постепенно обретала вновь свою живость, веселый, неунывающий нрав, становилась по-прежнему радостной, любопытной, даже без меры болтливой. Тайрон теперь получил возможность спокойно наблюдать за ней, прикидывая, сколько еще раз Рена сможет безнаказанно пользоваться древним волшебством, подаренным Идрес?

Наконец они добрались до выхода из пещер. Поспав в последний раз в безопасности, они утром вышли навстречу злому зимнему ветру. Через пропасть, разделявшую Сенна Лирван и Мелдрит, висел узкий, раскачивающийся на ветру мост.

Тайрон ухватился обеими руками за натянутую вдоль моста вместо перил тонкую стальную проволоку и, скользя подошвами по дрожащему дощатому настилу, пополз вперед боком, как краб. Металл холодил руки даже сквозь перчатки.

Дважды он оглядывался, желая узнать, как там Рена. В первый раз Тайрон увидел, как ее маленькое тельце раскачивается и трепыхается от каждого порыва ветра, словно прицепившийся к стальной струне тряпичный лоскуток. Когда он оглянулся во второй раз, то с ужасом увидел, как Рена оторвала на мгновение руки от проволоки и неуловимым движением накинула что-то на шею.

Ветер перекинул ее через трос. Она зависла над мостом, готовая в следующее мгновение рухнуть в бездну. Тайрон зажмурился. Раскрыв глаза, он обнаружил, что Рена раскинула руки и парит над пропастью. Не в состоянии отвести взгляда от необычного видения, он наблюдал, как руки Рены удлинялись, изгибались, превращаясь в оперенные птичьи крылья. Ее летящие волосы ложились на спину ровным панцирем крупных блестящих темно-золотистых перьев. И вдруг над его головой воспарил огромный крокан. Золотая цепь с медальоном Идрес болталась на шее гигантской птицы, а в отточенных, как кинжалы, когтях повисла дорожная сумка Рены.

Тайрон с восхищением смотрел на легко справляющегося со встречным ураганным ветром крокана. «Наверное, я не прав, — думал он, цепляясь за гудящий трос. — И все оттого, что я не верю в то волшебство, которого не понимаю. А это древнее чародейство мне не доступно».

Преодолев мост, Тайрон как подкошенный рухнул на лежавший рядом плоский камень. Рена сделала над ним круг и, издав пронзительный крик, улетела.

Тайрон смел снег с ближайшего валуна и сел с подветренной стороны, прислонившись к нему спиной. Он вытащил из сумки лепешку, оказавшуюся, естественно, черствой и заледенелой, и заставил себя поесть. «Хоть какое-то занятие», — мрачно пошутил он, разглядывая серое, в слоящихся облаках, словно сланцевое, небо. Бесконечная карусель снежинок мельтешила перед глазами.

И тут же послышался призывный крик крокана. Издалека ему отозвался другой. Пока Тайрон вглядывался в слепящую метель, оба крокана медленно опустились неподалеку от него. Тот, что был с ожерельем на шее, выпучивал глаза, вертел головой, словно желая подать какой-то знак Тайрону. Юноша с трудом поднялся на ноги и приблизился ко второй птице. Та чуть присела на толстых чешуйчатых ногах, и Тайрон неуклюже вскарабкался ей на спину. Птица, переваливаясь, двинулась вперед, потом рванулась и взмыла в воздух. Тайрон почувствовал отвратительную пустоту в животе и что было сил вцепился в твердую птичью шею.

Это был долгий полет навстречу бешеному ветру. Холод пронизывал Тайрона насквозь.

Птицы взмывали все выше и выше, и уже горы казались холмистой равниной. Неожиданно кроканы устремились вниз и почти одновременно опустились на плоскую вершину горы. Одеревеневший в полете Тайрон мешком соскользнул на землю.

