Рискованная игра

Глава 19

В последнее время Маланов встречался с генералом Курочкиным по нескольку раз в сутки. По телефону говорить было опасно, да и серьезный разговор мог не получиться. Когда смотришь собеседнику прямо в глаза, лучше понимаешь ситуацию.

Как только коллеги встретились, Илья рассказал Сан Санычу о состоявшемся разговоре с олигархом и долгожданном предложении Павла Мартиновича. Генерал Курочкин внимательно выслушал и удовлетворенно кивнул.

— Хорошо, кажется, пока все идет неплохо.

Полковник, поглощенный мыслями, равнодушно отреагировал на похвалу, даже не обратив на нее должного внимания.

— Так что, Сан Саныч, нужно искать женщину, — твердо заявил Илья. — А уж через нее будет легче докопаться до истины, если не она сама является тем самым грехом!

Куратор заинтересованно посмотрел на полковника.

— А почему ты так уверен?

— Потому что на кассете записан разговор Павла Кучко с женщиной, которая и вела переговоры с покупателем, — пояснил Маланов.

— Это тебе Кучко сказал?

Илья усмехнулся.

— Нет, — произнес инструктор. — Он проговорился, ну а остальное несложно было предположить и сделать выводы.

Сан Саныч одобрительно замычал и энергично зашевелил ноздрями, словно собирался громко чихнуть.

— Молодец, Алексеевич, — похвалил куратор, — это хорошая новость! По крайней мере, круг претендентов наполовину сужается.

Генерал нервно поднялся со своего стула и возбужденно стал расхаживать возле стола.

— Так, так, так… — заурчал себе под нос генерал.

— Необходимо усилить наблюдение за женским персоналом, имеющим доступ к документам, — предложил полковник.

Сан Саныч утвердительно кивнул.

— Само собой разумеется, — заверил собеседника генерал. — Об этом, Алексеевич, можешь не беспокоиться.

— И еще… — сказал полковник, однако остановился на полуслове, так как генерал резко прервал его.

— Постой, Илья! То, что Кучко звонила женщина, еще не значит, что именно она — первоисточник утечки секретных материалов!

— Разумеется, Сан Саныч. Но, по крайней мере, мы знаем, что в этой истории замешана женщина.

Генерал Курочкин задумчиво почесал свою макушку и, подойдя к столу, медленно опустился на стул. Взял несколько отпечатанных листов и сказал:

— В КБ три работницы, которые имеют доступ к документам: Гордеева, Кулагина и Пушкова.

— И кто они? — спросил Илья.

— Вера Николаевна Кулагина — обеспеченная женщина, — сказал генерал, — любит деньги, но инертна и ленива. Думаю, если перед ней будет лежать миллион, она поленится его поднять.

— За миллион, — возразил Маланов, — можно и прогнуться. А остальные?

— Секретарша Пушкова — симпатичная молодая особа, — пренебрежительно ответил Курочкин, — глуповата для серьезного дела… А вот старший научный сотрудник Гордеева Зинаида Михайловна на первый взгляд серьезный и честный работник, но у нее постоянные долги и финансовые трудности…

— Да, с голодухи и на преступление можно пойти, — заметил Илья.

Сан Саныч пристально посмотрел на собеседника.

— Голод не тетка, Алексеевич! Ладно, — устало произнес генерал, — разберемся. Давай вернемся к нашему олигарху… Значит, Павел Мартинович поручил тебе розыск черного чемоданчика?

— Компромата, — поправил куратора инструктор, — ну а деньги — моя премия!

Курочкин удивленно вытянул губы и снисходительно закряхтел.

— Хорошие премиальные, — усмехнулся Сан Саныч.

— Видно, компромат стоит того, — заметил Маланов.

— Несомненно, — согласился генерал и, достав чистый лист белой бумаги, сказал: — Ладно, Алексеевич, давай подытожим наши козыри.

Коллеги обменялись мнениями. Сан Саныч что‑то помечал на бумаге, а Илья пыхтел сигаретой. Когда все было переговорено о Павле Кучко и его приятелях, а также о потенциальных преступниках из конструкторского бюро НИИ, хозяин кабинета отложил исписанный лист в сторону и пристально посмотрел на собеседника.

