Роман, в издательство

Глава 7 День четвертый

Каких-то четырех часов с копейками хватило организму чуть восстановиться, а нервная система разбудила и отправила решать насущные вопросы.

Макс спал, Софья ушла. Налив себе кофе, я пошел в кабинет к деду. На часах было 5 утра.

— Сергей Федорович! — сев в кресло писателя, позвал я негромко и с надеждой. Определить род своей надежды в тот час я, наверное, и не смог бы. То ли хотелось, чтобы писатель был реальным призраком и помог бы. То ли хотелось, чтобы все это было бы лишь игрой моего воображения.

Призрак появился с другой стороны стола, сидящим в кресле, которого в прошлый раз я не видел на том месте.

— Здравствуй, внучок, здравствуй! — ответил мне мой родной дед. Ну да, почивший родной дед…

— Здравствуйте, Сергей Федорович!

— Можешь звать меня просто дедушкой, — отреагировал, улыбаясь, призрак.

— Вы уже знаете, что я…

— Что ты знаешь, что я твой родной дед? Знаю, конечно!

— Может, тогда расскажете хоть что-нибудь о себе и маме и почему я о вас ничего не знал?

— Давай перейдем на «ты», я абсолютно демократичный дед. Ты слышал, что православные даже к Богу обращаются на «ты», как-то негоже ставить деда выше Господа, — усмехаясь в бороду, как обычный Дед Мороз из моего детства…

— Точно! Дед Мороз! Я помню, у меня была фотография меня маленького с Дедом Морозом! Это были вы? То есть ты, да?

— Да! Однажды я уговорил твою мать провести один Новый год с тобой, я знал, что в следующем году умру, и она мне разрешила!

— Почему вы не общались? — грустно поинтересовался я.

— От меня ушла жена, считая, что я не могу составить ее счастья! Дочку она оставила. Аленка очень переживала! Ты, наверное, знаешь, что маленькому ребенку мама важнее отца. Она обвиняла меня, что я был причиной разрыва, и, когда смогла уйти в 18 лет из-под моей опеки, ушла. Она не простила ни ее, ни меня!

И вот только однажды встретилась со мной, поверив, что я скоро умру, и разрешила прийти к вам в образе Деда Мороза.

Я вспомнил то время, когда был маленьким, и все мы были вместе, слезы полились сами собой, и я не стал их сдерживать. Да и перед кем? Перед родным дедом, да еще и призраком?

Слезы лились, а я со злостью думал о тех людях, которые лишили меня родителей! Хотелось победить и вернуть хотя бы маму…

— Дед! А ты ведь знаешь все то, что произошло и что сейчас происходит, помоги, расскажи, как выпутаться…

— Сергей, ты не спишь? — раздался голос Софьи возле кабинета. — Я войду?

Не успел я запретить ей, как дверь открылась, Софья вошла, дед исчез.

— С призраком общался? Я помешала?

— Да, Сонь, помешала! — не сумев сдержать раздражения, произнес я, решив добавить, чтобы она исчезла, хотя бы на полчаса.

— Мне надо кое о чем тебе рассказать, пока не проснулся Максим. Поехали!

— Ладно. Я только сменю одежду, эту надо сдать в химчистку.

— Хорошо, жду тебя в машине.

Не ответив себе на вопрос о надежности Павла, я решил под благовидным предлогом избавиться от свитера с жучком, тем самым в то же время не подставив Павла, если он был своим. И, судя по реакции Софьи, она не знала о прослушке, значит, по всей видимости, не была заодно с ментами… Хотя… если задуматься, то прослушка вряд ли нужна была ей, поскольку мы ехали вместе. В итоге я так и не смог понять, на чьей же она стороне.

Надев пиджак, через полминуты я был в машине.

— О! За тобой следят, — произнесла через какое-то время в пути все еще любимая мной женщина.

Я даже не был бы против этого ребенка, который не совсем честно с ее стороны был зачат, но в данных обстоятельствах такая хитрость выглядела слишком жуткой. Передать права на наследство ребенку и грохнуть папашу! «Чорт, зачем я снял этого долбаного жука?! А вдруг это она должна подстроить то, из-за чего меня посадят?» — в сердцах обвиняя себя, подумал я.

— Кто следит? — оглянулся я, делая вид, что не знаю про Павла.

— Один из вчерашних ментов, который был в пансионате.

— Это значит, что они — люди отца Лены-Марго? Или как?

— Видимо, да, — что-то обдумывая, серьезно произнесла Софья.

— Они охраняют меня? Или… что происходит? — решил уточнить, что знает и думает она по этому поводу.

— Я не знаю, спрошу сегодня обязательно. Но сейчас речь не об этом. Я хочу тебя кое с кем познакомить и что-то показать. Но думаю, что нет смысла тебя этим ошарашивать, проще рассказать, чтобы ты меня не считал совсем конченной сволочью, которой по какой-то причине стал считать после встречи с Максом…

— С чего ты взяла? — пытаясь понять, когда я себя выдал, как можно более беззаботно спросил я.

— Ты вчера вечером ни слова мне не сказал, даже элементарное «пока» или «спокойной ночи, любимая!», не говоря уж о поцелуе в щеку, а тем более — о просьбе остаться у тебя на ночь.

