Роксана. Детство

Глава 3

Я ошиблась.

Зал, куда мы вышли из портала, был не для приёма, а для ожидания аудиенции. Осматриваясь, я удивилась размерам помещения. В прошлой жизни я не единожды бывала в Крыму и проехать мимо Бахчисарая — бывшей резиденции крымских ханов, конечно же, не могла. Больше всего там меня удивили крохотные залы — это если сравнивать с Зимним дворцом или даже неподалёку раскинувшимся у моря Воронцовским. Дворец в моём понимании это нечто монументальное и впечатляющее объёмами, поэтому когда я увидела симпатичный уютный особняк, очень удивилась.

Вот сейчас, как я понимаю, мы или не в Бахчисарае, или ханский дворец в этом мире совсем иной архитектуры. Здесь светлее, просторнее, богаче. В зале ожиданий толпится человек тридцать, и при этом не тесно, не душно и свободного места достаточно. Что не могло не радовать.

Первым к нам подбежал некий господин, представившийся советником хана Кирима. Он попросил наши документы на поместье, объясняя это тем, что необходимо проверить подлинность и наличие всех подписей-печатей. Отдали, не драться же с ним. Хоть и боязно было — вернут ли…

Едва успели перевести дух, как подошёл высокий статный мужчина с идеальной военной выправкой, но в штатском мундире глубокого чёрного цвета с богатым золотым шитьём по воротнику, обшлагам и клапанам карманов, что говорило о высоком статусе чиновника.

— Княгиня, княжна, — господин почтительно склонился над ручкой Глафиры. — Позвольте представиться: граф Николай Иванович Горонцов, действительный тайный советник коллегии иностранных дел, посол Великорусской империи при дворе хана Кирима. Сегодня буду сопровождать вас на аудиенцию, представлять правителю и при нужде послужу переводчиком.

При последних словах граф чуть иронично улыбнулся. Бабушка в ответ на самопрезентацию вежливо склонила свою прекрасную гордую голову, а я сделала книксен.

— Ваше Сиятельство, вы позволите забрать у вас ларец? Мне кажется, он достаточно тяжёлый, — предложил посол и, посмотрев чуть в сторону, слегка повёл бровью.

В ту же минуту рядом с нами материализовался «юноша пылкий со взором горящим», который, согласно уставу, ел начальство глазами.

— Мишель, друг мой, возьмите этот ларец и следуйте с ним за княгиней как самый верный паж, — сказал он, а я чуть было не застонала.

Вот как можно так изящно приказать, что парнишка не только не обидится, что его носильщиком назначили, но будет счастлив исполнять поручение? Эх, мне бы так научиться.

Глафира, освободившись от ноши, не сдержала едва слышный вздох облегчения. Всё же амулетов было много и вместе они весили немало.

— Ваше Сиятельство, — обратилась было бабушка к графу, но тот, умоляюще сложив руки, перебил её:

— Княгиня, сделайте милость, обращайтесь ко мне по имени-отчеству.

— Тогда пусть это будет взаимно, — с легким кокетством ответила женщина и — ей богу, я это видела! — стрельнула глазками в посла. Потом, как ни в чём ни бывало, продолжила: — Милейший Николай Иванович, что нам следует знать, дабы не нарушить местные правила и обычаи?

— Ничего такого, что сильно разнится с этикетом двора Его Императорского Величества. Хан прогрессивный правитель, получивший образование в Британи. Он и русский язык неплохо знает, но говорит с сильным акцентом, стесняется этого, поэтому предпочитает, чтобы его озвучивали переводчики. Единственная особенность: к хану следует обращаться «Благороднейший» или «Величайший».

У Глафиры едва заметно дернулись уголки губ, но опытный дипломат заметил эту невольную мимику и прокомментировал, понизив голос:

— Что поделать, Глафира Александровна, местный колорит.

В это время распахнулись двери, и церемониймейстер объявил:

— Княгиня и княжна Верхосвятские, наш благороднейший господин хан Кирим готов говорить с вами!