— Да, — вдруг сказал Сан Саныч, — мы перевернули все вверх дном на даче Вениамина, но ничего не нашли. По словам наших сотрудников, которые делали обыск, — продолжал генерал, — там уже кто‑то побывал и также тщательно порылся.

Илья вопросительно посмотрел на куратора.

— А почему вы так уверены, что там кто‑то побывал? — с сомнением спросил полковник. — Вроде бы Вениамин нигде не светился и никому не говорил о черном чемоданчике.

— А ты уверен? — прямо поставил вопрос генерал ФСБ.

Илья неуверенно пожал плечами.

— Вряд ли, — ответил Маланов. — Вениамин был так напуган и растерян, что даже мне толком ничего не сказал.

Курочкин снисходительно усмехнулся.

— Вряд ли, где‑то, кто‑то, — передразнил генерал. — Это не ответ. А во‑вторых, во многих местах не было пыли, что свидетельствует, что в полках, по углам кто‑то копошился и переставлял мебель, книги и вещи… Вспомни конкретно слово в слово, что тебе говорил Соколов.

Маланов задумчиво почесал затылок и виновато посмотрел на своего куратора.

— Говорил о деньгах, кассетах… — стараясь досконально вспомнить разговор с Вениамином, прошептал пенсионер, — обещал угостить капустой… Сказал, что спрятал на даче дипломат, и намекнул, что я легко его смогу найти. Но, как оказалось, его я нашел, а вот содержимое…

Сан Саныч прищурил слезящиеся от усталости глаза.

— А может быть, Алексеевич, он тебе не о чемодане говорил, — сказал куратор, — а именно о его содержимом?

— Да шут его знает, — вздохнул полковник, — нужно напрячься и хорошенько вспомнить…

Генерал Курочкин не возражал.

— Скажу, Илья Алексеевич, больше, — приподнявшись с места, произнес Сан Саныч, — тебе, конечно, подробности разговора необходимо вспомнить, но думаю, что на свежем воздухе оно будет продуктивнее. Поезжай в Востриково и кадр за кадром постарайся открутить пленку памяти назад.

— Вы считаете?

— Убежден, Илья, — решительным тоном, словно это был приказ, ответил куратор. — К тому же тебе нужно и на Кучко Павла Мартиновича поработать или хотя бы создать видимость.

Илье Алексеевичу и самому хотелось навестить дачный поселок, где, возможно, он кое‑что вспомнит.

Мать Вероники, с хорошей фигурой, привлекательная на вид женщина лет сорока, ловко готовила завтрак на кухне. Она выглядела неплохо, но была слаба здоровьем — у нее часто болело сердце. Об этом, кроме самых близких, которых, к слову сказать, было негусто, никто не знал. Светловолосая, как и дочь, она задумчиво смотрела в одну точку, словно пытаясь просверлить взглядом своих синих глаз дымящуюся сковородку.

Зинаиду Михайловну что‑то волновало, но она никак не могла понять что. Вернее будет сказать, ее беспокоила дочь.

— Что‑то произошло с моей Вероникой, — вздохнула мать, переставляя сковороду на другую конфорку. — Неужели она уже выросла? — полушепотом задала себе вопрос Зинаида Михайловна и после небольшой паузы сама же и ответила на свой наивный вопрос: — Ну конечно же! Ведь ей уже почти восемнадцать…

Женщина поставила на плиту чайник и снова вздохнула. Перед глазами пролетели годы с рождения дочери и до сегодняшнего дня. Хорошо ли она воспитала дочь? Сможет ли та утвердиться в этой жизни и крепко стоять на ногах, быть независимой и счастливой? Возможно, эти вопросы не возникли бы, будь Зинаида Михайловна здорова и будь жив отец Вероники, который умер несколько лет назад. А теперь у них постоянные долги, на работе много не заработаешь, а воровать…

— Будем надеяться на Бога, — тихо промолвила Зинаида Михайловна и медленно перекрестилась.

