Ревизор: возвращение в СССР 17

Глава 12

Москва. Квартира Ивлевых.

Быстренько достал конверт из кармана пиджака и ушёл с ним в спальню, захлопнув за собой дверь, подальше от посторонних глаз. Посмотрел на просвет и срезал ножницами край, оставив целой печать.

Так. И что тут у нас? С удивлением достал два сертификата на получение товаров «Внешпосылторга» по двести пятьдесят рублей каждый. Это что за фигня? Чеки Внешпосылторга знаю, сертификаты не знаю. И посоветоваться, как назло, не с кем, Фирдаус уехал, Николай в рейс ушёл.

О! Гриша же должен знать такие вещи! Но за покупками идти без жены смысла нет. Она как ребенок таким вещам радуется, так что грех отказываться от такого повода создать ей хорошее настроение. Поэтому вопрос не спешный, оставлю его до её возвращения, – решил я и спрятал сертификаты к своему НЗ. – И при случае, поинтересуюсь у Гриши, что это за сертификаты такие и с чем их едят. Или не стоит? Как я ему объясню, откуда эта фигня у меня вдруг появилась? Правду говорить нельзя, это точно. А вдруг именно КГБ такие сертификаты преимущественно раздает? Покажу ему и спалюсь в глазах знающего человека. Обидно будет потом, когда он за двадцать метров меня при встрече обходить начнет… Какая тут дружба, если человек постоянно будет думать, что его застучать могут по полной программе в Комитет…

Правда, подумав пару минут, решение все же нашел. Надо просто его расспросить аккуратно, какие вообще эти чеки и сертификаты существуют. Обосновать тем, что мне якобы Фирдаус может что-то такое достать за границей, обменяв у наших граждан, и мне нужно знать, что лучше у него просить…

Но конторские до чего чудные! Это если они вот так будут после каждой проверки компенсировать мне возможные неудобства, то пусть проверяют. Хоть каждый месяц. Заодно, окружение своё проверю на вшивость. Верные люди останутся, а абы кого потерять не жалко. Вот, теперь хоть в Ираклии точно уверен. Наш человек, четко расставил свои приоритеты… предупредил друга о потенциальных проблемах.

Лишь бы, конечно, козни какие строить не начали. Общение потерять это одно, а проблем на ровном месте огрести – это другое. Не дай бог, начнутся в среде преподавателей разброд и шатание по мою душу… Правда, надеюсь, Эмма Эдуардовна пресечет на корню все инсинуации. Она женщина авторитетная, все же замдекана. Выскажется на каком-нибудь преподавательском собрании, что я проверки проходил из-за доступа к щекотливой информации, и все тут же утихнут. Но для этого нужно будет в сентябре зайти к ней с хорошим подарком, и рассказать историю, что я вышел на более высокий уровень, чем раньше, потому и новая проверка была…

А со слухами и сплетнями внутри студенческого коллектива легко можно будет покончить, засветив при необходимости корочки Верховного Совета. Всё равно надо будет объясняться с сокурсниками, если в Комитет по миру пробьют подкрепление, как я там оказался и смог друзей туда пристроить. Не думаю, что разрешат пару десятков человек в Кремль привести, уже неплохо, если человек пять. Вот свою компашку и пристрою: Мишку Кузнецова, Лёху Сандалова, Витю Макарова, Ираклия Тания и кого ещё? Брагина, что ли?

Хотя, что я голову ломаю? Может, десять человек пробьют, чтобы они меняться могли, не каждый день работать смогут, учёба, всё-таки. Я, тогда, и Светку Герасимович впишу, им с Лёхой сподручней будет с работы вместе мотаться, и Машу Витькину. И Брагина если брать, то вместе с Женькой, чтоб не пилила его за отсутствие дома. И Светку Костенко надо, тоже член нашей команды. Это девять человек, ещё кого-то надо... Ладно, к чему бежать впереди паровоза? Буду ломать голову по мере необходимости.

В субботу специально поехал в аэропорт хорошо загодя, чтобы поменять обратный билет. Убедился, что корочки Верховного Совета сильно упрощают жизнь, а в некоторых случаях, вот как сейчас, творят чудеса. Билетов не было совсем-совсем, но на самолет меня все равно, как кремлевского сотрудника, в нужный день пустят. Ну а то, что стоя придется лететь, так сейчас этим никого не удивишь. Вполне разрешается. Не на Гоа двенадцать часов лететь, слава богу, а всего часа полтора.

Самолёт приземлился прямо в аэропорту Паланги. На автобусе добрался до культурного центра городка, а там быстро дошёл до своей улицы.