— Я как-то устал после таких событий и даже не подумал, что тебя это может обидеть или задеть… Столько всего свалилось на бошку, надо было переварить…

— Ладно, проехали. Попробую простить… В общем, информация такая. Я понятия не имею, каким образом Роман узнал, что ты возвращаешься в Москву, но он попросил меня кое-что сделать для тебя.

— Как это? Откуда Роман мог знать, что я возвращаюсь?

— Ну, насколько я поняла из ваших рассказов, призрак как-то знает будущее. Это ведь он сказал Роману, где тебя найти и как заманить к себе… Как я поняла, ключевым было: подцепить писателя на убогость речи при явном утверждении о непростом происхождении просящего подаяние.

— Мда уж! Его «просто» реально подбешивало. И я на это купился однозначно! Вот же ж дед! — усмехнулся я. — Откуда он мог знать?

— Я не знаю таких подробностей, прости! И Роман попросил подсунуть тебе ту квартиру, в которую ты заселился.

— Как это?

— Он сказал, что ты наверняка будешь искать жилье, а значит, можно позвонить от имени агента и сообщить о квартире.

— С идеально привлекательными, но и настолько же странными условиями: залога не просят, квартплаты вперед не требуют и очень приятной ценой …

— Именно.

— Окей. И что с этой квартирой не так?

— Это квартира твоей бабушки. Я не знаю, кто твой дед, она от него ушла. Она была альпинисткой, а потом колесила по свету на своем крутом байке, подаренном ей каким-то американцем, которого она встретила при восхождении на Монблан и который какое-то время, пока не разбился, был ее мужем. Я сделала в квартире ремонт и попросила приятеля позвонить тебе и предложить эту квартиру. Пойдем!

Мы остановились возле того дома, где я жил по возвращении в Москву.

Честно говоря, я думал, что мы зайдем в квартиру и Софья расскажет все, что знает о моей бабушке, которая оставила мне свою жилплощадь в наследство, мы рассмотрим все фотографии и останемся жить теперь уже на моей собственной территории. Но все оказалось (что стало теперь обычным явлением) не так, как я предполагал.

Обычным движением, как будто это было нормальным для семи утра, Софья открыла дверь кафешки, на которой явственно висела табличка: Часы работы с 10.00 до 2.00. Здесь, на первом этаже бабушкиного дома на Тверской, я обычно завтракал.

Из-за стойки, приветливо улыбаясь, вышла навстречу нам бариста Саша.

— Познакомься, это твоя двоюродная сестра Александра. У твоей бабушки была еще одна дочь.

Девушка, улыбаясь во все свои красивущие огромные глазищи, протянула мне руку. А я… не выдержал и обнял ее. У меня давно не было никаких родных, и я всегда мечтал о сестре, и тут такое счастье, да еще и после всех этих событий последних дней! Я опьянел от радости!

Саша пригласила нас за накрытый для завтрака стол и пошла за горячим кофе. Теперь стало почти понятно, почему она при последней нашей встрече на вопрос о старушке, в квартире которой я жил, так странно на меня посмотрела и, расплакавшись, убежала.

— Стой! А почему ты не сказала сама мне об этом? — спросил я сестру.

— Роман попросил до поры до времени ничего тебе не говорить! Хотел тебя подготовить… А когда ты спросил о бабушке, я просто не выдержала… Бабушка в конце жизни очень переживала, что не могла увидеть тебя. Твоя мама ни разу не дала вам встретиться. Она очень сильно обиделась на бабушку. А когда бабуля второй раз вышла замуж, как я поняла, все стало еще хуже…

— И как же меня подготовил Роман? — обратился я к Софье.

— Я не знаю его планов. Он сказал: «Расскажешь ему, когда придет время». Но теперь, когда он пропал, какая разница? Я решила тебе рассказать…

— Ну и события! Одно удивительнее другого! Столько родственников нашлось сразу! — произнес я, радуясь встрече с сестрой.

— Каких родственников?

Вот слишком поспешно при всей своей логичности и незаурядности ума она это спросила! Понятно ведь, что нашлись бабушка, ее дочь и моя сестра. Но в этой поспешности я услышал намек на деда-писателя и мою маму. Нет, Софья, я так просто не сдамся. Сначала посмотрим на твои карты, а потом уж будем вскрывать мои.

— Как каких? Бабушка, ее дочь и моя сестра.

— И может быть, все-таки и мама нашлась?

— Что значит, мама нашлась? — удивилась Саша.

— Да, Сонь! — сделал я вид, что удивился не меньше Александры.

— Можно я расскажу? — спросила разрешения Софья.

— Да, конечно, — естественно согласился я.

— Я думаю, что психика его мамы не выдержала, когда она узнала, что муж погиб. У нее начались проблемы с ментальным здоровьем, и, возможно, она попросила друзей, чтобы сыну не говорили об этом. Думаю, что у родителей Сергея были какие-то сбережения, и мама легла в частную клинику на лечение, где и находится по сей день. А Сергею сказали, что мама погибла вместе с отцом. Только он вчера ее не узнал.

Я воспринял это как подтверждение того, что Софья знает правду или какую-то ее часть. Я же, по идее, не знаю ни о том, что писатель — мой родной дед, ни о том, что мама жива…

— Сонь! Ну, на какие такие сбережения моя мама столько лет смогла бы прожить в таком пансионате, — сделав ударение на слове «таком», ответил я. — На него никаких денег не хватит…

— Не знаю, может друзья скидываются? — как ни в чем не бывало ответила моя красавица.

