Ревизор: возвращение в СССР 23

Глава 9

Москва. Квартира Ивлевых.

Уложив детей спать на балконе, Галия, Апполинария и Ирина Леонидовна обсуждали ситуацию с бабушкой. Волновались, что от Павла вестей нет. А главное, на чём он поехал? Машина-то во дворе стоит.

Тут раздался требовательный звонок в дверь и Галия, подскочив от неожиданности, понеслась открывать. Удивлённый Загит тоже вышел из детской комнаты. Открыв дверь, Галия увидела почтальона.

— Телеграмма, — возвестила почтальон, — распишитесь.

Охваченная дурными предчувствиями, Галия быстро расписалась и схватила простой белый бланк с наклеенными полосками с телетайпа.

«Я беременна тчк Скорее приезжай тчк Твоя Лиза», — прочла она и тихо охнув, зажала себе дрожащей рукой рот.

— Что случилось? — взял у неё из рук телеграмму Загит. — Доча! Это не нам! — хотя, адрес и фамилия с именем зятя, говорили об обратном. — Доча, не реви, это всё неправда… Узнаю, кто это сделал, убью!

— Что случилось? — вышли в коридор Ирина Леонидовна и Апполинария. Галия взяла у отца телеграмму и передала ей.

— Деточка, это всё вранье! — дрожащим голосом, прочитав, проговорила Апполинария, а Ирина Леонидовна, поправив очки, прочла телеграмму из её рук.

— Галия, не плачь, успокойся, — строго проговорила она. — Не доставляй удовольствие тому, кто это сделал. Пойдём, дорогая, умоемся… Павел слишком ответственный и серьёзный молодой человек, чтобы заводить кого-то на стороне. Тем более кого-то, у кого нет совести так сделать. Он скоро приедет, и мы всё у него самого и узнаем.

Дача Володина под Зеленоградом.

— Всем привет, — бодро вошёл Самедов в баню второго секретаря Гагаринского райкома партии и выставил на стол восемь бутылок чешского пива, достав их из большого портфеля.

— Опаздываешь, — сделал ему в шутку замечание Белов. — Теперь с работы сильно пораньше не слиняешь, да?

— Да нет, уходят люди, — улыбнулся Самедов. — Я просто не хочу пока так наглеть.

— Это правильно, — одобрил Володин. — Что у тебя нового?

— Ну, что нового?.. Гусев, новый секретарь МГУ, что на моё место пришёл, решил по-быстрому себе очков заработать. Хочет пройтись по второму разу по моим объектам «Комсомольского прожектора», проверить работу по замечаниям. Представляете, до чего додумался? Сейчас себе кучу рейдов оформит по моим старым отчётам, прохвост! Но идея неплохая, я тоже так буду делать в своём новом Прожекторе.

— Только этого нам не хватало, — озадаченно проговорил Володин. — Это надо держать на контроле, чтобы они на наши объекты не заявились.

— Вот же, молодёжь какая ушлая пошла! — проворчал Гончарук. — На ходу подмётки рвут. И заметьте, товарищи, не сильно-то при этом перетруждаясь. Может, обратить на него внимание горкома?

— Погоди, Иван Николаевич, — остановил его Володин. — А какой повод для жалобы в райком?

— А хотя бы, что комсомольцы проверками замучили и работать мешают, — ответил Гончарук. — Пусть сами предприятия и жалуются.

— А если этот Гусев о чём-то догадается? — спросил Володин. — Нам это зачем? Надо просто быть в курсе его планов, чтобы его Прожектор не нагрянул к нам неожиданно. Рашид, у тебя остался в Прожекторе кто-то, с кем можно контакты поддерживать?

— Конечно, — как о само собой разумеющемся ответил Самедов. — Я в курсе всех планов «Комсомольского прожектора» МГУ. Например, сегодня они собирались на обувную фабрику, мой самый последний объект…

Белов, тихо потягивавший до этого момента пивко, вдруг поперхнулся. И остальные сильно напряглись. От Самедова не укрылось, как заёрзал Володин на своём месте и как многозначительно они все начали переглядываться между собой.

— А что такое? — напрягся в свою очередь он. — Нам какая разница? Это же не наш объект.

