Роковой дом

ГЛАВА 24

Было около девяти, и Казино выглядело опустевшим: дневная публика разошлась, а вечерняя партия, как пренебрежительно выражался мсье Польперро, то есть случайная толпа поздних посетителей Лаквилля, еще не прибыла из Парижа.

— А теперь, — внезапно сказала мадам Вахнер, — не пора ли нам немного подкрепиться?

«Гражданка мира» в это время наблюдала за своим мужем, а Сильвия играла в баккара. Оба были в выигрыше, Сильвия с готовностью отдавалась лихорадочному возбуждению игры.

В ее ушах звучали тихие прощальные слова графа Поля, повсюду в нарядно украшенном зале ей виделся его облик.

Сильвия изо всех сил старалась отделаться от мыслей о нем. Назавтра, говорила она себе, ей предстоит обратный путь в Англию, в Маркет-Даллинг. Там она забудет о самом существовании такого места, как Лаквилль, и изгонит Поля де Вирье из сердца и памяти.

Да, ничто не удерживает ее здесь, в этом непонятном месте, где она — во многих смыслах — вкусила от горького плода древа познания.

С глубоким невольным вздохом Сильвия поднялась из-за стола.

Она оглядела зеленое сукно и окружавших ее людей со странным чувством, что все это совершенно нереально. Ее сердце и мысли были далеко отсюда — с двумя мужчинами, каждый из которых по-своему ее любил.

Затем она с невеселой улыбкой обернулась к своей спутнице. Было бы некрасиво обременять этих любезных людей своими печалями. Они проявили большую доброту, пригласив ее на ужин Шале де Мюге. Ей было бы ужасно одиноко в этот вечер в «Вилле дю Лак»…

— Я готова, — сказала она, обращаясь к мадам Вахнер, и все трое вышли из Клуба.

— Не взять ли нам коляску? — неуверенно предложила Сильвия, поскольку знала, что ее тяжеловесная приятельница не любит ходить пешком

— Нет, нет, — коротко ответил мсье Вахнер, — Сегодня не стоит. Вечер прекрасный, да и идти недалеко.

В подобных случаях решение почти всегда принимала на себя его супруга, поэтому Сильвия была слегка удивлена, тем более, что путь от Казино до одинокого Шале де Мюге был очень неблизкий. Но мадам Вахнер кивком согласилась со словами мужа, и гостья не стала возражать.

И они отправились вперед, в лунную ночь. Сильвия легким, пружинистым шагом поспешила за ами Фрицем, в то время как его супруга чуть отставала. Как обычно, мсье Вахнер хранил молчание, предоставляя своим спутницам болтать сколько угодно.

В тот вечер, правда, мадам Вахнер изменила своему обычному такту и начала обсуждать обоих молодых людей, уже находившихся, без сомнения, на пути в Швейцарию. По поводу отъезда из Лаквилля графа де Вирье она высказалась удивленно-пренебрежительно.

— Я рада, что граф уехал, — весело щебетала она. — Он всегда держал себя надменно, совсем не так, как этот милейший мистер Честер! Ума не приложу, что побудило мистера Честера взять его себе в компаньоны. Но никуда он не денется, дорогая моя Сильвия! Скоро вернется — как пить дать!

Мадам Вахнер сопроводила свои слова хриплым смехом. Сильвия ничего не ответила. Ей подумалось, что она никогда больше не увидит графа де Вирье, и эту мысль невозможно было вынести. Ей было больно слышать сейчас напоминание о нем, да еще от женщины, которая откровенно не любила его и не уважала.

Внезапно Сильвия пожалела, что приняла приглашение Вахнеров.

Сегодня путь в Шале де Мюге казался нескончаемым — куда более длинным, чем в последний раз, когда Сильвию сопровождал граф Поль. Те времена словно бы отодвинулись в далекое прошлое…

Сильвия обрадовалась, когда завидела, наконец, знакомую белую калитку.