«Что ж ты за штучка такая, что так сходу сочиняешь такие небылицы? — размышлял я, пока обе девчонки переваривали новую инфу. — Как же вывести тебя на чистую воду?»

Но объяснение поведения Софьи пришло быстрее, чем я предполагал…

— Саш, извини, что мы так рано! — начала собираться Софья. — У нас сегодня очень много дел! Вы еще успеете наговориться, а нам пора. Можно мы заглянем в бабушкину квартиру, хочу, чтобы Сергей посмотрел на фото бабушки новым взглядом?

— Да, конечно! Вот ключи… — Александра достала из кармана связку, даже не предложив пойти вместе, что мне показалось странным. Было ведь логичным, если бы сестра показала брату фотографии бабушки, а не какая-то неизвестная художница-дизайнер.

Я не стал настаивать на совместном просмотре и, тепло попрощавшись, обещал в ближайшее время обязательно заехать и пообщаться!

— Почему ты не взяла ее с собой? Это твой какой-то очередной план? — не выдержал я в лифте.

— Да. Мне надо с тобой поговорить, — очень серьезно ответила Софья. Я понял по ее тону и взгляду, что разговор предстоит не о наших отношениях и не о совместном будущем. «Что же ты мне, родная, расскажешь?» — думал я с грустью.

Очень не хотелось расставаться с этой удивительной женщиной. Я почему-то отчетливо понял, что как только мы переступим порог бабушкиной квартиры и она начнет говорить, наши отношения больше никогда не будут прежними!

— Садись! — скомандовала она, как только мы вошли. — Будешь кофе, чай?

— Воды!

Она налила и продолжила:

— Да, образ дурочки-девочки, какой обрисовал меня Роман, не совсем соответствует действительности. И у меня есть важная для тебя информация. Я выбрала именно эту квартиру для разговора, потому что я делала здесь ремонт и проверила каждый уголок. Здесь точно нас никто не слушает.

— Почему нас должны слушать? — качественно изобразил я удивление.

— Не перебивай. Я думаю, что у нас не очень много времени. Если ты помнишь, призрак сказал, что у тебя сегодня отнимется нога. Кто знает, как это произойдет!

— Ладно, молчу. Говори!

— Писатель-призрак — твой родной дед и первый муж этой женщины, в квартире которой мы находимся. Он был главным редактором издательства «Детские небылицы». И хоть и был в перестройку уже в достаточно преклонном возрасте, но ясность ума сохранял отменную.

— Откуда ты это знаешь? — не выдержал я.

— Я и это тебе потом расскажу. По порядку проще…

— Хорошо, извини, жду, — покорно согласился я.

— Только, — нахмурилась Софья, — тебя почему-то не удивляет то, что он твой дед, а больше заботит, откуда я это знаю… Почему?

— Забавная ты! Разве после стольких твоих и всех остальных новостей этой недели у меня еще осталась хоть капля удивления. После призрака?

— Ладно, опустим. С началом приватизации твой дед смекнул что к чему и забрал все издательство себе. Надо сказать, что это было честное предприятие, он никого не обидел и не обманул, более того, все его любили и очень уважали. Но дед твой вскоре отправился к праотцам, оставив завещание.

А потом нашелся умник, который решил подмять под себя весь крупный издательский бизнес страны. Он сделал главредам предложение, от которого нельзя было отказаться…

Мой отец отказался и поплатился за это своей жизнью. А твой дед перед смертью сделал хитрый ход. Он все завещал потомкам без права передачи другим лицам и при условии, что они живы, а если род прекратится, то издательство переходит в руки государства. И раструбил он об этом на всех углах, по всем телевизионным ящикам, которых в вашей съемной квартире не было на тот момент.

Родители твои, конечно же, были в курсе. Но мама не посчитала нужным тебе об этом сообщить. Отец хотел решить вопрос, столкнув интересы бенефициара этой затеи с крупным чеченским миллионером, но самолет, на котором они встретились, взорвался, чуть оторвавшись от взлетной полосы.

Маму твою тут же забрали и поставили перед фактом: ты остаешься жить, она передает фактическое управление другим, а сама сидит в пансионате до конца дней своих. Ради жизни сына она пошла на это. Тебе сказали, что они оба погибли.

Мне было тогда почти столько же лет, сколько и тебе. Я знала, что произошло, но не знала подробностей. А несколько лет назад перед смертью моя мама отдала мне видеокассету. Смотри, это мой отец.

Софья включила видеомагнитофон, о котором я всегда, живя здесь, думал: «Зачем он? Слишком новомодный дизайн у квартиры для такого раритета». Да и кассет к нему не было. А тут вон что оказалось!

Очень приятный мужчина лет 45 грустным голосом начал говорить:

— Не знаю, в чьи руки попадет эта кассета, но если в твои, дочь, прежде, чем что-то предпринимать, очень хорошо взвесь все риски. Если есть с кем советоваться — советуйся. Если есть хоть малейший шанс проиграть — не ввязывайся, не стоит оно того! Твоя жизнь важнее любых денег. Но если решишься, не сожалей о начатом, не оглядывайся назад и иди до конца.