— Спасибо, — прохрипел он, не зная, понимает ли его крокан. Потом поднялся, разминая руки и ноги, и устремил взгляд на запад. Там, внизу, раскинулся по-южному густой и зеленый лес Мелдрита. Но до него было еще долгих двое суток тяжелого пути по крутым горным спускам. Почему же кроканы остановились здесь?

Он повернулся к Рене и увидел, как она, вытянув длинную птичью шею, пытается скинуть ожерелье. Очертания птицы затуманились, и маленькая человечья фигурка упала в снег.

Тайрон подождал немного, но Рена не поднималась. Подойдя поближе, он наклонился над ней и заглянул в бледное осунувшееся лицо. Ледяные голубые глаза, не мигая, смотрели прямо на него.

— Рена! — Тайрон опустился на колени рядом с нею и протянул руку, чтобы помочь девочке подняться.

Рена открыла рот, но вместо человеческой речи издала слабый, хриплый крик крокана. Пальцы ее сжались, превратившись в когтистую лапу. Этот колючий комок ударил его в лицо.

Тайрон упал навзничь в снег, совершенно ошеломленный.

Рена широко открыла рот, судорожно вздохнула и села, в ужасе переводя взгляд с одной своей руки на другую. Согнутые в локтях, с напряженно сведенными пальцами, они словно бы жили своей, отдельной жизнью. Рена сидела долго и неподвижно, пока Тайрон поднимался, стряхивал с одежды снег.

— Прости, — еле слышно прошептала Рена. — Скинув перья, я все еще оставалась птицей… злобным кроканом, — Вдруг она встрепенулась и стала оглядываться. — Там… Коннор… Кажется, он в беде. Там… где-то рядом..

— Коннор? — изумленно повторил Тайрон. — Здесь?

Рена поднесла к глазам руку и повернула Кольцо Вызова. Камень на ее пальце вспыхнул яркой красной искрой.

— Оставив тебя на мосту, — объяснила Рена, — я полетела вперед, на запад. Там я приземлилась, скинула ожерелье и повернула Кольцо Вызова, надеясь, что оно достаточно мощное, чтобы сигнал достиг Мелдрита. Но свет шел отсюда. Я запомнила направление, снова накинула ожерелье, отыскала другого крокана и заставила его нести тебя. — Она умолкла и вся сжалась от страха, только теперь настигшего ее. — Слишком долго я оставалась птицей. Перья могли прирасти ко мне навечно. Бррр!

— Может быть, пора спрятать ожерелье? — осторожно спросил Тайрон.

— Уже спрятала, — засмеялась Рена, запихивая цепь в сумку, — И все же, — упрямо проговорила она, — крылья намного удобнее, чем ноги.

— По мне, так ноги привычнее, — хмыкнул Тайрон. — Давай-ка поищем Коннора. — Он поднял руку на уровень глаз, повернул Кольцо Вызова и проследил за направлением тонкого луча, стрельнувшего из камня. — Вон там, вверху, — Тайрон указал на крутой склон, поросший кустами и низкими деревьями.

Не говоря ни слова, Рена стала карабкаться по каменистой тропе. Она тяжело и хрипло дышала, но упрямо стремилась вперед, стараясь не отставать от длинноногого Тайрона. Поравнявшись с разлапистой елкой, Рена составила рупором ладони и пронзительно закричала.

Тайрон внимательно всматривался в густые заросли кустов. Где же Коннор?

— Ой! — вскрикнула Рена и кинулась к запорошенному снегом холмику.

Она лихорадочно, руками и ногами расшвыривала снег, и вдруг Тайрон увидел между корнями скрюченное человеческое тело. Когда они наконец очистили от снежной наледи лицо Коннора, оно оказалось сплошь залегтленым палыми листьями, еловыми ветками, прошлогодними иглами и затянуто пленкой смолы. Глаза его были закрыты. Под белой как снег кожей, казалось, не осталось ни кровинки.

