Родная страна

Глава 6

Сразу после собеседования я с головой погрузился в работу. Моя предшественница-волонтерка недавно вернулась за школьную парту, оставив аккуратный список паролей и данные по конфигурации, а также информацию о сетевых контактах. Я решил первым делом произвести тщательную ревизию всего хозяйства, за которое я стал ответственным, проверить, все ли находится там, где должно, и работает как надо. Достал из корзины пачку бумаг, отпечатанных только с одной стороны, пробил дыроколом и подшил в скоросшиватель, найденный в шкафу с канцтоварами. Мог бы делать заметки и на своем Звере — я принес его с собой, загрузившись в безопасный раздел и спрятав все по-настоящему секретные данные в закрытые сектора на диске, неотличимые от случайного шума. Но при проверке мне предстоит писать прямо на ходу, подсаживаться за столы к сотрудникам и записывать их имена, копировать МАС-адреса сетевых карт и прочие данные, и гораздо проще делать это на бумаге. А в компьютер заведу потом.

Время от времени я поднимал глаза и ловил внимательный взгляд Флор — она следила за мной из-за своего стола в центре комнаты. Один раз мы встретились глазами, и она удовлетворенно кивнула — видимо, моя бурная деятельность ей понравилась. Мне сразу стало легче — как обычно бывает, если кто-то замечает, как ты надрываешься в первый рабочий день, дабы произвести хорошее впечатление. Пусть я морлок, но приятно, когда элои смотрят на тебя с одобрением. После разговора с Флор мне вспомнилось, что морлоки поедали элоев, и вся аналогия приобрела двусмысленный оттенок. Интересно, сделала ли она это намеренно, и если да, то что имела в виду.

Джо влетел часов в десять с двумя мобильниками сразу: по одному разговаривал, а другой держал в руке. Вокруг него вертелись с десяток сотрудников и волонтеров с неотложными вопросами. Он прижал телефон плечом к уху и свободной рукой стал указывать каждому, где его дожидаться, а сам в это время, ни разу не сбившись, продолжал оживленный разговор. Когда толпа рассеялась, он распрощался с невидимым собеседником и сунул телефон в карман, потом сделал то же самое с другим гаджетом.

Он был высок и широкоплеч, с коротко стриженными седеющими волосами. Темная кожа по цвету находилась где-то посередине между кофе американо и маккиато, на несколько тонов темнее, чем свитер с высоким воротом. Дополняли наряд свободные джинсы и черные конверсы. Я решил, что завтра, отправляясь на работу, оденусь попроще.

В это время я строчка за строчкой проверял конфигурационный файл WiFi-роутера, установленного в глубине комнаты. И хоть меня подмывало вскочить и представиться, я решил до конца играть роль морлока. Пусть Джо заканчивает свои срочные дела, я выберу минутку поспокойнее и подойду поздороваться.

Но Джо окинул взглядом комнату, заметил меня и громко воскликнул:

— Маркус, а вот и ты! Хорошо!

И чуть ли не вприпрыжку помчался ко мне, протягивая руку.

— Здравствуйте, сэр, — сказал я.

— Маркус, нет слов, как я рад, что ты с нами. Флор сказала, ты произвел на нее хорошее впечатление. Меня это не удивляет. Понимаю, что тебе сейчас предстоит многое сделать, чтобы вывести нашу кампанию на должный уровень, но все-таки попроси Флор, пусть в моем завтрашнем графике выберет время для встречи с тобой. Хочу обсудить стратегию работы. Хорошо?

— Конечно, — ответил я, стараясь не заикаться. Я впервые видел Джозефа Носса перед собой, и он прямо-таки лучился харизмой, отчего я немного лишился дара речи. Впечатление, которое он производил, трудно описать словами. С первых мгновений чувствовалось, что этот человек очень умен, и мне хотелось не ударить в грязь лицом, однако нужные слова никак не приходили на ум — все, что я мог придумать, казалось слишком банальным, чтобы обременять такой ерундой столь важную персону.

— Молодчина. — Он хлопнул меня по плечу, развернулся на пятках и поспешил обратно к Флор, по пути указывая на сотрудников, которых был готов выслушать. Они сгрудились над столом, а я вернулся к работе.

Через насколько минут за спиной послышался голос:

— Маркус?

Я поднял глаза. Лицо человека, стоявшего передо мной, показалось смутно знакомым. Парень примерно моих лет, может быть, чуть моложе, с клочковатой бородкой, ухмылялся так широко, что того и гляди голова развалится надвое. Я никак не мог вспомнить, где же его видел, и решил подыграть. Встал, пожал ему руку:

— Привет, старик! Рад снова тебя видеть!