Каким поразительно одиноким выглядел в летних сумерках расположенный на отшибе маленький домик!

— Не могу понять, — сказала Сильвия, обращаясь к ами Фрицу, который за всю дорогу от Казино не проронил ни слова, — как вы с мадам Вахнер не боитесь каждый день оставлять дом совсем пустым! Служанка ведь уходит сразу после второго завтрака?

— У нас нечего красть, — ответил он коротко. — Мы всегда носим деньги с собой, как в разумные люди в Лаквилле и в Монте-Карло.

Мадам Вахнер догнала Сильвию.

— Да, — вмешалась она, слегка запыхавшись, — Фриц прав, и надеюсь, вы, моя дорогая, прислушались к тому, что я вам по этому поводу советовала. То есть, что вы не оставляете деньги в отеле.

— Конечно, нет, — с улыбкой отвечала Сильвия, — С тех пор, как вы подарили мне этот хорошенький кожаный кошелечек, я всегда ношу деньги в нем, на талии. Вначале было немного неудобно, но потом я привыкла.

— Вот и правильно, — удовлетворенно заключила мадам Вахнер. — Мошенников полно всюду, наверное и на «Вилле дю Лак» без них не обходится! — И она рассмеялась в темноте своим заливистым добродушным смехом.

Внезапно она обратилась к своему мужу:

— Кстати, ами Фриц, ты написал письмо на «Виллу дю Лак»? — Она пояснила: — Мы хотим взять комнату в вашем замечательном отеле для одного своего богатого друга.

На мгновение Сильвии показалось — она не понимала, почему — что вопрос жены привел мсье Вахнера в крайнее раздражение.

— Конечно, написал, — огрызнулся он. — Разве я когда-нибудь что-нибудь забывал?

— Боюсь, в «Вилле дю Лак» нет свободных номеров, — сказала Сильвия. — Хотя… да, наверное, комнату графа де Вирье еще не успели сдать. Они только утром узнали, что он уезжает. Но не стоило бы и трудиться, мсье Вахнер. Я сама бы все сообщила мсье Польперро. Так или иначе, дайте мне письмо.

— Нет, человек, о котором я говорю, будет там раньше вас, — отозвалась мадам Вахнер. — Мы решили послать письмо с извозчиком — он к нам заедет.

Мсье Вахнер распахнул белую калитку, и все трое направились через сад к дому. Ночь уже опустила свое покрывало на неряшливо разросшиеся кустарники и увядшие цветы; от буйной растительности остро веяло пряными запахами.

Добравшись до двери, ами Фриц наклонился и стал шарить под ковриком.

Сильвия улыбнулась в темноте. Какая безыскусная деревенская привычка — прятать ключ под ковриком! И при этом находятся наивные и предубежденные люди, которые называют Лаквилль опасным местом, средоточием порока.

Внезапно дверь открыла служанка. У обоих — и у мужа, и у жены — вырвался возглас удивления и досады.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила мадам Вахнер.

Ее голос звучал раздраженно, даже зло. Женщина принялась пространно оправдываться:

— Я думала, мадам, что я вам понадоблюсь. Думала, надо помочь с последними приготовлениями.

— Глупости, ничего нам не нужно, — быстро проговорила хозяйка. — Плату вы получили. Подарок тоже. Но раз уж вы здесь, то поставьте на стол третий прибор — видите, мы привели на ужин мадам Бейли. Она ненадолго: к десяти ей нужно быть в «Вилле дю Лак».

Женщина отвернулась и раскрыла дверь столовой. Там она зажгла лампу, стоявшую на столе.

Иностранцы, которые много общаются с французами, часто понимают французский язык гораздо лучше, чем говорят на нем. Так было и с Сильвией. Она поняла все, что мадам Вахнер стремительно прошипела служанке, и впала в полное недоумение.

Неправда, что ей нужно к десяти вернуться на «Виллу дю Лак» — ничто не мешало ей при желании задержаться допоздна.

