Глава 5

В пятницу проснулся раньше бабушки. Что и неудивительно, вчера вырубился часов в шесть вечера. Опять ранняя пробежка, гимнастика на школьном дворе и душ дома под ворчание бабули про «малахольного космонавта».

На завтрак манная каша и хлеб с чаем. Евгений оказывается эту кашу любил, а я кто такой чтобы отказываться! Слопал и добавки еще попросил. Не забывал донимать бабулю вопросами как и что будет по-немецки. Видимо она решила принять правила этой игры. Чем бы дитё не тешилось — лишь бы не вешалось.

В школе, моя армейская панама вызвала волну зависти. И всем вдруг захотелось померить необычный головной убор. Ну, мне не жалко, как говорится: «Мои вши — ваши вши». Так что панама пошла по рукам и головам и вернулась ко мне не сразу. Про вшей это конечно шутка, а перхоть чужую вытрясем. Сейчас наличие её не считается страшным гигиеническим преступлением и она порой плотным покрывалом лежит на плечиках школьных пиджаков и платьиц. Особенно после сложных уроков.

Сегодня был экзамен у восьмиклассников, и нас, отработчиков выгнали из школы и заслали грузить макулатуру. Пригнали телегу, точную копию вчерашней, но с другим номером. Четвертые и пятые классы подтягивали связки газет и журналов, стопки книг и картона к телеге, а шестые и седьмые грузили.

Чего только там не было. И различные журналы, причем весьма редкие и специализированные, типа «Советское фото» или «Математика в школе». И книги классиков, как отечественных так и зарубежных. Много дореволюционной периодики с ятями, ерами и твердыми знаками.

Работа частенько останавливалась когда пацаны залипали на найденный очередной танк или броненосец из «Моделиста конструктора» или «Техники молодёжи». Хорошо что девок услали на розарий, а то и они тормозили бы, рассматривая «Крестьянку» или «Работницу».

Я с самого начала урвал себе учебник немецкого языка 1961 года, авторства Григорьева и Иванова. Вот и пригодился прихваченный из дому сидор, в который и отправилась находка. За час мы заполнили телегу с горкой, а бокс в гараже, выделенный под макулатуру, так и оставался почти полным.

Приехал трактор, привез пустой прицеп, а полный подцепил и утащил. Вновь закипела работа. Теперь таскать стало сложнее, почти вся бумага и книги шли россыпью. Вот копаясь в такой россыпи я и наткнулся на «эту» книгу.

Темно-зеленная обложка, хорошо сохранившиеся золотое тиснение букв — «On the Origin of Species» Darwin[13]. Все бы ничего, но под обложкой находились самое главное — Лондон, 1859 год, тираж 1250 экземпляров, а типографский номер книги — 18-й. Да ну нах? Я сейчас держу в руках под сотню тысяч фунтов стерлингов?

Подозрительно озираясь по сторонам, я припрятал её в свой сидор и обессиленно рухнул на стопку картона. Как? Вот как она оказалась здесь? Хотя о чем я? Детские шаловливые ручки и не такое сотворят…

Немного отойдя от полученного шока, я вновь взялся за работу, уже более внимательно перебирая бумагу и книги. Но больше ничего интересного не нашел, за исключением книги «Ручное вязание» некой Максимовой, которую прихватил для бабушки. Пусть лучше вяжет, чем на меня ворчит.

Причём, я был не одинок в подобных поисках и присвоениях. Мой сосед, Жмур, выискивал журналы с фантастическими рассказами и повестями, и так же как и я, подозрительно оглядываясь, прятал их в свою сумку. А малознакомый семиклассник в открытую собирал стопкой журналы «Катера и Яхты».

А дома меня уже ждали. Бабуся, естественно, всем подругам растрепала какой у неё внук электрик. И когда у четы Примаковых, которые живут над нами, перестал работать холодильник — то они прибежали к бабе Тоне. А подайте нам вашего чудо-электрика.

Я честно пытался отбрыкиваться от такого счастья.

— Я же не умею чинить холодильники! Зачем я вам там нужен?

— А я что? На дуру похожа внучек? Я лампу к ним настольную носила и проверила розетку. Не работает она. Внучек, ну, пожалуйста, посмотри что там. Квартальный электрик пьян сволочь, а у них в морозилке мясо пропадает. Жара какая на улице. Если не сможешь так и скажи. Бери что тебе нужно и пойдём.