Он с нескрываемым восторгом всплеснул руками:

— Это же надо! Ты — наш новый вебмастер! Глазам не верю!

— Ну да, — отозвался я. — Тут круто.

Он с жаром встряхнул головой:

— Не может быть! Потрясающе! Наш новый вебмастер — Маркус Яллоу! Это же надо!

Мне уже доводилось бывать в такой ситуации — когда человек поет мне дифирамбы, а я стою и не знаю, что сказать в ответ. Плавали, знаем, но все равно понятия не имею, как на это реагировать.

— Гм, да, а ты чем занимаешься?

— Отвечаю за рекламную продукцию. — Он стукнул себя по груди. На нем была футболка с надписью «Нашему городу нужен Носс», стилизованная под старомодную афишу фантастического фильма, с гигантской фигурой Джо Носса, расставившей ноги над мостом через Золотые Ворота. — Придумываю эскизы для футболок и постеров. Стараюсь каждые пару дней рисовать новые и по мере необходимости вывожу на экран. Свежий взгляд, разнообразие и все такое прочее. Вот что я бы хотел спросить: ты не мог бы организовать на нашем сайте сообщество для дизайнеров, что-то вроде Threadless, чтобы объединить всех сторонников Носса?

— Угу. Конечно. Почему бы и нет.

Наш сайт работал на платформе OpenCampaign, бесплатной модификации системы WordPress, специально созданной для избирательных кампаний. Она могла самостоятельно запускать плагины WordPress, и я уже успел заметить, что один из них поддерживает связь с сайтом Threadless, производящим футболки по эскизам пользователей. Запустить его будет делом нехитрым.

— Какой же ты молодчина! Боже мой, до сих пор не верится! Погоди, расскажу Нейту, он просто упадет!

И тут до меня наконец дошло.

— Ты Лиам, да?

— Ну да! Конечно, Лиам! Я тут все лето волонтером работаю. Пришел, когда увидел Джо в ролике в честь Дня независимости. Видео было такое крутое, прямо-таки вселяло боевой дух, йоу!

Некоторые из моих друзей ставят в конце каждой фразы «йоу», но всегда вкладывают в это иронический оттенок, подсмеиваясь над теми, кто пытается изображать уличных хулиганов. А Лиам ничуть не иронизировал. Он и вправду заканчивал каждое предложение словом «йоу».

— Йоу, — поддакнул я, потом устыдился и дружески похлопал его по плечу. — Лиам, дружище, с этой бородой я тебя не сразу узнал. Как здорово, что мы будем работать вместе!

— Я тоже рад. Кстати, ты где планируешь пообедать? Хочешь буррито? Я знаю шикарное местечко на Валенсии…

— Да, буррито будет в самый раз. — Я указал на тетрадку. — А сейчас мне надо поработать, а то времени на обед не останется.

Он изобразил пару диковинных танцевальных па, потом неожиданно обнял меня, да так крепко, что кости хрустнули, приподнял на пару дюймов над землей:

— До встречи за обедом!

Когда-то, несколько лет назад, у нас была великолепная четверка прекрасных, близких друзей. Дэррил, Джолу, Ванесса и я — мы были неразлучны с раннего детства. Но после всей этой истории с икснетом случилось сразу несколько важных событий. Ван и Дэррил стали встречаться, а Ван крепко невзлюбила Энджи. Плюс к этому Ванесса, оказывается, была втайне влюблена в меня, и при каждой встрече память об этот нависала над нами, словно невидимая стена. Дэррил уехал учиться в Беркли, и первое время мы виделись хотя бы изредка. Но он постоянно куда-нибудь спешил — то на учебу, то на встречи с Ван, то на занятия с психотерапевтом, который помогал моему другу бороться с кошмарами, до сих пор мучившими его после ужасов, пережитых в тюрьме Гуантанамо-в-Заливе, поэтому мы едва успевали поздороваться. Тем временем Джолу оставил свою замечательную работу в «Пигсплин» и устроился программистом в компанию, разрабатывавшую новые сервисы на основе муниципальных данных, предоставляемых городской ратушей. У него появилось множество новых друзей, умных до ужаса, и, когда они заводили разговор на свои хакерские темы, я понимал от силы половину. Мы с Джолу редко виделись.

Зато у меня была Энджи, проявившая себя лучшей на свете девушкой: она была веселая, умная, великолепная. Ей нравились те же фильмы и игры, что и мне, те же книги и музыка, и она всегда была рада составить мне компанию, кроме разве что тех дней, какие отнимала учеба. Она изучала теорию коммуникации в Сан-Францисском университете штата Калифорния и сдавала все экзамены на «отлично». Так что, хоть я и скучал по друзьям, нельзя сказать, что я сильно страдал от одиночества, поэтому редко удосуживался позвонить им, написать или поинтересоваться, как у них дела.

