Реверберация (СИ)

Глава 10

— И? Что вы хотите знать?

Риваль опустился обратно в кресло, положив инфочип на его поверхность.

— Что вас связывало с Алексеем Лазаревым. Для начала это.

— Личные отношения, — холодно ответила она, не глядя на него. — Мы познакомились на с ним на одном из научных симпозиумов в Галахде. Задолго до того, как я начала работать здесь с Отисом. Это случилось через несколько лет после гибели его жены. Не думаю, что кто-то из нас рассчитывал на то, что из подобного знакомства что-то выйдет, но...

Шан замолчала, обдумывая свои слова.

— Он был умён. Действительно умён. Интересен и галантен. И не утопал в чувстве собственного высокомерного превосходства, как подавляющее большинство моих коллег.

А бревно в собственном глазу, значит, ты не видишь, — подумал Риваль.

— Вы с ним встречались?

— Да. Провели вместе несколько лет.

— И всё? — Риваль выглядел удивленным.

— Да, — Шан невозмутимо посмотрела на него в ответ. — А чего вы ждали? Это был обычный роман, вызванный обоюдным уважением и интересом. Ничего более.

Да уж вряд ли, учитываю твою первую реакцию, отметил про себя Блауман.

— Что-то ещё?

— Над чем конкретно работал Отис, если не над новой двигательной установкой? И какое участие в этом проекте принимали непосредственно вы?

Шан откинулась на спинку кресла, закинув одну ногу на другую. Риваль не смог удержаться и скользнул по обтянутым тонкой тканью чулок изящной ножке. Линфен улыбнулась, заметив подобную реакцию. Она слишком хорошо знала, какое впечатление производит на мужчин её внешность.

И прекрасно умела этим пользоваться.

— Как я уже сказала, это Отис решил продолжать исследования и непосредственные конструкторские работы именно в этом направлении. Жалкий недоумок, не способный увидеть гениальнейшее открытие, даже если сунуть его ему прямо под нос...

— Госпожа Линфен, — перебил её Риваль. — С вашим отношением к профессору я уже разобрался. Давайте по делу.

— Пф-ф-ф... Мужчины, — вздохнула Шан. — Изначальная идея состояла в том, чтобы разработать технологию сверхкомпрессии частиц. Ещё на теоретическом уровне у нас появилось предположение о том, что известный эффект «рассеивания» частиц Черенкова может быть, так сказать, ложным.

— В каком это смысле, ложным? Я считал, что это аксиома. Частицы формируются в следствии работы двигательной установки Кобояши-Черенкова. Но они распадаются через очень крошечный промежуток времени.

— Все так считали, — Шан пожала изящными плечиками. — И я была не исключение. Признаю, эта идея родилась в голове именно у Отиса. Ладно. Может быть я преувеличиваю, и он был не таким уж и идиотом. Но не суть. В общем, он бился над этой задачей несколько лет, но так и не смог провести нужные расчёты для того, чтобы воплотить идею на практике.

— И тогда, он обратился к вам? — попробовал угадать Риваль.

— Не совсем. Скажем так, Лига также вела некоторое время работы в этом направлении, но мы натолкнулись на определенные, скажем так, препятствия во время исследований. А потом узнали о том, что научная группа этого университета ведёт свою деятельность в этом же направлении.

Риваль ухмыльнулся. Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чём именно умолчала сидящая перед ним женщина.

— Промышленный шпионаж, — сказал он за место своей собеседницы.

— О, какое грубое определение, мистер Блауман, — улыбнулась Линфен. — Я бы назвала это «перемножением человеческих знаний».

— За чужой счёт? — добавил Риваль.

— И что? — Шан с улыбкой посмотрела на него. — Какая разница, как получены знания, если потом они используются на благо.

— На благо Лиги, разумеется.

— Разумеется, — без обиняков согласилась Линфен. — Но мы отклонились от сути. После определённых действий, моё правительство предложило университету и Отису совместную работу по проекту. Наши наработки дополнили бы ваши и наоборот. В итоге, все остались бы довольны. И Отис согласился. Мы начали прорабатывать теоретическую часть для последующего проекта. Основная идея состояла в том, чтобы за счёт сверхкопресии получить более устойчивые частицы.

— Каким образом?

— Хотите, чтобы я сейчас провела вам лекцию по квантовой механике?