Нас собралось шестеро. Мы — главные редакторы самых крупных российских издательств — засвидетельствовали и записали видео обо всех событиях, которые предшествовали нашей смерти. (Если ты смотришь это, значит, никого из нас уже нет в живых.) В том видео наше журналистское расследование, разоблачающее деяния крупного чиновника, устроившего этот беспредел.

Это видео не предается огласке в данный момент, чтобы не пострадали наши семьи. Если наступят такие времена, когда это станет безопасным для наших близких, то пусть оно будет передано тем, кто сможет что-то предпринять по поводу разоблачения человека, виновного в нашей гибели.

Софья, или тот человек, в чьи руки моя жена отдала эту кассету, довожу до вашего сведения…

Если это ты, дочь, то говорю тебе. Из ныне живущих только ты теперь знаешь о существовании того видео.

Илья Фролов — сын Виктора Степановича Фролова — должен сохранить название страны, в банке которой открыта ячейка. Отец попросил его запомнить эту информацию, ничего не объясняя, сказав, что однажды может кто-нибудь прийти и спросить.

Виктория Смоленская — дочь Виктора Петровича Смоленского — хранит название банка на тех же условиях, ничего не зная, что в том банке.

Сергей Пчельников — внук Сергея Федоровича Верхотурского — знает имя, на которое открыта ячейка. С ним отдельная история. Его отца убили первым, а маму заперли в психушке. Если мама ничего не успела ему рассказать, то он должен вспомнить и назвать своего главного врага — это и будет имя, на которое открыта ячейка.

Максим Шапашников — сын Шапашникова Владимира Ивановича — хранит ключ от ячейки.

И наконец, Павел Молчанов — сын Молчанова Игоря Петровича. Он ничего не знает, но с детства мечтал стать милиционером. Если его отец успел ему рассказать и если парень вырос достойным, то он должен вам помочь восстановить справедливость.

Мы думаем, что надо собраться вам всем шестерым, обдумать все и решить совместно, что делать дальше, если вообще возможно хоть что-то сделать в ваших жизненных обстоятельствах.

Почему мы так решили. Если это видео попадет в руки людей чиновника, то есть шанс, что хоть кто-то не сдаст свою часть информации, а значит, останется возможность предать огласке все беззакония этого человека.

Запись закончилась. Рябь недописанной кассеты начала шуметь, но сил встать и выключить магнитофон не было у обоих. Мы сидели в задумчивости, смотря в эти серые помехи и слушая шум, не желая его останавливать.

Не знаю, конечно же, о чем думала Софья, но я думал о маме. В отличие от всех остальных мое издательство, хоть и на бумаге, но по-прежнему принадлежало мне и моей маме. Казалось, что наша с мамой позиция сейчас наиболее уязвимая.

Наконец, Софья встала и выключила магнитофон.

— Кто из всех перечисленных знает об этом видео?

— Только ты и я, — задумчиво проговорила Софья.

— Значит, моя настоящая фамилия — Пчельников?

— Да.

— Странно. Ничем почему-то не отзывается…

— Давно не откликался, наверное, на такую…

— Возможно…

— А про нашего ребенка… Это правда? — решился спросить я.

— Да, — впервые за все время нашего знакомства Софья опустила глаза и не смотрела на меня.

— Зачем? Если ты это уже все знала! Зачем подвергать ребенка такому риску? — никак не мог понять я суть происходящего с ней.

— Моя гарантия, — почти шепотом проговорила она.

— Гарантия чего? — опешил я.

— Ты — не Максим и не Павел, остальных я еще не знаю. Ты писатишка средней руки… Испугаешься и не поедешь никуда! — с вызовом посмотрела она на меня. — А теперь я буду тебя шантажировать твоим ребенком… И… гарантия того, что ты меня не предашь! — снова опустив глаза в пол и понижая голос, проговорила мама моего будущего ребенка.

— Дура! Почему ты такая дура? Я же влюбился в тебя! Я бы и так ради тебя и в огонь и в воду!

— Мы еще не знаем, с чем нам придется столкнуться, — грустно констатировала она, не смотря на меня.

— А с чего ты решила, что если ты так легко обращаешься с этим ребенком, я с ним буду обращаться как-то по-другому?

— Потому что ты любишь меня, и у тебя с 15 лет не было семьи. И всю свою жизнь ты не мог простить родителям, что они не взяли тебя с собой. Ты не сможешь убить своего ребенка.

— Боже мой, какая же ты дура!

— Нет. Я не какая-то дура, я — прагматичная дура. Теперь, чтобы получить полную семью: мама, жена и дочка, тебе надо решить ребус, поставленный пред тобой моим отцом.

— Почему дочка? — оторопел я от такого слова, произнесенного вслух.

— Потому что уже пять поколений у женщин моего рода рождались только девочки, не думаю, что я буду исключением.

— Гадина ты какая-то, — с болью проговорил я, безумно любя ее.

— Зато я тебя люблю, а ты — меня, — спокойно и уверенно проговорила Софья.

— Ты? Меня? Любишь? Не ври! — мне так хотелось верить в ее слова, но разум кричал совсем другое.

— Да, с первой нашей встречи, — Глаза, такие глаза не могли врать, она смотрела на меня открыто и в упор, чуть заметные слезинки выдавали боль, причиняемую моим недоверием ей.

