Ревизор: возвращение в СССР 17

Глава 19

Москва. Квартира Ивлевых.

Как я и предполагал, Егорыч повёл Никифоровну к себе. Они оставили там вещи и пришли вскоре к нам. Инну мы уложили спать в спальне. Пётр качал Саньку на руках, а Никифоровна быстро сварила ему манной кашки, набрала в ванную чуть тёплой воды и мы с Пётром выкупали Санька, а Никифоровна его кашей из бутылочки напихала. Почти сразу он у нас уснул, положили его тихонько к Инне, зафиксировав подушками, а то он тут же крутиться с боку на бок начал. Сразу вспомнил, как купал дочку, как купал внучку, накатили на меня и другие воспоминания о прошлой жизни. Но грусти не было – у них все хорошо там, а у меня здесь… Чего же грустить, если альтернатива тому, что со мной произошло – гнить на кладбище в будущем?

***

Бейрут.

– Сын, – встревоженно постучал по дивану рядом с собой Тарек, приглашая Фирдауса сесть рядом. – Из нашего торгпредства в Москве сообщают, что у них там сейчас чрезвычайная обстановка. Горят леса вокруг города, очень тяжело дышать. Есть смысл переждать неделю-две.

– Ты предлагаешь сдать билеты? – удивлённо посмотрел на отца Фирдаус.

– Диане – да. Она у тебя девушка с характером, и я не хочу, чтобы она злилась и на меня, и на тебя, из-за того, что приходится возвращаться в СССР в такую обстановку. Не вижу смысла ей сейчас возвращаться. Пусть они вдвоем с Аишей съездят к Амалю, он будет рад повидаться. И Дина посмотрит Париж, она же ни разу не была ещё там?

– А я – в Москву?

– Да, ты в Москву. Ты мужчина, уже не студент. Ты должен делать деньги для семьи в любой ситуации. Амаль присмотрит за твоей женой, как за своей, все ей там покажет, что она захочет. И Эйфелеву башню, и Монмартр, и Лувр.

Ну а ты снимешь квартиру временно в той части Москвы, где воздух получше. Ихсан из торгпредства тебе поможет, он знает нужных людей в Москве. Твоя задача та же – как можно быстрее переговорить с Пашей о том, как нам лучше вести бизнес. Время делать деньги на новинке, не будем тянуть. Аллах не любит нерешительных, но помогает настойчивым!

– Но я помню, что он собирался на какие-то даты уезжать из Москвы на местный популярный курорт на Балтийском море… Паланга, кажется.

– Это далеко от Москвы?

– Примерно тысяча километров, если правильно помню…

– Это не Сибирь, уже хорошо. Не так и далеко. Просто узнай у родственников адрес, да поезжай туда на машине. Вот список вопросов, что надо у него выяснить. Когда будут все ответы на них, вернись в Москву и позвони мне из торгпредства. Просто будешь мне пересказывать, что он сказал, как собственные мысли, его имя не называй.

– Хорошо, – согласился Фирдаус. – Я поменяю билет Дианы в Москву и куплю билеты в Париж. Не говори, пожалуйста, ничего девчонкам. Сюрприз хочу им сделать.

Отец рассмеялся и похлопал сына по плечу в знак согласия.

***

Москва, квартира Брагина-младшего.

– Я не поняла, – пересчитала Женя полученные за работу в стройотряде деньги. – Почему они у тебя вычли сорок два рубля?

– Мы ещё раньше договорились, что все сдадим один дневной заработок в «Фонд Мира», – ответил Костя.

– Какой ещё Фонд Мира?! – возмутилась Женя. – Делать вам нечего?

– Понимаешь, когда о стройотряде ещё только договаривались и не знали, где работать будем и сколько получим, девчонка одна наша предложила весь наш заработок в Фонд Мира сдать. Мы тогда крякнули все мысленно, а не скажешь же ничего вслух, мы же все комсомольцы, должны быть сознательными. Хорошо, Паша Ивлев сообразил. Молодец, говорит, так и сделаем! Все сдаём в Фонд мира заработок за один день. Она и отцепилась на этом, не стала дальше настаивать на том, чтобы все деньги, заработанные за лето, туда отдать. Но за один день все же пришлось сдать.

– Глупость какая! – фыркнула Женя. – Какая дурочка!