Кроме того, хотя приглашение было сделано и принято только днем, Вахнеры после этого уже побывали дома. Выходит, они забыли сказать служанке, что ждут к ужину гостью: на обеденном столе стояли только два прибора.

К лампе, которую зажгла служанка, было приклонено письмо, адресованное мсье Польперро. Почерк был крупный и очень странный. Ами Фриц, издав еще один непонятный глухой возглас, схватил конверт и быстро сунул его в нагрудный карман.

— Я принесла письмо из спальни мсье, — угодливо пояснила служанка, — боялась, что мсье его забыл! Не отнести ли его на «Виллу дю Лак» по пути домой?

— Нет, — бросил мсье Вахнер. — Не нужно, мадам Бейли любезно согласилась захватить его с собой.

Сильвия снова удивилась. Ведь он сам — или это была мадам Вахнер? — утверждал, что договорился о письме с извозчиком?

Из темного коридора послышался требовательный голос жены:

— Фриц, Фриц! Пойди сюда на минутку, ты мне нужен.

Тот поспешил к ней, и Сильвия ненадолго осталась наедине со служанкой.

Женщина подошла к буфету, взяла оттуда тарелку и с шумом поставила ее на стол. Под звон тарелки она шепнула, приблизив свое морщинистое некрасивое лицо вплотную к уху англичанки:

— Не оставайтесь здесь, мадам! Уходите со мной! Скажите, что просите меня задержаться и проводить вас обратно на «Виллу дю Лак».

Сильвия уставилась на нее недоверчиво. Лицо этой femme de menage показалось ей неприятным, глазки — хитрыми и алчными. Без сомнения, служанка хорошо запомнила десять франков, которыми одарила ее — а точнее, откупилась от нее — Сильвия в прошлый раз.

— Больше я ничего говорить не стану, — с лихорадочной торопливостью продолжала служанка. — Но я честная женщина, и эти люди меня пугают. Только неприятности с полицией мне не нужны.

Внезапно Сильвии вспомнилось, что в точности те же слова произнесла хозяйка пансиона, когда речь шла об исчезновении Анны Вольски. До чего же жители Лаквилля боятся полиции!

В коридоре раздался звук шагов, и француженка быстро отпрянула от гостьи. Взяв тарелку, ранее поставленную на стол, она принялась энергично протирать ее локтем, чем очень удивила и шокировала Сильвию.

В комнату вошел мсье Вахнер.

— Довольно, довольно, Аннетт, — покровительственно произнес он. — Подойдите сюда, моя милая! Мы с хозяйкой решили отблагодарить вас за усердие еще одним подарком, так что вот вам двадцать франков.

— Спасибо, мсье.

Не глядя больше на Сильвию, прислуга вышла, через мгновение за ней захлопнулась дверь дома.

— Мы с женой узнали, что у Аннетт завтра именины, и сделали ей подарочек. Но этого ей показалось мало — потому, конечно же, она и задержалась сегодня, — серьезно заметил мсье Вахнер.

Вошла мадам Вахнер. Она успела снять шляпу и сменить ботинки с резинками на домашние шлепанцы.

— Ох уж эти французы! — воскликнула она. — Как же они жадны до денег! Но… ладно, Аннетт заслужила подарок. — И мадам Вахнер пожала пленами

— Можно пойти снять шляпу? — спросила Сильвия.

Не дожидаюсь ответа, она выскользнула в короткий темный коридор.

Двери кухни были раскрыты нараспашку, и из них струился лунный свет. Сильвия была бесконечно удивлена, увидев в середине помещения внушительных размеров сундук, обвязанный веревкой и даже снабженный биркой. Рядом с сундуком валялся большой кусок мешковины и еще одна толстая веревка.

Неужели Вахнеры тоже покидают Лаквилль? Но как же так — почему об этом не сказали ей?

