Рискованная игра

Глава 5

Варвара не была у тети Ани лет пять‑шесть. Правда, когда она приезжала в Москву на гастроли или была проездом в столице, то непременно звонила ей или дяде Саше. Добродушная и гостеприимная тетушка зазывала племянницу заехать к ней хотя бы на пять минут, но у гостьи постоянно не получалось принять приглашение.

Анна Петровна была двоюродной сестрой матери и приходилась Варваре двоюродной теткой. Однако тетя Аня относилась к племяннице с большой симпатией. У нее с сестрой Диной были не только прекрасные родственные отношения, но их еще связывала давняя девичья дружба, хотя Анна Петровна и была намного старше матери Вари.

Добралась Самусенко до своих родственников Курочкиных довольно быстро. Пошарпанный пятиэтажный дом‑хрущевка незыблемо стоял на старом месте, окруженный высокими деревьями, которые за эти годы немного вытянулись и раздались вширь. Покосившиеся качели одиноко стояли на детской площадке возле песочницы, где вместо желтенького песка была утоптанная серая земля.

Подойдя к дому, девушка увидела пожилого дворника‑татарина в тулупе, который бессменно махал метлой и лопатой уже лет двадцать, а то и более. Варвара помнила его с детства, но тогда мужчина был помоложе и осанистей. Теперь же его кожа стала смуглее и морщинистее, а ростом он стал ниже и сильно похудел.

— Доброе утро! — вежливо поздоровалась девушка и, не дожидаясь ответа, пошла дальше.

Татарин удивленно бросил взгляд на симпатичную незнакомку в дубленке и неуверенно кивнул взъерошенной чернявой с проседью головой.

— Доброе…

Самусенко прошла в конец дома и, подняв глаза кверху, посмотрела на окна четвертого этажа, которые выходили во двор. Это были окна тети Ани. Варвара, слегка откашлявшись, на всякий случай достала из сумочки свою записную книжку и перепроверила адрес. Все было правильно, и молодая женщина, поправив дорожную сумку на узком плечике, решительно вошла в старый подъезд. Сразу же ударило в нос спертым воздухом и неприятным запахом, от которого она на мгновение остановила дыхание.

Приезжая провинциалка не стала задерживаться внизу и присматриваться к «достопримечательностям» подъезда, а, зажав пальцами нос, быстро засеменила на четвертый этаж…

Встретила Варвару двоюродная сестра Ольга, полная молодая симпатичная женщина лет тридцати. По возрасту она была старше Вари на пару лет, и в детстве они были дружны, часто проводили время в деревне у бабушки под Смоленском. Теперь же гостья с трудом узнала свою двоюродную сестру. Ольга раздалась вширь, под глазами были мешки, да и весь ее вид говорил о том, что молодая женщина «махнула рукой» на себя и свою внешность.

Расцеловавшись, Ольга пригласила гостью в комнату, а сама побежала на кухню, чтобы накормить Варвару с дороги. Гостья прошла в комнату и первым делом решила позвонить Александру Александровичу и сообщить о своем приезде. Собственно говоря, во многом благодаря просьбе дяди Варя решилась приехать в Москву…

Илья Маланов проспал всего несколько часов. Встав рано утром, седовласый мужчина быстро надел спортивный костюм, обул кроссовки и выбежал на улицу. Было безлюдно, сумрачно и сыро. Инструктор окинул унылую картину настороженным взглядом. Как человек опытный и бывалый, отставной полковник решил не искушать судьбу и на всякий случай оценить обстановку, где его могли поджидать новые опасности. Бросив беспокойные взгляды по сторонам и убедившись, что все нормально, Маланов пробежался по скверу, где вчера поздним вечером чуть не поплатился здоровьем, а возможно, и жизнью. Потом немного поработал на турнике и брусьях и, посмотрев на часы, решил, что пора возвращаться домой.

На обратном пути Илья не удержался и свернул на тропинку, где вчера произошла драка. Перед глазами всплыли смутные очертания узкоглазых бандитов, но полковник отмахнулся от них и внимательно осмотрелся. Пошарив глазами по земле, Маланов недовольно вздохнул и разочарованно махнул рукой. Однако, уже уходя с места вчерашнего происшествия и потеряв всякую надежду, он неожиданно увидел в небольшом кустарнике то, ради чего забежал сюда: черный стальной пистолет мирно дожидался нового хозяина.