— А как же Роман? — не оставляя попытки уличить ее во лжи, настаивал я на своей точке зрения.

— Роман — это совсем другое, — смахнув прошлую эмоцию, как ни в чем не бывало ответила Соня.

— Что значит — другое! И кстати, как ты с ним познакомилась? И кто вообще он такой?

— После того, как я посмотрела это видео, я направилась всех вас искать. Нашла только адрес деда, другого адреса ведь у вас не было… А Роман был уже там, сказал, что присматривает за домом.

— Как это? Он же сказал, что давно с тобой знаком и что ты влюблена в него какую-то тучу лет…

— Он уточнил: какую? — просто улыбнулась Софья.

— Нет, не уточнял.

— Ну вот видишь… — ответила так, будто это все объясняло.

— Так что получается — Макс и Павел тоже в курсе? — перескочило мое внимание на слова только что появившегося у меня свекра.

— Пожалуйста, не держи меня за дуру! Макс — твой лучший и, насколько я понимаю, единственный друг, и ты ему не рассказал обо всем, что произошло за эти дни? А он тебе в ответ не рассказал все остальное? Я не поверю в это…

— Да ладно! Откуда ему все это знать?

— Серый! Остановись, не ври мне, если хочешь, чтобы я оставалась с тобой честной! Макс очень прагматичный и крутой чел. И он знал, что у папы было издательство и что папа при очень странных обстоятельствах погиб. И ты хочешь сказать, что с его связями и возможностями он не стал узнавать об этом?

— Ну ладно! Права-права! Соврал…

— Вот про Павла не знаю, что думать! — выглядела при этих словах Софья действительно озадаченной. — С теми он, кто удерживает твою маму, или с нами…

— А что о нем думать? Ему можно вообще ничего не сообщать, он ведь не хранит никакой информации!

— Сергей!

— Что?

— Я видела вчера, как он после моего ухода подошел к вам и снял с тебя прослушку. Никуда я не уехала. А потом просто обогнала вас на несколько минут.

А если он снял жучок, то, значит, не хотел, чтобы кто-нибудь услышал ваш разговор. Вопрос только в том, он это искренне сделал или это игра ментовская?

— Ладно, сделай чайку, пожалуйста. И поедем будить Максима, пока он сам не проснулся и не оббежал пол-Москвы в поисках меня.

— Перестань, телефон есть… — с улыбкой остановила она мои смешные фантазии и ушла на кухню.

Я включил телевизор. Безусловно, надо было все обдумать, но в голове был перегруз, и рука рефлекторно потянулась к пульту, чтобы появилась возможность хотя бы чуть-чуть отвлечься…

В телеке были утренние новости. Люди что-то бубнили, размахивали руками, всеми силами пытались вещать что-то зрителям, но мозг не мог переключиться и обдумывал сегодняшние события.

И если все более-менее как-то подчинялось хоть какой-то логике, то оставалось одно звено, которое постоянно напоминало о себе и каждый раз выбивалось своей нелогичностью: кто такой Роман? В свете последних событий он мог быть засланным казачком от тех людей, кто удерживал мою маму. Но с другой стороны — почему мой родной дед ему доверял? Почему дед ему рассказал, где меня найти и как поймать на крючок? Может, призрак просто выжил из ума — поверил аферисту? Интересно, такое бывает с призраками?

Раздался звонок на тот аппарат, который дал мне вчера Павел.

— Алло, — очень сомневаясь, правильно ли я делаю, что при Софье засвечиваю этот телефон, я все равно ответил. С другой стороны, Павел ведь знал, что я с ней, значит, видимо, решил, что надо все равно звонить.

— У тебя там есть телевизор? — без предисловий спросил капитан.

— Да. Включен.

— Переключи на столичный канал — на новости.

— Окей.

Павел отключился, а я начал искать нужную мне кнопку…

Взгляд из мелькающих картинок тут же выхватил физиономию моего преподавателя по теории литературной критики … Того самого Семен Семеныча, который украл у меня роман и напечатал под собственным именем.

— Сонь, иди скорее! — успел позвать я.

— Вчера глубокой ночью возле своего дома был убит профессор, — говорил корреспондент, читая по бумажке, — заслуженный преподаватель Российской Федерации. По оперативным данным ему на телефон поступил звонок от некоего Сергея Пчельникова, который вызвал его на улицу. Через несколько мгновений после того, как профессор вышел из подъезда, он был насмерть сбит красным Феррари, который принадлежит другу Сергея — Максиму Шапошникову. Кто из них был за рулем, и сколько человек находилось в машине, пока неясно. Известно только о конфликте Сергея Пчельникова с профессором, который произошел на встрече по поводу 110-летия со дня рождения деда Сергея — Верхотурова Сергея Федоровича. Пчельников обвинял профессора в краже написанного им романа. Профессор все это отрицал.

На лицо сведение счетов. Сергей Пчельников и Максим Шапошников объявлены в розыск.

Я набрал Макса по телефону, данному мне Павлом.

— Слышал я уже все, слышал, — раздался голос Макса на том конце провода. — Я выезжаю, через полчаса буду у тебя, адрес скинь эсэмэской.

В дверь позвонили. Софья дернулась и, широко раскрыв глаза, а потом сев на диван и закрыв лицо руками, замерла. Она не знала, что делать, и мне показалось, впервые за всю свою жизнь. Такая беспредельная растерянность может быть только у человека, который умеет контролировать все.

