Роковой дом

ГЛАВА 11

Ночью Сильвия почти не спала, размышляя о графе де Вирье и их странной дружбе.

Короткая встреча этим вечером произвела на нее тягостное впечатление. Когда граф поклонился ей издалека, она заметила, что у него какой-то пристыженный и жалкий вид. Да, мадам Вахнер отозвалась о нем резко, но правильно. Он стыдится не только своего образа жизни, но и людей, с которыми вынужден сталкиваться.

И к числу таких знакомцев — как это ни горько — Сильвия отнесла и себя. Однако она не причисляла себя к игрокам — те игроки, которых она ежедневно встречала в Казино, были совсем на нее не похожи, они питали всепоглощающую страсть к игре. Но если она не попала в одну компанию с ними и Анной Вольски, то в этом не было ее заслуги — ей просто повезло.

И наконец она спросила себя — а вернее, услышала вопрос своей совести — не следует ли поскорее покинуть Лаквилль и прекратить странное общение с человеком, о котором она почти ничего не знает, за исключением того, что он неисправимый игрок, отвергший все, чем ценна жизнь, ради пустого и позорного времяпрепровождения в крупных игорных центрах Европы?

И все же мысль о том, чтобы уехать, казалась Сильвии непереносимой. Между нею и графом Уже возникло понимание, не нуждающееся в словах, и теплые чувства, которые она по-прежнему именовала «дружбой». Но она бы, вероятно, согласилась со словами Мередита: «Дружба, как мне кажется, означает сближение сердец».

Наконец она забылась беспокойным сном. Ей приснилось, что она блуждает по Шале де Мюге, пытаясь найти выход; двери заперты, окна закрыты шторами. Безобразные комнатки пусты. Дело происходит зимой, и Сильвия дрожит от холода. Кто-то по ошибке запер ее. О ней забыли…

Раздался стук в дверь. Было уже восемь. Сильвия спала дольше, чем обычно. Фелиси внесла чай. На подносе лежал конверт, надписанный незнакомым почерком, с французской маркой.

Сильвия недоуменно рассмотрела со всех сторон бледно-зеленый конверт, не зная, ей ли предназначено письмо. Но сомневаться не приходилось. Адрес гласил: «Мадам Бейли, Вилла дю Лак. Лаквилль-ле-Лен».

Вскрыв конверт, она обнаружила там записку — составленное в самых изящных выражениях приглашение на завтрашний завтрак, за подписью «Мари-Анн д'Эглемон».

Ну да, это же сестра Поля де Вирье! Как любезно с ее стороны… и с его тоже.

Письмо было написано, когда граф Поль находился в Париже у сестры. Но ведь прошлым вечером он поклонился Сильвии холодно, словно случайной знакомой.

Это обычное, безобидное приглашение вызвало у Сильвии настоящую бурю чувств.

Но вот вернулся с верховой прогулки Поль де Вирье, тоже взволнованный и улыбающийся.

— Вы получили записку от моей сестры? — Войдя в столовую, где они по утрам обычно бывали одни, граф поспешил к Сильвии.

— Когда я рассказал ей, что мы… — мгновение граф помедлил в нерешительности, — сделались добрыми друзьями, она пожелала непременно с вами встретиться. Уверен, вы друг другу понравитесь!

— Ваша сестра весьма любезна, — проговорила Сильвия немного натянуло.

— Вечером я возвращаюсь в Париж, — продолжал граф, — и дня два проведу у сестры. Вы ведь приглашены на завтра? Я встречу вас на станции.

Позавтракав, оба вышли в сад, и граф Поль произнес внезапно:

— Я сказал Мари-Анн, что вы любите ездить верхом, и она, если позволите, станет каждое утро присылать вам лошадь. Простите, если я слишком много на себя беру, но я предположил, что у вас нет костюма для верховой езды. Вы с моей сестрой приблизительно одного роста, и она почтет за честь одолжить вам, пока вы в Лаквилле, свой костюм.

— Ваша сестра очень добра.

Сильвия была ошеломлена и не знала, чем отвечать на такую любезность.

В тот день дружба между Сильвией Бейли и графом Полем де Вирье еще более окрепла.

Прежде граф часто рассказывал о себе и своей жизни, о занимательных событиях и приключениях, выпавших на его долю — он ведь немало путешествовал и получил хорошее образование — но почти ничего не говорил о своих родственнику и юных годах.

Но сегодня он нарушил молчание, и Сильвия обнаружила в себе острое любопытство к жизни этой французской семьи, хотя была знакома лишь с одним ее представителем.

Как же они были не похожи на англичан, эти родственники графа Поля! Да и не только на англичан — на всех, кого Сильвия когда-либо видела или о ком слышала.

Прежде всего, граф рассказал о герцогине, кроткой и набожной молодой женщине, с которой Сильвии завтра предстояло познакомиться. Это была нежно любившая сестра графа Поля, которая проявляла о нем такую заботу.

Он описал затем, в менее восторженных выражениях, мужа герцогини — человека щедрого, но, в то же время, чванливого и ограниченного. Благодаря своей бабушке, которая была дочерью крупного русского банкира, герцог жил так, как жила знать в средние века: без всяких напоминаний ему о том, что в мире существуют вещи, расходящиеся с его вкусом.

Граф Поль рассказал также о своем двоюродном деде и одновременно крестном, кардинале, который — так, по крайней мере, хотелось думать близким — претендовал на папский престол.

Были также три двоюродные бабушки, старые девы. Они обитали вместе в уединенном бургундском замке и не меньше часа в день проводили в капелле, молясь за любимого племянника Поля, ставшего жертвою порока.

Впервые за все время, пока Сильвия жила в Лаквилле, ни она, ни граф ни разу за весь день не побывали в Казино. Они находились на той стадии дружбы, когда мужчина и женщина стремятся как можно больше времени проводить вместе, когда часы бегут незаметно, когда между собеседниками царит полное согласие, когда любовь таится под спудом и не делает пока попыток навязать свою волю.

Граф отложил свой отъезд в Париж на послеобеденное время, и Сильвия смогла написать ответ на записку, только когда поднялась в свой номер, чтобы переодеться к обеду.

Она долго сидела в раздумье, с пером в руке. Как следует обращаться к сестре Поля де Вирье? Назвать се «дорогая мадам»? Или «дорогая герцогиня»? Это было несущественно, но Сильвии представлялось чрезвычайно важным. Она очень боялась совершить промах.

Пока она раздумывала, раздался стук в дверь. Горничная протянула Сильвии листок — первое обращенное к ней письмо от графа Поля.

«Мадам, — было там написано, — мне пришло в голову, что вы, возможно, захотите ответить моей сестре по-французски, поэтому я осмеливаюсь прислать образец, который вы, при желании, могли бы использовать. В каждой стране приняты свои условности — поэтому, надеюсь, вы не обидитесь на меня за вмешательство».

Далее следовал написанный красивым почерком образец послания, который Сильвия скопировала, испытав при этом такую благодарность, какой едва ли заслуживала столь незначительная услуга.