Роман, в издательство

Глава 15 Три млрд евро и призраки

Воссоединение двух страдающих сердец произошло. Они, действительно, очень любили друг друга и светились счастьем. Радуясь за двух друзей, мне почему-то даже не было обидно. Может быть, я поверил словам бабушки, которая наверняка оттуда, с Того света, знала все лучше, а может быть я согласился с Максом, который правильно разложил все по полочкам.

Ребята заказали ужин в гостевой домик, и мы, под потрескивание дров в камине, устроились слушать рассказ Максима:

— Некими силами на западе на нужды холодной войны был выделен скромный бюджет в три миллиарда евро, грамотное вложение этих денег сулило в том числе и последующее получение очень неплохих дивидендов. Всего 10 камней, не ахти какие деньги, но для дестабилизации ситуации вокруг России на них покупались политики, входящие в ближайший круг доверенных лиц президентов нескольких окружающих нас стран.

Мы хотели выйти на заказчика…

— Кто это мы? — полюбопытствовал я без опаски, что меня пристрелят прям на месте, казалось, что «быть погибающим» уже вошло в привычку.

— Да, я не просто руковожу издательским бизнесом, я работаю на нашу страну и в другом качестве.

— СВР?

Сделав вид, что он не заметил мой вопрос, Максим продолжил:

— Поэтому один из так называемых курьеров сделал вид, что сбежал с бриллиантом. Передал его итальянской девушке, она русскому, он положил в банк. Все, как ты знаешь, только было это не в 95-м, а пару месяцев назад. Интерпол начал расследование а-ля убийства. Потом по камерам отследили русского. Хозяева бриллиантов купили эту информацию и пошли по следу нашего агента. По легенде он прятал в банк кассету с видеоматериалом, разоблачающим чиновника.

Люди великого Генриха послали его узнать информацию о кассете, конечно же, даже не догадываясь, что он двойной агент, давно завербованный нашей Службой внешней разведки.

— А зачем вообще нужна была вся эта история с кассетой? — никак не мог понять я суть этой комбинации.

Макс хмыкнул, хитро улыбаясь.

— Любовь.

— Что значит — любовь? — искренне удивился я.

— Софья привыкла смотреть на меня как на недалекого, похотливого мажорчика с пренебрежением и даже немного с брезгливостью. Держала врага, так сказать, рядом с собой. Да, конечно, отдавала дань моему умению управлять издательской империей, но больше считала, что я качусь по накатанной дорожке, созданной моим отцом, не вкладывая особенных усилий и мозговых клеток в работу. Хотелось доказать, что я не такой простачок, как она думала, и тоже умею создавать нечто более сложное, чем яичница.

— Но если бы ты сказал ей, что ты офицер СВР, неужели она бы не поняла, что ты…

— А я и не говорил ничего про СВР, это ты сказал…

— Про причину я понял, в чем суть этой истории с кассетой?

— Подготовить всех вас к тому, что есть вариант, что все не так, как кажется. Показать, что если такие события в вашей жизни — реальны, значит, и прошлое могло быть не таким, каким вы его знали.

Всем оставшимся четверым, то есть троим, скоро можно будет рассказать детям, что они живы… Кто простит — кто нет, другой вопрос. Судьбы у всех разные…

— Значит, муж Виктории тоже жив?

— Тоже жив.

— А почему троим?

— Отец так называемого Тьери был одним из самых старших и уже вернулся в семью.

— Погоди, но ведь историю про итальянку рассказал нам не Генрих с Лизой, а Павел.

— Я поставил Павла в известность о предстоящей операции перед встречей с Софьей.

— И она простила тебе такое коварство?

— Любящее сердце и не такое умеет прощать…

Вино и доброе отношение родных людей, которые оказались не совсем теми, какими казались, сделали свое дело. Я, наконец, расслабился полностью, возможно, впервые с момента выхода из комы…

Софья ушла спать, а мы с Максом остались возле камина, вспоминая нашу жизнь и опустошая бокал за бокалом. Когда вино закончилось, Максим достал из чемодана какой-то жутко дорогущий ром. Разговор оживился, и я узнал такие подробности его жизни, которые никогда и не думал услышать.

В кресле появился Роман.

— Я, конечно, все понимаю, но… — начал он, выразительно посмотрев мне в глаза и повернувшись к Максиму. Я оторопел. — Но не пора ли вернуть Верхотуровым их издательство?

Максим вытаращил глаза на Романа и, было видно, не готов был произнести ни слова.

— Все эти байки про службу внешней разведки, про секретные подвиги — это, конечно, все хорошо и клево, но пора и честь знать! Какие планы на издательство?

— Чувак, ты серьезно считаешь, что Сергей — вот так запросто, после комы, сразу сможет руководить целым издательством? — взывая к логике призрака, спросил Максим.