— Ну, не совсем так, — помявшись, ответил Гончарук.

— Уже наш, — резко сказал Володин.

— Не понял… То есть, как? — удивлённо переводил взгляд с одного на другого Самедов.

— Ну, вот так, — ответил, прокашлявшись наконец, Белов. — Я же не просто так твоему Прожектору эту фабрику на растерзание отдал. Были у нас насчёт неё подозрения… И мы потом все же нашли то, что искали. Так что теперь это наше предприятие.

— А мне почему не сказали? — ошарашенно спросил Самедов.

— Рашид, у тебя адаптация на новом месте работы только началась, — остановил всех Володин. — Какой смысл был тебя отвлекать?

— Смысл-то, как выяснилось, был, — заметил Гончарук. — И что теперь делать?

— Рашид, свяжись, с кем можешь, — обратился к нему Володин, — узнай, что там с этим рейдом на обувную фабрику.

— Ну, тогда я поехал, — с недовольным видом проговорил Самедов, поднялся из-за стола и пошёл одеваться.

Вот же засранцы… новый объект под себя подгребли, — думал он по дороге к Регине, — а мне ничего не сказали. Доверять перестали? Или делиться не хотели? Сейчас-то они могут что угодно говорить, адаптации они моей мешать не хотели. И не скажешь ничего… Эх, скорее бы уже мой новый Прожектор заработал. Тогда я смогу с ними на равных разговаривать.

Москва. Лубянка.

— Разрешите, Николай Алексеевич? — зашёл к зампреду Вавилову полковник Воронин. — Получено агентурное сообщение от резидента в Риме по сестре нашего Ивлева.

— А, ну-ну, что там? — заинтересованно посмотрел на него зампред.

— Про семью Эль Хажж, — начал доклад Воронин, положив сообщение резидента сверху на дело «Скворца», — отзывы только хорошие… Скромные, вежливые, культурные, не пьющие… Выкупили фабрику-банкрот, поменяли оборудование, уже запустили новое производство, новые рабочие места с хорошей заработной платой, и всё такое… Рабочие отзываются о хозяевах положительно.

— Угу… А по стрельбе что?

— Тринадцать трупов с автоматными ранениями. Из «Калашникова». Двенадцать — сицилийцы. Один — палестинец.

— Подтвердилось? — удивился зампред, как будто, даже, и не рассчитывал на это.

— Подтвердилось, — кивнул полковник.

— Так, — задумчиво посмотрел на него Вавилов. — Давай-ка, Павел Евгеньевич, вызывай агента к нам, подключай к работе с ней подполковника Левина. Пусть поковыряется у неё в мозгах, только очень аккуратно. Предупреди его, не давить, не вызывать неприязни, а то уедет на Запад и не вернётся. А она жена сына долларового миллионера, переехавшего в важный для нас регион, где много что происходит в рамках блока НАТО. С ней надо очень осторожно, чтобы не спугнуть. Требует повышения квалификации? Ну, и пусть пройдёт какое-нибудь небольшое обучение. Задача Левина определить её психологический портрет и возможности использования в наших целях. А тебе составить ей индивидуальную программу повышения квалификации на основе его рекомендаций. Не забудь мне потом все показать.

— Хорошо, Николай Алексеевич, — убрал документы в дело Воронин и вышел из кабинета зампреда.

Нельзя её спугнуть, — думал Вавилов. — Незачем создавать ей проблемы на ровном месте, а то и брата её можем потерять… Обидится на такое непременно. Психолог показал, что семья для него очень важна. А Павла Ивлева нельзя терять… Это уже будет потеря похлеще, чем агент «Скворец». Ивлев может сделать очень серьезную карьеру, и наверху у Комитета будет свой человек на важной позиции. Ну и лекции его… прекрасный аналитик, раз так Межуев тогда перепугался, что за него целый натовский институт доклады пишет…

Москва. Малая Семёновская улица.

Регина не ждала сегодня Рашида и, когда он неожиданно приехал, она сразу заметила, что он не в духе. Побросала учебники и поспешила на кухню, проверять, чем его угостить можно.

— Что ваш рейд на обувную фабрику? — первым делом спросил он.

— В понедельник же, говорила, — беззаботно ответила Регина.

