Русская революция от Ленина до Сталина. 1917-1929

6. Кризис «ножниц» цен

«Смычка с крестьянством», которую предназначен был установить нэп, оставалась ключевым понятием советской политики в течение нескольких лет. Мало кто сомневался в ее необходимости. «Мы знаем, что только соглашение с крестьянством, — говорил Ленин на X съезде партии, — может спасти социалистическую революцию в России, пока не наступила революция в других странах». Когда после страшного голода 1921―1922 годов сельское хозяйство быстро ожило и началось восстановление других областей хозяйства, введение нэпа торжественно защищали; однако, когда опасность миновала и воспоминания о лишениях времен военного коммунизма отступили в прошлое, чувство облегчения и молчаливое признание необходимости этой меры постепенно сменились ощущением неловкости из-за такого радикального отступления от прежних надежд и ожиданий, связанных с построением социализма, которые вдохновили первые победы революции. В конце концов кому-то приходилось расплачиваться за уступки, сделанные крестьянству, а некоторые последствия нэпа, прямые и косвенные, были неожиданны и неприятны. Не прошло и двух лет, как страна заметалась в муках нового кризиса, не столь тяжелого, как предшествующий введению нэпа, но сильно повлиявшего на все отрасли хозяйства, которое стало бурно развиваться.

Промышленности нэп не дал такого толчка, как сельскому хозяйству, и в основном его влияние здесь было отрицательным. Прежде всего он поощрял восстановление мелкотоварного и кустарного производства по двум причинам: во-первых, потому, что оно меньше пострадало от гражданской войны, чем крупная промышленность, и его легче было восстановить, и, во-вторых, потому, что оно было основным поставщиком простейших потребительских товаров, которые хотел покупать крестьянин на свою выручку от продажи продуктов сельского хозяйства. Кампания по национализации промышленности была приостановлена. Крупная промышленность (ленинские «командные высоты») оставалась в руках государства, но и здесь произошли два существенных изменения. Прежде всего, в значительной степени ве́дение промышленностью было перераспределено между союзными, республиканскими и местными властями — таким образом появились три категории государственной промышленности. «Союзная» промышленность управлялась ВСНХ СССР, «республиканская» — ВСНХ союзных республик; внутри же республик в областях и районах создавались свои собственные советы народного хозяйства (совнархозы), которые несли ответственность за местную промышленность. Высшие органы власти в большей или в меньшей степени осуществляли контроль над низшими органами, но практические соображения диктовали необходимость обеспечения их значительной степенью автономности. На более низких уровнях поощрялось частное владение промышленными предприятиями. Те предприятия, где было занято менее 20 рабочих, национализации не подлежали. Более крупные предприятия, отобранные ранее у их хозяев, могли сдаваться в аренду отдельным предпринимателям, часто их прежним владельцам. Развитие мелкотоварного кустарного и кооперативного производства официально поощрялось.

Во-вторых, прямое управление фабрично-заводской промышленностью через главки было отменено. Отрасли промышленности объединялись в тресты, которые управляли группой предприятий как единым целым; в среднем в тресте насчитывалось примерно 10 предприятий. Самые крупные тресты образовались в текстильной промышленности; в крупнейшем текстильном тресте было занято около 50 тысяч рабочих. Существенной особенностью этих трестов было то, что они уже не финансировались из государственного бюджета, но должны были работать по принципу коммерческого учета (хозрасчета) и получать прибыль, которая после определенных отчислений должна была идти в пользу государства как владельца основных фондов этих предприятий. Некоторые из основных отраслей промышленности все еще были обязаны отдавать часть своей продукции государственным учреждениям. Во всем остальном промышленность, как и крестьянство, была вольна торговать своей продукцией на рынке по тем ценам, которые ей удавалось получить.

Все эти меры были в духе нэпа. Но они подвергались критике в некоторых партийных кругах; так, в 1923 году нежелательную огласку получила бесцеремонная инструкция, спущенная ВСНХ трестам, с требованием получать максимальную прибыль.