Завтрак был готов, и хозяйка посмотрела на будильник, стоявший на широком подоконнике между цветочными горшками. Стрелки показывали девять часов утра.

Зинаида Михайловна, сняв фартук, вышла из кухни, чтобы позвать дочь.

Вероника уже привела себя в порядок и сама вышла к матери навстречу из своей комнаты.

— Вероника, завтрак готов, — сказала Зинаида Михайловна.

Девушка улыбнулась и весело сообщила:

— Я тоже готова!

Дочь и мать прошли на кухню, и Вероника села за стол на свое привычное место возле окна.

— Что у нас сегодня вкусненького? — озорно поинтересовалась Вероника.

— Яичница с помидорами, — сухо ответила Зинаида Михайловна и, положив на тарелку порцию еды, подала дочери. — Если мало будет, могу открыть шпроты.

Вероника замахала руками.

— С чего это ты решила, что мне нужно перед работой наедаться? — весело рассмеялась она. — Ты же знаешь, я с утра всегда ем очень мало.

Зинаида Михайловна пристально посмотрела на дочь.

Вероника, не замечая заинтересованного взгляда матери, быстро поглощала пищу.

— Не спеши, — посоветовала мать.

— Некогда, — коротко ответила девушка и, промокнув салфеткой алые губы, потянулась за бутербродом. Однако, немного подумав, отложила булку с маслом и, сконфузившись, попросила: — А вообще‑то, сегодня тяжелый день предстоит… Открой консервы.

Зинаида Михайловна молча встала, достала из холодильника баночку шпрот и, открыв ее, выложила на чистую тарелку.

Вероника стала быстро поглощать шпроты, а Зинаида Михайловна тяжело вздохнула.

— Ты чего, мам? — забеспокоилась Вероника. — Плохо чувствуешь себя?

— Да нет, — вздохнула мать, — устала на работе. Новое начальство решило вывести нас в передовики производства — замучило проверками!

Зинаида Михайловна не стала посвящать дочку в подробности проверок секретных служб, а то, что это были спецслужбы, старшая Гордеева прекрасно понимала. Да и вообще в последнее время в КБ творилось что‑то неладное.

— Все это ерунда, — хитро подмигнула Зинаида Михайловна дочке, — даст Бог, мы разбогатеем!

— Каким образом? — усмехнулась девушка. — Бросать тебе нужно эту дурацкую работу! — категорично заявила Вероника.

Зинаида Михайловна чуть заметно усмехнулась и пододвинула тарелочку с черным хлебом.

— А кто же нас кормить будет? — возразила женщина. — И то надо купить и это. Цены на квартплату снова подняли… — Зинаида Михайловна, сделав небольшую паузу, продолжила перечисления. — Да и ты уже на выданье — невеста!

Вероника отмахнулась.

— Какая невеста? — небрежно ответила девушка. — Мне в коллективе закрепиться нужно! На первом месте работа, а уж потом все остальное!

Мать недоверчиво покачала головой.

— Ой ли, — тихо произнесла она и пристально посмотрела на дочь. — Я так тоже в юности думала, а жизнь по — другому распорядилась.

Зинаида Михайловна на секунду умолкла и уставилась в одну точку поверх головы дочери. Только сейчас Вероника обратила внимание, что мать какая‑то взволнованная.

— Мам, что случилось? — осторожно спросила девушка.

— А что? — в свою очередь задала вопрос мать.

— Ты сегодня какая‑то странная, печальная, — заметила Вероника и перестала есть.

Зинаида Михайловна загадочно повела бровью и чуть наклонила голову.

— Я — сегодня, — многозначительно произнесла женщина, — а ты — и сегодня, и вчера, и уж который день в облаках витаешь.

Вероника недовольно фыркнула и, слегка стушевавшись, как можно беззаботнее произнесла:

— Да нет… все нормально! Тебе просто показалось.

— Нет, я же вижу, что с тобой что‑то происходит, — не сдавалась мать, внимательно наблюдая за дочерью. — То ты сияешь и светишься, то хмуришься и вздыхаешь.