— А вот и ты, дружок, — весело воскликнул седовласый спортсмен и, подняв с земли огнестрельное оружие, аккуратно завернул его в носовой платок и засунул в карман. — Да… — усмехнулся отставной полковник, — вчера ты был моим смертельным врагом, а сегодня, может, и жизнь мне спасешь!

Негромко рассмеявшись, Маланов расправил широкие плечи и, больше не оглядываясь по сторонам, спокойно и уверенно поспешил из безлюдного сквера…

Через сорок минут он уже сидел за рулем своего черного бьюика, но добраться до Востриково «как можно раньше» не получится. Помехой всему были вечные московские пробки и заторы, да к тому же в этот выходной, довольно теплый для зимнего времени года, многие дачники ринулись на свои фазенды и, конечно же, внесли определенные коррективы в планы Маланова.

Привычно лавируя, где надо притормаживая или, наоборот, прибавляя в скорости, Маланов вел свой бьюик по городским улицам, а мысли возвращались к недавнему прошлому.

И опять вспомнился Рубинчик Андрей Никодимович, который, блистая, как ему казалось, мудрым лицом и очками, готов был идти, как говорится, по трупам не только доживавших свой век стариков и инвалидов. Причина одна: Президент потребовал разработать меры по упорядочению льгот. Слов нет, благое дело. В стране появилось столько льготников, что казне приходится раскошеливаться на миллионы людей, очень многие из которых могли бы обойтись без этих подачек. Наверняка, это сэкономило бы большие деньги. Но Рубинчик почувствовал, что наступил его звездный час. Он представлял, что соберет в казну миллиарды и, конечно же, Президент оценит его. Ой, как высоко оценит! Не только лично повесит на его грудь орден, но и, конечно же, может повысить. Когда он заходил в кабинет своего непосредственного шефа — главы администрации Президента, то его глаза невольно скользили по креслу — кожаному обычному канцелярскому на колесиках.

Нет, как только он окажется в этом кабинете, то немедленно выбросит из него и мебель и это архаичное, простенькое кресло. Под задом у него будет шикарное, массивное мягкое, с механизмом регулировки положения тела, кресло, а в комнате отдыха — массивное кресло и диван.

И Андрей Никодимович старался. Включил в проект документа новые положения, которые лишали стариков, в том числе инвалидов, участников войны, льгот на лекарство, права бесплатного проезда. А чтобы это выглядело обоснованно, приказал сторонникам из систем транспорта и соцобеспечения срочно вывести на бумаге цифру, во что обходятся государству эти льготники — старики и ветераны. Получилась ого какая сумма! Аж дух захватывало у замглавы администрации. Не пожалел он и своих усилий в объяснениях и обоснованиях. Из его слов народ узнавал убийственную правду: эти старики, инвалиды, ветераны Великой Отечественной и афганской войн просто издеваются над обществом — дни и ночи проводят в пригородных поездах и автобусах, трамваях, троллейбусах и метро. Им бы только бесплатно покататься. А с лекарствами обращаются вообще как варвары! Берут бесплатно, а затем выбрасывают на помойки или же продают по бросовым ценам…

Маланов на мгновение отвлекся от своих дум, с удовлетворением отметив, что наконец‑то он выбирается из забитых транспортом московских улиц и вскоре окажется на свободной дороге, а значит через полчасика увидит старого друга.

Но воспоминания не оставляли его. Он вспомнил как Рубинчик настоял обсудить проект закона о льготах с парламентариями. В большом сессионном зале собрались депутаты обеих палат. Маланову тоже довелось присутствовать в зале, куда его пригласили члены комиссии по безопасности, с которыми он обсуждал некоторые детали национальной идеи. Рубинчик восседал за столом президиума и сверху созерцал зал. В его глазах — превосходство, высокомерие и непоколебимое стремление добиться, чтобы эта серая масса автоматически поддержала его. После этого химик смело может идти к Президенту и, делая ссылку на них, депутатов, конечно же, называя их уважительно, заявить, что весь депутатский корпус полностью поддерживает его предложение.