Твою ж… — чуть было не вырвалось у меня. Понтов-то, понтов… Зато сразу понятно, что кланяться надо пониже, говорить послаще и обещать побольше.

— … так как моя внучка в этот скорбный момент оказалась единственной ведуньей, находившейся рядом, Алтын-апа вынуждена была сделать её своей наследницей, — так закончила объяснение невероятного события Глафира. После чего, сделав книксен, попросила: — Позвольте ещё сказать, Благороднейший? — Хан милостиво шевельнул пальцами. Княгиня слегка повернула голову, и Мишель ей в руки вложил ларец, полный рабочих артефактов. — Мы с внучкой хотели бы передать вам эту шкатулку. Не знаю, как она оказалось в доме, но такое сокровище нам ни к чем. Вы же, руководствуясь вашей величайшей мудростью, уверена, найдёте содержимому достойное применение.

И как только губы не слиплись от этой патоки? — подивилась я велеречивости бабушки, понимая, что во дворце это норма общения.

Кто-то из доверенных слуг хана подбежал, забрал подношение и понёс к трону, на котором восседал наместник. Ларец этот осмотрели ещё до того, как мы вошли в тронный зал. Невесть откуда появившийся человек заступил путь, молча забрал шкатулку и отошёл с ней в сторону. Там с осторожностью несколько придворных её открыли, поводили над ней руками, покачали головами, поджав губы, — оценили дар — и вернули Мишелю. Поэтому сейчас хан безбоязненно откинул крышку и, не сдержавшись, охнул, после чего быстро-быстро залопотал, аккуратно дотрагиваясь до артефактов кончиками пальцев.

— Его Высочество Благороднейший хан Карим говорит, что эти амулеты были переданы Алтын-апа более года назад для совершения ритуала восстановления магии. Но колжунья всё ссылалась на то, что духи пока не благосклонны и не желают делиться силой, и артефакты не возвращала. После смерти хранительницы Величайший хотел было счесть ларец вместе с содержимым потерянными, но вы вернули заряженные амулеты, порадовав сердце наместника, — чуть ли не шёпотом синхронно переводил нам посол ликование хана. — Благороднейший спрашивает, что вы хотите в награду за возвращение этого ларца.

Глафира, подхватив края юбки, присела в почтительном низком реверансе, я синхронно повторила её действия, а бабушка из глубокого поклона смогла ещё и сказать:

— Величайший, всё, о чём мы могли мечтать — поместье у моря с прекрасной виллой и уютной бухтой — у нас уже есть. Осталось заслужить ваше высочайшую благосклонность.

— Шах и мат! — фыркнула я, восхищаясь бабушкиной дипломатичностью.

В зале повисла такая тишина, что стали отчётливо слышны резкие крики павлинов из парка. Я что, это вслух сказала? Упс! Явно переволновалась, если даже за языком не слежу. Ой, мамочка! Зареветь, что ли, может, прокатит?

Но реакция Кирима удивила.

— Маленькая княжна умеет играть в шахматы? — Хан смотрел на меня с лёгким прищуром и едва сдерживаемой улыбкой. И нет у него никакого акцента. Ну разве что едва уловимый. Таким знанием языка гордиться надо, а не стесняться. — Не откажете мне в партии?

— Умею, Ваше Благороднейшее Высочество, — кажется, надо было книксен сделать, но я, обалдевшая от собственной наглости, забыла. — С удовольствием сыграю.

По знаку хана слуги начали суетиться. Одни втаскивали в боковую дверь шахматный столик, другие пододвигали стулья. Гордо внесли и поставили на расчерченное клетками поле большую резную коробку.

— Роксаночка, не позорься, — шёпотом умоляет бабушка побелевшими губами. — Ты едва-едва фигуры угадываешь, а как они ходят, и вовсе путаешься.

— Родная, всё будет хорошо, — обещаю я княгине и прошу посла: — Николай Иванович, позаботьтесь о бабушке.