— Не бойся! Тебя не тронут, а мне все равно осталось жить всего несколько дней. Дважды меня не убьют. А имени своего главного врага я пока не помню и даже не знаю, так что пока бесполезен для тебя. Если пойму, кто это, передам через Павла. Будем надеяться, что он на нашей стороне. Береги себя и девчонку! Передай все мужикам, а сама не лезь! Ладно?

Столько благодарности, сколько было в эту минуту в ее мокрых глазах, я еще не видел ни разу в жизни! Под маской сильной прагматичной женщины жила нормальная девчонка…

Я поцеловал ее в макушку и пошел открывать.

На пороге стоял Павел.

— У нас есть еще пару часов, пока найдут мою машину. Я теперь предатель. Я не сообщил, где ты, и не вышел на связь, когда они ее запрашивали! — входя сообщил капитан.

— Нет! Не так! — мысль писателя вдруг начала создавать другую реальность, а не подчиняться событиям. — Ты вчера ждал-ждал и уснул, не заметив звонков. А утром, видя, что все спокойно и все спят, рванул на пять минут к своей девушке, которая работает в кафе внизу этого дома, я сейчас поговорю с ней, и она стопроцентно это подтвердит. Максимум обвинят в халатности. А теперь ты возвращаешься к дому деда и не находишь нас там… Ты нам пригодишься на службе больше, чем здесь… Пока они все выяснят, мы выиграем время!

— Согласен, я погнал.

— Держи нас в курсе! И да — спасибо Паш! — продолжил я, выходя на лестничную клетку и закрывая за собой дверь в квартиру. — И пожалуйста, если со мной и Максом что-нибудь совсем хреновое произойдет, помоги Софье, если она попросит тебя и у тебя будет возможность. Ладно?

— Обещаю! — пожал мне руку новый знакомый так, как будто всегда был моим другом.

Пока Макс ехал, я спустился по черной лестнице и со стороны двора зашел в кафе к сестре и попросил прикрыть Павла. Задав пару наводящих вопросов и выяснив, что в этом нет криминала, Саша согласилась.

Я вернулся в квартиру бабушки, Макс уже был на месте.

— Думаю, нам лучше разделиться и разъехаться по одному. Я привез тебе денег, — обратился ко мне Макс, — снял по пути с карты, чтобы ты не был ограничен в тратах. Машину Софьи не ищут, она меня подбросит, есть кое-какие обязательства, которые я должен уладить прежде, чем что-то предпринимать… А ты вызывай такси и на перекладных уезжай подальше отсюда, куда-нибудь в область и дай знать, где остановился. А я попробую что-нибудь выяснить и повлиять на планы ментов по нашему поводу…

У меня на этот счет не было никаких мыслей. Возможно, стоило остановиться и все обдумать, но в любом случае я посчитал, что Софье лучше пока держаться от меня подальше, поэтому утвердительно кивнул.

Они ушли, через минуту раздался звонок в дверь, я подумал, что кто-то вернулся, на пороге стоял Роман.

— Привет! — как ни в чем не бывало произнес он. — Мне нужно войти.

Я пропустил.

— Я твой родственник, у твоего деда было много братьев. Я на твоей стороне. Я полковник ФСБ. Доверься мне. Я помогу.

— Как я могу тебе доверять после всего, что случилось? — я был реально удивлен и его появлению, и словам.

— Что случилось не так?

«Он прикидывается или реально не знает?» — промелькнула мысль в голове. Привычка доверять людям сидела в мозгах капитально. А в нынешних обстоятельствах хотелось иметь надежду, что вокруг друзья, тем более он сказал, что — родственник.

— Ты исчез, меня обвинили в твоей смерти, — с обидой высказал я свои претензии.

— Кто-то пришел и официально предъявил тебе обвинение? — апеллируя к железобетонной логике, спросил Роман.

— Нет, — вынужден был признаться я.

— Ну вот видишь, только слова, — убеждал меня в своей невиновности мой якобы родственник.

— Но ты исчез! — мне показалось, что это было достаточно убедительным подтверждением его безоговорочной вины.

— Да, мне нужно было уладить кое-какие вопросы.

Звучало просто, но и как-то естественно: бывает ведь так, что человеку надо куда-то отъехать.

— Почему ты не сказал о маме? — решил я спросить о более важном, чем мои обиды.

— Ты бы поверил? — усмехнувшись, спросил Роман.

— Нет, — вынужден был признаться я.

— А так, ты сам все узнал, — логика была на его стороне.

— Кто раскопал ее могилу?

— Те, кто ее удерживает…

Я смотрел внимательно на его мимику, было похоже, что Рома не врал.

— Зачем?

— У меня есть план. Это была сложная история, но я смог попасть в пансионат и поговорить с ней. Она рассказала врачам о симптомах якобы стремительно развивающейся у нее болезни, которая ведет к скорой смерти. Поэтому ваши враги зашевелились. Им нужно контролировать тебя, чтобы через полгода ты вступил в наследство, но был полностью в их власти.

— И я должен тебе верить…

Честно говоря, этот его план выглядел очень сомнительным, но Роман вдруг заявил:

— Я — единственный человек в твоем окружении, которому можно верить.