Маланова поразило и то, как притихли депутаты, слушая излияния Рубинчика. Уверенный и наглый, он излагал свою идею со ссылкой на Президента. «Я и Президент решили», «Президент согласен», «Я предложил Президенту» — так и лилось из уст пожилого интеллигента. Если же кто‑то из депутатов пытался возразить или просто задать вопрос, он злобно и беспардонно перебивал и, не стесняясь, обрушивался на задавшего вопрос. Не реагируя на легкий протестный шумок в зале, после очередной порции обвинений, он бросал в лицо депутатов:

— Вы скоро на две или три любовницы потребуете льготы!

Странно, но никто не возмутился, не вскочил с места по привычке, как это делалось на сессиях. Сидящий рядом с Малановым сотрудник секретариата парламента, тихо произнес:

— Притихли депутаты, хвосты поподжали. Еще бы! Через три месяца выборы, а этот мужик может им испортить карьеру.

Но тут к микрофону подошел пожилой, хорошо известный депутат. Он сразу же ответил на обвинение Рубинчика.

— Уважаемый Андрей Никодимович, во‑первых, хочу вам сказать как очень опытный в любовных делах человек: две‑три любовницы — это не льготы, а огромные расходы.

В зале раздался хохот. Наступила психологическая разрядка. Депутат спокойно и логично разбил все доводы Рубинчика, а затем внес ряд дельных предложений Он заметил:

— Нельзя трогать стариков. Можно рассмотреть вопрос о выдаче им талонов на бесплатный проезд и ввести такой порядок: в конце года старики могут сдать в собес неиспользованные талоны, получив, скажем, двадцать процентов их стоимости. То же самое можно сделать и с лекарствами. Второе, — продолжал депутат, — не секрет, что среди тех, кто пользуется льготами как воин‑интернационалист, немало и тех, кто даже не покидал пределов страны и получил удостоверение по блату или по случаю. У нас в каждом районе и городе есть организации воинов‑интернационалистов. Не составит труда создать комиссии из представителей этих организаций, исполкомов, военкоматов и разобраться с каждым, кто имеет удостоверение воина‑интернационалиста. Тоже самое можно сделать и в вопросе проверки обоснованности пользования льготами как ликвидатор на чернобыльской станции. Здесь тоже тысячи примазавшихся.

Депутат категорически отверг идею Рубинчика лишить учеников, особенно младших классов, права на бесплатный проезд, обоснованно защитил и право студентов на бесплатный проезд в транспорте. Заканчивая, он сказал:

— Короче говоря, вы внесите, пожалуйста, Президенту предложение еще раз тщательно все взвесить. Положить на одну чашу весов так называемую сумму экономии, в которой я, откровенно говоря, сомневаюсь, а на другую чашу — тот моральный и даже политический вред, который будет причинен интересам власти и даже страны в результате этой акции.

Депутаты аплодировали своему смелому коллеге.

Несколько дней спустя полковник при обсуждении одного из документов у Рубинчика поддержал депутата. У Рубинчика лицо стало зеленым:

— А это не ваше дело! — злобно бросил он. — Слава Богу, не вам это решать!

— Я считаю, что вы зря отрываете вопросы, волнующие общество, от разрабатываемой нами идеи, — заметил Илья.

Прошло еще несколько дней и Маланов узнал, что Рубинчик доложил Президенту о разговоре, который состоялся с депутатами, причем совершенно извратил суть предложений и, конечно же, не забыл и Маланова…

Воспоминания своего «хождения во власть», как иногда шутил Маланов, пришлось прервать…

Пенсионер уже подъезжал к конечному пункту.

Востриково было небольшим городским поселком, расположившимся бетонными пятиэтажками времен хрущевской оттепели по одну сторону железнодорожных путей, на другой же стороне раскинулся деревянный дачный поселок с одноименным названием. Черный бьюик припарковался возле платформы станции Востриково со стороны более современной части городского поселка.

Илья вышел из машины и поднялся по лестнице на платформу, где его должен был встречать Вениамин Соколов. На станции в ожидании очередной электрички было достаточно многолюдно, однако инструктор очень скоро заметил невысокого и такого же седого, как он сам, приятеля, который стоял в назначенном месте под часами возле билетных касс. Заметив друг друга, мужчины вскинули руки вверх в знак приветствия, и Соколов поспешил навстречу долгожданному гостю.

— Ильюша! — все еще махая рукой, кричал Соколов. — Привет, дорогой!

— Здравствуй, Веня! — ответил Илья.