Во дворе домика пани Нины было тихо. Может, спят все после обеда? Пошёл к дому и поразился изменениям. На террасе под всем потолком были близко друг к другу натянуты лески, плотно завешанные рыбинами. Пока я ошарашено пялился, как это рыбное море под потолком террасы колышется на ветру, из дома выскочил как ошпаренный Родька и чуть не врезался в меня.

– Привет! – обрадовано закричал он и схватил меня за руку, пытаясь утащить от двери. – Пойдём, что покажу!

– Да подожди ты, – удивлённо остановил его я. – Дай, хоть, с женой поздороваюсь.

– Её нет, – потянул он меня снова куда-то за руку.

– А где она? – напрягся я.

– С тётей Наташей гулять ушла.

– Понятно, – поставил я сумку на лавку у входа и дал Родьке отвести меня, куда он там хотел.

За домиком пани Нины в тени большой старой яблони увидел бабушку с хозяйкой, обложенных тазами и вёдрами, и Трофима с Андреем Сергеевичем. Андрей стоял на четвереньках перед самодельной коптильней, как у нас в деревне, а Трофим увлечённо строгал щепу.

– Привет всем добрым людям! – крикнул я, только увидев это собрание и не смог сдержать улыбки. – Сразу видно руку мастера, – показал я на коптильню Трофиму.

Он только усы свои погладил в ответ, довольно прищурившись.

Бабуля с пани Ниной уже почти перечистили кучу рыбы.

– Это где вы столько купили? – удивлённо спросил я.

– Это мы столько наловили! – восторженно выпучив глаза и отчаянно жестикулируя, объяснил Родька.

– Ну, вы даёте. И что теперь? Одну рыбу есть?

– С собой заберёшь, – ответила бабушка как о само собой разумеющемся. – Нашим в деревню отвезёшь, Григорию дашь, отцу…

О, как! Отцу, значит, тоже можно? Ну, прям прогресс в отношениях! И это хорошо, тупая у них была между собой война, никому не на пользу.

– Ну, тогда ладно. Чем помочь?

– На пока, щепу строгай, – сунул мне в руки топор Трофим.

– Ага, – подхватился я, – только переоденусь.

Жена с Наташей и Аришкой вернулись часа через два. За это время успел надрать щепы на пару дней вперёд и натереть мозоль топором.

Андрей Сергеевич, за это время ставший для меня просто Андреем, еле выпрямился, слишком долго у коптильни на четвереньках дежурил. Бабушка с пани Ниной позвали нас всех обедать.

Пока отмывали руки во дворе, спросил у мужиков, что это за инсталляция на террасе под потолком? Не боятся они, что там уже мухи посидели и своё коварное дело сделали?

– Обижаешь! – усмехнулся Трофим. – Родька их все промазал снаружи подсолнечным маслом с уксусом. Ни одна муха теперь близко не подлетит.

– О, как! Я и не знал, что так можно, – удивился я.

– Это Андрюха научил, – улыбнулся Трофим. – Мы у себя в марлю рыбу от мух заворачивали.

– Ну, должен сказать, вы тут в промышленных масштабах развернулись, – заметил я.

– Рыбалку люблю, – признался Андрей. – Но раньше всегда рыбу только сушил. А сколько её надо сушёной? Всем раздаёшь потом, взять уговариваешь… Вот, коптить первый раз попробую, – мечтательно проговорил он.

– Это ж можно будет в два раза больше рыбы, теперь, ловить! – смеясь, озвучил я его мысль.

– В три! – восторженно поправил он меня.

– Ладно, рыбаки, пошли обедать, – прервал нас Трофим.

После обеда Наташа с Андреем ушли к себе, а мы все без уговоров легли отдыхать. Только неугомонный Родька остался дежурить у коптильни.

***

Бейрут.

Улучив момент, когда они остались с сыном одни, Тарек спросил Фирдауса, почему он не стал обсуждать при Дине обучение Аиши в Москве?

– Чего ты опасаешься? – встревоженно спросил Тарек. – Думаешь, Дина будет против, что Аиша с вами будет жить?

– Боюсь, Дина будет против сама в Москве жить, – вздохнул Фирдаус.

– Так ты что, ещё не сказал ей?

– Нет, – озабоченно взглянул Фирдаус на отца. – Выбираю подходящий момент.

– Ну, не тяни с этим, скоро возвращаться надо.

– Хорошо, папа.

***

Галия, прежде чем лечь, взахлёб рассказывала мне, какая Наташа замечательная и какая она интересная.