Под пристальным взором матери Вероника слегка покраснела, однако старалась не выдать своего смущения. Она добродушно и невинно улыбнулась, тем самым показывая собеседнице, что у нее все в порядке и опасения матери напрасны и беспочвенны. Однако умудренная жизнью опытная женщина не очень‑то поверила в искренность дочери, хотя и не показала своим видом недоверия.

— Да нет же, мамочка, — как можно веселее произнесла Вероника, — все в порядке! Ты не волнуйся! У меня все хорошо. А то, что я иногда бросаюсь в крайности, так это по молодости, мы все такие в этом возрасте.

Зинаида Михайловна не стала настаивать и допытываться у дочери о странном ее поведении. Она решила дождаться, когда Вероника сама раскроется и объяснится с ней.

— Что ж, — улыбнулась она, — я очень рада, что у тебя все хорошо. Но если вдруг тебе понадобится мой совет или помощь, я всегда готова поговорить с тобой и помочь. Ты можешь всегда положиться на меня, дочка.

Вероника привстала и, обняв мать, поцеловала ее в щеку.

— Я знаю, мам! — горячо воскликнула девушка. — Ты у меня такая хорошая и красивая! Лучшая мама на свете!

Зинаида Михайловна порозовела и опустила глаза.

— Каждая мать для своего ребенка — лучшая, — промолвила женщина, приглаживая свои волосы маленькой узкой ладонью, — а для матери — ее ребенок!

Зинаида Михайловна махнула рукой и, замолчав на секунду, вновь задала вопрос, но уже без напряжения и внутреннего волнения, которые звучали ранее:

— А как у тебя дела на работе? Как тебя встретили в новом коллективе? Довольна ли ты работой?

Вероника утвердительно кивнула головой, хотя большого энтузиазма и радости в ее широко раскрытых глазах Зинаида Михайловна не увидела.

— Все нормально, мама. Коллектив как коллектив. Приняли спокойно, без лишней суеты… — задумчиво произнесла Вероника и, не договорив до конца, на мгновение замолчала.

Зинаида Михайловна настороженно вскинула брови и с волнением спросила:

— И что?

Вероника, словно очнувшись, вдруг улыбнулась и спокойно пояснила матери:

— Все нормально. Мною довольны, директор агентства собирается ввести меня в основной состав, но пока нужно поработать, чтобы зарекомендовать себя.

— Ты уж постарайся, — вздохнула Зинаида Михайловна, — все от тебя зависит.

Вероника скептически посмотрела на мать и хотела рассказать о делах в коллективе, о склоках, взяточничестве и подхалимаже, но воздержалась и не стала расстраивать любимого и дорогого человека.

— Я все понимаю, мам, — тихо произнесла молодая танцовщица, — но не все так просто.

В коллективе много хороших профессиональных танцовщиц. Чтобы войти в основной состав, необходимы не только длинные ноги и мастерство, но и удача.

Зинаида Михайловна интуитивно чувствовала, что Вероника и здесь чего‑то недоговаривает, однако сделала вид, что ответ ее удовлетворил.

— Конечно, Вероника, — улыбнулась женщина, — Москва не сразу строилась. Я уверена, что у тебя все получится!

Зинаида Михайловна, потрепав дочку по плечу и поцеловав ее в макушку, резко поднялась.

— Ладно, доченька, — устало произнесла она, — пора и честь знать. Сегодня нужно пораньше сменить напарницу. Ты тут прибери, а то я уже опаздываю. Хорошо?

— Ну конечно, мама! — чуть ли не с обидой, воскликнула девушка. — Ты не беспокойся, у меня в запасе еще сорок минут. Я еще и в комнате успею прибрать.

Вероника поднялась и стала убирать со стола посуду. Зинаида Михайловна молча кивнула и вышла из кухни. Девушка слышала, как мать что‑то проговорила сама себе, но не поняла смысла сказанного. А старший научный сотрудник думала, как достать деньги, чтобы раз и навсегда покончить с этой нищенской жизнью…