— Стойте-стойте! Вы что, знакомы? — не врубаясь в происходящее, удивился я. — Рома — это ведь я, — вспомнив последнюю встречу с Романом в ментовке и его слова, поведал я другу.

— Как это? — реально удивился теперь и Макс.

— Ну, Роман ведь — призрак. Да, Роман?

Роман пожал плечами.

— Вот смотри, — произнес я, вставая с кресла, — я сейчас возьму его за руку, а его — и нет…

Я подошел к Роману, взял за руку и почувствовал теплоту обычного человеческого тела…

Отшатнувшись, я плюхнулся в кресло:

— Ничего не понимаю, — встряхнул головой я.

— А нечего тут понимать, он должен вернуть нам издательство деда, — как ни в чем не бывало ответил Роман.

— Нам? Ты же призрак… — пытался спорить я с призраком.

— Да какая разница! Я думаю, это сейчас совсем не то, на что тебе надо обращать такое пристальное внимание, — почему-то пытался образумить меня Рома.

Пока Макс смотрел на нашу перепалку, в его голове три на три умножилось.

— Я не могу вернуть ему издательство, это подорвет легенду! — запел свою привычную песню Максим.

— Нет-нет, его отец уже вышел на заслуженный отдых, и ему уже ничего не угрожает, а к другим издательство Верхотурова отношения не имеет… — парировал призрак.

Мне почему-то вдруг, вот, именно вдруг, стало очень жалко Макса, хотя я не мог понять, почему…

— Ты же сам сказал, что не меркантильный, — продолжил Роман. — Или в случае с издательством немеркантильность становится слишком большой роскошью?

Максим молчал.

И тут я увидел рядом с собой нечто, что начало появляться справа от меня, сидящего в кресле. Даже сложно описать это явление словами. Воздух задрожал, и друг к другу начали притягиваться какие-то жутко мелкие, еле видимые, непонятно откуда берущиеся частицы, не знаю, как по-другому их назвать. При соприкосновении друг с другом они становились менее прозрачными, а при дальнейшем проявлении из маленького центра этого конгломерата начала распространяться во все стороны и явственно проявляться какая-то фигура.

Я не мог оторвать взгляд, но периферийным зрением видел и отчетливо понимал, что Макс также прикован к этому невообразимо завораживающему и страшащему зрелищу.

Минуты через полторы физических, хотя по ощущениям и впечатлению это длилось гораздо дольше, появилась фигура.

Да кто бы сомневался! Конечно, фигура моего деда, писателя и призрака.

Но действо на этом не закончилось. Та же самая картина начала вырисовываться и по левую мою руку, только с другим персонажем.

Длилось все это чуть дольше. И слева от меня встала моя бабушка.

— И ты хочешь сказать, — начал говорить дед, — что даже, глядя мне — хозяину издательства — в глаза, откажешься вернуть издательство моему внуку?

Я оторопел от наглости призрака и его решительности вступиться за меня. Хотя… что с ним, с призраком, можно сделать?

Я представил происходящее со стороны наблюдателя: человек сидит в кресле, рядом появляется один призрак, а потом с другой стороны вырисовывается второй. И стоят они как моя охрана! Шикарная картина!

Но Макс по какой-то непонятной мне причине даже не смутился такому появлению моих родственничков.

— Только вот не надо меня пугать! Я и не такое в своей жизни видел. Я не могу…

— Ой, да слышали мы уже твои отмазки, — вступила в разговор бабуля, — про то, что ничего не изменится, а тебя больше на земле не будет, а ты себе дороже, чем все остальные! Слышали! Только нас этим тоже не проймешь! Убьют тебя, потом отпоют, потом встретимся! Ничего страшного, милый мой!

При бабушкиных словах «милый мой» дрожь прошла даже по моему телу! Не знаю, как выдержал это зрелище и такой призрачный напор Макс.

— Хорошо! — вдруг спокойно ответил дед. — А что ты ответишь этому человеку?

И дед позвал:

— Федор Михайлович, прибудь к нам, сделай милость!

Не заставляя себя ждать ни мгновенья, рядом с Сергеем Федоровичем Верхотуровым — писателем встал Достоевский эФ эМ собственной персоной.

— Посмотри, Максим, на этого человека. Знаешь ли ты о его кабальном договоре с издателем при написании «Игрока»? Все знают! А кто, кроме литературоведов, помнит имя издателя? Правильно. Никто! А кто победил? Правильно. Писатель! Потому что правда на стороне творца, а не того, кто на проблемах писателей пытается срубить бабла, как говорят в ваши времена, или навариться пожирнее… А как трусливо этот издательшка пытался скрыться, чтобы Федор Михайлович не успел к обозначенному сроку! А ведь этот Стелловский был богатейшим человеком, но нет же! Жаба — роднейшая родня! Так и у тебя?