Когда она открыла дверь спальни, мадам Вахнер прошла туда вслед за ней.

— Погодите, моя дорогая, я зажгу лампу! — вскричала она. — А может быть, вам свет и не нужен? Видите ли, мы оба сегодня не в своей тарелке. Ами Фрицу придется на два-три дня уехать, и я просто сама не своя! Мы так редко расстаемся.

— Света достаточно: луна яркая, — отозвалась Сильвия. Она сняла шляпу и положила ее, вместе с кошельком, на кровать мадам Вахнер.

Ей было слегка не по себе: слушая мадам Вахнер, она успела заметить, что из спальни исчезли почти все вещи. Однако Вахнеров, как и Анну Вольски, никто не лишал права уехать без предупреждения.

Когда они вместе возвратились в столовую, хозяин, уже занявший место за столом, поднял голову.

— Слова! Слова! Слова! — грубо буркнул он, — Чем без конца болтать языком, шли бы скорей сюда да садились за стол. — Я умираю с голоду.

Сильвии никогда не приходилось слышать, чтобы этот странный молчальник разговаривал в таком тоне. Но его жена отозвалась вполне добродушно:

— Ты забываешь, Фриц, что мы ждем извозчика. Пока он не приедет, расслабляться рано.

И точно, почти тут же на тропе, ведущей через сад, раздалось шарканье шагов.

Мсье Вахнер поднялся и вышел из комнаты. Сильвия слышала, как он, открыв дверь дома, обменялся несколькими словами с курьером:

— Да, заберите его прямо сейчас и доставьте в «Виллу дю Лак». Заедете за нами, то есть за мной, — мсье Вахнер заговорил громче, — завтра в полседьмого. Я хочу успеть на парижский поезд в 7.10.

Ами Фриц не сразу вернулся в столовую. Он вышел в сад и проводил извозчика до калитки.

Возвратившись, он водрузил на обеденный стол большой ключ.

— Ну вот, — произнес он, удовлетворенно хрюкнув. Теперь нам больше ничто не помешает.

Все трое уселись за круглый стол. К удивлению Сильвии, ужин оказался самым незамысловатым: на столе стояло одно лишь небольшое блюдо с заливным. Раньше, когда Сильвия ужинала с Вахнерами, меню всегда включало себя две-три деликатесных холодных закуски, а также превосходные пирожные. Все это приобреталось, очевидно, у одного первоклассного кондитера, который вел в Лаквилле оживленную торговлю.

Но в этот вечер единственным дополнением к нескольким ломтикам заливного служили фрукты, да и тех было немного. Затем случилось нечто очень странное.

Ами Фриц вначале обильно наполнил свою тарелку и тарелку жены, а на долю Сильвии пришлись жалкие остатки. Возможно, на это не стоило обращать внимание, поскольку мсье Вахнер был человеком крайне рассеянным — вечно занятым подсчетами и размышлениями о своих «системах», как говорила его супруга. Тем не менее, такое вопиющее нарушение приличий со стороны хозяина дома не добавило Сильвии уверенности и спокойствия.

Что и говорить, в этот вечер Вахнеры были не похожи на самих себя. Мадам Вахнер вдруг сделалась очень серьезной, на красном квадратном лице появилась суровая гримаса. Дважды Сильвия, занятая кусочком заливного, который положил ей на тарелку ами Фриц, ловила на себе отчужденно-любопытный взгляд хозяйки.

Когда с едой было покончено, мадам Вахнер внезапно воскликнула по-французски:

— Фриц! Ты забыл приготовить салат! Как же так? Возьми все, что нужно, в ящике за спиной.

Мсье Вахнер молча встал и потянул ящик буфета. Вытащив деревянную ложку и вилку, он вернулся за стол и стал молча перемешивать салат.

В последние два раза, когда Сильвия посещала Шале де Мюге, хозяин, принимая во внимание ее английские привычки, обильно приправлял салат уксусом. Теперь же он полил листья латука растительным маслом.