— Почему это? — такое заявление было крайне удивительным. То есть женщине, которую я любил, верить было нельзя. Другу, с которым прошел огонь и воду, верить было нельзя. А этому, недавно встреченному, верить было можно!

— Потому что твой дед мне доверяет, а он знает все.

Это был аргумент, но верить призраку… — было ли это правильным? То, что я достаточно легко и спокойно воспринимал присутствие призрака и общение с ним в его доме в поселке писателей, на расстоянии казалось бредом.

— Ладно! — согласился я проверить и эту версию развития событий. — И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю объединиться с Павлом и встретиться с твоей мамой.

— Так ему можно верить по твоей логике?

— Отчасти — да. Во дворе такси, у твоей бабушки была дача, она принадлежит Александре, которая бывает там очень редко. Побудешь там пару часов, оттуда близко до пансионата. Я встречусь с Павлом после того, как его отстранят от твоего дела, мы приедем за тобой и рванем к маме. Павел был с тобой там вчера, и ваше появление не вызовет подозрений.

— Почему мне не остаться здесь?

— Если тебя вычислят по камерам, то здесь найдут. Камеру, показывающую выход во двор, я отключил, а потом вызвал такси, водитель адрес знает. Тебе Павел дал телефон, позвони с него мне, а свой отдай, я спрячу.

— Откуда ты знаешь, что Павла отстранят? — это действительно удивляло. Откуда этот Рома знал всю информацию о происходящем?

— У полковника ФСБ должны быть свои источники. И я встретился с Павлом около дома деда, мы переговорили.

— Хорошо! Попробую довериться твоему плану, раз уж своего у меня все равно нет. Я поехал?

— Да. Буду на связи…

Я ехал в такси в неизвестном мне направлении и пытался осознать и проанализировать создавшуюся ситуацию.

Мысли путались, и короткий сон давал о себе знать, — я вырубился.

Водитель разбудил меня приблизительно через час-полтора. Я вошел в аккуратный и уютный дом и, найдя первый попавшийся диван, рухнул на него. Я понял, что по той информации, которая у меня была, ничего нового все равно сейчас придумать не получится, а вот выспаться в любом случае ради ясно соображающей головы было очень желательно.

Через пару часов, как и обещал Роман, они с Павлом стояли напротив меня в моем временном убежище.

— Поехали, — скомандовал Роман. — Пока тебя никто не ждет в пансионате, надо поговорить с мамой.

Через минут 15 мы беспрепятственно по «корочке» Павла прошли на территорию пансионата. Сегодня постояльцы не гуляли. Не успели мы приблизиться к дверям корпуса, где, по словам Павла, жила моя мама, как ворота пансионата открылись, и белый лимузин со всеми свадебными атрибутами въехал на территорию.

Мы все втроем не ожидали увидеть такую картину до такой степени, что остановились и в удивлении пропустили машину, которая проехала между нами и зданием и остановилась перед входом.

Дверь лимузина открылась, и в ослепительно белоснежном платье невесты из машины вышла она, да-да — Софья. Я, как и в первый раз, лишился связности мыслей и немножко дара речи. Это явление повергло всех нас троих в состояние тотального недоумения!

— Я знаю, дорогой, что ты хотел маму для начала подготовить, но я подумала, что, увидев нас двоих, она будет счастлива! Пойдемте! — игриво подмигнув, первой пошла ко входу в здание невеста.

Мы, немного оторопев и не понимая ее плана, неуверенно пошли за очаровательнейшей красавицей.

Мама стояла спиной к двери возле окна дорого и со вкусом обставленной комнаты. Не было сомнений, жила она здесь почти как королева в заточении.

Руки. Нам не было видно положение рук со спины, но они по-прежнему были согнуты в локтях, и мама немного качала головой вверх-вниз, как если бы она водила носом по указательным пальцам рук, сложенных как при молитве католиков. Судя по расположению окна, она видела, кто входил в парадную дверь ее корпуса.

— Алена Сергеевна! — позвала Софья.

Мама обернулась к нам и опустила руки. Она молча и внимательно посмотрела на нас четверых и тихо спросила:

— Чем обязана, молодые люди?

— Алена Сергеевна, вам надо поехать с нами на свадьбу, — уверенно проговорила Софья. — Вам ничего не надо брать с собой, мы все купим по дороге. Поехали, пожалуйста?

Мама посмотрела на меня и задала вопрос мне:

— Ты тоже считаешь, что это будет правильно?

— Я не знаю, — растерялся я.

Я не представлял, почему вдруг этот свадебный лимузин должна выпустить охрана.

— А вы что скажете, молодые люди? — обратилась мама к Роману и Павлу.

— Давайте попробуем? — ответил вопросом Роман.

— Если у нее есть план, почему нет? — прокомментировал Павел.

— У вас есть план? — спросила мама Софью. — Хороший?

— Есть. Хороший.

— Хороший план для чего? Спасти Сергея или убить?

Я был ошарашен таким заявлением. Мы все посмотрели на Софью.

— Он отец моего будущего ребенка, — уверенно и без обиняков проговорила моя «невеста».

— Значит, убить… — грустно констатировала моя мама, так и не подойдя ко мне и не обняв…

— Не знаю, на чьей стороне вы, девушка, но чтобы спасти Сергея, не обязательно меня отсюда забирать. Мне и здесь неплохо живется. Я с вами никуда не поеду.