— О. Ну, надо же. Перепутал, думал, что сегодня ходили, — удивился Самедов и тут же заметно повеселел. — Всё очень серьёзно, детка. С этого дня ты во всё вникаешь, слушаешь, смотришь, запоминаешь. Если не запоминаешь, записываешь. Договорились?

— Договорились, — не очень уверенно ответила Регина. — А на что, хоть, в первую очередь, внимание обращать? Если на все подряд, это же сразу всем заметно будет.

— Фух. Ну, любая мелочь может важной оказаться. Короче, ты запоминай и записывай, но аккуратно, не подставляясь. Лучше что-то пропустить, чем вообще доступ к информации потерять.

— Хорошо, я постараюсь, — пообещала Регина, так и не поняв точно, что ей нужно будет делать, и подошла к нему с тарелкой бутербродов, которые только что покромсала, и кусочком сырокопчёной колбаски в тонких пальчиках. — Скажи «Ам», — строгим голосом велела она ему.

Приехали в Брянск, в аэропорт. Билет на Москву взял еще утром, вылет буквально через полчаса, успели в аэропорт чудом. Так-то я рассчитывал, что все в порядке, и времени с лихвой хватит, но метель началась и скорость пришлось сбросить… Позвонить уже никак, как запланировал.

Прошел в самолет, сидел в ожидании взлета, вспоминая сумасшедший день. Фёдор дал мне свой адрес, мол, нужно будет такси, хоть, в Крым, хоть, куда, пиши, приезжай в любое время. Заплатил ему стольник, как договаривались, а он мне двадцать рублей вернул по-приятельски… В знак уважения к моим хитростям с фоторужьем и из солидарности к моим проблемам с тещей… Я понял, что возражения не принимаются.

Домой попал только часам к десяти вечера. Но учитывая, где я успел побывать сегодня, это очень хороший результат, — думал я, отпирая дверь квартиры своим ключом и мечтая об ужине. Те бутеры, что я набрал с собой, мы с Федей съели ещё до обеда.

Но вместо ласковой жены меня ждала насупившаяся Галия. Причём, я ещё войти не успел, а она уже у порога оказалась.

— Что случилось, дорогая? — сразу понял я, что что-то не так. — Блин! Я же позвонить из Брянска забыл, — виновато проговорил я, наивно полагая, что повинную голову меч не сечёт.

Но не в этом случае. Галия молча смотрела на меня испытующим взглядом, а когда я этот взгляд благополучно выдержал, она сунула мне под нос телеграмму.

Прочитав её, я начал смеяться.

В коридор выскочил Загит на мой смех. А за ним мама с Ахмадом.

— Ты уже видел? — спросил тесть, протягивая мне одну руку, а другой обнимая расстроенную Галию.

— Видел, — уже серьёзно ответил я. — Это же кем надо быть, чтобы так с кормящей матерью поступить? Хотя, догадки есть… Дорогая, ты же у меня умная, ну, сложи сама два плюс два. Не так это и сложно. Звонит твоя мать, бабушка совсем плоха, приезжай. Вместо тебя несусь я, и тут же приходит эта нелепая телеграмма… Никаких аналогий не возникает? Про помаду на моей рубашке, например?

— Что ты хочешь сказать? Что это мама прислала? — с сомнением в голосе спросила жена.

— Это легко проверить, — сказал я. — Обратимся в милицию. Они быстро установят, кто отправил эту телеграмму. Клеветник получит по закону. Посадим негодяя.

— А если это, и правда, мама? — растерянно взглянула Галия на отца. — Не надо в милицию…

— Но узнать, чья это работа, — показал я жене телеграмму, — мы же должны?

— Обязательно! Конечно, должны, — поддержал меня тесть.

— За такое морду надо бить… — сказал и Ахмад. — А как это сделать, если не знаешь, кому?

— Не хочешь официально в милицию обращаться, давай, Васе Баранову позвоним, — настаивал я. — Он быстро отправителя найдёт. Согласна?

— Хорошо, Васе, давай, позвоним, — согласилась, наконец, жена.

— Пойдёмте, тогда, на кухню, — попросил я. — Есть хочу, аж живот сводит.