— По проще, если возможно, — скромно попросил Риваль. — Я не очень силён в подобных вещах.

— Почему-то я этому нисколько не удивлена, — высокомерно заметила Шан. — Но, можно и попроще. Представьте себе ящик. С дном, но без крышки.

— Допустим.

— В его центре лежит шарик однополюсного магнита, — продолжила Линфен. — В самом центре. Что будет, если я брошу в ящик ещё один такой же шарик с такой же полярностью?

Риваль пожал плечами.

— Однополюсные магниты будут отталкиваться.

— Потрясающее заключение, — похвалила его сидящая в кресле женщина. — Верно. Они будут отталкиваться. Но с чего вы взяли, что эти два шарика вообще окажутся настолько близко друг к другу, что их магнитные поля окажут взаимодействие друг на друга?

— Я просто кину его в центр, — предположил Риваль. — Туда, где лежит первый.

— Допустим. И что тогда?

— Они оттолкнутся друг от друга, — предположил Риваль, чувствуя подвох в вопросе. — Нет?

— Верно, —вновь кивнула Шан. — но что будет дальше. Они разойдутся в разные стороны ящика и рано или поздно, их кинетическая энергия иссякнет, и они остановятся. Каковы шансы, что они сойдутся снова, чтобы оказать друг на друга взаимодействие?

— Ну, это будет зависеть от размеров самого... — Риваль внезапно замолчал. — Стоп. Никаких шансов нет. Потому что и самих шариков тоже нет. Частицы не способны существовать достаточно долгое время для того, чтобы взаимодействовать между собой. По крайней мере, продолжительное время. Вы к этому вели?

Линфен улыбнулась и несколько раз тихо хлопнула в ладоши.

— Надо же, а вы оказывается не так глупы, как я думала в начале. Это облегчит разговор.

— Рад, что смог вас порадовать, — съязвил Блауман.

— Не обольщайтесь. Кто знает, на многое ли хватит вашего интеллекта, — моментально парировала Шан. — Но, да. Вы правы. А теперь давайте несколько усложним процесс. Давайте бросим в ящик не два жалких шарика, а две тысячи. Что тогда? Они начнут взаимодействовать друг с другом. Постоянно. Каждый будет находится в зоне воздействия магнитного поля другого. Они будут отражаться друг от друга. От стен. И снова друг от друга. Мы получим бесконечное и хаотичное движение. Неуправляемое, но всё же движение. И пока они двигаются, мы способны измерить их параметры. Ведь их взаимодействие пробуждает их ускорятся в процессе этого. А там, где происходит увеличение скорости, растет и энергия. Понимаете?

— Примерно, — через несколько секунд осторожно ответил Риваль.

Шан посмотрела на него едва ли не с жалостью, но всё же продолжила без лишних комментариев.

— Идея состояла в том, что если повышение мощности излучения исходной установки не влияет на состояние частиц, то можно поступить иначе. Вместо постепенного бросания шариков в ящик одного за другим, высыпать туда сразу целое ведро. Таким образом, при достаточном уровне компрессии, возрастет и энергетическая экспонента самих частиц. Идея была лишь на уровне теории, но мы ухватились за неё. Проблема состояла в том, что скорость движения частиц слишком высока для точного измерения. На самом деле, предположительно, я и Отис считали, что их скорость велика настолько, что выходит за пределы релятивистской механики. И вот тут мы с Отисом кардинально разошлись во мнениях.

Риваль задумчиво посмотрел на ученую.

— В каком смысле?

— Отис считал, что данный эффект связан с тем, что частицы Черенкова по достижению определённого уровня энергетического потенциала способны к переходу в состояние квантовой суперпозиции. Он обосновывал свои догадки на основе линейного распространения излучения Черенкова в пространстве и пытался применить к нему уравнение Шрёдингера, — Линфен протянула руку к лежавшей рядом с ней небольшой сумочке и достала оттуда пачку сигарет и покрытую золотом зажигалку.

— Вообще-то здесь нельзя курить, — Риваль указал на знак, собратья которого были в больших количествах развешаны по университету.

— Вообще-то, мне плевать, — бросила Шан и закурила. — Вы хоть что-то поняли из того, что я вам сейчас сказала?

— Предположим, что понял.