– Согласен! Но мы с тобой только дома можем так говорить. Мы же комсомольцы, не забывай.

– Ладно, – неохотно согласилась она. – Всё равно, мы заработали почти три тысячи!

– Да, – улыбнулся Костя, видя, с каким удовольствием жена ещё раз пересчитала и спрятала деньги в коробку из-под зефира к деньгам, подаренным на свадьбу. – Надо бы эту коробочку родителям на хранение отдать, пока мы по морям плавать будем, – озабоченно сказал он. – А вернёмся, надо нам будет дверь такую же, как Паша себе поставил, заказать. Деньги теперь у нас есть, без малого шесть тысяч. Еще и машину можно купить на оставшиеся. Думаю, родители помогут с очередью, чтобы долго не ждать.

– Завтра к моим поедем, давай, у них и оставим, – испуганно посмотрела Женя на мужа и прижала заветную коробку к груди.

– Хорошо, хорошо, – улыбнулся он.

***

В двенадцать повёз Жариковых на вокзал на машине. Решил лично проводить их до поезда, и с вещами помочь. Их было много, Инна собралась, так собралась, по полной программе. Также решил помочь переселить ее из общего вагона. Пока шли к своему вагону, купейных не видели. Проблемка! Возможно, их в поезде вообще нет. Правда, есть хороший способ быстро это узнать. Обратился сразу к проводнице нашего вагона и, просунув десятку под билеты, попросил помочь поменять нам хоть одно место на купе для Инны с ребёнком. Проводница, недолго думая, сунула нашу десятку в карман и велела Инне размещаться на нижней полке в купе для проводников. Ну, можно и так. Всё не сидя будет ехать с ребёнком на руках.

Мы рассовали чемоданы и сумки в том плацкарте, куда Пётр билеты смог купить. И я с чувством исполненного долга поехал домой.

***

Москва. Квартира прокурора Томилина.

Проснувшись в субботу, Брагины-младшие поехали к родителям Жени. Из-за работы в стройотряде она месяц не виделась с ними. Молодые привезли Томилиным свой стратегический денежный запас и, сидя за столом, торжественно вручили родителям на хранение на время отпуска.

– И сколько же тут? – снисходительно спросил прокурор Томилин, принимая коробку из-под зефира из рук дочери.

– Пять тысяч девятьсот сорок рублей, – важно ответила Евгения.

– Ого! – искренне удивился отец. – Откуда у вас столько?

– Три тысячи двадцать рублей осталось с подаренных на свадьбу, – пояснила она. – И две тысячи девятьсот двадцать мы с Костей заработали.

– Сколько вы заработали?! – не поверил своим ушам прокурор.

– Почти три тысячи, – подтвердила свои слова Евгения.

– Надо же, – удивлённо переводила взгляд с зятя на дочь новоявленная тёща. – Это в стройотряде?

– Да, – кивнул Костя. – Без выходных работали, с утра до вечера. Вы на ладони Женины посмотрите.

И дочь показала родителям свои натруженные руки. Мать охнула, а прокурор Томилин потрясённо смотрел на молодых. Первый раз в жизни он испытал гордость за свою дочь, а к зятю сразу проникся искренним уважением.

– Молодцы, ребята, – наконец, проговорил он. – Заслужили отдых.

– Да-да, – тут же поддакнула мать. – Славно поработали, теперь можно и отдохнуть.

***

Проснулся в субботу поздно и, первым делом, прокрутил в голове план на день. Вечером посадить стариков на поезд до Клайпеды. Закончить лекцию по продовольственной безопасности для КГБ и, если у Марата не получится с Загитом связаться и самостоятельно деньги найти, надо будет решать вопрос с деньгами за машину, уже скоро Мартин Нойлер должен приехать.

***

Паланга.