Через год после введения нэпа стимулы, благодаря которым в обращении появились самые различные товары, уже можно было рассматривать с некоторой долей благодушия. Ленин с самого начала понимал опасность «свободы торговли», которая, как он отмечал на X съезде партии, «означает рост капитализма». По-видимому, вначале обмен товарами между городом и деревней представлялся ему как грандиозная система организованного натурального обмена. Но, как он признавался позднее, «товарообмен сорвался: сорвался в том смысле, что он вылился в куплю-продажу». Он шокировал некоторых партийных лидеров, призывая своих слушателей «учиться торговать». В 1922 году в Москве была образована Коммерческая школа. Целью ее создания, несомненно, было намерение установить в какой-либо форме народный контроль над торговлей. Однако в результате это способствовало деятельности нового класса торговцев, которых очень скоро стали называть нэпманами. Мелкая частная торговля никогда полностью не исчезала, даже в период военного коммунизма. Знаменитый Сухаревский рынок в Москве был общеизвестным злом, с которым мирились. Расцветающий класс нэпманов представлял собой уже не мелких торговцев. Это были крупные предприниматели, коммерсанты, опутавшие своими щупальцами все отрасли экономики. Крупные промышленные тресты все еще в состоянии были контролировать оптовый рынок своей продукции. В Москве и в ряде других крупных городов ВСНХ открыл магазины розничной торговли, известные под названием ГУМ (государственный универсальный магазин). Но вначале дела в них шли не так уж и гладко; потребительские кооперативы также не добились большого успеха. В розничной торговле повсюду господствовали нэпманы. По мере развития и процветания торговли в преуспевающие кварталы столицы вернулось благополучие. Многие характерные особенности прежней жизни, уничтоженные революцией, появились вновь. Красин, посетив Москву в сентябре 1922 года, писал жене, что «Москва выглядит хорошо, иногда в точности как до войны». Иностранцы, приезжавшие в Москву, с горечью или торжеством, в зависимости от своих взглядов, отмечали возрождение таких «капиталистических явлений», как проститутки на улицах, раболепные официанты и извозчики, выпрашивающие чаевые. У тех, кто процветал при нэпе, перспективы были самые радужные. Самое страшное, казалось, было позади. Нехватки и трудности военного коммунизма закончились. Жизнь возрождалась.

Однако вскоре несколько взаимосвязанных кризисов вскрыли некоторые подспудные особенности нэпа. Первым был кризис цен. После отмены жесткого контроля периода военного коммунизма цены взмыли вверх. В августе 1921 года был учрежден комитет по ценам, в мае 1922 года организована комиссия по вопросам внутренней торговли, но обе эти организации оказались совершенно бесполезными. Голод горожан на сельскохозяйственные продукты был значительно острее голода крестьян на промышленные товары, так что вначале цены на продовольствие стремительно росли по сравнению с ценами в промышленности. Промышленность, лишенная оборотного капитала и источников кредита, могла обеспечивать себя, только продавая свою продукцию на рынке по неуклонно падающим ценам, что вело к дальнейшему падению цен на промышленные товары. Этот процесс, который достиг апогея летом 1922 года, повлек за собой кризис рабочей силы. При военном коммунизме рабочей силы, как и всякого товара, не хватало, о безработице не могло быть и речи. Мобилизация на принудительные работы давала одно преимущество: занятые на них люди обеспечивались продовольственными пайками. Теперь же принудительные работы почти нигде не использовались, кроме исправительно-трудовых лагерей, и возобновились отношения свободного найма и оплаты труда. Профсоюзы от имени своих членов начали вести переговоры о заключении коллективных договоров. Но рабочих мест стало гораздо меньше, чем людей, ищущих работу. Работодатели в течение долгого времени продолжали обеспечивать своих рабочих продовольственными пайками, но теперь это был платеж натурой, рассчитанный по рыночным ценам, вместо денег. Причуды ценообразования превратили зарплату в постоянный предмет споров, в которых рабочий имел отнюдь не первое слово. Зарплата часто не выдавалась из-за того, что предприятия не могли найти наличных денег.