Однако те времена, когда я возглавлял шумную ватагу прекрасных друзей, остались далеко позади, и мне от этого было очень грустно.

Обедали мы вместе с Нейтом, другом Лиама, он приехал на метро из маминой квартиры в центре города. Он тоже стиснул меня в сокрушительных объятиях, а потом обнялся с Лиамом. Эти ребята были калифорнийцами до мозга костей и не мыслили жизни без физических прикосновений. А у меня, хоть я родился и вырос в Сан-Франциско, мама была из Великобритании, поэтому в моей семье телячьи нежности были не приняты.

Мы зашли в мою любимую закусочную, и я взял буррито с языком. Энджи однажды уговорила меня попробовать его, и оказалось необыкновенно вкусно, если, конечно, не зацикливаться на мысли, что ты фактически глотаешь язык, пусть и не свой, а коровий. Лиам заказал такой же и долго бурно расхваливал — какой этот буррито вкусный и как он мечтает поскорее получить его.

— Мне до сих пор не верится, что ты у нас вебмастер, — говорил Лиам. — Это все равно что… ну, например, Брюс Ли тренирует тебя в спортзале.

— Или Джек Дэниелс работает барменом, — добавил Нейт. У него была такая же бородка, как у Лиама.

— По-моему, Джек Дэниелс давно умер или его вообще никогда не было, — возразил Лиам.

— Или Стив Возняк чинит твой компьютер, — продолжал фантазировать Нейт.

— Возняк — этот тот, кто соорудил первые компьютеры «Эппл», — пояснил мне Лиам.

— Я в курсе, — отозвался я.

— Ну конечно, ты в курсе! — воскликнул Лиам. — А вот послушай, что я расскажу!

Я все думал, как бы повежливее донести до него свою мысль: «Лиам, дружище, не пытайся произвести на меня впечатление. Я и так знаю, что ты хороший парень, а со всей этой ерундой у тебя жалкий вид». Но любые слова, какие приходили мне в голову, были бы обидными для Лиама, а я бы почувствовал себя последним мерзавцем.

Поэтому я предпочел сменить тему:

— Нейт, а ты чем занимаешься?

Он пожал плечами:

— Сижу без работы. Шлифую свое несуществующее резюме. — И опять пожал плечами.

— Представляю, каково тебе, — посочувствовал я. — Я и сам до сегодняшнего утра сидел без работы.

Оба удивленно разинули рты.

— Не может быть, — проговорил Лиам. — Ты — и без работы? Я-то думал, наши переманили тебя из какой-нибудь крутой программистской компании, а то и из «Гугла».

Пришел мой черед пожать плечами. Кажется, при разговорах о безработице приходится часто повторять этот жест и смущенно отводить глаза.

— Да нет, — отозвался я. — Учебу пришлось бросить несколько месяцев назад, потому что деньги кончились, с тех пор искал работу.

— Ну и ну, — протянул Нейт. — Если уж ты долго не мог найти работу, то на что надеяться мне?

У меня для него не было ответа. Мне вдруг стало стыдно за то, что у меня есть работа, а у него нет. Как будто я в чем-то провинился. А ведь еще даже не закончился мой первый рабочий день.

Наш полный неловких пауз обед подошел к концу, и мы вернулись к работе. Я снова занялся картографированием сети, искал, какие узлы в ней действуют как надо, а какие нуждаются в ремонте, и до самого вечера не вспоминал о скачанном вчера ночью огромном торрент-файле. Наконец я вернулся домой, включил компьютер, загрузился в секретный раздел диска, подключился к IPredator и начал снова раздавать файл.

Скачанный торрент-файл представлял собой огромный — ИСПОЛИНСКИЙ — зип-архив. Зашифрованный. Ключ, разумеется, у меня был. И я понимал, что Маша, которая сейчас черт знает где томится за решеткой, а то и похуже, наверняка хочет, чтобы я как можно скорее залил в сеть этот файл вместе с ключом.

Мне очень хотелось обсудить это с кем-нибудь. С кем? Ну конечно, с Энджи. Но она сейчас на занятиях и освободится только через несколько часов. И это не та тема, которую можно обсуждать по телефону, электронной почте или мессенджерам. Лучше всего было бы закрыться в звуконепроницаемой комнате где-нибудь на дне шахты, но такого места у меня на примете не было.

Я уже тридцать шесть часов изо всех сил старался не думать об этом файле. И предлоги все время находились. Я пострадал при взрыве. Меня оглушили обезболивающими лекарствами. Я спал. Нашел работу. Провел в штабе свой первый рабочий день. Но к этой минуте предлоги иссякли. Больше ничем я свое бездействие оправдать не мог.