Галия провожала мать и тётю до автостанции в Паланге, вечером у них поезд из Клайпеды. Оксана с сожалением думала, что отпуск быстро закончился и в понедельник уже на работу. Они прекрасно провели время. Если бы ещё не золовка, было бы, вообще, замечательно. При ней Оксане приходилось всё время себя контролировать. А это оказалось ой, как не просто. Мысли всё время крутились вокруг Пашки и хотелось поговорить о нём, предупредить дочку о проблемах, которые неизбежно возникнут, если она его не бросит. Но золовка впилась в них, как клещ. Только откроешь рот, чтобы заговорить на какую-то тему, что ей не понравится, как ловишь на себе пристальный взгляд Дилары. Может, и впрямь ведьма, как Загит говорил? Ведьм Оксана не уважала, в отличие от гадалок, но побаивалась тоже. Приходилось быстро находить другую тему для разговора…

Галию расставание расстроило и сердце матери кровью обливалось, глядя на неё.

Все дети разъехались кто куда, – думала Оксана, глядя в окно автобуса, когда он тронулся. Никого не осталось. Как дальше жить? Что делать? Было ощущение, что землю выбили из-под ног. Коварно, подло, исподтишка. Внутри клокотала обида. Неожиданно для себя она оказалась никому не нужна после того, как столько лет была центром большой семьи, всё свое время и силы отдавала ей. С семьёй были связаны все её планы на будущее и вдруг всё рухнуло. Нет детей. Нет планов. Нет смысла в жизни.

А Загит каков! Ни словом не обмолвился, что Руслан, оказывается, встречается с ним за её спиной, показывает отцу внучку. А ей, родной матери, даже не пытался, даже не предлагал. А Рафик? Подлец. Даже не написал, что женился, что дочка родилась. Как они такими выросли? Она же души в них всех не чаяла?!

Оксана почувствовала опустошение внутри от предательства самых близких людей. Только дочка и младший сынок к ней хорошо относятся. Но Галия подпала под дурное влияние Пашки, и то ли еще будет… Надо будет хоть Марату сказать, когда позвонит, чтобы он подальше от Пашки держался…

***

Подмосковье. Орехово-Зуевский район.

– Этим штабелям конца-краю не видно, – проговорил молоденький солдатик, приложив руку ко лбу, прикрывая глаза от палящего солнца. – Зачем их надо было здесь хранить?

– Технология добычи такая, – ответил ему озабоченный Загит. – Сохнут они от тридцати до сорока дней в зависимости от погоды.

– Ну, сейчас-то они уже наверняка высохли по такой-то жаре? – недоумённо посмотрел на него срочник. – Что их не вывезли?

– Пропускная способность узкоколейки не резиновая. Вывозят всё, что могут.

Загит осмотрелся вокруг и покачал головой. Плохо, что задымлённость такая. Новое возгорание поблизости хрен увидишь, пока к огню вплотную не подойдёшь.

– Товарищ капитан! – вернулся лейтенант Горохов с половиной своих бойцов. – С северной стороны все озёра и пруды пересохшие. Воды нет.

– Вы на километр углубились, как я велел? – с сомнением спросил Загит.

– Мы километра два прошли, – серьёзно посмотрел на него Горохов, – от ручьёв одни русла остались и пустое озеро нашли с растрескавшимся дном.

– Плохо, ребятки, плохо, – проговорил Загит. – Одна машина на такую территорию и ту заправить негде.

Тут к ним подбежал радист.

– Капитан Сахаров просит подкрепления! – доложил он. – У них возгорание.

– Так, выясни направление и передай в штаб, что выдвигаемся к новому очагу. Горохов, строй взвод, – велел Загит лейтенанту и, дождавшись, пока все окажутся перед ними, ещё раз напомнил: – Идём друг за другом. Первому дайте шест в руки, он идёт как по болоту! Пробует сначала грунт. Горячая земля под ногами – трындец! Температура в прогаре шестьсот градусов! Внутри все выгорает, и, если идете неосторожно, словно по Бродвею, наступаете на тонкую поверхность, и проваливаетесь прямо в крематорий. Оттуда никого уже не спасти, ни одного шанса. Проникнитесь, бойцы! Это не шутки! Все поняли?

Солдаты подтвердили нестройным хором. Загит увидел по их лицам, что был услышан.

– От огня уходим по направлению ветра. Все всё поняли? Хорошо, лопаты в руки и вперёд!

***

Закончив писать лекцию для КГБ, перечитал свой текст, вроде, всё максимально возможно политкорректно и не блещет послезнанием.

Ближе к вечеру вернулись с работы Миша и Марат.

– Отец вчера не звонил? – встревоженно спросил Марат.