— Давай, давай, доча, корми мужа, — велел ей Загит. — Ну что там, Паш, у бабушки? Рассказывай.

Мама тут же присоединилась к Галие, а мы расселись вокруг стола.

— Прокляли меня раз двести, — начал рассказывать я, — обозвали ублюдком и мерзавцем раз сто, плюнули в мою сторону раз пять. Так что в целом, очень продуктивно пообщались. И ожидаемо.

— Так и что с ней? — спросила Галия.

— Воспаление хитрости, — ответил я. — Взял вчера у сестры халат медицинский и фонендоскоп и пришёл к ней сегодня под видом нового фельдшера. Смотрю, а она бельё на улице вешает. Я с ней по-хорошему, мол, диспансерный обход, как вы себя чувствуете, как ваше здоровье? Так она мне, знаете, что ответила? — сделал я театральную паузу. — Гуляй отсюда, общалась бы я с докторами, уже давно померла бы. А как она по улице бегает, по снегу в одних тапках! Погодите, фотографии проявлю, сами полюбуетесь. Не женщина, а метеор, чуть пацана десятилетнего не обогнала…

— Ну, порода у нее крепкая, это верно, — хмыкнул Загит. — Какая была, такая и осталась. Вообще, она — женщина прямая, не шибко умная, не шибко грамотная, но на всё своё мнение имеет и всегда высказывается. И когда просят, и, особенно, когда не просят…

Он налил нам всем по пятьдесят капель, и мы с Ахмадом не заставили себя уговаривать.

— Тяжёлый случай, — покачал я головой, опустошив свою рюмку и закусывая, чем женщины стол накрыли. — Короче, всё с ней хорошо.

— Да, тут тебе Румянцев с работы звонил, — вспомнила жена, — волновался, куда ты пропал. Я сказала, что ты к моей бабушке срочно уехал.

Блин! Румянцев! Лекция по исламу… Ну, извини, друг. Как в анекдоте про лошадь — не шмогла я…

— Спасибо, дорогая, — улыбнулся я и почувствовал, как после еды и стопарика меня начала накрывать усталость.

Тузик ткнулся мне мокрым носом в колено. Мол, гулять пора!

— А пёс уже гуляный? — с надеждой посмотрел я на Загита.

— А, ну, да, конечно, — тут же ответил он. — Мы с ним целый час гуляли. Недавно пришли.

Вот же хитрая псина! Решил на халяву еще одну прогулку себе устроить. Не прокатило…

— Спасибо. Тогда я спать.

Почему машина не завелась, уже буду завтра разбираться. И Васе звонить завтра, и лекцию по исламу писать…

Утром в субботу раздался звонок в девять утра. От Румянцева.

— Ты куда пропал?

— Бабушка у жены заболела, думали, там всё совсем плохо, как тёща расписала, а она ещё ничего, вполне живая. Но пришлось бросать все и лететь с самого утра в Смелое под Сумами. Ближе к ночи только вернулся.

— Ну ладно, тогда в понедельник жду. Часам к одиннадцати подходи.

Лег было обратно, устал все же после такой дороги. Но сна ни в одном глазу. Собаку взял, и на улицу. Бег, подтягивания, хорошо так позанимался.

После завтрака позвонил Васе и пригласил в гости посмотреть наш новый ремонт, ну, и вообще, давно не виделись. Планов у него никаких не было, и он охотно согласился нас навестить. Вскоре зашли Брагины узнать, не надо ли нам чем помочь, но я так понял, Женька ещё рецептов подсмотреть хотела. Галия, за ночь совершенно успокоившись, тут же припахала её помогать на кухне. А мы с Костяном оставили пацанов дедушкам и пошли смотреть, что с моей машиной.

Чего она закапризничала в пятницу, мы с ним так и не поняли. Разве что потеплело сегодня, и это сработало. Она завелась, мы перегнали её в гараж и спокойно вернулись обратно и присоединились к Загиту и Ахмаду.

Ближе к часу заглянула Ирина Леонидовна. У неё сегодня выходной, похоже её, просто, любопытство одолело, чем у нас эпопея с телеграммой закончилась? Заглянув к нам, в мужскую комнату, она улыбнулась.