Мужчины обменялись крепкими рукопожатиями и похлопали друг друга по плечу.

— Как я рад, Алексеевич, что ты приехал! — облегченно вздохнул широкий в плечах мужчина. — Теперь уверен, все будет тип‑топ, как говорил один персонаж из фильма.

Илья неопределенно пожал плечами.

— Возможно, и тип‑топ, — неуверенно согласился полковник. — Правда, я не знаю сути проблемы.

Соколов махнул рукой.

— Ты обалдеешь, когда узнаешь! — прошептал на ухо дачник. — Я тебя такой капустой угощу, что за ушами трещать будет!

Маланов слегка улыбнулся.

— Может, и обалдею, — сказал он, — если расскажешь, в чем секрет твоего тип‑топа.

Вениамин с опаской осмотрелся вокруг, словно его кто‑то подслушивал, и тихо прошептал скороговоркой:

— Не здесь, Илья, по дороге все расскажу! Пошли.

— Ладно.

Маланов не стал возражать, но волнение приятеля передалось ему, и он непроизвольно бросил подозрительный взгляд по сторонам. В памяти снова всплыла вчерашняя встреча в парке. Однако ничего подозрительного и опасного инструктор не заметил.

— Где твой железный конь? — поинтересовался Соколов, направляясь в сторону дачного поселка.

Илья кивнул в сторону хрущевских построек:

— Там дожидается.

Вениамин удивленно посмотрел на гостя и недовольно покачал головой.

— Эх, Ильюша, — произнес он, — нужно было подъезжать со стороны дачного поселка! Теперь придется в объезд через железнодорожный переезд пилить!

Илья виновато пожал широкими плечами.

— Так откуда мне знать, — оправдываясь, ответил Маланов, — я тут всего лишь один раз был, да и то сто лет назад!

Вениамин улыбнулся и дружески потрепал гостя по плечу.

— Ничего, Ильюша, — произнес он, — это моя вина, я тебя не предупредил. Ничего, спешить нам некуда, проедемся по лесу, посмотрим на красоты родных мест.

На том маленький инцидент был исчерпан. Перекидываясь вопросами о том о сем, товарищи спустились с платформы и направились к автостоянке, где стоял черный бьюик и еще несколько автомобилей.

— Ну, где твоя лошадка? — поинтересовался Вениамин.

— Да вот она, — кивнув в сторону джипа, ответил инструктор, — дожидается в стойле.

Соколов вдруг резко остановился. Глаза его загорелись.

— Это твой джип? — не веря своим глазам, спросил дачник. — Не может быть! Это ж произведение искусства!

— Да, антикварный скакун, — не без гордости ответил пенсионер. — Хотя очень надежный и крепкий автомобиль! Такие машины больше не выпускают, сняли с производства. Их теперь можно по пальцам пересчитать в Москве! Да и вообще их в стране осталось не так уж много…

Вениамин понимающе кивнул:

— Согласен. К нашему сотруднику из конструкторского бюро завода «Салют» Семену Морозову очень похожий джип приезжал, такого же цвета и марки, но другой, более позднего выпуска. Я сначала даже подумал, что это его машина… Очень похожи!

Приятель Маланова обошел вокруг черного бьюика и оценив его по достоинству, восхищенно произнес:

— И все же твой конь мне больше нравится! Вот бы прокатиться!

Илья смущенно развел руками.

— Мне и самому он в радость, — улыбнулся польщенный водитель. — Ладно, жокей, садись, поедем!

Илья открыл дверцу автомобиля, собираясь сесть за руль, однако Вениамин в некотором замешательстве неуклюже топтался на месте и чего‑то ждал. По всему было видно, что он хочет что‑то сказать приятелю, но не решается. Илья, заметив странное поведение товарища, недоуменно посмотрел на Соколова.

— Чего медлишь? — спросил полковник. — То торопишься, то столбом стоишь… Оробел, что ли, наездник?

Смущенный дачник виновато пожал плечами и, запустив руку в седину, почесал пробивающуюся плешь.

— Илья, — робко начал он, — какой это наездник, если сидит не верхом на лошади, а пассажиром в бричке?

Маланов внимательно посмотрел на притихшего товарища.

— Ты на что это намекаешь, хитрец? — улыбнулся он. — Хочешь увести моего рысака?