Нет, погодите-ка! Вот и новый предлог придумался. Было бы чистым сумасшествием держать расшифрованный файл у себя на диске, даже в секретном разделе. Мне не удавалось отделаться от мысли, что вот-вот ко мне ворвется группа захвата и уволочет меня на край земли. И если в этот момент на моем компьютере будет открыт секретный раздел, они с легкостью поймут, что у меня на уме.

Я решил добавить к системе еще несколько защитных слоев и только потом открывать этот инфоплутоний.

Первым делом надо обзавестись виртуальной машиной. Тут следует объяснить подробнее, потому что с некоторых пор виртуальные машины стали моими лучшими друзьями.

Предположим, вы хотите создать свою ВМ. Сначала надо написать программу, которая будет работать точь-в-точь как микропроцессор вашего компьютера. Потом назначьте файл, который исполнит роль жесткого диска, запишите в него операционную систему и любой нужный вам код. И как только вы «включите компьютер», то есть запустите эту программу, она сразу отыщет виртуальный диск, загрузит виртуальную операционную систему и начнет выполнять все инструкции, какие там найдет, передавая их на ваш реальный компьютер. И он начнет работать под управлением этой программы.

Так уж сложилось, что основным применением ВМ стала эмуляция старых компьютеров на более новом «железе». Благодаря этому вы можете играть на своем новеньком ПК, будто на древней игровой приставке, например «геймбое», или запустить винтажные игры. Существует даже колоссальная игровая ВМ, она называется МАМЕ, или эмулятор множества аркадных машин, и поддерживает практически любые старые игры.

Ключевое слово здесь — старые. Потому что виртуальный компьютер внутри настоящего работает медленно. Но скорость компьютеров удваивается примерно каждые восемнадцать месяцев, так гласит закон Мура, названный в честь Гордона Мура, одного из основателей компании Intel. Это значит, что новенький компьютер будет в шестьдесят четыре раза проворнее, чем тот, который вы купили за те же деньги шесть лет назад. То есть, работая на старой ВМ, вы, скорее всего, не заметите никаких подтормаживаний.

Но в последнее время производители компьютеров научились делать чипы, с которыми ВМ работают эффективнее, поэтому разрыв между ВМ и реальным компьютером, на котором она стоит, постоянно сокращается. А это значит, что на ВМ все легче и легче запускать новые операционные системы и новые программы. И если вы чего-то очень сильно опасаетесь, просто запустите бесплатную ВМ, установите на нее бесплатную ОС и делайте в этой песочнице все что угодно. Никакие события, происходящие на виртуальной машине, не повлияют на ваш настоящий компьютер, если вы, конечно, не дадите ей разрешений просматривать ваш реальный жесткий диск с реальными файлами. Виртуальная машина, словно заспиртованная голова в банке, отрезана от окружающего мира: вы можете рассказать ей любые выдумки о том, что происходит на белом свете, и она вам поверит.

Нынче из интернета можно загрузить сотни — сотни! — виртуальных машин и запускать их по мере необходимости. Хотите на часок, или на день, или на целый год превратить свой компьютер в роутер или файловый сервер? Многочисленные сисадмины соорудили множество идеально отлаженных виртуальных машин, которые с ходу, сразу после установки, начнут выполнять любые заданные функции. Существуют даже пользовательские обзоры, которые помогут вам выбрать лучшую из доступных ВМ. И поскольку все ВМ строятся на открытом бесплатном коде наподобие «линукса», то любой желающий может их модифицировать, улучшать и распространять дальше.

Я долго искал самую защищенную ВМ и наконец нашел. Она начиналась с копии «параноид-линукса», моего любимого дистрибутива, и безжалостно уничтожала любые программы и сервисы, которые вам не нужны. Кроме того, «параноид-ВМ» хранила свои пользовательские файлы в созданных TrueCrypt засекреченных секторах, и даже при самой тщательной экспертизе диска невозможно было понять, сколько пользователей работает на этом компьютере и сколько файлов они там хранят.

Для начала это было неплохо, но я решил вдобавок установить аварийный размыкатель — программу, которая прикажет всей системе заблокироваться и выключиться, если я в течение пятнадцати минут не произведу никаких действий. Поэтому я написал небольшой скрипт, который будет требовать от меня каждые пятнадцать минут вводить пароль. Если я его не введу, он даст всей системе команду вырубить любые ВМ и затем уничтожится сам. Так что если за мной и впрямь явится группа захвата, то все файлы, над которыми я работал, рассыплются в прах — разве что им удастся за четверть часа под пытками вытянуть у меня пароль.