— Добрый день всем. Вижу, нянек сегодня у мальчишек хватает. Пойду я к женщинам.

— Хватает, хватает, Ирина Леонидовна, — улыбнулся Загит.

Вася приехал не с пустыми руками, купил торт и бутылку коньяка. Женщины накрыли нам шикарный стол. Сначала я, разумеется, провёл для него экскурсию по квартире, всё рассказал и показал. Больше всего его впечатлил мой кабинет.

— Тебе бар сюда надо, — проговорил он. — За мной подарок на новоселье.

— Да ладно тебе, — рассмеялся я.

Мы вышли с ним к столу и вовремя, женщины, как раз, выносили горячее.

Так хорошо посидели, посмеялись, пошутили, музыку послушали, правда, недолго. Детей спать уложили, шуметь больше нельзя было.

— Вась, можно по телеграмме определить, откуда она отправлена? — спросил я. — У нас тут неприятный инцидент вчера произошёл.

К нам тут же подтянулись поближе Ахмад и Загит.

— Конечно, — пожал он плечами. — Никаких проблем. А что у вас случилось?

— А где телеграмма-то? — вспомнил я, что не видел её со вчерашнего вечера.

— Сейчас, была где-то, — подхватился тесть и вскоре принёс её откуда-то.

Вася прочёл и у него глаза чуть на лоб не вылезли.

— Это кто так пошутил? — потрясённо спросил он.

— Вот мы и хотели бы выяснить. Не поднимая шум. Помоги, пожалуйста, — попросил я.

— Да не вопрос, — ответил он. — И что будете делать, когда узнаете?

— Зависит от того, кто это, — взглянул я на Загита, тот кивнул одобрительно на мои слова. — Есть определенные подозрения, но не буду тебе высказывать, чтобы не мешать расследованию.

— Ну, какое это расследование, так, пустячок. В понедельник позвони мне на службу, — сказал он и мы вернулись все к столу.

Часам к восьми все уже разошлись. Помог маме убрать со стола и повёл пса гулять, побегал с ним, позанимался на турнике во дворе и остаток вечера провёл у себя в кабинете, писал лекцию для КГБ, куда деваться-то?

Вот тема, что мне не пришла раньше в голову, а ведь имеет право на существование, и, что приятно, писать ее легче легкого. Просто по воспоминаниям… Писал о взрывном росте мусульманского населения в ближайшие десятилетия. О том, что у ЦРУ обязательно возникнет соблазн создать и натравить террористов, используя извращенную версию ислама, на Советский Союз. И раскачать СССР изнутри, используя исламское население. Еще раз упомянул, что в связи с этим СССР нельзя влезать ни в какие военные действия на территории исламских стран, США обязательно использует это для объединения мусульман в мире против СССР. Про много что еще писал… Интересно было, какие именно мне вопросы зададут по такой огромной теме…

В воскресенье с утра Загит ушёл на дежурство. Женщины занимались с детьми, а нас с Ахмадом отправили за продуктами. Показал ему Центральный рынок, познакомил там со всеми. Закупились с ним, по самое не балуй. Всю обратную дорогу он был очень озадачен. Подумал, что его так удивили цены на московском рынке.

Но Галия мне вечером рассказала, что мама с ней поделилась, что Ахмад очень удивлён, что у меня столько знакомых, даже на рынке.

В понедельник из дома позвонил в НИИ Силикатов, хотел поговорить с Борисом Львовичем насчёт трудоустройства мамы, а он меня пригласил зайти к нему, сказал, что достал, то, что я просил.

— Очень хорошо! — воскликнул я, положив трубку и пошёл ему выбирать подарочный набор коньяка.

Мы пошли к нему с мамой. Я посоветовал ей сразу документы взять. Борис Львович, увидев подарочный набор, приятно удивился, видимо, не рассчитывал вообще ни на что и, когда я поинтересовался как маме попасть на собеседование на должность экономиста, он охотно вызвался ей помочь. В кадры мы сходили вместе, убедились, что вакансия ещё есть. А дальше профорг повёл маму к начальнику отдела, заверив меня, что всё будет в лучшем виде. Ну, а я поехал на Лубянку к Румянцеву, оставив маму на попечении Бориса Львовича.