Рисорджименто

Глава 11

Во Флоренцию мы въехали поздно вечером, практически ночью. Так как мой конвой ограничивался десятью дружинниками, то я не видел причин, по которым оставил бы ребят за пределами города. Мы успели въехать буквально за минуту до того, как ворота начали закрываться. Со стражей разбирался Милославский, я же даже не глянул в их сторону. Здесь в Италии, где правили деньги и Священный Престол от того, как ты себя ведешь, зависит отношение к тебе окружающих, и, как и везде, где нет устойчивого института, определяющего элитарность, к титулам относились необычайно серьезно, чуть ли не с благоговением. Так что, подгон от Шарлотты титула короля очень мне пригодится, для создания необходимого имиджа, как говорится. Потому что князь, или цесаре, как меня здесь называют, звучит странно и немножко пугающе, но не вполне понятно, а король — это уже ближе к народу и его понимания происходящего. Так что, смотреть на стражника, открывающего ворота, мне было не по чину. Кстати, мои орлы очень быстро смекнули, что, когда они, по примеру восторженного юного герцога Савойского, начали меня на людях обзывать «ваше величество», то итак делавшиеся весьма быстро дела, начинались делаться просто стремительно. А про титулярность данного обращения никому знать было не обязательно, тем более, что я на полном серьезе собираюсь сделать его не чисто номинальным.

— Я просто поражаюсь, насколько продажны местные стражники, — я покосился на скривившего рожу Ваську, подъехавшего ко мне.

— Гниль во всяком есть, — я подал плечами. — И у нас воруют и мзду берут.

— Но не так открыто и всегда с оглядкой, потому как честных людишек все одно поболе будет, — возразил Милославский.

— У нас условия жизни другие, более суровые, поэтому-то и держимся друг за друга. И в этом наша сила, которую, помяни мое слово, еще не раз придется показать.

— На то и мы здесь, — я уже не косился, а смотрел на Ваську во все глаза. — И князь Холмский говорит, что Бог ведет нас под твоими знаменами. Что, если не просто дом здесь найдем, но и как можно более стран под руку князей русских приведем, так и оставшимся на родине грозить менее будут. А с двух сторон и литовцев с поляками бить сподручнее.

— Гуртом всегда сподручнее, — я улыбнулся. Не думал, что у меня здесь не просто миссия — выжить, а еще и этаким форпостом между Русью и Европой стать. Хотя основная канва истории уже начала меняться и теперь я не могу стопроцентно прогнозировать свои дальнейшие шаги.

Решительно выбросив все посторонние мысли из головы, я сосредоточился на предстоящей встрече с Катькой. Думаю, мне придется выслушать много чего нелицеприятного. Ну ничего, мне не привыкать. Я же тоже молчать не буду. Мы иной раз так друг друга прополаскивали, что потом с месяц не разговаривали.

Не доезжая до палаццо, я остановился. Что-то было не так. Слишком темно, что ли. Сколько раз я видел палаццо Медичи, и всегда его окна горели огнями, освещая половину улицы. Теперь же свет горел лишь в нескольких окнах, а вокруг стояла тишина, хотя во Флоренции именно в это время только-только жизнь начинала просыпаться.

— Проверь, — коротко приказал я Волкову, и тот, кивнув, с тремя витязями отделился от нашего небольшого отряда и направился прямиком к палаццо.

Ворота приоткрылись и тот, кто их приоткрыл, уже хотел было захлопнуть перед носом Сергея, но тот изловчившись, пнул в створу так, что похоже, на той стороне кто-то завалился на спину, а двое бойцов из сопровождения сноровисто соскочили с лошадей и проскользнули в образовавшуюся щель. Через минуту ворота распахнулись, и Волков въехал во двор, после чего на улицу выскочили те, кто обеспечил проезд, подхватили под уздцы лошадей, и завели их внутрь. Ворота снова закрылись, и улица погрузилась в уже привычную тишину. Ожидание действовало на нервы, и когда Сивка всхрапнул, переступив с ноги на ногу, я встрепенулся и уже хотел направить его к воротам, но Милославский молча протянул руку, удерживая меня и качая головой.

Наконец, когда я уже хотел наплевать на все и поехать выяснять, что случилось с моими людьми, ворота приоткрылись, и появившийся в проеме Волков махнул нам рукой, освещая себя факелом, потому что на улице становилось все темнее. Я тронул поводья и первым въехал во двор.

— Что здесь? — спросил я подбежавшего Волкова, соскакивая с коня.

