Ревизор: возвращение в СССР 17

Глава 16

Москва.

Мне дарили до этого гипсовые бюсты Ленина, Гагарина, но такой солидный первый раз. Мишка с интересом крутил в руках этот подарок, пока я разбирал коробку и раскладывал подарки по шкафам и в холодильник. Что-то сразу выкладывал на стол. Гриша приходил, теперь, ко мне регулярно поговорить со своим малым. И сейчас он, в ожидании звонка, рассказывал мне, как съездил в деревню в выходные.

– Там по ночам, конечно, не так жарко, как в Москве. Но дыма натянуло жуть, гарью сильно пахнет, малый нервничает, спит плохо. Инна говорила, что сегодня пойдёт матери звонить на работу. Хочет все же перебираться в Святославль.

– Кормилицу хочет ее попросить найти? – спросил я.

– Да, хотя Анна Никифоровна ей говорит, что можно и на кашки уже перейти. Что ж делать, раз ситуация такая?

– Ну, в общем-то, согласен. Не до жиру, быть бы живу, – кивнул я и сел за стол.

– Какой красивый, – задумчиво поставил передо мной бюст Ленина Мишка и переключился на вкусняшки, что я выложил на стол. – Ты каждый день по целой коробке привозишь разной всячины, – заметил он. – Это так лекции твои ценятся?

– Представь себе, сверх этого ещё и зарплату в обществе «Знание» платят, – улыбнулся я. – Только, такие вылазки получается устраивать не так часто, когда у меня время есть, в каникулы, например.

– Это ж можно два месяца подряд ездить! – ошарашено смотрел на меня Мишка.

– Нет, связки голосовые не выдержат. Перерывы надо делать, – объяснил я.

Мишка, потрясённо глядя на меня, собирался ещё что-то сказать, но тут зазвонил телефон.

Галия рассказала, что в Палангу приехала Дилара, сестра Загита. Прямо выдохнул и перекрестился. А я всё думал, что Загит затеял? Думал, будет в отпуск просится, но кто ж его отпустит в такое время? И Марат же ничего, толком, не мог объяснить, когда спрашивал у меня адрес, где наши в Паланге остановились.

А это, просто, гениальное решение.

– Ну, прекрасно! – обрадованно ответил я жене. – Вы уже накупались, назагорались? Можно на пляж, пока что, не ездить. Покажи тёте город, пирс.

– Конечно! – счастливо пообещала мне жена. – Как раз Наташа пришла, сейчас все вместе и пойдём.

– В кафе наше сходите, посидите, – посоветовал я, – хорошее место.

Дальше схватил трубку Родька. Спросил у него для приличия, как у него дела и передал трубку Грише.

– Ты чего такой довольный? – спросил меня Миша, когда я вернулся на кухню.

– Жизнь хороша, и жить хорошо, – шутливо ответил я. Дилара в прошлый раз произвела на меня впечатление. Лину она тогда здорово на место поставила. Никаких проблем с ней больше не было. Думаю, и Оксану она тоже окоротит.

***

Паланга.

– Галия, детка, можно тебя на минутку? – позвала племянницу Дилара.

Галия послушно вышла вслед за ней на террасу.

– Послушай, дорогая, мама твоя, Оксана, тоже приехала и где-то в Паланге сейчас.

Дилара решила подготовить Галию, чтобы встреча с матерью не стала для неё слишком большой неожиданностью. Беременная, все же, к чему ей сюрпризы? Как бы не напугалась…

– Правда? А что ж она не пришла к нам?.. – поразилась Галия и, подумав немного, спросила: – А откуда вы знаете?

– Папа твой сказал, – невинно глядя на племянницу, ответила Дилара и улыбнулась.

Вернулись в дом, где ждали все остальные.

– Ну, что, девочки, показывайте, где тут можно хорошо отдохнуть? – спросила Дилара.

– Давайте, с пирса начнём, – предложила Наташа. – Аришка-малышка, пойдёшь с нами?

– Да давайте оставим её дома, я с ней посижу и с пани Ниной наболтаемся вдосталь, – предложила Эльвира. – Она вас тормозить будет. А Диле хочется побольше погулять, да? – многозначительно взглянула она на новую родственницу. Та незаметно подмигнула ей в ответ.