— Предположим, что вода мокрая, — вздохнула Линфен и затянулась сигаретой, держа её между кончиков изящный пальцев. — Так вот. Возвращаясь к нашему разговору. Отис считал, что с помощью этого уравнения и его производных, сможет объяснить явление самих частиц на новом уровне. Проще говоря, он представлял излучение, как волну, но двигающуюся на скоростях выше световой.

Риваль нахмурился.

— А разве это не так? Мы же именно таким образом и фиксируем излучение Черенкова. В зависимости от того в каком положении находится перемещающийся источник излучения в момент времени, частиц распространяются определенным образом. Грубо говоря, как свет от фонарика в ночном лесу.

— Вот из-за таких вот людей, как вы, мистер Блауман, — с видимым разочарованием на лице вздохнула Шан, — человечество всё ещё не далеко ушло от того, каким оно было девятьсот лет назад. Сравнить одно из, если не самое великое, открытие в истории с фонариком. Серьёзно?

— Слушайте, Линфен, я офицер разведки, а не яйцеголовый профессор. Вы либо объясняйте человеческим языком, либо я пойду, чтобы не тратить ваше драгоценное время.

На слове «драгоценное» Риваль сделал особое ударение. Шан скривилась. Но когда заговорила вновь сарказма и резкости в её голосе поубавилось.

— Ладно. Давайте опять простыми терминами.

— Слава богу...

— Не выделывайтесь, Блауман, — шикнула на него женщина. — Не я виновата в том, что вы не способны понять элементарных вещей. Если говорить «простыми терминами», то по мнению Отиса частицы были столь быстры, что были способны на преодоления гиперпространственного барьера за счёт одних лишь своих квантовых свойств. Но я с этим была не согласна. В противовес уравнения Шрёдингера, на которое опирался Отис, я предложила использовать Транзакционную интерпретацию Крамера.

— Впервые слышу.

— И этому, я тоже почему-то совсем не удивлена, — усмехнулась Шан. — В одном Отис был прав. Возможно. По крайней мере я тоже была согласна с тем, что излучение частиц Черенкова носит волновой характер. Но вот по моей теории, принцип взаимодействия этих волн абсолютно иной, нежели чем тот, что был предложен Отисом. Он, как и подавляющее большинство, считал, что излучение Черенкова распространяются волнообразно, но исключительно в привычном нам трёхмерном пространстве, пока не покидает его. Работа Крамера же, подразумевает несколько иную среду для этого. Сможете угадать какую?

Риваль лишь пожал плечами. От всего рассказанного у него уже порядком кружилась голова. Слишком много сложных терминов и пояснений, не смотря на попытки Линфен упростить объяснение. Если, конечно же, она вообще пыталась сделать это, а не попросту издевалась над ним.

— Время, мистер Блауман, — с улыбкой произнесла Шан. — Правильный ответ — время.

***

— Какого чёрта мы занимаемся этим дерьмом?

— Заткнись, Грэх, — Павел стоял, опираясь спиной на стену широкого и просторного ангара для личного транспорта.

— Мы боевой отряд специального реагирования, — не унимался Грэхам. — Специального, Павел. Что «специального» в том, чтобы работать долбанными няньками у этого сосунка из РУФ?

— Как будто последний месяц ты был занят чем-то кроме просмотра порнухи, лакания пива и копания в своих идиотских платах, — проворчала Сонг, крутя в пальцах небольшой нож с коротким, изогнутым лезвием и отверстием на конце рукояти, куда удобно было поместить указательный палец при обратном хвате.

— Эй! Это не порнуха, — моментально возмутил Грэхам. — Это... Учебные материалы. Типа того.

— Ага. Хреновый из тебя значит ученик, — фыркнула Сонг.

Павел удивлённо уставился на неё.

— В смысле? Вы что...

— Совсем рехнулся? — Сонг состроила оскорбленную мину на лице. — Я и он? Нет. Просто за всё время в отряде я ещё ни разу не видела его хотя бы с одной девчонкой. Не смотря на всё его хвастовство.

— Просто я не хочу тратить время на долгие отношения, — философски заметил Грэхам, провожая взглядом парочку сотрудников университета в дальней части ангарной зоны.

Точнее сотрудниц.

— Ага. Видимо девушки отвечают тебе взаимностью, — Сонг раскрутила нож на пальце. — Они тоже не хотят тратить время. На тебя.