Вениамин, почувствовав добродушное расположение товарища, отбросил в сторону свою щепетильность.

— Ильюша, давно мечтал сесть за руль такого скакуна, — признался Соколов и горячо произнес: — Дай прокатиться, Алексеевич!

Илья удивленно посмотрел на своего приятеля, который обратился с такой причудливой просьбой.

— Ну, Веня, — рассмеялся Маланов, — ты, как всегда, в своем репертуаре! Что за детская блажь?!

Соколов неопределенно пожал плечами. Однако явно не собирался отказаться от своего желания, словно это был его последний шанс в жизни.

— Это не блажь, — став серьезным, возразил Вениамин, — просто потребность души!

Илья внимательно взглянул на автолюбителя и, протяжно вздохнув, пошире отворил дверцу машины.

— Говоришь «потребность души»? — многозначительно переспросил полковник. — Ладно, — примирительно вздохнул он, — надеюсь, ты не разучился еще водить?

Соколов почувствовал, что его просьба будет удовлетворена, и радостно замотал седой головой.

— Нет, Илья, — заверил товарища автолюбитель, — все в порядке.

— Хорошо, — согласился Маланов, но, когда Соколов дернулся к нему, строго добавил: — Но ты сядешь за баранку только после того, как мы переедем железнодорожные пути.

Вениамин весело рассмеялся.

— Ты, как всегда, Алексеевич, бдительности не теряешь, — одобрительно заметил он. — Как говорится, береженого Бог бережет!

Илья усмехнулся.

— Это не самая худшая черта моего характера, — ответил он. — Ладно, Веня, садись в машину, пора уже и о деле поговорить.

Вениамин вдруг встрепенулся, вспомнив, ради чего он позвал Маланова, и, засуетившись, открыл дверцу автомобиля.

— Да — да… — согласился встревоженный дачник, — я че‑то совсем одурел! Сейчас, когда рядом с нами никого нет, — произнес он и на всякий случай посмотрел в окошко, — я тебе все расскажу.

— Да… желательно, — согласился отставной полковник, — если есть о чем сказать. — Он пристально взглянул на собеседника. — Надеюсь, ты не вытащил меня из столицы на природу, чтобы только угостить шашлыками и посидеть у костра?

— Нет, Илья, нет, — взмахнув руками, энергично запротестовал Вениамин, — дело весьма странное и, думаю, повязано на человеческой крови!

Полковник заинтересованно посмотрел на дачника.

— Это уже интересно! — все еще не веря в серьезность дела, ради которого он прибыл сюда из Москвы, улыбнулся пенсионер.

— Да, да, зря ты улыбаешься! — возбужденно воскликнул Соколов. — Это весьма запутанная история, и я даже не знаю что теперь делать…

Отставной полковник недовольно вздохнул: он устал от недомолвок своего растерянного товарища.

— Веня, — как можно спокойнее посоветовал Илья, — делать ничего не нужно. Просто расскажи, что случилось.

Вениамин понимающе мотнул головой.

— Понял!

— Тогда поехали! — скомандовал Маланов.

Илья повернул ключ зажигания и, осмотревшись по сторонам, медленно нажал на газ. Черный бьюик плавно дал задний ход и, развернувшись на площадке, выехал с автостоянки…

Вениамин Соколов с удовольствием сидел за баранкой черного бьюика и умело вел автомобиль по проселочной лесной дороге. Железнодорожное полотно можно было объехать более коротким путем, под тоннелем, а не через переезд. Однако Веня специально решил удлинить путь и поехал к своему дачному домику не по асфальтированной дороге, а в объезд, через лес. За стеклом джипа мелькали высокие сосны, старые клены и стройные березки…

— Красота! — восхищенно произнес седовласый пенсионер, который давненько не был на природе и наконец‑то вырвался из душного города‑вампира.

— Что? — увлеченный поездкой на бьюике, не расслышал Вениамин.

— Говорю, хорошо тут, — пояснил пассажир новоиспеченному водителю. — Красота!

Соколов, в отличие от своего гостя, был сыт по горло деревенскими пейзажами, да и мысли его витали совсем в другом направлении. Он рассказал Маланову о своей странной находке. Впрочем, Маланов также думал о том, что рассказал ему Соколов. Опытный оперативок взял паузу, чтобы хорошенько обмозговать опасную находку дачника и последствия для тех, кто притронется к ней.