Наконец он отрывисто спросил по-английски:

— Хотите салата, миссис Бейли?

По-английски он говорил лучше, чем его жена.

— Нет, сегодня не нужно, благодарю вас. — И Сильвия с улыбкой бросила взгляд на мадам Вахнер, ожидая с ее стороны ответной усмешки: ведь ами Фриц по рассеянности упустил из виду всем известную нелюбовь гостьи к маслу.

Ее отвращение к любимой французами салатной заправке давно сделалось предметом шуток у них троих — а вернее, у четверых, поскольку в последний раз, когда Сильвия ужинала в Шале де Мюге, компания включала в себя и Анну Вольски. И до чего же это была веселая трапеза!

В этот раз хозяйка дома ответила ей не улыбкой понимания, а странным пристальным взглядом.

Внезапно мадам Вахнер протянула через стол свою тарелку и ами Фриц взгромоздил на нее горку заправленного маслом салата.

Тарелка Сильвии была пуста, но мсье Вахнеру, казалось, не было до этого никакого дела. К крайнему удивлению гостьи, он неожиданно подцепил вилкой один из двух кусков мяса, остававшихся на блюде, и, перегнувшись через стол, уронил этот сок на тарелку жены. Последний кусок он положил себе.

Этот незначительный инцидент объяснялся, разумеется, редкостной рассеянностью хозяина, но все вместе: невежливость, молчание и странные манеры Вахнеров — вызвали у Сильвии испуг и обиду.

Она почувствовала себя такой униженной, что нее на глазах выступили слезы.

После долгой паузы мадам Вахнер резко спросила:

— Вам нездоровится или вы соскучились по графу де Вирье?

Голос ее прозвучал грубо и угрожающе. Говоря, она продолжала жадно поглощать пищу.

Сильвия Бейли отодвинула стул и поднялась на ноги.

— Мне пора домой, — сказала она спокойно, — уже поздно. — Голос ее немного дрожал.

Она отчаянно боялась унизить себя, внезапно разрыдавшись.

— Я доберусь сама, пусть мсье Вахнер меня не провожает.

Она увидела, что хозяин пожал плечами. Он выразительно посмотрел на жену. Его гримаса означала раздражение или, скорее, крайнее недовольство.

Мадам Вахнер тоже встала. Она вытерла салфеткой рот и положила руку на плечо Сильвии.

— Ну-ну, — воскликнула она, на этот раз вполне любезно, — не сердитесь, дорогая. Я просто шутила, дразнилась, как говорят у вас в Англии. На самом деле мне очень грустно, что наш ужин не удался. Я велела этой француженке приготовить что-нибудь по настоящему вкусное, но она не послушала! Кроме того, я голодна, потому пропустила сегодня второй завтрак, а когда у человека подводит живот, то все мысли только об этом, так ведь? Но теперь ами Фриц приготовит нам самый первоклассный кофе! После кофе, если хотите, можете пойти домой, но мой муж вас, разумеется, проводит.

— Конечно, провожу. Без меня вы и шагу не сделаете, — торжественно заявил мсье Вахнер.

Тут мадам Вахнер внезапно разразилась смехом. Ее бурное веселье оказалось заразительным.

Сильвия тоже улыбнулась и села. В конце концов, Поль де Вирье говорил, и не раз, что Вахнеры не самые воспитанные люди. Внимательность и добродушие — вот что их извиняло. Кроме того, она сегодня устала и не в духе, так что обидная перемена в их поведении ей, скорее всего, просто почудилась.

Мадам Вахнер сделалась такой же, как прежде. Сейчас она взялась за десертное блюдо, где лежали вишни, и, невзирая на протесты гостьи, переложила их все на ее тарелку.

Ами Фриц встал и вышел из комнаты. Он отправился в кухню готовить кофе.