Да, им в лапы попадут и торрент-файл, и ключ к нему, но они никогда не узнают, кому я успел это показать и о чем мы говорили. От меня требуется лишь вводить пароль каждые пятнадцать минут и не уйти по забывчивости в туалет или на кухню, иначе я потеряю все, что успел сделать после очередной точки сохранения.

Для такого рода занятий даже есть особое название — брить яка. Оно означает, что вы готовы переделать уйму скучной бесполезной работы, лишь бы оттянуть момент, когда предстоит взяться за серьезное дело. Хакер по имени Дханджи Прасанна написал книгу о работе в «Гугле», и там мне особенно нравится такой пассаж: «Выбрить всех яков в зоопарке, потом отправиться в Тибет и начать брить всех тамошних яков, которых ты никогда не видел и о методах ухода за которыми имеешь самое смутное представление».

Вот на такую территорию я и намеревался вступить. Пришло время заняться дешифровкой файла.

Мне не сразу удалось вскрыть зашифрованный зип-архив очень длинным паролем. Потом вспомнил, что существует особая команда, которая сообщит архиву, что требуемый пароль находится в файле. Поискал эту команду, разобрался, как с ней работать. Сделал все, что надо. Перед моими глазами с нечеловеческой скоростью стал разворачиваться список файлов. Их было много. Очень много. ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ МНОГО.

810 097 файлов.

Как там говорила Маша? «И в конце концов ты сталкиваешься с такими кошмарами, что не можешь больше смотреть на себя в зеркало, если не попытаешься что-то с этим сделать».

Целый воз грязного белья.

С первого взгляда было ясно, что названия файлов придуманы человеком. Необычная пунктуация, необычная расстановка заглавных букв, причем по всему объему. Компьютеры тоже могут расставлять заглавные буквы самым причудливым образом, но в каждом названии принцип расстановки останется одним и тем же. Названия некоторых файлов были весьма информативными, например «взятки сенату Def Cttee.doc», другие более загадочные, например HumIntAfgh32533. Один из файлов назывался WATERBOARDING.PPT, он содержал презентацию из нескольких слайдов в PowerPoint. От одного этого слова у меня комок подступил к горлу.

Дважды щелкнул на этот файл. Первый слайд состоял всего лишь из названия — «Семинар по стрессовым методам допроса 4320». Следующий содержал длинное заявление о конфиденциальности с перечислением частных армейских контрагентов, которые, видимо, принимали участие в создании этой презентации. А на следующем слайде…

Парнишка примерно моих лет, скованный по рукам и ногам, лежал, привязанный к наклонной доске, с ногами выше головы, рот плотно закрыт пищевой пленкой, и ему в нос тонкой струйкой льется вода. Льется из ведра с носиком, которое держат большие, чистые, белые руки. Парень изогнулся всем телом, как туго натянутый лук, силится ослабить путы, тянет за них так, что отчетливо вырисовывается каждый мускул. Словно иллюстрация в анатомическом атласе.

Нет.

Это не иллюстрация. Он — жертва жестокой пытки.

Пищевая пленка — штука коварная. Вода льется в нос, но не может попасть в легкие, потому что тело выгнуто назад. Тело этого мальчишки. Тело — его тело — чувствует, что в дыхательное горло проникает вода, и отчаянно пытается вдохнуть. Несчастный разевает рот, но пищевая пленка лишь выпускает воздух наружу, а на вдохе пластик плотно прилипает к губам. Воздух может проникнуть только через нос, но и этот путь закрыт — туда льется вода.

В конце концов легкие пустеют, сдуваются, как лопнувший воздушный шарик, сморщиваются, как изюминки. Мозг, лишенный кислорода, медленно умирает. Парень натягивает путы с такой силой, что могут сломаться кости.

Правительство любит называть ватербординг «имитацией утопления». Никакая это не имитация. Вы взаправду находитесь на грани жизни и смерти. Если пытку не прекратят, вы погибнете.

В Гуантанамо, американской тайной тюрьме, есть человек, которого подвергали пытке на ватерборде сто восемьдесят раз. Сто восемьдесят раз он был одной ногой в могиле. Говорят, это он организовал террористическую атаку одиннадцатого сентября 2001 года. Может быть. Не знаю, что он наговорил своим мучителям, но верить его словам станет только сумасшедший. Когда из тебя по капле выдавливают жизнь, ты признаешься в чем угодно, лишь бы прекратить эту пытку.

Но я об этом не думал. Лишь смотрел, как загипнотизированный, на этого парня, на его перекошенное лицо, набухшие вены на лбу, полные ужаса глаза. Я там был. И в моих глазах стоял такой же ужас.