До дачного поселка оставалось петлять по лесу совсем немного, километр‑полтора. Илья и Вениамин на время замолчали и, насупившись, смотрели вперед.

— Так значит, в дипломате покоятся два миллиона долларов и дискеты с кассетами? — нарушил молчание Маланов.

— Так точно, — подтвердил Соколов, — только один миллион наличными, а второй — чек на предъявителя.

Илья усмехнулся и покачал головой.

— Неплохая находка для грибника, — пошутил он и, снова сделав паузу, поинтересовался: — И ты уверен, что тебя никто не видел и не знает, что ты нашел черный чемоданчик?

Соколов повернулся к пассажиру и недовольно вздохнул.

— Ну, сколько раз можно говорить, — произнес Вениамин, — было темно, к тому же шел дождь, а ночью пошел снежок и все следы засыпало. Одним словом, я уверен на все сто процентов, что никто не видел и не знает, и, думаю, знать не будет. По крайней мере, пока не начнут искать свою потерю…

— И где же ты нашел такой клад? — попросил уточнить Маланов.

Вениамин махнул рукой вперед.

— Там, на развилке, неподалеку от дачи, — ответил он. — Сейчас будем проезжать, я тебе покажу.

— И что, Веня, бесхозный чемоданчик так просто лежал в кустах — дожидался тебя, и никого рядом не было? — недоверчиво спросил инструктор. — Обычно возле золота должен быть охранник в виде покойника, а то и двух.

Соколов неуверенно пожал плечами.

— Откуда мне знать, Илья, — приподняв брови, откровенно признался дачник, — может быть, кто и лежал где. Но в радиусе пяти метров никого не было, а дальше — темнота.

— А чего тебя вдруг занесло в лес? — недоумевал Илья.

Вениамин слегка покраснел.

— Да дело житейское, — стыдливо признался он, — решил по малой нужде сходить. Я знал, что там есть тропинка, ведущая в заросли.

— Так было ж поздно и темно, мог бы прямо и на дороге отлить, — как бы между прочим произнес Маланов, — зачем сквозь заросли продираться да грязь топтать?

Инженер‑конструктор недовольно фыркнул и выкатил свои зеленые глаза на советчика.

— А если бы машина появилась на дороге, — возмутился он, — и я попал бы в объектив фар? Ты представляешь, какой срам на весь поселок!

Представив робкого Вениамина посреди дороги в нелепой пикантной позе, Маланов вдруг громко рассмеялся.

— Представляю, снайпер! — весело ответил седовласый пенсионер. — Я все могу представить, Веня, — усмехнулся он. — Но чтобы вот так, ни с того ни с сего, свернуть в сторону и обосцать чемодан с бабками… И какими!

Илья не удержался и снова громко рассмеялся. Библиофила явно обидел смех товарища, и он недовольно засопел.

— Да ладно тебе, Илья! Судьба такая… — негромко воскликнул водитель. — Ты, что ли, по нужде не ходишь?!

— Хожу, — слегка успокоившись, признался Маланов, — однако ни разу даже червонца не нашел!

— Я что, специально? — промямлил Соколов.

Илья покачал головой.

— Ах да, — усмехнулся он, — судьба!

Соколов нетерпеливо заерзал на сиденье.

— Вот именно — судьба! — злился незадачливый миллионер. — Только теперь я не знаю, как поступить. Сначала обрадовался, а потом трезво оценил ситуацию и подумал: если людей просто так жизни лишают, так за такие деньги из‑под земли достанут! Хотел обратно отнести, да что‑то побоялся! Спрятал в надежном месте на даче и тут же позвонил тебе.

— И правильно сделал, — задумчиво произнес инструктор. — Где деньги и женщины, там и неприятности!

— А при чем тут женщины? — удивился Веня.

— Это я так, — кашлянув в кулак, ответил Илья.

Вениамин Соколов энергично замотал головой.

— Точно, Ильюша, — думая о дипломате с «бомбой», сказал дачник. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— Это уж точно, — став серьезным, согласился инструктор. — От судьбы не уйдешь! Коли быть тебе повешенным, Веня, ты точно не утонешь!

Водитель недовольно посмотрел на пассажира и три раза сплюнул через плечо.

— Типун тебе на язык! — миролюбиво пробормотал он.