– Девчонки, а давайте, и я с вами прогуляюсь, – вдруг предложил Трофим. – Что-то я мало где был. Всё рыбалка, да рыбалка.

– Пошли, конечно, – улыбнулась Галия.

Так они и шли по улицам в закатных лучах солнца: две беременных молодых женщины, а сзади, чуть поодаль, высокая крепкая Дилара и щупленький дедок с роскошными усами.

Чем ближе к пирсу, тем больше людей вокруг становилось. Дилара не вглядывалась в толпу, пусть Оксана сама их высматривает. Гораздо интереснее было осмотреться вокруг, погрузиться в эту праздную атмосферу неспешной прогулки, насладиться морским воздухом.

И тут одновременно Трофим дёрнул Дилю за локоть и Галия воскликнула: «Мама!». Никто опомниться не успел, как мать и дочь уже стояли обнявшись.

– Девочка моя, – целовала Оксана дочь, прослезившись.

Дилара и Трофим не стали подходить сразу, дав матери и дочери прийти в себя от встречи.

– Здравствуй, Оксана, – подошла наконец к ним Дилара.

– И ты здесь? – ошарашено уставилась та на золовку.

– Пойдём с нами, мам, мы на пирс идём, – потянула её Галия за руку.

– Конечно, конечно, девочка моя, пойдём, – поспешно ответила Оксана, с опаской оглядываясь на Дилару. Ее тут точно не должно было быть, так что Оксана понимала, что что-то явно идет не по ее плану.

Погода стояла прекрасная, закат был чудесным. Дилара впервые наблюдала подобное зрелище и была откровенно поражена его масштабами. Потом все решили пойти в кафе и отметить встречу.

Галия была просто счастлива. Пока матери не было рядом, она старалась не думать о ней. Но когда она оказалась рядом, она осознала, как ей её не хватало.

В кафе Дилара выждала минут пятнадцать и пересела за отдельный столик подальше, поманив за собой глазами Оксану. Той не оставалось ничего, как подсесть к ней.

– Оксан, что ты тут делаешь? – спросила Дилара, глядя на неё в упор.

– А ты что? – дерзко ответила та.

– Меня пригласили. А тебя, между прочим, никто не звал.

Оксана в ответ, только, насупилась, упрямо поджала губы и откинулась на стуле.

– Как ты думаешь, почему так вышло? – продолжала сверлить её взглядом Дилара. Оксана молчала. – Ну, может, ты, хотя бы, объяснишь, почему твой сын Руслан вынужден с Загитом где-то в городе тайком встречаться, чтобы внучку ему показать?

– Потому что Настька сволочь! – зло ответила Оксана. – К себе нас не пускает. И к нам ходить Русланчику не позволяет.

– А почему так? – настаивала Дилара. – Для Руслана Настя хорошая, для Загита хорошая, для всех соседей и коллег хорошая. Только для тебя плохая. Почему так? Потому, что не простила тебя? Она имеет на это право. Вспомни, что ты вытворяла.

– Да кто она такая была без Руслана?! Голодранка без роду, без племени.

– Вот сейчас ты не права, – жёстко проговорила Дилара. – Нет её вины в том, что сиротой осталась. И хорошо, что ей пришлось такие университеты до встречи с тобой пройти. А то развела бы ты Руслана и слонялся бы он сейчас неприкаянный, да с алиментами. А так – уважаемый человек. В институте заочно учится. В начальники, со временем, выбьется.

– Конечно, он у меня умный мальчик. И если бы не Настька, уже с дипломом был бы!

Дилара тяжело вздохнула.

– Понятно, – устало проговорила она. – Ну, а Рафик?

– Что Рафик? – не поняла Оксана вопроса.

– Ты в самом деле считаешь, что сын за столько лет не нашёл возможности прилететь и навестить родителей?

– К чему ты клонишь? – недовольно спросила Оксана.

– К тому, что у него семья, дочка маленькая, – медленно говорила Дилара. – А ты, даже, не знаешь об этом. Почему, интересно? – Оксана молчала, зло глядя на золовку.

– Так у него там семья? – оскорблённо скривилась она. – Паршивец. Даже матери родной не сказал.