Время застыло.

И вдруг картинка погасла. Окно, в котором она была, исчезло. Виртуальная машина отрубилась. Мой аварийный прерыватель сработал как надо: затребовал у меня пароль и, выждав положенное время, уничтожил и ВМ, и самого себя. Умница. Я даже не заметил окошка для ввода пароля. Видел перед собой лишь ту картину.

А ведь это всего лишь один слайд из одного файла. И таких файлов там больше восьмисот тысяч. Похоже, работа затянется надолго.

Энджи заглянула ближе к вечеру, и мама сразу отправила ее в мою комнату. Энджи неслышно вошла, подкралась на цыпочках, обняла меня за шею и поцеловала в макушку. Я сделал вид, что не слышу ее и не вижу отражения в экране. Такая у нас была игра. Какие мы все-таки лапочки.

— Привет, работяга, как прошел первый день на новом месте?

— Примерно как я и писал. Большую часть времени пытался понять, в чем заключаются мои обязанности, разбирался, что к чему. Я уже говорил, что встретил Лиама?

— Ага, это же надо! Мир, конечно, тесен, но чтобы настолько…

— К концу дня он уже почти перестал пыжиться от восторга и подошел поговорить по-человечески. Оказывается, он хорошо знает свое дело и подкинул мне много интересных идей, например, подсказал методы идентификации для гостевых ноутбуков, которые мне и в голову не приходили.

— По-моему, здорово, что у тебя появился фанат.

Она подвинула запасное кресло, переложила с него на кровать разрозненные детали для «мейкербота» и села.

— А меня это как-то смущает, — признался я. — Как твоя учеба?

Она собрала глаза в кучку:

— Я надеялась, что после школы наконец-то начну учиться по-взрослому, без тупого зазубривания всякой чепухи ради успешной сдачи экзаменов. Но почти на всех нынешних курсах итоговая оценка на семьдесят пять процентов зависит от результатов экзаменов.

— Ну, для разнообразия можешь организовать утечку экзаменационных материалов. — Не успел я договорить, как ее ладони зажали мне рот.

— Не шути так, — предостерегла Энджи.

У Энджи есть страшная тайна. В одиннадцатом классе она выкрала и выложила в сеть задания для государственных контрольных работ вместе с ответами. Говорят, на их подготовку были затрачены миллионы долларов. Школьная администрация так и не поняла, кто это сделал. Так им и надо!

— Прости, — отозвался я. — Но это еще не самая плохая идея. Никто другой не справился бы.

— Знаешь что, сначала давай лучше подумаем, что делать с этой Машиной бомбой. Посмотрим, что нас там ждет. А уж с экзаменами я как-нибудь справлюсь.

— Вот за это я тебя и люблю. Всегда зришь в корень.

Мы часто обменивались шутками про любовь, но я ее и вправду очень любил, да так сильно, что сам иногда пугался. Может быть, дело в том, что я постепенно отдалился от компании своих друзей и бросил учебу, и Энджи стала чуть ли не единственным человеком, с кем я регулярно общался, если не считать родителей. И время от времени мне делалось страшновато. Ей, кажется, тоже. Поэтому я надеялся, что работа в коллективе принесет в мою жизнь немного равновесия.

— Ну, показывай, что ты там накопал.

У меня по спине пробежал холодок — опять дала о себе знать паранойя. Подслушать, о чем говорят в комнате, очень легко, для этого надо направить луч лазера на оконное стекло. Звуковые волны заставляют стекло вибрировать, и эти вибрации хорошо считываются лазером. Я видел на ютьюбе демонстрацию этого эффекта, снятую на DEFCON — большой конференции хакеров в Лас-Вегасе. Звук был не идеален, но вполне разборчив. Достаточно, чтобы понять каждое слово и распознать голоса.

— Гм, — сказал я. — Погоди секунду.

Я подключил к ноутбуку динамики на длинных проводах и прижал к оконному стеклу. Потом запустил на компьютере генератор случайных чисел /dev/random и дал ему задание создавать белый шум. Из динамиков донесся неразборчивый треск, похожий на звук радиопомех. Я выкрутил громкость до почти невыносимого уровня и опустил на пару делений. Накрыл динамики шторами. Теперь пусть сколько хотят ловят лазером звук из комнаты, им не удастся вычленить осмысленный сигнал из случайного шума. Нельзя сказать, что это совсем невозможно, но, по крайней мере, нас не подслушает ни один любопытный глупее меня.

— Ого, — заметила Энджи, глядя на мои приготовления. — Ну ты и расстарался.

— А как же, — подтвердил я.

Мы придвинули кресла к экрану, и я показал ей свою виртуальную машину и аварийный прерыватель.