— Коннор! — завопила Рена. — Ты слышишь меня? — Она прижалась щекой к груди Коннора и затихла. Тайрон затаил дыхание. Долгое время Рена не шевелилась. Потом подняла голову. Глаза ее были широко раскрыты.

— Он жив, — понял по движению губ Тайрон.

Работая вместе, они выволокли неподвижное тело Коннора из-под корней. Тайрон стащил с него ботинки и принялся с силой растирать закоченевшие ступни. Рена трудилась над руками Коннора, мяла их, теребила, терла, пока ладони его не порозовели.

Наконец Коннор глубоко вздохнул, пошевелился и открыл глаза.

Рена и Тайрон опустились рядом с ним на колени.

— Коннор! Коннор! — кричала ему прямо в ухо Рена. — Что произошло?

Серые глаза Коннора, словно затуманенные сном, постепенно прояснились, взгляд стал осмысленным. Он улыбнулся краешком губ. Потом посмотрел на Тайрона и что-то беззвучно прошептал. Тайрону пришлось приникнуть к его лицу, чтобы услышать:

— Почему ты не позвал меня?

Тайрон удивленно наморщил лоб.

— Что-что?

Коннор судорожно сглотнул.

— Эдранн…

Рена встрепенулась.

— Я знаю, что он имеет в виду. — Она вдруг насмешливо поглядела на беспомощно растянувшегося на земле Коннора. — Значит, ты не верил, что я сама, своими силами могу спасти Тайрона?

Коннор слабо улыбнулся. Но Тайрон был серьезен.

— Коннор, — проникновенно произнес он, — я никого не вызывал. Окаменелый, я был беспомощен и безмолвен в техмнице Андреуса. Это Идрес послала Рену ко мне.

Глаза Коннора закрылись, губы его двигались, но уже ничего нельзя было различить в еле слышном шепоте.

— Ладно, — сказала Рена, переводя взгляд с ослабевшего Коннора на растерянного Тайрона, — об этом можем поговорить позже. А сейчас давай-ка очистим Коннора от смолы. Надо же, как он извозился! Поищи, пожалуйста, какое-нибудь убежище, где можно развести костер. 8 Рена и армия чародеев

Ближе к закату они уже сидели в маленькой пещере, сгрудившись вокруг самодельного очага с ярко и весело пылающим огнем. Рена растопила в чашках снег, положила каждому по свернутому сухому чайному листу и отставила в сторонку настаиваться. Затем они вытащили еду и поделили так, чтобы побольше досталось Коннору.

Тот лежал у огня, укрытый плащом Тайрона. Собственная его одежда сохла, распятая на шестах перед очагом. Согрев еду на огне, они насытились и напились чаю. Тем временем Рена и Тайрон по очереди рассказывали о своих приключениях. Коннор слушал, потом взгляд его вдруг затуманивался, и казалось, что мысли его сейчас далеко отсюда. Однако стоило им замолкнуть, как Коннор щурился и спрашивал:

— А что было дальше?

Он с особым интересом слушал рассказ Тайрона о странной девушке Орин и ее таинственных предках и неудержимо хохотал, когда Рена дошла до истории с завязанной узлами одеждой в покоях Андреуса.

Тьма вползла в пещеру, ветер завывал у входа. Пора было ложиться спать. Рена наконец решилась спросить:

— А что случилось с тобой?

Коннор долго смотрел на угасающее пламя и молчал. Тайрон даже подумал, что он просто не расслышал вопроса Рены. Когда молчание, казалось, стало невыносимым, Коннор поднял глаза и тихо промолвил:

— Я шел искать вас.

— Один, без еды и теплой одежды? — ахнула Рена.

Коннор пожал плечами.

— В лагерь Терессы нагрянул Фортиан. Если бы он увидел меня, то немедленно засадил бы под стражу… — Он замолчал, глаза его снова были далеко.