— Не понятно, — Сергей нахмурился и стянул с головы шлем. Подшлемник плотно обхватывал череп и в темноте казалось, что он лысый. — Здесь совсем недавно черная смерть пировала. Многих с собой забрала. Часть охраны вместе с командиром и женой с ребенком той бабенки бешенной, — под моим взглядом он быстро исправился. — Той сеньоры, которую ты, княже, опекаешь. Вот только ее сейчас здесь нет. Мы тут с парочкой наемников из охраны поболтали немного, в общем, сеньора уехала с остатками своих людей и с дитем незадолго до того, как мы вошли в город. А перед этим было веселье. Ее замуж хотели отдать за какого-то пузана, так она его то ли отравила, то ли что-то еще сделала, в общем, он отказался и с каким-то священнослужителем убрался отсюда. Ну а после, она ссору с хозяином затеяла и после уехала.

— Куда? — я почувствовал, как во рту начала скапливаться желчь, а правый глаз пару раз дернулся. Меня, сука, не было всего-то несколько месяцев, и по приезду я получил такую кашу, что сейчас не знаю, каким образом буду ее расхлебывать.

— Не знаю, — Сергей покачал головой.

— Хозяин сейчас дома? — я почувствовал, что немного и начну убивать. Столько усилий псу под хвост, да еще Катька. Какого хрена?! Откуда мне ее вытаскивать и как так получилось с каким-то пузаном? Ребенок? Она родила раньше срока? Но дети не рождаются раньше времени без причины!

— Дома. — Волков надел шлем, я же постарался взять себя в руки. Выдохнул и направился ко входу в дом. Вокруг было очень тихо. Даже лошади вели себя как опытные лазутчики: ни ржания, ни топота копыт.

— Почему так тихо, — я снова повернулся к Волкову.

— Так, а зачем суету наводить?

— Я надеюсь, вы не убили охрану? — открыв дверь, я прошел в темный холл.

— Ну, княже, мы же не душегубы какие и не тати, — он на мгновение задумался и добавил, после чего мне резко расхотелось его хвалить. — Да и не приказывал ты дом захватывать, но, ежели надобно…

— Нет, пока не надо, — я взбежал по лестнице на второй этаж. И где мне искать Лоренцо? Попробую начать с кабинета, в котором мы с ним вели переговоры.

Попадающихся по дороге слуг идущие рядом витязи, которых в темноте с перепугу нередко принимали за османов, ну похоже чем-то наше облачение, я-то тут при чем, весьма аккуратно вязали, затыкали рот и складывали тут же на полу, стараясь не причинять лишнего ущерба. Я другого не мог понять, где вся охрана?

— Что с охраной случилось? — я посмотрел на вынырнувшего откуда-то из бокового коридора Милославского.

— Заперли в людской, — он пожал плечами. — Дверь там хорошая, крепкая должна выдержать.

Я почувствовал, что у меня начинает дергаться второй глаз.

— Василий, поправь меня, ежели я ошибаюсь, вы что практически захватили дом?

— Да нет, что ты, княже, — Милославский махнул рукой. — Вот когда в Казани дворец Ибрагима-хана брали, тогда там кровь аж по ступеням мраморным текла, но князь Даниил Холмский так приказал, чтобы устрашение произвести. А тут нам никого стращать не надобно, просто дорогу тебе расчистить, чтобы не помешали беседе с хозяином.

— Васька, они наемники, они воины, их учили охранять дома, подобные этому…

— Ты, когда впервые по велению отца своего меч в руки взял, княже? — Васька стал предельно серьезным. — Ежели сам не вспомнишь, то я тебе скажу, в пять лет. И пускай меч был потешным, только обучение твое было всегда настоящим. И мое, и вон, Сереги Волкова, и всех других твоих дружинников. Мы, почитай, и не знали ничего ни из детства, ни из отрочества, акромя занятий этих, чтобы воинскую стать заиметь, как у богатырей былинных. А среди наемников, дворян отродясь не было, ежели только командиры. Научить-то понятное дело можно, как медведя можно плясать научить, вот только это ни наемника лучшим воем не сделает, как из медведя скоморох не выйдет. Гуртом, когда их тысячи на поле брани, там да, там они могут нам бока намять как ни до смерти. А здесь, да когда не ожидаючи, — и Васька с видом оскорбленной невинности покачал головой.