— Неплохо, — одобрила она. — Ладно, ты меня убедил, что относишься к этим материалам очень серьезно. Следовательно, ты глубоко убежден, что видел, как на фестивале схватили Машу и Зеба, и не сомневаешься, что взрыв был организован намеренно. — Она закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха. — Итак, спускаемся в кроличью нору.

— Погоди, сама увидишь. — Я запустил ВМ, вызвал список директорий. Откинулся на спинку кресла.

— Что это? Я даже не… — Энджи широко распахнула глаза. Я вручил ей мышку. Она стала открывать файл за файлом, начиная с самого верха. Первый назывался budget_8B5S.xls. Он оказался большой бухгалтерской таблицей с приходами и расходами. Слева в столбик шли имена каких-то людей. Заголовки столбцов представляли собой ничего не говорящие названия компаний вроде «Холдингс импорт/экспорт» или «Менеджмент Лтд». Остальную площадь таблицы занимали числа в долларах. Не очень крупные — $1001, $5100. Самым большим было $7111.

— Как много здесь единичек, — заметил я.

Энджи кивнула.

— Интересно, почему? — Она внимательно всмотрелась в цифры и достала свой ноутбук. — Для анонимности ты все так же используешь «ай-предейтор»?

— В основном да. Но попробуй запустить поверх него «Тор».

«Тор» — «луковый маршрутизатор» — случайным образом перебрасывает запросы от браузера с одного компьютера на другой, и ни один из этих компьютеров не знает, откуда пришел запрос и куда он направляется. Работает, конечно, неторопливо, даже медленнее, чем IPredator, и гораздо медленнее, чем прямое сетевое подключение. Но сейчас надо соблюдать максимальную осторожность.

Я долго вглядывался в таинственный гроссбух. Аварийный прерыватель затребовал пароль, и я его ввел.

— Ага, вот оно. Я же помню, что где-то уже читала об этом. В финансовых данных единица встречается чаще других цифр.

— Правда? Почему?

Она показала мне заметку — краткий пересказ материала с конференции.

— Товаров с ценой от 10 до 19 или от 100 до 199 долларов гораздо больше, чем тех, которые стоят больше двадцати или больше двухсот. Такова психология розничной торговли: люди скорее купят вещь за 9 долларов, чем за 10. Точно так же 99 долларов кажутся суммой гораздо меньшей чем 100, и 999 долларов звучат не так устрашающе, как 1000. Вот и возникают целые кластеры чисел с единичками. Но когда люди начинают придумывать числа, например, составляя ложные финансовые отчеты или мухлюя с налогами, распределение цифр оказывается более ровным. Таким способом, среди прочих, налоговое ведомство вычисляет махинаторов. Я читала об этом в книге по журналистике данных — в прошлом году пыталась подсунуть эту книгу своей факультетской преподавательнице, но она сказала, что ее задача — подготовить нас к экзаменам, и предложила зайти как-нибудь в другой раз. В общем, получается, что все эти единички кем-то нарочно вставлены. Человек заполнял таблицу выдуманными числами и сознательно добавил побольше единичек, чтобы статистическое распределение получилось правдоподобным. Он не рассчитывал, что эти цифры будет внимательно рассматривать человеческий глаз, лишь опасался, что подвох будет выявлен компьютером.

Она окинула взглядом таблицу и снова начала что-то печатать. В это время аварийный прерыватель запросил пароль, и я не успел вовремя выхватить компьютер. Виртуальная машина погасла.

— Обидно, — вздохнула Энджи.

— Я дам тебе пароль.

— А если поставить интервал подлиннее? Минут на тридцать?

Я покачал головой.

— Я исходил из того, что, если сюда внезапно вломится группа захвата и станет выпытывать у меня пароль, я смогу продержаться пятнадцать минут. А тридцать…

Она охнула и прикусила язык.

— Здесь есть презентация о том, как проводить ватербординг. Сделана в «пауэрпойнте». Подробные диаграммы показывают, через какое время мозг начинает гибнуть, в зависимости от возраста и общего состояния здоровья.

Энджи опять охнула. Она знала, что под душем меня иногда начинает бить неуправляемая дрожь. Переживете собственную казнь — поймете.

Я загрузил ВМ и снова открыл бухгалтерскую таблицу. Энджи начала вводить в поисковик имена.

— Все они — сотрудники аппарата одного из членов законодательного собрания штата Иллинойс. Следующим этапом надо узнать, в какие комитеты он входил и за какие законы голосовал. Это базовые принципы журналистики данных — если, конечно, этот предмет появится в моей институтской программе.

— Давай попробуем, — сказал я.