– Дорогая, у вас десять лет разницы, – пытался объяснить я. – Через десять лет ты будешь такая же интересная, опытная и уверенная в себе и, даже, больше.

– Скажешь тоже, – удивлённо уставилась она на меня.

– А что, ты решила, что навсегда останешься такой юной и неопытной? – рассмеялся я.

– Ну, нет, конечно, – задумалась она и легла, наконец, рядом.

– Как там наш малыш себя чувствует? – положил я руку ей на живот, и ребенок тут же ответил мне ощутимым нажатием. – Он меня слышит! – сказал я и приложил ухо к животу жены. Боже, как это волнующе! Хоть и не в первый раз. Но что я тогда, когда был молодой, понимал? Вечно загнанный, вечно в заботах о хлебе насущном. Сейчас-то я тоже, вроде как, не всегда имею время присесть расслабиться, но это сугубо по собственной инициативе. Привык просто уже пахать без продыху, странно себя чувствую, когда дела нет… А тогда выбора не было. Рынок, волка ноги кормят…

***

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

Мужчины сидели за столом и с тоской переглядывались между собой.

– Михаил Жанович. Что, прямо уже сегодня девчонок не будет? – озвучил волнующую всех мысль Пахомов.

– Да, не будет, – строго глянул на него Бортко.

– Что ж так резко-то? Последний раз можно было бы устроить себе прощальную гастроль, – поддержал коллегу Войнов.

– Так! Привыкайте! – оборвал их Бортко. – Ишь, разбаловались, привыкли! Товарищ Сатчан всё правильно говорил про осторожность и осмотрительность.

– Мелкий вредитель! – глянул на Сатчана Пахомов, улыбаясь. – Не мог в понедельник об этом сказать?

– Правильно, у самого жена молодая! – подначивал присутствующих Ригалёв, поглядывая на Сатчана с ехидной улыбочкой.

А тот сидел, втянув голову в плечи, и злился.

– Товарищи, шутки кончились, – не выдержал наконец он. – В понедельник мы уже планировали выпускать наших сыскарей на работу. А вам всё девочки-девочки… Перед смертью не надышишься!

Тут все мужики грохнули со смеху, включая и самого Бортко.

– Так их, Павел, так, – сквозь смех проговорил он и потянулся за бутылкой. – Давайте, мужики, привыкайте. Теперь только так. Прежней вольницы не будет, а то сожрут нас с потрохами…

***

Бейрут.

Нуралайн присела рядом с мужем. Несколько раз ей казалось сегодня, что Тарек чем-то озабочен. А она старается быть хорошей женой. Значит, нужно выяснить, в чем дело.

– Всё хорошо? – спросила она нейтральным тоном.

– Да, дорогая, – обнял её за плечи супруг и притянул к себе. – Меня Фирдаус беспокоит…

– Что такое? – встревоженно посмотрела она на него.

– Боится Дине сказать, что они возвращаются в Москву.

Нуралайн улыбнулась в ответ и расслабленно откинулась обратно на плечо мужа.

– Ну, мы же сразу с тобой увидели характер в этой девочке, – заметила она. – С такой женой совершать необдуманные поступки будет очень трудно.

– И чревато, – рассмеялся Тарек и поцеловал жену в макушку.

– Я поговорю с ним, – спокойно улыбаясь, пообещала мужу Нуралайн.

***

Проснулись уже после четырёх. Галия развлекала Аришку. Трофим с Родькой охраняли коптильню. Меня бабушка отправила в магазин за мукой, крупами, макаронами, сахаром, подсолнечным маслом. И всего побольше велела взять, народу-то много. Ближе к вечеру мы собрались все на террасе под несколькими сотнями колышущихся над головой рыбьих тушек, помог Трофиму вынести стол. Пришли Зацепины, это фамилия, оказывается, такая у Наташи с Андреем. Он поставил на стол бутылку вина, а Наташа торт.

Поужинали, выпили по полстаканчика вина и разделились по интересам. Коптильня до завтрашнего утра внимания больше не требовала. Родька переключился на Аришку. Наташа с Галиёй были поглощены своими разговорами, тем более, журнал какой-то модный достали. Трофим с Андреем то и дело покурить от нас отходили. Пришлось мне подсесть поближе к бабушкам и слушать их разговоры.