Статус профсоюзов определялся результатами малозначительного компромисса, достигнутого на X съезде партии, состоявшемся в марте 1921 года. Поверхностность этого компромисса проявилась уже два месяца спустя на съезде профсоюзов. Томский, не сумевший предотвратить обсуждение этого вопроса, уже рассмотренного на партийном съезде, получил строгий выговор и по приказу партийного руководства был освобожден от поста председателя ВЦСПС и отправлен в командировку в Центральную Азию. Довольно существенно, что на посту председателя его сменил Андреев, который вначале поддерживал взгляды Троцкого на профсоюзы. Но эти перемещения не восстановили спокойствия в профсоюзах. В январе 1922 года Политбюро еще раз выступило с резолюцией, где признавалось существование «ряда противоречий между различными задачами профсоюзов» — речь явно шла о противоречии между «защитой интересов трудящихся масс» и ролью профсоюзов как «участников госвласти и строителей всего народного хозяйства в целом». По-видимому, эта формулировка отсрочила приговор, вынесенный Томскому, который на следующем съезде профсоюзов в сентябре 1922 года был восстановлен на посту председателя ВЦСПС. На этом съезде еще раз попытались определить роль профсоюзов. Они должны были «безоговорочно защищать интересы трудящихся». С другой стороны, им вменялось в обязанность следить за повышением производительности труда, что рассматривалось как вклад рабочих в строительство социалистического государства; хотя забастовки формально не были запрещены, единственно верным путем улаживания конфликтов признавались переговоры между профсоюзами и работодателями или соответствующим административным органом. Интересно, что в это время не проводилось никаких существенных различий между ролью профсоюзов на государственных и на частных предприятиях. И те, и другие участвовали в производстве продукции; главное было не мешать этому процессу.

Усиление власти и влияния так называемых красных управляющих разжигало недовольство рабочих. Во время гражданской войны для создания Красной Армии и командования ею привлекались бывшие офицеры царской армии; таким же образом для восстановления основных отраслей промышленности под контролем членов партии и рабочих были взяты на службу бывшие управляющие как специалисты и бывшие владельцы заводов и фабрик как управляющие национализированными предприятиями. Это позволило наладить квалифицированное управление. Подобная практика закрепилась, и к ней все чаще прибегали при нэпе, когда безымянные тресты и синдикаты заняли место главков периода военного коммунизма. Красные управляющие, несмотря на их буржуазное происхождение и связи, получили общепризнанное и уважаемое место в советской иерархии; некоторые из них были приняты в партию — награда за выдающиеся заслуги. Для оплаты их труда были установлены ставки, намного превышавшие уровень обычных расценок; их голоса приобретали все большее значение в управлении промышленностью и формировании политики ее развития. Их часто — и нельзя сказать, что несправедливо, — обвиняли в жестокой и властной манере поведения с рабочими, характерной для старого режима; эти обвинения свидетельствовали о зависти и недовольстве, вызванном таким резким отходом от всего, за что боролась революция.

Однако снижение своего статуса в экономике нэпа рабочие наиболее остро почувствовали с началом безработицы. Продолжавшийся застой в тяжелой промышленности, кризис цен в легкой промышленности, призыв к рационализации производства, к введению хозрасчета и получению прибылей — все это вынуждало сокращать лишних рабочих. Безработица вновь, как в обычных условиях рыночной экономики, превратилась в рычаг трудовой дисциплины и регулятор заработной платы. Статистические данные за этот период скудны и ненадежны. В 1923 году количество безработных, как сообщалось, достигло миллиона. Но официальные сведения отражают лишь положение членов профсоюзов и тех, кто был зарегистрирован на биржах труда и получал скудные пособия по безработице. Статистика не учитывала неквалифицированных рабочих, особенно бывших крестьян, которые искали случайных заработков в городах, главным образом в строительной промышленности. Если нэп спас крестьян от катастрофы, то он же поставил промышленность и рынок труда на грань хаоса. В апреле на партийной конференции была осуждена внутрипартийная фракционная группировка, именовавшая себя рабочей оппозицией, которая расшифровывала аббревиатуру нэп как «новая эксплуатация пролетариата». Когда нэп трактовали как политику уступок крестьянству, никто не задавался вопросом, за чей счет делались эти уступки. В результате гражданской войны и хаоса в промышленности пролетариат, героический знаменосец революции, был разбросан по стране, разобщен, и ряды его резко сократились. Рабочий стал пасынком нэпа.