Я долго смотрел на него. А ведь он прав. Из наемников могут выйти прекрасные отряды пехоты, что доказывали из раза в раз те же швейцарцы, при большом везении можно выковать из них умелых диверсантов, но только как исполнителей, для командования необходимы совершенно другие условия и совершенно другая подготовка, которые у того же Милославского, у Волкова, у князя Холмского, да и у Ивана Молодого — была, а вот у теперешних наемников, промышлявших в разрозненной Италии — нет, и от этого мои преимущества только возрастали. Ведь история прекрасно иллюстрировала слабость Италии на примере сейчас только что вышедшего из-под стола Чезаре Борджиа. Он только с помощью все тех же швейцарцев сумел поставить на колени всех, до кого не добрались союзнички-французы, которые тоже воевали с помощью швейцарцев. Вот только командиры у них были доморощенные, выпестованные и которых берегли как зеницу ока.

Мотнув головой, я чуть ли не пинком открыл дверь в кабинет, к которому мы в это время подошли, и вошел внутрь. Мои ожидания оправдались, Лоренцо был на месте. Видимо, он все-таки что-то услышал, потому что стоял рядом со столом, сжимая в руке меч.

Я, не сбавляя шага, прошел до середины комнаты и, словно бы с неохотой, обнажил свой клинок. В это время Волков с Милославским закрыли двери и встали возле нее, а снаружи на стражу встали еще четверо.

— Бросьте, Лоренцо, вы не воин, а я пока не хочу вас убивать, но мне придется это сделать, просто потому, что я не смогу вовремя задержать удар.

— Вы ворвались в мой дом как захватчики? И хотите, чтобы я не делал попыток защищаться? — похоже не только у меня сегодня был плохой день.

— Я бы никогда не сделал этого, если бы вы ранее не совершили предательства в отношении меня. Поверьте, Лоренцо, если бы сейчас были в Твери, то вы бы уже варились в кипящем масле, но я уважаю чужие традиции, поэтому мы всего лишь поговорим, а вот что случится потом, будет зависеть от ваших ответов. Уберите меч, если не хотите его лишиться, возможно, вместе с рукой. — Медичи смотрел на меня не мигая, но, когда я поднял руку, направляя в его сторону клинок, резким движением убрал меч в ножны и сел, тем самым показывая свое ко мне отношение. Ну-ну, посмотрим, насколько тебя хватит.

— Что вам нужно, цесаре? — Буркнул он, сверля меня неприязненным взглядом.

— Мне? — я удивленно приподнял брови. — Видите ли, Лоренцо, я тут по случаю стал королем, а точнее, королем Иерусалима, Кипра и Киликийской Армении, вот только мои владения немного захвачены, а я сильно хочу их привести под свою руку не только на словах, записанных в специальную грамоту. Так что, мне нужны мои деньги, — я сел напротив него и улыбнулся, а точнее оскалился, глядя, как он побледнел, а его лоб покрылся испариной. — Немедленно.

— Но, деньги вложены в оборот, и, чтобы собрать такую сумму, необходимо время, — проговорил Лоренцо, сразу же теряя всю свою браваду, как только речь зашла о деньгах.

— Лоренцо, меня не волнует, где вы будете брать золото, — любезно сообщил я ему, подаваясь вперед. — Где она? — от настолько резкой перемены темы разговора Лоренцо отпрянул, смотря прямо мне в глаза. Вообще-то, глаза, это было единственное, что он мог видеть, и оставалось лишь удивляться как вообще узнал, особенно, учитывая скудность освещения.

— Я полагаю, последний вопрос относился к Катерине Сфорца?

— Вы все правильно полагаете, — я продолжил изгаляться, потому что в противном случае, не удержусь и отдам приказ о закошмаривании жителей этого особняка. — Перед отъездом, я просил вас всего о двух вещах: сохранить мое золото и сохранить сеньору Сфорца. С сеньорой у меня были определенные договоренности, на исполнение которых мне понадобились бы деньги. Не все, но значительная часть. Вы успешно не справились ни с одной просьбой, и теперь я вправе требовать сатисфакции. Что за свадьба сеньоры с кем-то… — я неопределенно махнул рукой.

— Фабрицио Колонна, — быстро ответил Лоренцо. — Но это был выбор Святого Престола, с которым Катерину связывали определенного рода соглашения. Он ей, похоже, не понравился, она его, возможно, отравила, — добавил он полушепотом.

— Колонна? Вот как, — я протянул руку и снял с лица закрывающую его бармицу. Нахмурившись, провел рукой по подбородку, ощутив, как щетина уколола кожу пальцев. Черт бы все побрал. Раз вынужденно побрившись, я теперь делал это на постоянно основе, просто потому что терпеть не могу щетину, а подождать, когда отрастет борода мне не хватало терпения. Лоренцо уставился на меня, даже не скрывая любопытства. Я мельком взглянул на него. — Почему вы так на меня смотрите?

