Рыба в воде [СИ]

Глава 12

Мой визави, как и положено мужику, только что схлопотавшему по яйцам, согнулся пополам, но вырубаться не захотел ни в какую. Что ж, поможем человеку. Я легонько дотронулся до его шеи, лишая сознания и повернулся к любителю старины.

— Вы со мной, или как?

— Пожалуй, что с вами. — Изумлённо вымолвил он. — Но, я надеюсь, вы знаете, что делаете.

— Тогда «пошли».

Я протянул руку и, едва наши ладони встретились, мы оказались на берегу реки. Чтобы не мучить бедолагу, я сразу же сделал инъекцию и тот послушно и обессилено опустился на землю. Я же, взвесив свои шансы выбраться из комнаты свиданий, решил, что безопасней всего будет вернуться в Москву через Землю-2. Конечно, не самый короткий путь, но зато стопроцентная гарантия успеха. Одна из частей камня, добытого мною и «возрождённая к жизни» профессором находилась у меня в домике. А с ролью второй, позволявшей путешествовать между мирами, вполне справлялся Прибор, бывший не чем иным, как родным братом половинок древнего талисмана.

«Выйдя» в безлюдном мире, я осмотрелся. Как и у нас, здесь когда-то жили люди. На пустынных улицах гулял ветер, гоняя какие-то клочки бумаги. И, к моей радости, кое где уже начали пробиваться ростки. Всё-таки жизнь — штука упрямая. Всего каких-то два года назад мы начали освоение мёртвого мира, завезя сюда животных и семена, а вездесущий ветер уже сделал своё дело, разнеся маленьких посланцев за тысячи километров. Немного побродив по улицам, я «вернулся» и вытащил бывшего узника. Затем, «достал» два скутера.

С того момента, как он выразил согласие пойти со мной, и наши ладони соприкоснулись, он член команды. Так что, пусть привыкает. В его согласии я даже как-то и не сомневался. По крайней мере, немного я знаю людей, которые бы добровольно отказались от возможности поучаствовать в ТАКОМ мероприятии. Если быть точным, то не знаю ни одного, так как с подобными субъектами просто не имею ничего общего, и всегда обхожу их стороной.

Сделав спасённому укол, я подождал, чтобы привести его в чувство и приготовился отбрехиваться в меру сил.

Мсье, поднявшись на ноги, стал озираться, пытаясь понять, куда же его занесло.

— Где мы? — Рыскнул он глазами, продолжая оглядываться.

— Все вопросы — потом, — Отрезал я. — А сейчас прошу вас.

Я сделал приглашающий жест в сторону скутера. — Нас ждут.

— Кто? — Не смог он сдержать нетерпения.

— Друзья. — Пожал плечами я. И вообще, поверьте мне на слово, а то долго рассказывать. Через пару часов вы всё поймёте сами. — И поправился. — Ну, или в крайнем случае — дней.

— Мсье. — Робко прервал меня он. Не сочтите за бестактность, но… понимаете, меня вызвали к вам не свидание как раз перед обедом. Я думал, что успею вернуться. Но, в связи с этими событиями…

Я поневоле улыбнулся. Война войной — обед по расписанию. Не, нормальный мужик. И, надеюсь, мы поладим. Вот нравятся мне такие людишки, не теряющие головы в нештатных ситуациях. И понимающие, что к чему.

— Минутку, мсье.

Я «шмыгнул» в коридор и, нахватав съестного и не забыв про горячё любимую «Балтику» вернулся.

Было видно, что он удивлён, но проявлять любопытства не стал. Мы подошли к какой-то лавочке и, смахнул ладонью пыль я стал раскладывать яства на импровизированном столе.

— Ну, за знакомство. — Я отсалютовал жестянкой с пивом и, отхлебнув, протянул руку. — Юрий.

— Морис. — Его рука была тёплой и довольно таки сильной.

— Тут такое дело, Морис… Мы сейчас как бы и не на Земле. То есть, на Земле, конечно, вот только не на нашей.

Он снова глянул на меня недоверчиво и, промолвил с набитым ртом.

— Надеюсь, я не сплю.

— Давайте сделаем так. Вы побродите вокруг часик. Я же подожду. Место встречи — Здесь.

Я забрался в Скутер и, поднявшись метров на сто, завис, дабы оставить ориентир, после чего спрыгнул на землю в «кузнечике».

— Залезайте. — Я кивнул на второй модуль. — Очень удобная штука. И управление на интуитивно-понятном уровне.

Морис облачился в «кузнечика» и, спросив взглядом разрешения, сиганул в небо. Что ж, лучший учитель — собственный опыт. Да и, надеюсь, картина мёртвого мира убедит его лучше всяких слов и видеоматериалов снятых нами в прошлые посещения.

Мне же не очень хотелось вновь наблюдать безрадостную картину и я, выбравшись и прыгунка, неторопливо побрёл вдоль улицы, подфутболивая разный хлам, попадавшиеся под ноги. Затем, уселся в позе лотоса прямо на землю, и закрыл глаза, постаравшись выбросить из головы все мысли и отрешившись от внешних факторов.