— Нет, — возразила Энджи. — Это всего лишь один файл. А их тут больше восьмисот тысяч. Поодиночке мы с ними не управимся. Нужен оптовый подход.

— Джолу! — воскликнул я. — Вот кто нам нужен! Эта задача как раз для него.

Наш мозговой штурм затянулся уже на много часов. В плане безопасности Энджи оказалась даже осторожнее меня. Она посоветовала копировать виртуальную машину — раз плюнуть, просто скопировать файл данных — а потом с помощью TrueCrypt сгенерировать еще один файл, который поставит одну копию ВМ в обычное хранилище, а другую — в секретную область диска.

— Смотри, как это работает. Врывается группа захвата, надевает тебе мешок на голову, берет компьютер, начинает копаться в нем. Но далеко уйти не успевает — прерыватель требует пароль. Они требуют у тебя пароль, но ты молчишь как партизан. Прерыватель срабатывает, виртуальная машина гибнет, данные шифруются. Но что происходит потом?

Я прикусил губу. Так далеко моя мысль еще не заходила. И думать об этом не хотелось.

— Они будут выпытывать у меня пароль, чтобы расшифровать файл.

— Верно.

— И если ты окажешься здесь, займутся и тобой тоже.

— Вот почему мы этим и занялись. Теперь мы можем сразу выдать им пароль, этот пароль откроет им фальшивую копию виртуальной машины. В ней лежит весь комплект файлов с разоблачениями. Но это не та копия, с которой мы работаем. А та самая спрятана на секретном разделе диска, и вместе с ней хранятся все наши заметки, списки почтовых рассылок с адресами людей, которые знают об этой работе и помогают нам. Вот этот пароль мы им ни за что не дадим. И будем придерживаться одной и той же легенды: дескать, мы держим весь компромат на этой зашифрованной ВМ и никаких заметок не делали. Ума не приложим, что делать с этими материалами. Вполне правдоподобно. В смысле, мы и впрямь не знаем, что с ними делать.

Так мы и поступили. Придумали два длиннющих пароля и выучили их наизусть. Проэкзаменовали друг друга и переглянулись.

— Что дальше?

— Нам нужен Джолу, — повторил я. — Большие массивы данных — это нынче его кусок хлеба.

Энджи стерла обе ВМ, превратив их в случайный на вид набор символов.

— Эти динамики мне все мозги прожужжали, — пожаловалась она. — Ты уверен, что они предотвратят лазерное считывание звука?

Я покачал головой.

— Прекрасно, — сказала она. — Тогда давай выключим их хоть ненадолго. Итак, Джолу. Ты сам понимаешь, что втянуть в это дело Джолу будет такой же гнусной подставой, какую учинила Маша, когда втянула тебя.

— Понимаю. Но Джолу — это совсем другое. Он мой друг. Один из лучших друзей.

Она помешкала, ответила не сразу:

— Маркус, не обижайся, но ты уверен, что вы до сих пор друзья? Когда вы в последний раз общались? Когда хоть парой слов перекинулись?

Я поерзал. А ведь Энджи попала в точку.

— Хорошо, согласен, мы общались давно. Но это не значит, что мы перестали дружить. Мы не питаем друг к другу никаких недобрых чувств, просто, как бы это сказать, каждый занят своими делами. Я знаю Джолу чуть ли не всю жизнь, с самого раннего детства. Он тот, кто нам нужен.

— Не надо оправдываться, у меня и в мыслях не было тебя обижать. Просто ты хочешь поставить Джолу перед очень, очень трудным выбором и поэтому должен твердо — очень твердо — верить, что поступаешь правильно.

— Джолу меня не подведет. И это очень важно.

Энджи впилась в меня долгим-предолгим взглядом. Я прекрасно понимал ее невысказанные слова: «Если это так важно, то почему ты не бросишь все и не займешься только этими материалами? Почему не пойдешь в полицию, в газеты? Почему цацкаешься со своей новой работой и не сделаешь Машины файлы главным приоритетом?»

Меня и самого не раз посещала эта мысль, и поэтому я, конечно, знал ответ. Знала его и Энджи. Мне было страшно выносить это на публику. Когда я в прошлый раз рассказал свою историю газетчикам, то в конце концов очутился в камере пыток. И если крохотные изученные нами образцы хоть немного отражают содержание всего массива, то сведения, которые мне выложила Маша, намного важнее и опаснее, чем все, что я наговорил в прошлый раз.

Кроме того, Маша не просила меня заниматься ее спасением. Она просила об одном — обнародовать эти материалы. Так я и сделаю. Может быть, увидев их в открытом доступе, Кэрри Джонстон поймет, что над ней нависла беда, и отпустит Машу и Зеба.

Может быть.