Еще одним кризисом, или аспектом общего кризиса, был кризис финансов. Финансовые последствия нэпа оказались совершенно непредсказуемыми. Хотя при нэпе установился принцип свободного рынка, на котором покупаются и продаются товары, сделки невозможно было заключать из-за того, что курс рубля постоянно падал, а к тому времени рубль уже и вовсе обесценился. Осенью 1921 года началось проведение целого ряда финансовых реформ. Было решено составить государственный бюджет в довоенных рублях, а курс находящегося в обращении рубля ежемесячно корректировать с этим уровнем. Фактически это был рубль, соответствующий индексу цен, который иногда называли «товарным» рублем. Именно он использовался для определения ставок заработной платы. Для того чтобы осуществлять контроль за денежным обращением, восстановить систему кредитов и заложить основу банковской системы, был создан Государственный банк. В конце 1921 года партийная конференция поддержала идею ввести денежную единицу, обеспечиваемую золотом, и несколько месяцев спустя плавающий «товарный» рубль был заменен гипотетическим «золотым» рублем, который стал мерой стоимости. Осенью 1922 года Государственный банк начал выпускать банкноты нового достоинства — червонцы, равные по стоимости десяти «золотым» рублям. Но объем выпуска вначале был невелик. В течение следующего года исходной денежной единицей считались червонцы, а выплаты осуществлялись в старых бумажных рублях, курс которых постоянно падал.

Летом и осенью 1923 года все это вылилось в крупный экономический кризис. Падение цен на промышленную продукцию на протяжении предыдущего года заставило руководителей различных отраслей промышленности сплотиться для защиты своих интересов. Промышленные тресты создали собственную сеть розничной торговли, чтобы обеспечить соответствующие рыночные условия и не допустить падения цен. Эти организации на удивление успешно выполнили свою задачу. К сентябрю 1922 года соотношение цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами достигло довоенного уровня; с этого момента начался резкий рост цен на промышленные товары за счет падения цен на сельскохозяйственную продукцию. Троцкий в своем докладе на XII съезде партии, состоявшемся в апреле 1923 года, представил диаграмму, на которой наглядно было показано, как «ножницы» между ценами на промышленную и сельскохозяйственную продукцию раздвигались за последние полгода все шире и шире. Резкие колебания цен вызывали всеобщее негодование, но было непонятно, как предотвратить это в рамках нэпа. Партия по-прежнему твердо придерживалась политики выполнения своих обязательств перед крестьянством, что и было сутью нэпа. Однако то, что происходило в действительности, полностью противоречило интересам производителей сельскохозяйственной продукции. Когда в октябре 1923 года «ножницы» раскрылись до предела, разница между ценами на промышленные товары и сельскохозяйственную продукцию была уже в три раза больше, чем в 1913 году. Между тем экономике угрожали и другие денежные проблемы. Чтобы вложить средства в сельское хозяйство для получения богатого урожая, необходимо было возобновить неограниченный выпуск бумажных рублей, что еще больше обесценивало старые бумажные деньги. Были сделаны попытки при расчете оплаты труда заменить «товарный» рубль «золотым»; считалось, что это поможет снизить реальные выплаты чуть ли не на 40 %. Осенью 1923 года эта проблема наряду с рядом других, волновавших рабочих, вызвала волну недовольства и всколыхнула забастовки.

Первое Временное правительство (образовано 2 марта 1917 г.)

Первое коалиционное правительство (5 мая — 2 июля 1917 г.)

Члены Государственного совещания.

В центре: Л. Г. Корнилов, А. Ф. Керенский; в верхнем ряду третий слева — Б. В. Савинков

Петроград, 1917 г.