— Мистер Честер рассказывал мне о вашем жемчуге, — приятным голосом произнесла мадам Вахнер. — Я была поражена; носить на шее целую кучу денег. Но на стройной шейке такой красавицы драгоценностям самое место! Разрешите взглянуть на ваш жемчуг, дорогая? Или вы его никогда не снимаете?

Сильвия расстегнула ожерелье и положила его на стол.

— Да, он довольно милый, — проговорила она скромно. — Я не расстаюсь с ним даже ночью. Многие завязывают узелки между бусинками, чтобы не потерять их, если нитка порвется. Я так не делаю, потому что, как мне сказала одна дама, это портит вид ожерелья. Она говорила, достаточно каждые полгода его нанизывать. В последний раз его нанизывали как раз перед моей поездкой во Францию.

Мадам Вахнер почтительно подняла жемчуг, казалось, взвешивая его в руке.

— Какое тяжелое, — проговорила она наконец, в этот раз по-французски.

— Да, — сказала Сильвия, — настоящий жемчуг всегда можно отличить по весу.

— Подумать только, — мечтательно продолжала хозяйка дома, — каждый из этих крохотных шариков стоит… сколько же он стоит? Полагаю, не меньше пяти или шести сотен франков?

— Да. И, к счастью, за последние несколько лет они выросли в цене. Видите ли, из драгоценностей сегодня по-настоящему моден только жемчуг.

— И жемчуг нельзя опознать, как другие ювелирные украшения, — заметила мадам Вахнер. — Впрочем, наверное, вместе жемчужины стоят больше, чем порознь? — Она говорила все также задумчиво.

— Не знаю, — улыбнулась Сильвия. — Отдельные жемчужины стоят немало, но, думаю, вы правы, потому что они подобраны друг к другу. Я заплатила сравнительно недорого, потому что покупала без посредников.

— И сколько же вы заплатили? Семьсот восемьсот фунтов? — спросила мадам Вахнер по-английски, сверля своими маленькими темными глазками хорошенькое личико англичанки.

— Больше. — Сильвия слегка покраснела. — Но я уже говорила, что жемчуг все время растет в цене. Даже мистер Честер, который был против покупки, признал, что я выгодно вложила деньги.

Ей показалось, что из открытой двери донеслись шаги Вахнера, который возвращался через коридор в столовую. Поэтому она вдруг забрала ожерелье из рук мадам Вахнер и застегнула его у себя на шее.

В комнату вошел ами Фриц. В руках он довольно неуклюже держал небольшой поднос с двумя чашками, до краев наполненными черным кофе. Одна чашка была маленькая, другая побольше. Маленькую чашку он поставил перед гостьей, а большую — перед женой.

— Надеюсь, для вас не мала эта порция, — произнес он торжественно. — Я помню, вы не пьете много кофе, поэтому приготовил вам маленькую чашку.

Сильвия подняла глаза.

— Бог мой! — воскликнула она, — мне нужно Выло предупредить вас, мсье Вахнер… я не стану сегодня пить кофе. В прошлый раз, когда я выпила вечером кофе, я всю ночь ворочалась без сна.

— Нет, вы просто обязаны выпить! — Мадам Вахнер говорила добродушно, но очень решительно. — Такая малость вам не повредит, а, кроме того, это особый кофе. Гордость ами Фрица. — И она вновь залилась смехом.

Сильвия заметила, что мсье Вахнер впился в жену злобным взглядом, словно желая сказать: «Ну что ты вечно хохочешь? Неужели нельзя хоть немного побыть серьезной?».

— Нет, в самом деле, лучше мне сегодня остеречься. — Сильвии внезапно представилось, как она мучительно долго не смыкает глаз и как ее — это она предвидела по опыту — осаждают тревожные мысли. — Нет, нет, сегодня я не стану пить кофе, — повторила она.