Медитативная практика основана на спонтанном потоке сознания, которому не навязывается чья либо воля, в том числе и своя собственная. Мысли должны течь свободно и спокойно, вплоть до полного их исчезновения. При этом сознание сравнивается с идеально гладкой поверхностью озера, становящейся зеркалом, отражающим предметы без малейших искажений. Люди, достигшие в этом благородном деле совершенства, утверждают, что в процессе медитации происходит встреча человека с изначальным ликом самого себя.

Но увы, такой благодати я не удосужился. Зато поймал совершенно другой кайф.

Здесь не было ни света, ни сумерек. Не существовало какого либо намёка на движение, и даже понятие времени здесь скорее всего отсутствовало. Был лишь лишь сон, плавно переходящий в смерть.

Вот и приплыли. Оказывается, что Пространство может существовать без Времени. В одной из восточных религий это является основой их веры, когда нет Времени, но есть таки Пространство. А Пространство придумано только для того, чтобы куда-то положить Вашу плоть. Потому, что и здесь вы не можете с ней расстаться. И, специально для этого, существуют такие Пространства, где нет Времени. Не бегут секунды, не шагают минуты и не тянутся часы. Где нет сегодня и завтра. Вечный ад или вечный рай.

Поначалу меня окутала тягучая и непроглядная тьма. Не было тела, чувств, мыслей. Лишь крохотный, микроскопический островок, образовавшийся в безбрежном океане непроглядного нечто, стал неким подобием отправной точки. И это, вновь родившееся моё ненаглядное «эго», было столь мало, что я с трудом осознал самого себя.

За тем, где-то далеко, на периферии сознания и грани реальности появилось какое-то подобие мыслей, и они сразу же стали трансформироваться в неясные световые контуры. Они неторопливо надвигались, казалось из самой бесконечности, формируясь в однажды уже виденную мною сюрреалистическую картину. Но прошло еще время, пока я вспомнил, кто я.

Ясно-понятно. Это что-то, шибко смахивающее на Дромос Гроссмейстера. И, несмотря на отсутствие видимых угрожающих факторов, мне стало неуютно.

«Назад»! Всеми фибрами души пожелал я и тотчас появились звуки. Шум ветра, шуршание обрывков и клочков бумаги по безлюдной мостовой.

И снова явилось ощущение тела. Моего тела, которое кто-то трогал за плечё.

— Юрий. — Взволнованно говорил Морис. — Откуда вы взялись? Ведь только что на улице никого не было.

— Прости, Морис. — Устало потёр я виски.

— Вы чем-то расстроены?

Ага, не будешь тут расстроенным. Стоило только на минутку закрыть глаза, и нате вам, пожалуйста. Чёрт знает куда занесло.

Забегая вперёд, скажу, что, напуганный происходящим, по прибытии я немедленно проконсультировался с башковитыми нашими. Благо все были в сборе.

Гроссмейстер лишь улыбнулся, произнеся успокаивающим тоном: «Искусство, умение, талант обычно совершенствуются. Каждый проходит этот путь — от ученичества к зрелости и мастерству».

На что я только поёжился, ибо ни совершенствоваться, ни достигать каких либо вершин в сомнительном мастерстве мне абсолютно не хотелось.

А Проф, так вообще прочитал мне одну из своих мини-лекций.

«Согласно одной из теорий — недоказанных — поправился он — во второй половине XX века на планету усилился поток энергий из Космоса. Этот период связан с переходом некоторых восприимчивых людей в качественно новое состояние. Авторы гипотезы считают, что подошло к завершению развитие нашей расы, когда в людях усиленно развивался интеллект, и человечество вступает в полосу развития нового, шестого чувства.

Люди новой расы будут отличаться тем, что у них начнет развиваться чувствознание (интуиция). Такие явления, как чтение мыслей, ясновидение, предвидение будущего и другие проявления тонкого аппарата человека станут массовым явлением. Уже сейчас увеличивается число проявлений таких свойств у людей.

Сам этот процесс, связанный с перестройкой интуитивных структур человека, естественен и закономерен, он является следующей ступенью нашей эволюции. Беда в том, что люди неправильным, невежественным к нему отношением часто направляют его в прямо противоположную сторону, приводя себя к психической и духовной деградации. Невежественное же прикосновение к подсознательному в нас часто ведет к губительным последствиям».

В общем, утешили, как могли. Ты, главное, не бойся, Юрий Андреевич. И, на какой-то краткий миг, мне показалось, что в голосе Семёна Викторовича мелькнула зависть. Не злая и не чёрная, но всё же…

Пока же, я стоял перед Морисом, и готовился отвечать на его вопросы. И они не заставили себя ждать.

— Это… Это всё реально? — Пролепетал он.

— Более чем.

Видимо, от избытка впечатлений, он совсем позабыл, что я говорил ему и, сжав кулаки, он стал надвигаться на меня.