Рена потянулась за чашкой и отхлебнула терпкого напитка. Тайрон не произносил ни слова. Коннор шумно вздохнул и продолжал:

— Я… ну, я встретил дерево. Для деревьев нет меры времени… или они мерят его иначе, чем мы. Мне показалось, что это было лишь мгновенное единение, но теперь догадываюсь, что это далеко не так. — Он усмехнулся, разглядывая свою одежду, на которой еще сохранились темные пятна смолы. Вдруг лицо его потемнело. — Я слышал голос земли…

— Ух ты! — выдохнула Рена, стремительно наклонившись вперед. — И… как… это?

— Я не могу объяснить, — медленно проговорил Коннор. — Нет, не думайте, будто я что-то скрываю от вас. Но то, что я слышал, не выразишь словами. Не сумею даже передать, что я чувствовал. Ни одно из человеческих чувств не годится для того, чтобы передать вам мои ощущения. — Он снова погрузился в мечтательную задумчивость, но на этот раз быстро вынырнул оттуда. — Я ощущал это как музыку, неземную мелодию, которая неуловимо меняется и никогда не может иссякнуть. Но в этой умиротворяющей музыке звучали и тревожные ноты. — Коннор указал рукой в сторону севера. — Там, в той стороне, земля словно напряглась от сжимающих ее древних заклинаний. Старое волшебство… чародейство Ийон Дайин… оно не пускает никого. И я тоже не смог проникнуть туда.

Тайрон понимающе кивнул.

— Я тоже слышал, что какой-то колдун в давние-предавние времена сплел тяжкое заклинание на самой границе Сенна Лирвана, окружив его крутой дугой неприступных гор. Может, именно это заклинание преградило тебе дорогу?

— А пропасть появилась позже? — спросила Рена.

— Да. И мост через нее. Так говорил Галфрид. Он до сих пор силится прочесть непонятные записи, дошедшие к нам из древних времен. Многие составлены так давно, что рассказанные в них истории превратились в легенды и предания.

Рена хотела что-то возразить, но Тайрон поспешно продолжал:

— Я знаю, что иногда в самых невероятных мифах кроется чистая правда. В этом я убедился еще в Араки-уОзера. Поэтому не удивлюсь, если и впрямь какое-то заклинание смогло изменить нашу землю… И все же… некое чувство реальности не позволяет мне поверить, что в древних записях таится ответ на то, что происходит с нами и с нашей землей сегодня.

— А я не удивлюсь, если все там написанное чистая правда! — с жаром воскликнула Рена. — Мне всегда кажется, что впереди ждет какая-то чудесная тайна и я ее открою!

Коннор улыбнулся.

— Но, по-честному, я ужасно устала, — потянулась Рена. — И вот какую тайну я раскрыла сегодня. Птичье одеяние не очень-то подходит девочке. Иду спать. Надеюсь, меня не будут тревожить птичьи сны.

— Погоди, Рена, — остановил ее Тайрон. — Очень меня обеспокоило известие о герцоге Фортиане. Может, вызовешь через Хрустальный Кристалл Лэрис?

— Завтра, — твердо сказала Рена. — Сегодня вечером я не в силах буду удержать в мыслях ее образ, а значит, и не сумею соединиться с ней.

Она свернулась клубочком на своем плаще и глубоко упрятала нос. Лишь растрепанный кончик косы торчал наружу. Когда дыхание Рены стало ровным и медленным, Тайрон тихо спросил Коннора:

— Как там Тересса?

Коннор нахмурился.

— Она слишком увлечена войной. Впрочем, пока не явился герцог, Тересса неплохо справлялась.

Тайрон понял, что Коннор не расположен вдаваться в подробности, и решил больше не докучать ему вопросами. Он последовал примеру Рены, завернулся в плащ и лег поближе к костру. Последнее, что он успел уловить прежде, чем уснул, это задумчивый профиль Коннора, очерченный отблесками алого пламени. В его серых глазах плясали танцующие огоньки.