— Я даже не подозревал, что вы так молоды, цесаре, — проговорил он. Правда, в бритье были некоторые неприятные моменты, например, вот такие. Зато теперь на меня женщины чаще внимание обращали, хрен пойми почему.

— Я не настолько молод, как вам кажется, Лоренцо, — холодно прервал я его. Колонна. Как интересно. Катька что же, лишила Италию кондотьера, который мог хоть что-то противопоставить французам, да еще тем самым лишила в будущем Италию довольно известных и занимающих не последнее место в стране его еще не рожденных отпрысков? Наверное, правда, не понравился. — Как вы вообще допустили, чтобы даже намек на этот брак стал возможен?

— Я же говорю, это не я. Я всего лишь не смог противостоять воле Рима. Но, когда Катерина изъявила желание уехать, я не препятствовал ей, клянусь.

— А должны были, Лоренцо, — с нажимом произнес я. — Вы должны были задержать ее до моего приезда.

— Я не мог, у нас возникли некоторые, хм, разногласия, — он слегка поморщился, но уточнять не стал.

— Куда она поехала?

— В Форли, — Лоренцо откинулся на спинку своего кресла, больше похожего на трон. Я же поднялся, снова прикрепляя бармицу к шлему, закрыв лицо. — Да, у Катерины родился сын, правда до срока, но мальчик совершенно здоров, если вас это волнует. Его Святейшество издал буллу, в которой признает ребенка сеньоры Сфорца своим племянником и нарекает его делла Ровери, я проверил документ прежде, чем открыть ворота кардиналу и нареченному супругу Сфорца. Она назвала его Джироламо.

— Когда я вернусь, мои деньги должны будут дожидаться меня уже сложенные в сундуки. В противном случае… Лоренцо, — я уже направился к двери, но вынужден был обернуться. — Сейчас, после того, как у вас в гостях побывала черная смерть, Флоренция вместе с вами стоит гораздо дешевле, чем вы мне должны. Надеюсь, мы друг друга поняли? — Медичи медленно кивнул, и я вышел из кабинета, оставив хозяина переводить дух. М-да, похоже, проблема денег волнует Медичи больше всего. И как он умудрился профукать довольно-таки приличное личное состояние? С другой стороны, тратил он их не на себя, а на искусство, оставив при этом Флоренцию практически беззащитной. Его счастье, что республика была на тот момент никому не нужна, в ней не было почти ничего, кроме территории, за что могли бы схватиться соседи. Да и близость папских земель не многих радовала. Совершенно не радовало и то, что Римский папа зачем-то вцепился в ребенка Катерины, если тем самым признал Риарио сыном своего брата, который, на минуту, был предыдущем папой римским, и, тем самым, наложил печать позора на Сикста. Знать бы еще зачем и для чего, потому что, зная Катьку, могу предположить, что она костьми ляжет, но восстанет против Рима, и в таком случае стоит ли ждать открытой конфронтации с Ватиканом, или все-таки нет. М-да, не думал, что получу столько проблем по возвращению.

Ночевать в городе мы не остались. Чрез закрытые ворота выехали без особых проблем. Ну что тут говорить. Если бы я захотел захватить Флоренцию сейчас, когда она только-только начала зализывать раны после чумы, то мне хватило бы и моей дружины.

Путь до Форли занял у нас не слишком много времени. Уже через три дня мы въехали в город, и в палаццо, стоящем до сих пор пустым, я узнал, что Катерина здесь не появлялась. Едва сдержав рвущуюся наружу ругань, я уже ехал в направление городских ворот, как вдруг отметил про себя, что город в то время, когда я его видел в последний раз, несмотря на количество трупов, выглядел более ухоженным, чем сейчас.

— Эдак они все скоро тут в свинарник превратят, а у меня нет лишних денег на восстановления, — и я резко развернул коня в направлении ратушы.

Как раз в это время шло внеплановое заседание. Наверняка заседали, чтобы выяснить, что это за вооруженный до зубов отряд здесь шныряет. Члены коммуны вскочили со своих мест, когда дверь в зал заседаний открылась и внутрь ввалилось тело охранника, единственного, кто попытался качать права. Я вошел, переступив через труп, подойдя к столу, просто поднял за шкирку сидящего во главе стола довольно молодого мужика, и отшвырнул в сторону, заняв его место.