А. Ф. Керенский, Петроград, 1917 г.

М. И. Скобелев, Н. С. Чхеидзе, Г. В. Плеханов в президиуме I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов

Петроград, июнь 1917 г.

Представители социал-демократической партии (меньшевиков): Ф. И. Дан, М. И. Скобелев, И. Г. Церетели

Петроград, 1917 г.

В. И. Ленин на параде рабочих полков и военных школ на Красной площади

Москва, 3 июня 1917 г.

Л. Б. Каменев, Г. Е. Зиновьев у памятника К. Марксу и Ф. Энгельсу на Театральной площади

Москва, 1918 г.

X. Г. Раковский, Н. И. Подвойский, В. П. Затонский на Софийской площади в день празднования 1 Мая

Киев, 1919 г.

Члены коллегии ОГПУ во главе с Ф. Э. Дзержинским

Москва, 1921 г.

Ф. Ф. Раскольников, С. М. Киров, Г. К. Орджоникидзе

1920 г.

А. А. Андреев — секретарь ВЦСПС, Я. Э. Рудзутак — член Президиума и генеральный секретарь ВЦСПС

Москва, 1922 г.

Выступление К. Б. Радека на митинге у Белорусского вокзала

Москва, 1923 г.

И. В. Сталин, А. И. Рыков, Г. Е. Зиновьев, Н. И. Бухарин

20-е годы

Ф. Э. Дзержинский, Г. Я. Сокольников

Москва, 1925 г.

И. В. Сталин, С. М. Киров. Н. М. Шверник, М. М. Лашевич (заретуширован) на 15-й Ленинградской областной партийной конференции

Ленинград, 1926 г.

М. П. Томский на территории Кремля

Москва, 1919 г.

А. М. Коллонтай у выхода из б. театра Зимина, где проходило заседание II Международного съезда коммунисток

Москва, 1921 г.

Делегаты XI съезда РКП(б) выходят из зала заседаний: справа на переднем плане — В. М. Молотов

Москва, 1922 г.

Г. Е. Зиновьев, А. И. Рыков, Л. Б. Каменев выносят гроб с телом М. В. Фрунзе из Дома союзов. Слева — И. С. Уншлихт

Москва, 1925 г.

В. А. Котов, К. Я. Бауман, Н. А. Угланов, А. И. Рыков, Н. И. Бухарин, В. М. Михайлов в президиуме 14-й Московской партийной губконференции

Москва, декабрь 1925 г.

К. Е. Ворошилов, Л. М. Каганович, И. В. Сталин, Н. И. Бухарин, Г. К. Орджоникидзе, А. И. Микоян, М. И. Калинин, Я. Э. Рудзутак в день празднования 12-й годовщины Октября

Москва, 7 ноября 1929 г.

Л. М. Каганович, И. В. Сталин

Москва, 1929 г.

М. Ф. Шкирятов, С. М. Киров, Ш. З. Элиава, Г. К. Орджоникидзе, И. В. Сталин в группе закавказских делегатов на XIV съезде ВКП(б)

Москва, декабрь 1925 г.

А. В. Луначарский (в центре), А. Я. Вышинский (третий слева) и др. на митинге в связи с разработкой плана первой пятилетки для Орехово-Зуева

Московская обл., 1929 г.

Выступление Н. И. Бухарина на 2-й Всесоюзной конференции ВАРНИТС (Всесоюзной ассоциации работников науки и техники содействия социалистическому строительству в СССР).

В президиуме — академик А. Н. Бах

X. Г. Раковский с женой

К. Б. Радек (второй справа) во время встречи Л. М. Карахана на Ржевском вокзале

Москва, 1925 г.

С. М. Буденный, М. И. Калинин, В. В. Куйбышев в группе делегатов Свердловска на V Всесоюзном съезде Советов

Москва, 1929 г.

И. В. Сталин в день своего 50-летия в группе членов ЦК ВКП(б).