— Ой, не надо меня сейчас воспитывать! Ну не будет никто знать моего имени через века и что? Что в этих веках я теряю?

— То есть Федор Михайлович не авторитет для тебя? Хорошо! Вот Бунин, Пушкин! Все страдали от вашего брата — издателя! Кого еще привести?

Иван Алексеевич и Александр Сергеевич не замедлили явиться!

— Да не надо никого! Я ж знаю: протрезвею, и вы все исчезнете! И потом… вот привели вы мне ваших великих. А этот… Пчельников — каким к ним боком?

— Еще не вечер… — подал голос Роман.

— Дорогие мои, при этом ведь… проводником моим в ваш мир является этот? — Максим кивнул на меня. — Уеду от него, и вы меня не достанете. Так ведь? Поэтому, адьёс амигос!

— Нет! Так дело не пойдёт! — в разговор вступила бабушка. — Господа писатели, спасибо огромное, что прибыли на помощь своему собрату, но, видимо, писатели для такого человека совсем не авторитет. Очень прошу вас вернуться к себе, дальше, я полагаю, будет зрелище не для ваших утонченных умов.

Только… Федор Михайлович, — обратилась она к Достоевскому. — У вас ведь должен быть с собой дорожный набор для письма? Одолжите на время, я потом занесу.

Федор Михайлович достал из кармана сюртука аккуратный деревянный футлярчик, открыл его и положил на стол. В нем были перо и чернильница. Потом достал из другого кармана листок писчей бумаги и положил рядом.

Не сказав ни слова, писатели исчезли.

— Ребятки, — продолжила бабуля. — Простите, что потревожу, — продолжила она, глядя куда-то в никуда… — внучка обижают.

Макс смотрел на призраков с напускным спокойствием, а я, честно говоря, испугался, не понимая чего ожидать от призрачной бабули-байкерши. Бабушка, вдруг, выдала комментарий:

— Не надо, не надо все сразу, давайте по одному, пожалуйста…

И точно таким же образом, как и дед с бабулей, только значительно быстрее, в комнате начали появляться молодые русские парни, один за другим вперемешку с девушками. Ребята были крепкими, я бы сказал, отборными, если так можно выразиться о призраках. Все накаченные и с идеально спортивным телосложением…

— Кто они все? — шепотом, обалдев, спросил я у Романа.

— Альпинисты, погибшие на Монблане. Друзья бабули…

— И что, я теперь умею так духов вызывать?

— Не, ты не умеешь! Мы с бабушкой, дедушкой умеем, — то ли успокоил меня Рома, то ли похвастался….

Народ все прибывал, и так как в комнату уже весь не вмещался, начал наслаиваться друг на друга…

— Стоп, — скомандовал Макс. — Хватит. Я понял замысел. Что дальше?

— Че ты такой не боязливый-то? — спросила без досады бабуля, видимо, чисто из любопытства.

— Да жизнь как-то так сложилась. Не страшно! Может, отсутствует какой-нибудь гормон страха в организме?

— Хорошо! Тогда сейчас мы тебя защекотим до смерти, и делов то…

— Да ладно? — вдруг реально удивился Макс. — Вы права не имеете! Призраки не могут убивать людей.

— Не, мы не будем тебя убивать ни в коем случае! Ты сам, только сам, от собственного смеха… Никто не докажет, что мы здесь были…

— Так не может происходить! — воскликнул Макс.

— А кто сказал, что твой час не пришел? Может, это твой шанс остаться в живых — сделать, наконец, доброе дело!

— А чем докажете? — начал торговаться Максим.

— Да не буду я ничего доказывать! Сам решай — стоит поверить мне на слово или хочешь проверить? Я вижу, что ты не хочешь расставаться с тем, что принадлежит тебе не по праву. В таком случае, мое дело вернуть то, что принадлежит моей семье. А я так долго ждала этого момента, что отступать точно не намерена!

— Бабка, не морочь мне голову! Иди отсюда.

В этот момент к Максу подскочил Роман и дал ему в челюсть! Макс завалился и чуть не кувыркнулся из кресла.

— Не надо так говорить о моей бабушке!

Я сидел и не мог поверить своим глазам. Что это было? Реальное нападение призраков? Или это я ударил Макса? Роман же явно говорил, что он — это я, то есть лучшая копия меня. Я такой реально существую?

Макс вправил челюсть и скомандовал:

— Приступай, бабуля! Проверим, кто из нас прав.

Роман обошел меня и, встав за спиной, закрыл руками мои глаза, я потерял сознание, то есть оно выключилось, совсем.

Очнулся утром. На столе лежали бумаги.

Один старинный листок. На нем перьевой ручкой, чернилами было написано:

И рядом кипа документов, удостоверяющих, передающих и так далее — с печатями и подписями.