— Что же вы повскакали, садитесь, — один их них открыл было рот, но я шибанул кулаком в латной перчатке по столу, и рыкнул. — Я сказал, сядь! — он сел, как будто ниточки кто-то обрезал. — Я не сеньора Сфорца и не буду с вами миндальничать. По мне так проще вообще обойтись без коммуны, чем постоянно лавировать между каждой козявкой, возомнившей себе, что имеет право открывать рот в присутствии Великого князя Московского и Тверского, короля Иерусалима, Кипра и Киликийской Армении. Сейчас я говорю от имени сеньоры, которая благополучно разродилась от бремени сыном, нареченным Джироламо, графом Риарио. Я не буду спрашивать, каким образом вы умудрились довести город до такого состояния за столь короткий срок, но в следующий раз я приеду сюда уже в качестве регента графа Риарио, и, если я обнаружу нечто подобное, то в третий раз меня заставит сюда вернуться только страстное желание кого-нибудь жестоко наказать, — в полнейшей тишине я поднялся из-за стола. — Мне все равно, где вы возьмете деньги на восстановление, но я хочу, чтобы вы запомнили одну весьма интересную историю. Одна моя прапрабабка, ее звали Великая княгиня Ольга, однажды сожгла целый город, который был гораздо больше вашего. При этом, ни один из жителей не смог выйти оттуда, чтобы спастись. Так что, помните об этом, и не заставляйте вспоминать меня о деяниях моих предков.

Оглядев каждого из присутствующих, стараясь запомнить, как кто выглядит, потому что запомнить, как кого зовут было не в моих силах, я вышел из комнаты.

Милославский стоял возле дверей, поигрывая кинжалом, на который смотрели оставшиеся в живых охранники с явным уважением. А может быть они смотрели не на кинжал, а на перстни Васькины, прикидывая про себя, сколько какой стоит.

— Да, княже, здорово же тебя припекло, — он ловко вложил кинжал в ножны и вытащил из-за пояса перчатку. — Только вот княгиня Ольга, насколько я помню, не является твоей…

— Заткнись, — я поднял палец вверх и Васька послушно закрыл рот. Можно подумать, я не знаю, что княгиня Ольга к нашей ветви никакого касательства не имеет.

— Молчу, — Милославский показал кулак стражникам и двинулся за мной, быстро пристроившись рядом. — Куда сейчас? Куда она могла поехать? Или по дороге сюда что-то случилось? — я задумчиво посмотрел на него. Думать о том, что с Катькой что-то произошло по дороге сюда не хотелось. Я ведь тогда вспомню все, что знал о ее муженьке и кто-то может пострадать. Но, если я окажусь прав в своем предположении, то она у меня получит за то, что заставила гоняться за собой через половину страны.

— Думаю, она поехала в Милан, родственников навестить. Возможно даже, для них эта встреча закончится весьма плачевно.

— Да, это надо же так мужа любить, — Васька уважительно кивнул. — Она-то напоминает мне Великую княгиню Ольгу.

— Во всяком случае, размах у Катерины лишь немногим меньше, да и то потому, что средств и возможностей таких, как у Ольги не имеет, — я хмыкнул. — Пошли быстрее. Может быть, еще есть возможность ее догнать. Все-таки с ней дите малое, значит, кормилица будет в телеге ехать, а это задержит отряд. Главное успеть перехватить ее раньше, чем она дел наворотит, как та же небезызвестная княгиня Ольга.

И все-таки мы опоздали. В город въехали, просто заплатив стражнику, который улыбнулся и даже отсалютовал нам. Потрясающе, должно быть, у этого малого сегодня удачный день. И он, похоже, первый кандидат на повешенье.

В палаццо творилось черт знает что. По отрывочным сведеньям, которые мне удалось выпытать у узнавшего меня, несмотря на бармицу наемника Катерины, все Сфорца, кроме женщин, были вырезаны. В самом прямом смысле этого слова. Сама же сеньора направилась бравым маршем прямиком на заседание коммуны. Как же я ненавижу коммуны, кто бы знал. Похоже, я жизнь здесь положу, чтобы избавиться от этого института, положившего конец Римской империи, после которого она сократилась до пределов своего полуострова, разделенного на множество мелких образований, постоянно враждующих друг с другом.

Возле дверей, ведущих в зал заседаний стоял еще один наемник Катерины. Как только я подошел, он вскинулся было, но потом его голова опустилась в поклоне.

— Цесаре, я безумно рад вас видеть, — проговорил он, как мне показалось, с некоторым облегчением. Да как они меня узнают? Я раздраженно убрал с лица бармицу.

— Она там? — я кивнул на дверь.

— Да, — просто ответил наемник.

— Что они обсуждают?

— Полагаю, регентство.

— Да что вы говорите, как интересно, — и я толкнул дверь, входя в зал, услышав, что эта безумная говорит сидящим за столом людям. Ее вопрос совпал с моим появлением. — Регентом буду я.