Слева направо: Г. К. Орджоникидзе, К. Е. Ворошилов, В. В. Куйбышев, И. В. Сталин, М. И. Калинин, Л. М. Каганович, С. М. Киров

Москва, 21 декабря 1929 г.

Руководители партии отреагировали на этот тревожный сигнал: Центральный Комитет уполномочил так называемую комиссию по «ножницам» в составе 17 человек подготовить специальный доклад о кризисном положении, уделив особое внимание проблеме цен. До этого момента Троцкий проявлял достаточную осторожность, не выражая открыто своего несогласия с коллегами, и, возможно, по этой причине отклонил предложение принять участие в комиссии по «ножницам». Но пока комиссия заседала, он потерял терпение и 8 октября обратился в Центральный Комитет с письмом, в котором выражал осуждение «вопиющих ошибок экономической политики». По его мнению, решения принимались при «отсутствии общего плана». Троцкий осуждал попытки командовать ценами в духе военного коммунизма. Закрыть «ножницы», по его мнению, можно было, лишь переведя государственную промышленность на рельсы рационального хозяйствования. Неделю спустя за письмом последовало «заявление 46-ти», подписанное 46 членами партии, в числе которых были помимо сторонников Троцкого и члены некоторых других оппозиционных группировок. В этом заявлении говорилось о «глубоком экономическом кризисе», который явился результатом «случайного, непродуманного и несистематического характера решений, принимаемых Центральным Комитетом». И письмо Троцкого, и «заявление 46-ти» не ограничивались только критическими замечаниями в адрес тех, кто неправильно осуществлял руководство экономикой; в них содержались также нападки на жесткий стиль руководства, не позволяющий членам партии иметь свое собственное мнение. Для всестороннего обсуждения этих вопросов авторы заявления требовали провести партийную конференцию с привлечением широкого круга членов партии. Центральный Комитет отреагировал на это требование, предоставив страницы газеты «Правда» для проведения дискуссии — это была последняя дискуссия такого рода в истории Советов; она длилась в течение целого месяца, но партийные лидеры не принимали в ней никакого участия, и постепенно она становилась все более накаленной и запутанной. Между тем комиссия по «ножницам» продолжала заниматься своей трудной работой. Опыт предыдущего года убедил почти всех, что регулирование нельзя предоставлять свободной стихии рынка. Комиссия с готовностью согласилась с необходимостью введения контроля над оптовыми ценами. С розничными ценами было сложнее. Но комиссия подчеркнула, что регулировать оптовые цены, не затрагивая розничных, означало просто увеличить доходы среднего класса, отождествляемого с нэпманами, неприязнь к которым росла с каждым днем. Комиссия остановилась на том, что следует проводить выборочный контроль розничных цен. Но проблема была слишком сложной, а члены комиссии — недостаточно решительными, и результаты деятельности комиссии появились в печати только в декабре.

К этому времени экономическая ситуация в стране изменилась в благоприятную сторону. Достигнув пика в октябре, цены на промышленные товары затем резко упали. «Ножницы» стали закрываться. Урожай, основной экономический показатель примитивного хозяйства России, уже второй год подряд был превосходным. Промышленность, на которой падение цен почти не отразилось, оказалась в состоянии нарастить производительность и увеличить свой рынок. Бездействующие ранее фабрики и заводы вновь стали производить товары. Даже давление на цены несколько снизилось. Экономическое напряжение сменилось политическим — наступил момент, когда всерьез развернулась кампания против Троцкого. В этих обстоятельствах Политбюро приняло резолюцию в связи с докладом комиссии по «ножницам», которую можно назвать образцом искусного компромисса. Подчеркивалась необходимость сохранять преобладание крестьянского сельского хозяйства; тот факт, что Троцкий настаивал на приоритете промышленности, был обойден молчанием. Промышленности вменялось в обязанность не поднимать цены, проводить рационализацию и увеличивать производительность. Следовало ввести контроль как над оптовыми, так и над розничными ценами на предметы массового потребления, установить официальные максимально высокие цены на соль, парафин и сахар. Были обещаны некоторые уступки в отношении заработной платы, которая должна была повышаться «пропорционально росту промышленного производства и производительности труда». Наконец, были даны обещания продолжать финансирование тяжелой промышленности и укрепить Госплан. Эти предложения были одобрены на партийной конференции в январе 1924 года, за несколько дней до смерти Ленина.