Не знаешь ты, лапушка, что было у меня в прошлой жизни единственное увлечение — шахматы. Когда ещё в первом классе была, дед играть научил, чтобы не только о садах можно было говорить, но и было с кем сразиться вечерами в баталии мирной. Поначалу только фигуры бездумно переставляла, на что дед безнадёжно махал рукой, сердясь на мою бестолковость. Потом стала задумываться над ходами и кое-как разбираться в тактике. Для того, чтобы следующим летом порадовать старика своими успехами, записалась в школьный шахматный кружок. В те времена игра была популярной, и сильного партнёра найти было не проблемно.

Но последние лет десять о своём увлечении не распространялась, играя или с компом, или в сети с такими же увлечёнными. Разряды и регалии меня никогда не интересовали. А вот интересная, заковыристая партия, из которой выходишь победителем — это да.

— Прошу вас, юная леди! — встаёт хан с трона и идёт к месту нашего будущего шахматного сражения.

Он усаживается на свой стул, открывает коробку и начинает выставлять потрясающей красоты фигуры. Каждая как произведение искусства. Ни одна фигура не повторяет другую. Слоны, несущие на своих спинах паланкины, башенки с зубцами и бойницами, кони, вставшие на дыбы, натянувшие луки пешки, ферзи, в драпировке которых угадываются очертания соблазнительных женских тел, величественные, восседающие на тронах, короли.

— Не отвлекайтесь, юная леди, — советует мне мой противник. — И знаете что… играйте белыми.

Белыми так белыми. Е2 — Е4. Играли мы быстро и молча. Без затяжных многоминутных раздумий и, конечно же, без консультаций. В какой-то момент я поняла, что через два хода поставлю Кириму мат. Мой ход… хожу конем ¬— шах, выход для короля только один, но после этого я слоном «рублю» ферзя и… Мат, Ваше Великолепное Высочество. Вариантов нет…

Уже тяну руку к изящной белогривой лошадке, перебирающей в воздухе передними ножками, когда вспоминаю слова бабушки. Той, что похоронена на деревенском кладбище рядом с дедом: «Выигрыш не всегда победа. Иной раз и проиграть нужно». Так говорила она мне, когда я научилась обыгрывать деда.

Меня бросает в жар. Роксана Петровна, ты же собиралась в этой жизни быть хитрее и умнее, а сама что творишь? Вот выиграла бы сейчас, на глазах у всех, у наместника. Сопливая девчонка у Величайшего. Подумай своей головушкой, что последует за этим?

О благосклонности, которой просила Глафира, можно забыть навсегда. Да и с поместьем, скорее всего, попрощаться придётся. А у меня уже планов громадьё с этим местом связано. Прасковью с места сорвала, Акима… Сожгла мосты, в хлам разругавшись с Петром. И куда после этого? В приживалки к тётушке Жени́, которая собак не любит?

Я опускаю занесённую над столом руку на слона, прикрывающего атаку лошадки, и сдвигаю его по диагонали, сливая игру.

Бровь Кирима дёрнулась. Он всё понял. Понял, что партия им проиграна, видел, как я чуть было не дотронулась до коня, и видел, как отступила.

— Я приму ваш ход, юная леди, — едва слышно сказал наместник, — но при условии, что мы ещё раз сыграем. Без секундантов…

В знак согласия я прикрыла глаза. А потом нарочито нахмурилась, скуксилась, делая вид, что едва сдерживаю слёзы, встала из-за стола, сделала поспешный книксен и с самым расстроенным видом побежала к бабушке.

Уже из-за её спины наблюдала, как Кирим поднялся, пожал плечами, развёл руками, сказал что-то типа, мол, так получилось, что тут поделаешь… не хотел обидеть ребёнка, но игра есть игра.

Когда объявили окончание аудиенции и народ потянулся к выходу, к нам подскочил тот шустрый господинчик, что забирал бумаги на наследование поместья.

— Княгиня, княжна, — поклонился он нам. — Поздравляю вас. Его Благороднейшее Высочество хан Кирим подтвердил ваши права.

Вот как проигрывать надо! — похвалила себя, прижимая документы к груди.