– При мне нет, – ответил я и взглянул вопросительно на Мишку, тот только пожал плечами в ответ и отрицательно помотал головой.

– Что же насчёт машины-то делать? – обеспокоенно смотрел на меня Марат. – Срочно надо будет платить? Или можно будет обождать чуть-чуть?

– Не знаю, – честно ответил я. – Пусть, сначала, приедет, а то машины ещё нет, а мы уже делим тут шкуру неубитого медведя.

***

Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».

Лина изнывала от зноя. Мало того, что жара стоит несусветная, мало того, что охладиться можно только в речке, до которой пока дойдёшь и вернёшься, опять весь вспотеешь. Так на неё ещё нацепили две длинных юбки и заставили носить платок и прятать под ним волосы.

Лина не могла понять, почему женщина нечистая, почему нельзя ничего и никого касаться своей юбкой и почему нельзя подниматься на второй этаж в домах? Что за средневековый бред?!

Ещё и с работой полный швах, ничего интеллигентного ей в колхозе не предложили.

– Иди на ферму, – посоветовала ей свекровь, – хоть, при молоке будем.

Ага! – подумала Лина. – Стоило десять лет после школы учиться, сначала четыре года в техникуме, потом шесть лет параллельно с работой в институте, чтобы, в итоге, в коровнике оказаться?

Всё чаще и чаще Лину стала посещать мысль, что она здесь не на своём месте и, пока не закончился отпуск, надо возвращаться в Москву, ехать к матери на поклон и мириться. Дом-то в Быково она без неё, Лины, не продаст, но выселить её по месту прописки из своей квартиры вполне может.

Хочет Миша стать москвичом, так пусть хоть что-то для этого делает. И для начала прекратит ходить поддатый, празднуя давно закончившуюся свадьбу. Ему со смоленской пропиской, даже, ещё и легче будет. А Лине с матерью такую аферу пришлось провернуть, чтобы получить право встать на кооперативную очередь! Мать просила родственников прописать её за пределами Московской области, как только Лине восемнадцать исполнилось. Потом мать работала на заводах за прописку в общежитиях сколько лет, и только потом она вступила, наконец, в кооператив, за который платить ещё и платить, уволилась с завода и устроилась гардеробщицей-вахтёршей в дом культуры в Быково.

***

Москва. Сауна в спортивно-оздоровительном комплексе одного из промышленных предприятий Пролетарского района.

– Рыба отменная, – улыбнулся Ригалёв Сатчану, доставая ещё одну трёхлитровую банку пива из холодильника.

– Ага, особенно под холодное пивко, – поддержал его Бортко. – В сауну идти в такую жару, вообще не тянет. Я бы в бассейне лучше посидел… Так что насчёт Ганина? Информацию проверили?

– Да. У Ганина всё хорошо, – ухмыльнулся Войнов. – По одному из участков он сам является членом товарищества, по второму – его жена, по третьему – замужняя дочь.

– Ну, когда у взрослой замужней дочери есть своя дача, это же не криминал? – тут же поинтересовался Пахомов.

– Успокойся, это не твой случай, – отмахнулся от него Войнов. – Здесь все три участка рядом и обнесены одним общим забором. И дом там очень непростой… По показаниям сторожа товарищества, когда там подвал копали, землю машинами вывозили, целый большой овраг засыпали. Так что, один подземный этаж, как минимум, там есть.

– Ты про баню забыл сказать, – добавил Сатчан. – Там ещё банька по размеру больше, чем у многих дом.

– С поличным бы его поймать, – задумчиво проговорил Бортко. – Пусть сыскари ещё за ним походят. И за Захаровым! За этим, вообще, очень внимательно, глаз с этого говнюка не спускать.

***

Подмосковный город Орехово-Зуево.

– Из штаба звонят, – доложил начальник караула командиру пожарной части. – Якубова ищут, это из усиления с Брянщины.

– Зачем он им?

– У них полвзвода из местной воинской части в расположение не вернулось, выяснили, что они с ним были.

– И где Якубов?

– Не могу знать. Ни он, ни Сахаров ещё не возвращались сегодня, – доложил начальник караула.

– Твою дивизию! – воскликнул командир. – Прислали усиление на мою голову! Свяжись со штабом, нужно поиски организовывать!

– Есть!