Пани Нина оказалось по национальности полькой, родилась в Вильнюсе. Она младше бабушки, но у них оказалось много общего. Бабуля моя родом из Белостока. Мужа в войну потеряла, сама дочь растила. Пани Нина тоже вдова, муж у неё был офицер, служил в Паланге. Погиб геройски на учениях, ребят молодых спас от гранаты. Своим телом прикрыл, когда какой-то остолоп ее выронил, вместо того, чтобы метнуть. Ему даже орден посмертно дали. А пани Нина сына одна растила, застряла в Паланге на всю жизнь. Поменяла квартиру на дом, вот, и живёт. Всё ждёт, когда сын со службы вернётся.

Не стал уточнять, не в Москву ли сын планирует вернётся после Йемена. Это с Гришей надо будет поговорить. Пани Нина и так уже немолода, ну сколько она ещё одна в частном доме протянет? Пять лет? Десять? А рук тут мужских очень не хватает. Трофим без дела-то, оказывается, тут не сидит. Вот и сейчас пани Нина просила бабушку обратиться к Трофиму. Мол, если ему не трудно, пусть бы ещё в подполе свет проверил: а то лампочку она поменяла, а свет, всё равно, не включается.

– А у вас мыши там есть? – задумался я над тем, что там могло произойти… – Может, провода перегрызли?

– Есть, конечно, но кот там гуляет всё время, – озабоченно посмотрела на меня пани Нина.

– Давайте, я посмотрю, – встал я из-за стола.

– Куда ты? – остановила меня бабушка. – Сиди, выпили и темнеет уже. Завтра посмотришь.

– Ну, хорошо, – согласился я. – Завтра обязательно проверю.

И проверил. Там реально кто-то провод перегрыз. Первую половину воскресенья занимался хозяйством, ходил на местный рынок, провод прикупил и, сразу уж, патрон новый. Девчонки с Аришкой в сторону пирса ушли прогуляться. Трофим с Андреем и Родькой у коптильни опять дежурили. А я в подполе возился. Вторую половину дня отдыхали и вечером ходили смотреть закат.

***

Бейрут.

Фирдаус сидел в одиночестве, погружённый в свои мысли. Он всё не знал, с чего начать разговор с женой о возвращении в Москву. Она же у него как порох… А если взорвется, упрется рогом, откажется обратно в СССР ехать, и что тогда делать? Мать подсела рядом и завела разговор об обучении Аиши в Москве. А затем, как бы невзначай, поинтересовалась, чем он так озабочен? Фирдаус и выложил ей все свои сомнения и спросил совета.

– Сынок, чтобы сказать человеку с непростым характером что-то неприятное, сначала его надо чем-то обрадовать. Купи ей что-нибудь очень ценное и красивое, – посоветовала ему мать.

– Что, например? – заинтересовался Фирдаус.

– Что-нибудь с бриллиантами, – подмигнула ему мать и загадочно улыбнулась. – Отец даст денег, я попрошу.

***

В понедельник ездили в Клайпеду. Нашли поликлинику, прикрепили Галию там временно и показались врачу, но завтра придётся приехать ещё раз и сдать анализы. Родька поехал с нами, мечтая увидеть настоящий парусник. Сходили на экскурсию. Пообедали в ресторане. Вроде, везде ездили на такси, но жена так умаялась, что, когда я привёз их домой, она сразу пошла отдыхать.

Во вторник с утра, уже одни с женой опять съездили в Клайпеду в поликлинику, вернулись ещё до обеда. Договорился с доктором, что позвоню, узнаю, как наши анализы, а то жене тяжело уже мотаться. А какой смысл приезжать, если всё нормально?

Вечером решили прогуляться с женой, посмотреть вдвоём закат. Погода стояла прекрасная. Галия отдохнула и была в прекрасном настроении. Улыбалась и без умолку болтала. Накатило такое спокойствие и умиротворение. Не зря говорят, что звук женского спокойного голоса мужчиной воспринимается как журчание ручья.

Шли медленно, наслаждаясь моментом. Галия что-то рассказывала и сама смеялась. Мы мирно шли себе, возвращаясь с пирса в этот такой приятный, теплый вечер, когда вдруг я заметил метрах в пятидесяти, под одним из редких фонарей, что-то очень знакомое. Спустя секунду, насторожившись, разобрался, что я так среагировал на женскую фигуру. Так, а почему стоявшая к нам спиной женщина кажется мне знакомой? Может, это супруга Андрея, Наташа?

Нет, спустя пару секунд женщина повернулась ко мне боком, и я ясно опознал в ней свою тёщу. Не поверил своим глазам и остановился, вглядываясь. Народ, возвращавшийся с пирса, то и дело закрывал обзор, но мой рост позволил не потерять её из виду. Она же тем временем развернулась уже лицом, и, стронувшись с места, не спеша двинулась к нам навстречу...