Деваться было некуда, и я припрятав сидор с книгами в своей комнате и прихватив отвертку и нож, отправился к соседям. Поздоровался с дед Мишей и баб Зоей, обесточил квартиру да и разобрал розетку. На первый взгляд все было нормально. Все контакты целы, нигде ничего не погорело и не оплавилось.

Алюминиевая проводка вообще отличается прочностью и долголетием. Недаром в моём времени, до сих пор у половины населения старая советская алюминиевая электропроводка. Ну фиг его знает что с розеткой могло приключится. На всякий случай отсоединил, зачистил и снова прикрутил контакты. Осталось только проверить.

Включили автомат и подключили холодильник к питанию. Новенький «Зил-63» почти бесшумно зашелестел компрессором. Чем привел в радость не только соседей, но и меня с бабулей.

— Вот спасибо, Женя! Чем же мне тебя отблагодарить? — запричитала передо мной баба Зоя.

— Рубля вполне хватит, — огорошил я честную компанию.

— Да что ты такое несёшь? — возмутилась моя бабуля и попыталась отвесить мне леща.

Я ловко увернулся, и выставив перед собой отвертку и попятившись в угол кухни, спросил:

— А сколько бы с вас электрик взял за ремонт? Решили меня маленького и глупенького за конфету развести? Ба, если я дома всё чиню бесплатно — это не значит что я буду бесплатно чинить всем твоим подругам и знакомым! Нашла дурачка? «А будет отказываться и побить можно»? Всё! Хватит!

— А мальчик ведь прав. — неожиданно сказал дед Миша. — Мы бы трешкой могли бы не отделаться. Ты, Антонина, должна внуком гордиться, хозяином растёт.

— Женька, а на что тебе деньги-то нужны, ирод? — решилась вмешаться баба Тоня.

— Удочку хочу купить, паяльник, набор инструментов, — перечислил я свои хотелки.

— Ой, Миша, а у нас же удочка Стасика есть. Давай, Женечке её отдадим, — сказала баба Зоя и уставилось на мужа.

— А ведь точно. Будет нужно, Стасик себе новую купит. А то стоит в кладовке и постоянно крючками за всё цепляется. Это ты, бабка, хорошо придумала. Сейчас найду.

Врученная мне удочка неведомого Стасика, оказалась бамбуковой и состояла из трех полутораметровых колен. Снасть тоже на ней присутствовала, но в таком перепутанном состоянии, что возникали сомнения в возможности её расправить.

Дома же состоялся разговор с бабулей. Ну как разговор? Скорее монолог. Винилась она передо мной.

— Прости меня внучек…

«Дуру грешную»[14], — додумал уже я и еле сдержал смех. Бабушка тем временем каялась и божилась что меня и пальцем не тронет и прочее, прочее, прочее. В итоге сгребла меня в охапку и разрыдалась. У меня уже и самого глаза были на мокром месте, ведь обещал же себе выстраивать отношения с новой родственницей.

— Весь в деда. И характером и ухватками. Как я раньше этого не замечала? — и отстранив меня от своей тушки, полюбовалось мной красными и заплаканными глазами.

— Скучаешь?

— Ты о чём, Женя?

— Я о дедушке. Съездила бы, проведала его могилу.

— Да как же я поеду? Он же за границей, в Чехословакии.

— Так напиши просьбу в военкомат и в совет ветеранов, попытка не пытка, глядишь и получится.

— А тебя я на кого брошу?

— И меня с собой возьмёшь, я тоже хочу на могилу деда посмотреть.

— Ну, ты как придумаешь. Никто же так никогда не делал. Но попробовать стоит. Какой ты у меня молодец, — и я был опять подвергнут обнимашкам.

Так, все, хватит. Я устал, я голодный. Пора как-то это прекращать.

— Ба, у тебя халат картошкой жареной пахнет, — а мой живот предательски заурчал.

— Ах ты ж, господи! Чего это я? Ребенок голодный, а я его тут тискаю. Пойдем, пойдем на кухню внучек.

На обед и вправду была жаренная с луком картошка, говяжьи котлеты и холодный бочковой квас. Вкусно — просто не реально. Но в мою мелкую тушку влезло только две котлеты и порция картошки. На второй котлете на меня напала сонливость и клюя носом я еле её доел.

С трудом выбрался из-за стола и, дойдя до своего спального места, вырубился раньше чем голова коснулась подушки.