— Господи, как же вы достали, — взмолился Павел. — Идите и перепехнитесь уже. Сил нет слушать, как вы постоянно лаетесь друг с другом.

Грэхам с сомнением посмотрел на напарницу.

— Я лучше свой хер в приёмный порт терминала засуну.

Та, в свою очередь, нисколько не обиделась, а даже наоборот, рассмеялась.

— Почему-то я не удивлена. Попробуй в один из тех, что на третьем уровне у нас в штаб-квартире.

— Фу. Как ты только могла такую мерзость предложить. Там же терминалы общественного доступа. Меня не интересуют системы лёгкого поведения и с низкой социальной ответственностью.

По ангару разнёсся звук их совместного хохота.

Павел лишь покачал головой и в очередной раз мысленно пожаловался на то, что Барт всё чаще оставляет его надзирать за этими двумя идиотами, предпочитая молчаливую Линду в качестве напарника. В целом, понятно почему.

С другой стороны, подумал Коршунов, вполне возможно, что оставь он вместо него их Снежную Королеву, то в скором времени в отряд пришлось бы искать двоих новых кандидатов.

Они уже сорок с лишним минут находились здесь и «стерегли» машину Линфен. Правда обычным флаером эту дуру назвать было сложно. Девятиметровый монстр люкс класса. Глянцевый корпус чёрного цвета с плавными обводами, отделанный хромовыми и золотыми вставками. Просторный салон, который, впрочем, было не разглядеть за тонированными стёклами. Почему-то при взгляде на это транспортное средство Павел представлял внутри него широкие диваны, столики с бутылками холодного шампанского и джакузи. Последнее предложил Грэхам, когда они обсуждали машину. Пусть звучало предложение глупо, но теперь Павел почему-то был более чем на половину уверен в том, что внутри этой штуки вполне спокойно можно было бы разместить джакузи.

Правда, было похоже на то, что в их работе не было необходимости. Линда уже сообщила, что они нашли объект и сейчас парень из РУФ разговаривал с ней. Но босс всё равно приказал оставаться на месте, на тот случай, если...

Через широко раскрытый проём ангара внутрь неторопливо влетели два вытянутых грузовых флаера. Обе машины осторожно сманеврировали и приземлились около выхода во внутреннюю часть лабораторного комплекса. Следом произошло сразу два странных события. Жалюзийные ставни ангара поползли вниз, перекрывая выход, а из раскрытых грузовых отсеков обоих флаеров появились одетые в комбинезоны люди.

И на опытный взгляд Павла, одежда на них сидела уж больно подозрительно. Так, как если бы люди под ней были облачены в комплекты нательной брони. Неосознанно для самого себя, Коршунов сделал шаг в сторону, скрывая свою фигура за припаркованной рядом машиной.

— Ребят. Вы видите тоже самое, что и я?

Сонг и Грэхам уже и сами поняли, что к чему, сдвинувшись в стороны, чтобы уйти с зоны видимости появившихся в ангаре людей.

— Похоже, что дерьмо может попасть на вентилятор, — коротко прокомментировала ситуацию Сонг и пихнула кулаком в плечо сидящего на корточках рядом с ней Грэхама. — Сообщи боссу и Линде.

— Да, — быстро кивнул Экр и достал свой ком из кармана. Правда уже через несколько секунд выражение на его лице резко изменилось. — Кажется у нас проблемы. Связи больше нет.

— В смысле, больше нет? — Павел чуть-чуть высунул голову из-за флаера за которым скрывался и осмотрелся. Большая часть прибывших уже скрылась внутри комплекса, оставив оба флаера и пару человек рядом с ними. — Используй общую сеть, а не университетскую...

— Такой умный, да? — прошипел в ответ Грэхам. — Я уже все варианты перепробовал. Даже встроенные в наши комы ретрансляторы. Система не работает. Нас глушат.

Тяжёлая жалюзийная ставня, установленная на входе в ангар, опустилась с металлическим лязгом и вздрогнув, зафиксировала в пазах, надёжно перекрывая выход из ангара.

***

— В каком это смысле — время? Как это вообще возможно?

Шан посмотрела на него, как на недалекого ребёнка.

— Скажите мне, мистер Блауман, вы идиот?