— Согласен… — протяжно вздохнул Илья и поинтересовался: — Чемодан хоть надежно спрятал?

— Да, — ответил Соколов, — надежно! Думаю, что его, кроме тебя и Шерлока Холмса, никто не найдет! — хитро подмигнул он приятелю, но тут же снова стал настороженным: — А что?

Маланов пристально посмотрел на простодушного миллионера.

— Этот чемоданчик — теперь твоя головная боль, — серьезным тоном пояснил опытный человек, — и твой страховой полис. Пока он у тебя, ты имеешь шанс землю топтать…

— А — а… — понимающе протянул незадачливый миллионер.

— Вот тебе и а — а… — передразнил Илья приятеля. — Хотя, — вздохнул он, — тут палка о двух концах.

Седовласый полковник задумчиво потер мочку уха кончиками пальцев. Вся история с чемоданчиком, рассказанная Соколовым, была бы простой и незатейливой и даже обычной, если бы в дипломате не оказались толстые пачки зеленых купюр и таинственные кассеты и дискеты. Тут, несомненно, скрывалась какая‑то тайна, явно связанная с преступлением, а судя по количеству денег — и с большим риском и неприятностями…

— Скоро приедем? — усталым голосом поинтересовался невыспавшийся инструктор.

— Да уже почти приехали, — заверил пассажира Вениамин, — сейчас свернем на той развилке вправо, — он кивнул головой, указывая вперед, — и выедем из леса, а там и поселок…

У Ильи слипались глаза, и он, на мгновение закрыв их, вальяжно откинулся на спинку сиденья. Инструктор решил несколько минут отдохнуть в укачивающей тишине перед тем, как серьезно взяться за разгадку ребуса, который задал ему товарищ. Однако если бы Илья знал, что судьба сыграет с ним злую шутку и преподнесет еще более чудовищный сюрприз, то раскрыл бы глаза пошире и не закрывал бы их до конца всей этой странной истории…

Не успел Маланов как следует расслабиться, как неожиданно раздался звон разбитого стекла. Илья моментально открыл глаза, но не успел понять, в чем дело, а машина уже резко затормозила и остановилась как вкопанная. От резкого торможения Маланова подбросило, однако в последний момент он успел выбросить руку вперед, чем слегка смягчил удар о лобовое стекло, но из глаз все равно посыпались искры, а голова загудела, как набатный колокол.

— А — а! — только и успел воскликнуть полковник.

Его откинуло назад по инерции, и он на ходу бросил злой взгляд на водителя‑недотепу, которому сам же доверил место за рулем. Из груди готов был вырваться трехэтажный мат, но нецензурные слова вдруг застыли в воздухе. Глаза Ильи округлились в ужасе.

— Черт подери, — насилу выдавил из себя Маланов.

Веня Соколов распластался в странной позе, повиснув грудью на руле. Голова была повернута в сторону Маланова, и открытые глаза удивленно смотрели на приятеля, а во лбу зияла дырка, из которой медленно текла кровь.

— Господи! — воскликнул Илья и хотел было дотронуться до Вениамина, но тут же сообразил, что произошло, и, схватившись за ручку, резко толкнул дверку машины.

Одновременно с его движением снова раздался звон стекла, и острая боль пронзила левую щеку, словно ее обожгли кипятком. Однако, к счастью Маланова, он сумел выскочить из салона и, достав из кармана куртки пистолет, выстрелил наугад в направлении невидимого снайпера.

— Ну и дела, — проскрежетал полковник, стараясь надежнее скрыться в зарослях от снайпера, а в том, что это был меткий стрелок, у опытного оперативника не было сомнений, — размажут тебя, пенсионер, как муху по стенке!

Илья выстрелил инстинктивно, понимая, что вряд ли его пуля достигнет цели. Однако ответный выстрел подействовал на киллера, а возможно, и киллеров. Противник понял, что просто так пассажира не взять. Через мгновение инструктор услышал шум мотора отъезжающей машины.

— Фу, слава тебе господи! — трижды перекрестившись, облегченно выдохнул Маланов. — Кажись, пронесло…

Однако он не спешил вылезать из своего укрытия, прекрасно понимая, что машина отъехала, а убийца мог остаться и закончить начатое дело. Такие штучки были знакомы опытному полковнику, и посему он не стал торопиться, а достал из кармана сотовый телефон…