***

Вечером благополучно отправил Никифоровну и Егорыча в Клайпеду, объяснил, сколько берут таксисты, чтобы они смело торговались. Только вернулся домой, как уже минут через пять мне позвонила Эмма Эдуардовна.

– Паша! Нужна твоя помощь!

– Да, слушаю вас, Эмма Эдуардовна.

– Помнишь племянника профессора Нойлера из Ростока, Мартина, про которого он говорил, что он собирается в Москве учиться?

– Да, конечно, уже и переписывались пару раз.

– Профессор звонил, сказал, он в воскресенье в Москву приезжает на своей машине. Я его встречу, но мне потом нужно бежать к родственникам, у них проблемы. Могу я ему твой адрес дать, чтобы он к тебе приехал? Возьмешь над ним шефство на один вечер, устроишь переночевать? А в понедельник он уже ко мне на работу придет, будем его в общежитие устраивать.

– Да, без проблем. И я могу его и сам встретить. Куда профессор сказал, он приедет?

– Он приедет к главному корпусу МГУ, но я сама там его встречу, я профессору обещала. Дам тогда немцу твой адрес и карту, где маршрут до твоего дома отмечу. Жди его дома в районе примерно трех часов.

– Хорошо.

***

Подмосковье. Орехово-Зуевский район.

– Не раскисайте, парни, – подбадривал Загит пацанов. – Главное, мы живы.

– Пить хочется, – пожаловался один из них.

– Терпи, казак, атаманом будешь, – попытался улыбнуться Загит пересохшими губами. Проблуждав ночь в дыму, они выпили всю воду ещё до наступления утра. – Нас ищут. Вертолёт слышал?

– У меня ракетница есть, – сказал один из срочников.

– Пожар ещё один устроим, да и не видно её будет днём в дыму, – ответил Загит. – Поднимайтесь парни, надо выбираться. Ветер опять поменялся…

***

В воскресенье Марат с Мишкой уехали на работу. А я остался караулить Мартина. Он приехал только часам к пяти дня.

Обычный парнишка, скромный, худощавый, в очках в тонкой металлической оправе, светло-русый, среднего роста, очень извинялся, что заставил меня ждать.

– Медленно ехал, дым, – объяснил он мне на неплохом русском, ну, уже легче, не надо языковой барьер преодолевать. – Что горит?

– Торф, – ответил я. – Знаешь, что это такое?

– О, йа, горючее, – закивал Мартин.

– Ладно, давай отдыхай с дороги, – предложил я. – Тебе из машины надо что-то принести? Давай, помогу.

Пока Мартин осваивался у меня в ванной, расстелил диван, вдруг он с дороги решит спать лечь, так, чтоб уж не будить его, когда Мишка придёт. Представил себе: лёг парень спать один в комнате, а проснулся втроём. Надо будет его предупредить, – усмехнулся я про себя.

Только я усадил его за стол, нарезав предварительно бутербродов, как вернулись с работы Марат и Миша.

– Отец не звонил? – первым делом спросил Марат.

– Нет. Знакомьтесь, Мартин Нойлер из ГДР, будет учиться в МГУ, – представил я немца парням. – Приехал на своей машине сегодня.

И подмигнул Марату.

Парни представились в ответ.

– Странно, что отец так и не позвонил, – озабоченно проговорил Марат. – Он обещал.

– Ну, может, у него там аврал, – предположил я. – Не до звонков. Сам видишь, что творится.

– У него всегда аврал, работа такая, – судя по его виду, начиная нервничать, ответил Марат. – Он всегда звонит. Случилось что-то.

***

Святославль.

Оксана приехала домой. Настроение и так плохое, ещё и цветы все позасыхали. Ну, Загит, как специально! – возмутилась она мысленно. – Добить меня решил.

Поглощённая накатившей злобой и обидой на мужа, она только через час обратила внимание, что нет электробритвы мужа, его зубной щётки. Пройдясь по квартире и заглянув в шкаф, она нигде не обнаружила его формы и ещё кое-каких вещей. Она в растерянности села на диван в большой комнате и увидела равномерный недельный слой пыли на полированном столе, куда Загит всегда клал свои часы, когда шёл в душ.

А где он? – вдруг опомнилась она. – Он что, ушёл из дома? Разозлился на нее, что обманула с Палангой и бросил?

***