— Данный вопрос всё ещё дебатируется, — проворчал Риваль. — Лучше объясните, что именно вы имеете в виду.

— То и имею, — Шан в последний раз затянулась сигаретой и потушила её в небольшой ручной пепельнице. Аксессуар был покрыт золотом и украшен изображением похожего на змею дракона. — Время, мистер Блауман. Четвёртое измерение. То, что на него можно влиять уже давно известно. Эффект гравитационного замедления — прекрасный тому пример. Если не вдаваться в подробности, то теория транзакционной интерпретации Крамера описывает именно квантовое волновое воздействие на само время.

— Каким образом? — спросил Риваль и тут же добавил. — Я не про общую теорию, а то, что относилось к вашему проекту.

— Представьте себе время, как абсолютную переменную. Представили? Очень надеюсь, что да, потому что если нет, то, что я объясню дальше, будет бесполезно. Хорошо. А теперь возьмём источник излучения Черенкова, как отправную точку.

— Двигатель корабля? — предположил Риваль.

— Топорно, но приемлемо, — согласилась с ним Шан. — Работающая силовая установка испускает излучение частиц. Как я вам уже объясняла, оно на первый взгляд волнообразно и оказывает влияние на нашу абсолютную переменную...

— Стоп, — прервал её Риваль. — Если это так, то почему тогда мы можем фиксировать излучение частиц Черенкова лишь на определённом расстоянии...

— Вы будете меня перебивать или дадите объяснить всё до конца?

— Простите, — Риваль смущённо улыбнулся. — Просто для меня это довольно не просто.

— Чужое скудоумие не моя проблема. Я и так упрощаю настолько, насколько это в принципе возможно. Частицы Черенкова считаются единственным рукотворным явлением, распространение которого происходит быстрее скорости света. Но, что, если я вам скажу, что их скорость не превышает сверхсветовую. На самом деле, эти частицы вообще неподвижны.

— Стоп, что? Бред. Датчики частиц...

— Ваши сенсоры, мистер Блауман, работают в чётко заданной программе. Они должны фиксировать испускаемое корабельными двигателями излучение, и они эту задачу исполняют. Тот факт, что излучение фиксируется на определённом расстояние от источника и заставляет вас думать о том, что частицы Черенкова имеют линейное движение. По крайней мере, некоторые из них.

— Я впервые об этом слышу, — честно признался Риваль.

— И не вы один. Основной пик изучения этого феномена пришёлся ещё на эпоху колонизации, когда данная система была открыта Кобояши и Черенковым. Но с тех пор никто не смог продвинутся в этом дальше, чем учёные того времени. И всё дело в том, что технологии не позволяли создать достаточный уровень компрессии частиц в одной точке пространства для того, чтобы данный эффект оказался заметен.

— До последнего времени.

— Верно. До последнего времени. И так, вернёмся к делу. Время — абсолютная переменная. Двигатель — источник излучения. Частицы неподвижны. Если учесть все эти моменты, то какой вопрос нужно задать?

— Хотите сказать, что силовая установка корабля испускает не частицы, а что-то, что заставляет их... не знаю, как сказать. Допустим, это что-то заставляет их реагировать.

— Подходящий термин, — согласилась с ним Шан. — Но ваш вывод абсолютно не точен в своей сути. Наши двигатели излучают частицы Черенкова. Здесь не может быть двойного толкования. Но истина заключается в том, мистер Блауман, что частицы Черенкова повсюду. Они везде. То, что мы до сих пор принимали за излучение частиц, лишь волнообразное столкновение тех, что излучаются двигателем и тех, что находятся в окружающем пространстве. Это ни что иное, как волна новых частиц, заставляющая их, как вы выразились, реагировать с теми, что находятся в состоянии покоя. Именно эту реакцию и фиксируют наши сенсоры.

— Тогда, при чём здесь время?

— А вот здесь, мы вступаем на очень скользкую дорожку. Потому что теория Крамера, на которую я опиралась во время своей работы, затрагивает очень, скажем так, сложный процесс. Представим себе два источника волнообразного излучения. Если выразить время, как прямую линию, то обычное движение вперёд по ней, будет движением в настоящем. То есть нормальным движением времени. А вот движение назад, соответственно, в прошлое, будет наступательным.

— А как же движение в будущее?