– А ты не думала, что он просто не хочет жене нервы трепать знакомством с тобой? А? Может, он решил, что сиротой быть лучше? А? Посмотрел на то, что ты с Русланом и его женой вытворяла и сделал правильные выводы, жену свою от тебя бережет?

– Неблагодарный! – Оксана кусала губы, стараясь не разреветься. – Уехал, бросил, предатель…

– Он не бросил, он из гнезда вылетел и своей жизнью дальше живёт. Оксан, ты что, совсем дура? Старших сыновей разогнала, с зятем рассорилась так, что он тебе тоже в своём доме отказал. Всё тебе не то, всё тебе не так, невестка плохая, зять плохой, сын родной предатель, нет, чтоб порадоваться за него. Ты о чём, вообще, думаешь? На что рассчитываешь? Что Марат никогда не женится? А он женится, и так же поступит, как Руслан и Рафик. Ты ж одна останешься на старости лет. Загита дети к себе возьмут. А тебя никто близко на порог не пустит. Ты ж помадой даже не умеешь пользоваться правильно. Все другие женщины ее на губы мажут, а ты на воротник чужой рубашки…

– Ты обо мне не беспокойся, – зло зыркнула на неё Оксана, прекрасно понявшая намек. – Своей семьёй занимайся. Нечего в чужие лезть.

– А я здесь не сама по себе. Я от Загита. По его личной просьбе. Будешь дурить, я ему позвоню, и тогда возвращаться тебе домой будет уже не обязательно. Не будет у тебя больше дома. Можешь тут в Паланге и оставаться, по пирсу ходить неприкаянной. Отпугнула от себя детей, останешься и без мужа на склоне лет.

Упоминание про Загита сработало как надо. Вся дерзость тут же ушла из взгляда Оксаны. Дернув плечом, она отвернулась от Дилары, как обиженная школьница от учителя.

– В общем, будет так, Оксан, – устало проговорила Дилара. – Чувствую, горбатого могила исправит. Раз уж приехала, общайся с дочерью. Но в дом не пущу, будете здесь, на море, общаться только. И при мне. Пожалуйста, любые темы: птички, пляж, солнышко, мороженое. Про Загита можешь рассказать. Но про Павла ни слова. Ни плохого, ни хорошего. И если увижу Галию грустной, пеняй на себя. Поняла? Билеты у нас с тобой обратные на один день, вот вместе со мной ты и уедешь.

***

Гриша посидел ещё немного у меня после разговора с Родькой и ушёл. Секретарша Пархоменко сегодня обрадовала, что Межуев уходит в августе в отпуск и записки, пока, можно не приносить. А я уже так привык каждую минуту использовать с пользой, что аж стремно стало от того, что делать нечего. Пошел пальмы капитанские проверять.

Через пару часов вернулся с тренировки Марат и первым делом спросил, звонила ли Галия. Умиротворённо улыбаясь, кивнул ему в ответ. Меня уже отпустило от трудоголизма, и я начал ловить кайф от того, что хоть слегка расслабился.

– И что там? – с осторожным любопытством спросил он.

– Тётя Диля приехала, – ответил я, начиная смеяться. – Батя у вас стратег.

– Блин, правда, что ли? А я всё голову ломал, что он придумает?

– Молодец, теперь я спокоен. А что на заводе делается? – поинтересовался я.

– Сатчан спрашивает, чего ты на тренировки не ходишь?

– А он ходит, что ли?

– Конечно, – как о само собой разумеющемся ответил Марат. – С самой первой.

– Во, блин. Обошёл на повороте, – забарабанил я пальцами по столу. – И во сколько вы начинаете?

– В половину седьмого, сразу по окончании рабочего дня.

– Так, так, так… И до скольки?

– До девяти.

– Попробую в среду подъехать, но, сразу предупреждаю, что опоздаю.

– Пятьдесят отжиманий, – хитро улыбаясь, ответил Марат.

– А я? – спросил Мишка, пододвигая ему сковороду с остатками жареной картошки.

– Что, тоже хочешь отжиматься? Можешь начинать, если так охота, – улыбнулся Марат.

– А на тренировку? – с надеждой смотрел на него Мишка.

– На завод пропуск нужен, – серьёзно ответил тот. – Попробую поговорить насчёт тебя.

– Спасибо! – обрадовался друг.

– А где там тренировки проходят?