Резолюция, принятая по докладу комиссии по «ножницам», несмотря на всю осторожность ее формулировок, давала промышленности некоторые поблажки; к 1924 году промышленность уже выкарабкалась из бездны стагнации и депрессии, куда ее загнало начало нэпа в 1921 году. Но это возрождение было частичным: отрасли легкой промышленности, работающие на крестьянский рынок, процветали; но в условиях нэпа ничто не стимулировало развития тяжелой промышленности, связанной с производством средств производства, и она сильно отставала. Согласно данным Госплана, объем годового промышленного производства, который на 1 октября 1924 г. в два с половиной раза превышал уровень 1920 года, составил теперь 40 % довоенного уровня, а в металлургической промышленности — лишь 28 %. Это отставание вызывало беспокойство в партии, особенно в кругах оппозиции. Резолюция по «ножницам», принятая в декабре 1923 года, заявляла, что металлургическая промышленность должна «быть выдвинута на первый план и должна получать от государства гораздо большую, чем в прошлый год, всестороннюю, в частности, финансовую помощь»; эта позиция была одобрена на партийной конференции в январе 1924 года. Но ничего не делалось, чтобы осуществить эти благие намерения. Назначение Дзержинского на пост председателя ВСНХ в феврале 1924 года вновь привлекает внимание к этой проблеме. Три месяца спустя Дзержинский доложил XIII съезду партии, что для того, чтобы поставить на ноги тяжелую промышленность, на протяжении следующих пяти лет понадобится «100―150―200 миллионов золотых рублей». Зиновьев патетически прокомментировал это заявление, воскликнув: «На очереди металл, на очереди улучшение средств производства, на очереди поднятие тяжелой промышленности!» Эти красивые слова не были немедленно подтверждены делом, но свидетельствовали об изменении настроений, что скажется в будущем.

Весной и летом 1924 года страна выздоравливала, росло ощущение уверенности в своих силах. Сельское хозяйство при нэпе избавлялось от ужасов недавнего прошлого; некоторое снисхождение было оказано даже кулаку. Постепенно, хотя и неравномерно, оживала промышленность. В марте 1924 года была завершена денежная реформа — повсеместно вводились обеспеченные золотом червонцы, а старые советские бумажные банкноты были изъяты из обращения. В мае был создан Народный комиссариат внутренней торговли, возглавляемый Каменевым, основной целью которого было осуществление контроля за ценами. Соотношение между ценами на промышленные и сельскохозяйственные товары вновь почти достигло уровня 1913 года. Контроль за ценами на промышленные товары, как оптовыми, так и розничными, судя по всему, дал лишь относительный эффект, но цены на сельскохозяйственные товары оказались устойчивыми. Внешняя торговля, осуществлявшаяся специальным комиссариатом, имевшим монополию на внешнюю торговлю, под руководством Красина в 1923―1924 годах впервые достигла довольно приличных объемов. Экспорт на 75 % состоял из продукции сельского хозяйства, включая зерно; другими важными статьями экспорта были лес и нефть. Примерно 75 % закупок осуществлялось для нужд промышленности — хлопка и других видов сырья и полуфабрикатов. Эти внушительные результаты были достигнуты при нэпе, и без него их добиться было бы невозможно; их приветствовали как победоносное подтверждение целесообразности нэпа. Тем не менее кризис «ножниц» оказалось возможным преодолеть только с помощью мер — особенно контроля за ценами, — которые противоречили рыночному принципу нэпа, одному из существенных условий оздоровления экономики. Кроме того, в партии зрело недовольство возрастающей ролью кулаков в деревне и нэпманов в городе. Однако возрождение всех секторов экономики было настолько очевидным, что решение всех этих проблем отодвигалось на более поздний период. Борьба между рыночной и управляемой экономикой продолжалась на протяжении всего периода 20-х годов.