— Немедленно верните меня назад! — Потребовал он, и в голосе его зазвучала недвусмысленная угроза.

— В тюрьму? — Пошутил я.

— А хоть бы и в тюрьму. — Процедил сквозь зубы он.

И, замахнувшись, попытался заехать мне в нос. Я перехватил руку и, проведя подсечку, аккуратно уложил его на мостовую.

— Будет вам, Морис. — Устало буркнул я. — Только драки нам не хватало. Да и, если вдруг пришибёте ненароком, как назад-то попадёте?

Но он, словно устыдившись своих опрометчивых действий, насупился и пробормотал.

— Извините. Просто, всё это так… так…

Что ж, я прекрасно понимал его. Тогда, два с лишним года назад, «выйдя» с Ленкой в этом мире, чтобы отдохнуть от однообразия коридора, я был шокирован не меньше. Но я же был в общих чертах осведомлён, что «мы не одни во вселенной». Так что, на француза я нисколько не обижался.

Я подал ему руку и он встал, отряхиваясь.

— Залезайте. — Махнул я рукой в сторону одного из катеров. — И держитесь за мной.

Мы летели на северо-запад, и я любовался рельефом. Надо сказать, что более пятидесяти процентов здешних мест занимают горы. Не очень высокие, но со своей характерной особенностью, выраженной в чередовании хребтов средней, до четырёх тысяч, высоты, над которыми возвышаются отдельные вулканы, с разделяющими их широкими межгорными впадинами. Сами понимаете, что в моём мире я ни разу не был в этих местах. Но псевдопамять, усиленная мозгом скутера подсказала, что вон та, покрытая снегом вершина, соответствует у нас «пятитысячнику» вулкану Демавенд. Пять тысяч шестьсот четыре метра, если быть точным. И, глядя на обезлюдевшие места, которые в недалёком прошлом населяли люди более чем тридцати национальностей, я снова разозлился на зеленомордых.

Уже на подлёте к европейской части, Морис вдруг поинтересовался.

— Юрий, мы можем посмотреть на здешний Париж?

Мазохист хренов. Но, должен вам сказать, что в тутошнем Париже я и сам не был, на что были особые причины.

— Что ж, давайте заглянем. — Согласно вздохнул я.

— И что для этого нужно? — В его голосе звучала какая-то обречённость.

— Просто представьте, куда бы вы хотели попасть. — Посоветовал я. — Эта железяка умная. Так что действуйте.

А сам пристроился в хвост.

— Какими судьбами вас занесло в эти края? — Задал я вопрос минут через пять.

— Исследовательская работа. В этом регионе множество различных языковых групп. Фарси, арабский, идиш. Я пытался доказать из происхождение из древнеперсидского.

Я не сдержал любопытства.

— А в заключение как попали?

— Ну… Был грех. — Не стал отпираться Морис. — Но я ничего не крал. Мне предложили — я купил.

— Дорого заплатили?

— В том-то и дело, что очень дёшево. Прямо таки за бесценок. Относительно, конечно. — Тут же поправился он.

— Ага, — подначил его я, — небось, сами же продавцы и стукнули.

— Вы знаете, я тоже об этом думал. Уж больно всё было… — И последовал глубокий вздох.

Причём непонятно было, то ли он сожалел о прошлом, то ли вздохнул, поражённый видом Tour d'Eiffel[7], показавшейся вдали. Хотя, возможно, здесь её обзывали как-то по другому, ибо внешне она несколько отличалась от своей сестры у нас дома. Но, должен вам сказать, что ненамного.

Мы снизились у подножья и Морис, стиснув зубы и со слезами на глазах, отправился в печальную экскурсию. Я же, оговорив время встречи, «ушёл» в коридор. Ну не хотелось мне видеть мёртвым Париж, с которым у меня связывались такие прекрасные воспоминания. Да и дождь, как назло собрался. Так что, сами понимаете, В Дромосе мне было как-то уютнее.

— «Quid sum miser tunc dicturus? Quem patronum rogaturus, cum vix justus sit securus?»[8] — Такими словами встретил меня Морис, едва я «проявился» снаружи.

Пропустив умничанье мимо ушей, я поинтересовался.

— Ну как, насмотрелись?

— Насмотрелся. — Подтвердил он. — И, я очень боюсь, чтобы это не оказалось навсегда. Вот пришёл сюда, а вас нет. И вдруг представил, что так и останусь здесь. Один. Среди всех этих мертвецов.

— Жутковато? — Посочувствовал я.

— Не то слово.

— В Москве, здешней разумеется, работают наши исследователи. Так что, ежели заблудишься — Милости прошу. Но, вообще-то, полетели. А то общество и так заждалось. — И, пресекая попытки полюбопытствовать, выставил перед собой ладонь. — Все вопросы — потом.

А мысленно добавил. — «Надеюсь что не ко мне».

Эх, давно надо бы FAQ (Frequently Asked Questions — Часто Задаваемые Вопросы) составить, специально для таких случаев.