Марат принялся мне объяснять, но сам, чувствуется, ещё плохо ориентируется там. Ладно, язык до Киева доведёт.

– Тут ещё один вопрос надо решить, – вспомнил я. – Машину новую продают. Возьмёшь?

– Что за машина? – ошарашено посмотрел на меня Марат.

– «Вартбург», немецкая. Из ГДР.

– Хорошая?

– Иномарка, – пожал я плечами. – С запчастями могут быть проблемы, где мы и где ГДР. Но думаю, это не большая проблема для человека, который работает на автозаводе тренером. Тебе там в цехах любую деталь сделают.

– И сколько денег хотят?

– Ещё не знаю, – честно ответил я. – В конце месяца её пригонят из Германии и будет возможность узнать, а то в переписке, сам понимаешь, такие вещи не обсудишь.

– Кучеряво живешь, брат! – одобрительно сказал Марат. – «Пригонят», «из Германии». Освоился совсем в столице нашей Родины. Ни за что, не зная, не поверить, что ты год как из Святославля приехал.

– Ну, не зря же говорят в народе – была бы догадка, а на Москве денег кадка…

Марат захохотал. Мишка, следивший за нашим разговором с восторженным удивлением, насколько все тут у нас по-взрослому, к нему охотно присоединился. Отсмеявшись, Марат посерьезнел, и спросил:

– Ну, а сам думаешь, сколько, хотя бы примерно, эта немецкая машина стоить будет?

– Три с половиной – четыре, думаю, четыре с половиной тысячи, максимум. Но надеюсь, что все же меньше.

– Я отцу позвоню, можно? – спросил Марат.– Он мне точно одолжит.

– Да, конечно.

– И я это, мужики, с вами сегодня заночую, ладно? А то поздно уже в общагу ехать.

– Оставайся, конечно, – пожал плечами я.

– Я твою раскладушку не трогал, – добавил Мишка.

***

Москва, квартира Брагина-младшего.

Костя держал в руках ладошки жены, изучая. Крови на них, как в первые дни, больше не было, зато каждая её ладошка представляла теперь из себя один большой трудовой мозоль. Изменились и тонкие пальцы. Перчатки больше носить не было особой нужды.

– Да уж… – задумчиво проговорил Костя.

– Зато меня никто, теперь, не называет белоручкой, – радостно заявила ему жена. – Ты заметил?

– Конечно, заметил, – охотно подтвердил он.

– Я смогла завоевать авторитет у твоих друзей? – гордо проговорила она, смотря на него вопросительно.

– Э… Да, молодец, – мучительно соображал он, что ей ответить. Не говорить же ей, что в отряде думают, что у неё сдвиг по фазе.

***

Во вторник Сковородка повёз меня в Домодедово. Были мы на фабрике пластмассовых игрушек, на ЖБИ, на заводе, производящем кондиционеры. Я им там рассказал про рыночную экономику, и как бы капиталисты сейчас озолотились, пользуясь безвыходным положением людей, вынужденных дышать дымом из-за пожаров. Были мы на хлебозаводе и кирпичном заводе.

На шерстопрядильной фабрике, видавшей, наверное, ещё Петра I, судя по оборудованию, мне от руководства поступило «уникальное» предложение. Это так директор их сформулировал. Он пригласил меня на работу по окончании учёбы.

– Для зелёного выпускника, – говорил директор, такой же древний, как и его фабрика, – это очень хорошее начало карьеры. Лучше места ты не найдёшь, – уверял он меня.

– Спасибо большое за предложение. Но мне ещё четыре года учиться, – подбирал я слова, чтобы не обидеть человека. – Вы замучаетесь меня ждать.

– Зря вы так думаете, – ответил он мне. – Время идёт слишком быстро.

– Вот в этом я с вами полностью согласен. Спасибо за предложение, я подумаю. А сейчас нам уже пора на следующую лекцию, – ответил я, оглядываясь в поисках Сковородки.

Он стоял немного поодаль и слушал весь наш разговор, глядя на старенького директора с такой самодовольной, снисходительной улыбкой, что я чуть не поперхнулся. Вообще, Василич сильно изменился в общении, узнав, что я в Кремле работаю. Если раньше он по-отечески со мной обращался, то теперь он стал относиться ко мне как к старшему по званию, со всем полагающимся уважением.