— Будущего не существует, мистер Блауман, пока мы сами не создадим его, — Линфен в задумчивости посмотрела на лежащий на столе инфочип. — Всё, что мы можем, это идти вперёд по течению времени. Это и есть перемещение вперёд в будущее.

— Хорошо. И что дальше?

— Как мы уже с вами выяснили, время, как измерение пространства, пластично и может изменятся под воздействием внешних факторов. Так же мы имеем ещё две переменные в виде тех частиц, что находятся в покое и тех, которые излучаются двигательной установкой корабля. Первые, за счёт своего образования в ядре двигателя, двигаются с невероятной скоростью, а второе в состоянии покоя. Их взаимодействие создает взаимодействующие друг с другом волны. И давайте не будем забывать, что скорость тоже влияет на время. Согласно теории относительности, для объекта движущегося со скоростью света время останавливается. И если допустить, что мы способны настроить два источника излучении таким образом, чтобы они одновременно отправляли волну в обе стороны по линии времени... Вы следите за мыслью?

— Потерял всякую суть, но вы продолжайте, — махнул рукой Блауман, признавая поражение.

— Здесь следует отметить, что Крамер учитывает эти волны, как нечто материальное, а не просто математический аппарат для записи наблюдений. А раз они материальны, то могут влиять на внешнюю среду так же, как и любая другая физическая переменная. А значит, мы получаем в свои руки прямо способ взаимодействия со временем.

Риваль почувствовал, как у него начинает болеть голова.

— Я предположила, — продолжила Шан, что если фазы волн двух источников излучения будут совпадать, а сами эти волны будут гасить друг друга, то исход может быть лишь один. Волна «настоящего» времени источника будет поглощать волну «настоящего» времени отправителя, а волна «запаздывающего» времени будет делать тоже самое, что приводит нас к коллапсу временной функции. Эффект будет «вневременным». А учитывая, что и источник, и отправитель объединены одинаковыми фазами этих волн, то транзакция будет происходить мгновенно. Вне зависимости от расстояния их разделяющего.

Шан замолчала, давая Ривалю время на то, чтобы переварить услышанное. Сам же Блауман лихорадочно соображал, пытаясь понять, что именно имела в виду его собеседница. Он никогда не считал себя идиотом. Но это было значительно выше его понимания. Не потому, что Блауман был туп, а из-за отсутствия квалификации в нужной области.

Но, всё же он хорошо умел анализировать информацию. Без подобного таланта работать в РУФ было невозможно. И пусть он был не способен понять всё то, о чём ему говорила Линфен, его сознание зацепилось за некоторые слова, что помогло сделать определенный вывод.

— Хотите сказать, что вы теоретически смогли разработать систему сверхсветовой связи? — пораженно уставился он на неё.

Если это было правдой, то это могло изменить весь мир. Способность мгновенно передавать информацию на любые расстояния в современных условиях могла изменить всё. Она бы оказала влияние на политику и экономику. На способы социального взаимодействия человечества. Больше не пришлось бы отправлять курьеров с посланиями для того, чтобы передать сообщение. Сколько сейчас занимал перелёт почтового корабля от Старой Земли до Галахда? Почти два с половиной месяца? И этот показатель был только у самых современных и быстрых курьерских судов. Если Шан хотя бы на мгновение была права в своих предположениях, то...

Шан лишь рассмеялась, искренне потешаясь над его догадкой.

— Боже, как же вы мелочны, Блауман. Я преподнесла вам на блюдечке ответ, а вы не способны увидеть его даже если ткнуть вас в него носом.

— Тогда, может быть, вы просветите меня, — раздражённо потребовал Риваль. Его уже порядком начинало бесить высокомерное отношение этой женщины.

— Легко, — ухмыльнулась Линфен. — Дам вам подсказку. Представьте, что я поместила в источник излучения физический объект. С учётом всего вышесказанного. Что тогда произойдет?

Увидев ошарашенное выражение на лице Риваля, Шан поняла, что до него наконец дошло.

— Это невозможно, — только и смог произнести Риваль.

— Для Отиса, возможно. Но не для ме...

Её прервал гулкий звук глухого удара.

Шан и Риваль одновременно посмотрели в сторону ведущей в помещение архивов двери. На её поверхности образовалась глубокая вмятина.