— Но, дорогая моя, вы просто обязаны, — упорно настаивала мадам Вахнер. — Я очень огорчусь, если вы не попробуете этот кофе. Я тогда стану думать, что вы в обиде на нас за неудачный ужин! Ами Фриц не стал бы возиться ради своей жены. Он старался для вас, только для вас, и расстроится, если вы пренебрежете его трудами!

Кофе выглядел очень соблазнительно, из чашки поднимался ароматный дымок.

В Англии Сильвия не любила кофе, но французский, как оказалось, не имел с английским ничего общего. Это был совсем не тот напиток, которым усердно потчевали гостей маркет-даллингские дамы.

Сильвия поднесла к губам изящную чашечку, но хваленый кофе ами Фрица — особая смесь, как выразилась его супруга — имел какой-то странный привкус. Он слегка горчил… и, определенно, не шел ни в какое сравнение с тем, который она пила каждый день после завтрака в «Вилле дю Лак».

Глупо было бы заработать бессонницу, соблазнившись чашкой неважного кофе.

Сильвия поставила чашку на стол и отодвинула ее подальше.

— Пожалуйста, не уговаривайте меня, — твердо сказала она. — В самом деле, кофе не пойдет мне на пользу!

Мадам Вахнер злобно пожала плечами.

— Ну ладно, — произнесла она и решительно обратилась к мужу: — Фриц, не выйдешь ли ты со мной на минутку в соседнюю комнату? Мне нужно кое о чем тебя спросить.

Тот молча повиновался. Прежде чем уйти, он сунул ключи от садовой калитки в карман брюк.

Мгновением позже Сильвия, оставшаяся в одиночестве, услышала, как они взволнованно переговариваются на каком-то совершенно неизвестном ей языке. Вахнеры и раньше — не очень часто — разговаривали друг с другом на этом наречии.

Она поднялась со стула, охваченная внезапным острым желанием ускользнуть из дома, не дожидаясь возвращения хозяев. Она решилась даже удалиться без шляпы и кошелька, но тут же с замиранием сердца вспомнила, что белая калитка заперта, а ключ лежит в кармане у ами Фрица.

Но у нее и не было бы времени осуществить задуманное, потому что мигом позже хозяин с хозяйкой были уже в столовой. Мадам Вахнер снова уселась за обеденный стол.

— Одну минутку, Сильвия, дорогая! — слегка запыхавшись, проговорила она. — Подождите, пока я выпью кофе, а потом ами Фриц проводит вас домой.

Сильвия неохотно села.

Мсье Вахнер не обращал внимания ни на гостью, ни на жену. Он взял свой стул и отставил его подальше, к двери. Затем он переставил горящую лампу со стола на буфет.

Подняв глаза, Сильвия увидела, что на противоположную стену упала гигантская тень его высокой тощей фигуры.

— Теперь сними со стола скатерть, — коротко распорядился он. Жена молча повиновалась.

Сильвия внезапно поняла, что они к чему-то готовятся… и освобождают в комнате место.

Быстро и ловко мадам Вахнер сложила скатерть, а затем грубо обратилась к Сильвии:

— Если вы не желаете кофе, то вам, наверное, пора встать и уйти.

Сильвия глядела на нее, покрываясь густым румянцем.

Она была вне себя от злости. Никогда за всю ее безоблачную, благополучную жизнь никто не выставлял ее таким образом из дома.

Во второй раз за время их короткой трапезы она поднялась на ноги…

И тут, в одно мгновение случилось такое, от чего ее злость сменилась отчаянным, паническим ужасом.

Она ощутила на затылке прикосновение чего-то острого и холодного и, увидев, что ее ожерелье падает, издала сдавленный крик.

Инстинктивно она склонилась вперед, но услышала за спиной громкий шорох. Выпрямившись, она резко повернулась.