– Можем ехать? – спросил он меня, когда мы покинули первый актовый зал сегодня.

– Василич, миленький, кончай комедию ломать, – устало сказал ему. – Как не родной, прям. Это из-за работы в Кремле? Ты ещё меня по имени-отчеству начни называть. Ну работаю я младшим помощником старшего дворника, и что теперь?

– Не скажи, – уверенно ответил он. – Это пока. Ты далеко пойдёшь, сто процентов. И, кстати, насчет имени-отчества правильно. Вот так привыкнешь тебя Пашей называть, потом переучиваться придется.

– Да ну тебя, – рассмеялся я.

Он тоже заулыбался. Ну, вроде, успокоился.

Домодедово тоже недалеко от Москвы. Вернулись не поздно, успели в стол заказов. Получил там свёрток продуктов на двадцать три рубля с копейками и Сковородка привёз меня к дому.

Прощались уже как обычно, по-дружески.

***

Святославль. Пожарная часть.

– Якубова и Сахарова ко мне! – услышали друзья голос командира их пожарной части и моментально направились к нему. – Вот, что, мужики, – по- отечески положил им руки на плечи тот. – Направляем вас в Москву, столице на подмогу. Как самых наших старших и опытных бойцов. Там армию начали к тушению торфяников привлекать. Дело это, сами знаете, опасное. Надо солдатиков обучить и действия их контролировать, чтобы не погибли по неопытности. Давайте, собирайтесь. И осторожней там, почём зря не геройствуйте.

***

Смоленская область. Колхоз «Ленинский путь».

– Лина, у нас не принято, чтобы женщины за одним столом с мужчинами сидели, – сделала замечание невестке Земфира, когда Лина села рядом с Мишей, когда он завтракал.

– Что, вообще? – удивилась Лина. Она всего лишь хотела посоветоваться с мужем насчёт работы для себя.

– Вообще, – ответила Земфира.

– И как мне с ним, теперь, говорить?

– Стоя.

– Мам, ну зачем это? – мягко возразил Миша, виновато глянув на Лину.

– Не вы эти порядки установили, не вам их и менять, – резко ответила Земфира и перешла опять на цыганский.

Лине так не нравилось, когда свекровь начинала по-цыгански говорить, ей почему-то казалось, что она её, в этот момент, ругает. А замечание сделать не смей! Это же мама! У цыган, видите ли, не принято родителям перечить.

Ну, не до такой же степени, – в отчаянии думала Лина, вспоминая, как легко ругалась с матерью.

***

Придя домой, застал у нас Лёху Сандалова. Они вместе с Мишкой приехали ко мне после работы в стройотряде. Удивился, конечно, но не показал виду.

– Случилось что? – обеспокоенно спросил я.

– Да нет, – ответил Лёха. – Посоветоваться надо.

– А-аа, хорошо. А то, я уж подумал, на протеже моих, Мишку с Маратом, жаловаться пришёл, – пошутил я.

– Какое жаловаться, справно ребята работают, – возмутился тот, но тут же улыбнулся, поняв, что я шучу.

– Ну, пойдём, поговорим, – позвал я Лёху в соседнюю комнату.

– Не знаю, как деньги заработанные делить, – сразу выпалил Лёха.

– А в чём проблемы?

– Ну, понимаешь, у нас работы разные и деньги за них разные. Вот, сейчас, к примеру, вернулись на камвольную фабрику, Воздвиженский нам за фундамент шестнадцать тысяч у руководства выбил.

– Ух ты!

– Да, но там и работы больше, а времени до сентября месяц и неделя. Я к чему? Вот, к примеру, Брагины, работали, когда нам платили двенадцать тысяч за сараи, потом три тысячи за разбор старого оборудования, немного поработали со всеми на полах в цеху, а потом перешли в прохладный подвал с твоими и просидели там чуть больше недели за две тысячи на четверых в то время, как остальные в цеху на жаре бетон заливали за восемь тысяч. А только началась самая дорогая и самая трудная работа, так они уезжают.

– Угу, и что ты предлагаешь? – хмыкнул я. Абсолютно ожидаемые и справедливые вопросы у народа возникли. Скоро и КТУ введут.

– Не знаю. Мне им в пятницу надо деньги заплатить. А я понять не могу – сколько кому?