— Мам! — не выдержал я и кинулся было к ней, чтобы обнять.

Но мама резким движением руки остановила мой порыв и сказала:

— Стой! Не подходи. Как только ты прикоснешься ко мне, ты не сможешь отсюда без меня выйти. Чувства сына затмят разум. А тебе еще нужно решить очень много вопросов и проблем. Уходи! Если они тебе обо мне рассказали, значит, что-то происходит, что-то идет не по их плану. Идите, я здесь в большей безопасности, чем с вами, пока мы не знаем, кто из вас на чьей стороне…

Время ребятки, время! Гоу-гоу! Скоро здесь появятся мои а-ля друзья, и лучше, чтобы вас здесь не было при этой встрече…

Выйдя за ворота пансионата (лимузин тихонько ехал за невестой), Софья спросила меня:

— Ты с кем? Свадебный кортеж никто не остановит, поменяем машины и оторвемся.

— Сергей, не надо! — ответил за меня Роман. — Сонь, езжай домой! Ты беременна, нельзя так рисковать, даже ради любимого!

Раздался телефонный звонок с мобильного Макса:

— Ты не успел, тебя вычислили, менты едут к пансионату, уходи пешком. Собак же у них нет. Я на мотоцикле найду тебя в лесу.

Ребята слышали разговор, Паша показал направление:

— Здесь хороший лесок, сможешь спрятаться, если что, а через три-четыре километра поселок. Макс тебя там найдет.

Я побежал, чмокнув Софью в щеку и крикнув: «Спасибо, ребят!»

Вот здесь и пригодился мой досып на даче у бабули. Тело отдохнуло и слушалось, мысль работала: «Получалось, что мама что-то знала, раз снова подала знак молчать! При ком из этих троих надо было молчать? Софью обвинила в попытке убить меня! Неужели она действительно враг? Но почему тогда мама не сказала об этом прямо?»

Я бродил по лесу несколько часов, не зная, стоило ли уже выходить. Ближе к поселку заработала связь, и тут же раздался звонок Макса, который объяснил мне, где он меня ждет. Минут через 40 мы встретились. А через полчаса сидели в какой-то придорожной забегаловке с вполне сносной едой и, как выяснилось, с возможностью ночлега.

Я рассказал другу о разговоре с мамой и спросил:

— Как ты узнал, что за мной едут?

— Серег, жучками в наше время умеют пользоваться не только менты. Паша действительно ночью уснул, и с его машиной можно было делать что угодно. Я попросил товарища привезти мне прослушку, которую аккуратненько поставил в Пашину машину. Мы ведь вчера с тобой не решили, на чьей он стороне, вот я и решил подстраховаться. А когда его утром отстранили, то машину он сдал, и вместо него сел за руль другой, чьи переговоры я мог слышать.

— Тебя в ситуации с мамой моей ничего не смущает? Кто из тех троих против меня?

— Я вот о чем думаю, мы можем заночевать здесь и завтра отправиться дальше. А можем провести разведку боем. Это не мой мотоцикл, его никто не знает. Мы можем попробовать вернуться в Москву и посмотреть, что делает каждый из этих троих.

— Но где бы ни была Софья, хоть в самом СК, мы не сможем узнать, с какой целью она там: за нас или против.

— Но с другой стороны, все лучше, чем просто удирать! Что скажешь? Хотя я могу оставить тебе мотоцикл, и ты поедешь дальше, а сам вернусь и попробую узнать хоть что-то…

— Поедем вместе! Я понимаю, что мы сможем объехать все посты в области, но при въезде… — выразил я свою обеспокоенность предстоящей поездкой.

— Думаешь, нас ждут на мотоцикле? Сдал кто-то из этих троих? Тогда при въезде в город ты пойдешь пешком, а я поеду один.

До Москвы мы добрались почти вечером, и я побрел через буераки МКАДовой территории к домам, не ожидая уже ничего хорошего от этого города…

Сумрак, грязь и чернота выхлопов делали мой путь похожим на дорогу апокалипсиса: может, и был где-то свет в конце тоннеля, но не здесь и не сейчас.

Я брел через эту многолетнюю жижу отходов человеческого прогресса и не мог понять: где моя жизнь пошла наперекосяк и почему? Я ж был нормальным ребенком, мои родители были классными, мы любили друг друга и дорожили своей семьей. Дед, оказывается, был хорошим писателем и вроде нормальным человеком, судя по призраку. Да, только мама не смогла простить родителей… Может, это и было то, из-за чего апокалипсис и настигнет человечество: люди не научились прощать и любить?

Свет фар резко ослепил меня, и от неожиданности и внезапной темноты вокруг я оступился и упал. Резкая боль пронзила ногу. «Вот оно!» — мелькнула мысль, и я потерял сознание от удара по голове кого-то подскочившего ко мне сзади.

Очнулся я в машине скорой помощи. Какими-то остатками возвращающегося сознания я понял, что пророчество деда начало сбываться, и моя нога была обездвижена. Смысла о чем-либо спрашивать не было. Меня везли в больницу.

На все задаваемые в больнице вопросы я не отвечал, осознавая, что у меня перевязана голова и можно запросто прикидываться придурком.

Мне наложили гипс и дали какое-то успокоительное. Я уснул. Снился бред, как друзья превращались в оборотней, а драконы становились друзьями.