Ами Фриц сжимал в одной руке маникюрные ножнички, которыми только что перерезал ожерелье, а другой шарил в ящике буфета. Внезапно она увидела, что он искал. Нервы Сильвии Бейли пришли в равновесие, ум заработал четко и ясно. В одно мгновение она осознала, что эти люди собираются ее убить… убить ради жемчужин, прыгавших сейчас по полу, и относительно небольшой суммы денег в кошельке, который она носит на талии. Ами Фриц в упор смотрел на нее. В его спрятанной за спиной правой руке было то, что он вытащил из ящика буфета.

Он был очень бледен, на нездоровом худом лице выступили капли пота.

В один ужасный миг в подсознании Сильвии сплыла мысль об Анне Вольски, о постигшей — теперь это было ясно — ужасной участи. Но Сильвия решительно отбросила от себя все ели. Ею всецело управлял инстинкт самосохранения.

Она уже приготовилась заговорить и знала, что скажет, хотя не успела облечь это в слова.

— Пустяки, неважно, — произнесла она спокойно. Голос ее чуть дрожал, но в остальном звучал как обычно: — Если вы завтра утром едете в Париж, то, может быть, возьмете жемчуг с собой нанизать?

Мсье Вахнер вопросительно поглядел на жену.

— Да, кажется, это неплохая идея, — произнес он глухим голосом.

— Нет, — решительно воскликнула мадам Вахнер, — это никуда не годится. Чересчур рискованно. Жемчуг нужно собрать прямо сейчас. Наклонитесь! — скомандовала она. — Наклонитесь, Сильвия, и помогите мне подобрать ваш жемчуг!

Она сделала вид, будто тоже собирается наклониться. Но Сильвия не стала выполнять это зловещее распоряжение.

Медленно, с опаской она отошла к закрытому окну и встала, настороженная, к нему спиной.

— Нет, мадам Вахнер, — спокойно сказала она, — сейчас его трудно будет найти. При дневном свете — другое дело. Уверена, мсье Вахнер соберет его завтра утром. Правда, ами Фриц? — В ее мягком голосе впервые появились умоляющие, боязливые нотки.

Она жалобно взглянула на Вахнера широко раскрытыми голубыми глазами…

— С какой стати мой муж станет подбирать для вас жемчуг! — грубо рявкнула мадам Вахнер.

Она шагнула вперед, схватила Сильвию за руку и резко дернула. При этом она сделала знак мужу, и тот рывком поставил стул между Сильвией и окном.

Сильвия лишилась своей выгодной позиции, но, поскольку была молодой и гибкой, устояла на ногах.

Тем не менее, холодно оценивая ситуацию, она понимала, что близка к гибели… что это вопрос каких-нибудь нескольких минут… если только… если только она не сумеет убедить этих людей, что не стоит убивать ее сейчас ради рассыпанных по полу жемчужин и ничтожно малой суммы в кошельке — что гораздо больше денег они получат, если оставят ее в живых.

— Если вы меня отпустите, — проговорила она в отчаянии, — я клянусь отдать вам все, что имею!

Мадам Вахнер внезапно схватила Сильвию за предплечье и потянула, чтобы заставить ее опуститься на колени.

— За кого вы нас принимаете? — бешено крикнула она. — Нам ничего от вас не нужно… ничего!

Она уставилась на мужа и разразилась потоком слов на том странном языке, к которому Вахнеры прибегали, чтобы скрыть смысл своих переговоров.

Сильвия отчаянно старалась хоть что-нибудь понять, но не улавливала в чудной стремительной речи ни одного знакомого слога, пока мадам Вахнер не произнесла дважды фамилию Вольски…

Мадам Вахнер резко смолкла, и ами Фриц сделал шаг вперед.

Сильвия глядела на него с отчаянной мольбой в глазах. Его длинный узкогубый рот кривила отвратительная улыбка.

— Нужно было выпить кофе, — пробормотал он по-английски. — Это избавило бы нас всех от лишних хлопот.

Протянув левую руку, он, как щупальцами, обхватил плечо Сильвии своими длинными цепкими пальцами.

Правую руку он по-прежнему держал за спиной…