Дневной сон хоть все и хвалят — сил мне не прибавил. Проснулся, я весь какой-то разбитый и мокрый от пота. Доплёлся до ванной и попытался прийти в себя с помощью холодной воды. Умывания не помогли, пришлось принять полноценный душ.

Слава богу, баба Тоня куда-то свалила, а то опять бы ворчала на полюбившего внезапно водные процедуры внука.

Налил на кухне стакан кваса и пошел разбираться с внезапно привалившим богатством. Долго ломал голову как и где устроить тайник. Так, чтобы наверняка. Мебели в комнате почти нет, выпиливать кусок пола не хочется, да и заметно. К тому же сырость и грызунов от близкого подвала исключать тоже не стоит.

Остановил свой выбор на двойной стенке кресла-кровати. Тщательно завернул томик Дарвина в старые газеты и спрятал. Все найденные купюры извлек из разных гильз. Оставил на непредвиденные расходы одну десятку, а остальные решил отправить к книге.

И уже в самом конце, когда сворачивал деньги в трубочку, глаз зацепился за буквы перед номером купюры. ЯА — что-то такое я помнил про эти буквы. Типа они очень редкие и там нет какого-то штампа и в моё время стоили очень прилично. Не так уж чтобы совсем дорого, но по пять тысяч рублей за купюру точно.

Проверил все четвертаки. Все четыре купюры были из серии ЯА и с одинаковыми номерами кроме последних. Надо будет их придержать и показать местным бонистам[15], если таковые здесь конечно водятся. Или в Ростов потом отвезу.

Что-то мне везёт сегодня, как бы не прилетело в ответ чем нибудь отрицательным. Буду надеяться на лучшее, пусть и дальше везёт, я не против.

Уже все припрятав и даже распутав снасть на заработанной удочке, я зацепился взглядом за недоделанный кинжал. Так, что я там с ним планировал? Выжигание и изолента? Точно! Надо бы пополнить запасы изоленты.

Источником этого материала был Каморовский дядя Юра, телемастер из мастерской в доме напротив. Еще тот, прежний Женька, в свои уже далёкие восемь лет, клянчил у бабы Тони десять копеек. Чтобы купить небольшой моток изоленты у предприимчивого пацана из соседнего дома.

Бабушка, выяснив у внука на что ему нужны деньги, молча взяла его за руку и привела в телемастерскую. И сдала его в работу этому самому дяде Юре, за моток изоленты. С тех пор, при необходимости пополнить стратегические запасы этого магического материала, Женька шел в мастерскую, где безропотно вытирал пыль со всех стеллажей, выносил мусор и даже мыл полы.

И обе стороны были довольны. Женька радовался дефицитному материалу, а телемастер радовался наведенному порядку на высоких стеллажах, куда сам не очень мог достать из-за травмы ноги. А так как мастерская находилась в подвальном помещении, то пыль и грязь там были всегда, а значит и работа для Евгения. Тем более что он смог удержать свой язык за зубами и не разболтал друзьям и приятелям где берет этот дефицит.

Надо бы и мне наведаться туда. На бабкином будильнике было почти половина четвертого, ну и поспал я однако. А мастерская вроде до пяти работает, ещё успеваю. Сказано — сделано, оделся и обулся, и вперёд. Благо до мастерской от моего подъезда метров пятнадцать от силы.

— А! Явилась пропащая душа. Ты как раз вовремя, — своеобразно ответил телемастер на моё робкое «здрасти».

— У меня аврал тут, проверка завтра. Будь она неладна. Так что хватай тряпки и протирай пыль. Ну ты в курсе, чего я тебя учу?

Следующие полчаса я лазил по стеллажам с телевизорами и радиоприемниками и тщательно протирал их. Многие стояли здесь в ожидании отправки на заводы-изготовители, так как были признаны не подлежащими ремонту. Другие дожидались заказанных блоков, транзисторов и ламп. А третьи просто ждали своей очереди на осмотр и возможный ремонт. Была ещё и другая категория, те аппараты которые дядя Юра взял в починку частным образом, а не по гарантии.

По идее в мастерской должны были быть и другие сотрудники, подсобный рабочий, уборщица и кассир. Но я видел всего двух работников, самого мастера и женщину лет сорока. Быстрее всего, они оба и совмещали все ставки. А может это я домысливаю и подобные гарантийные мастерские функционировали как-то по другому.

Закончив, я доложился об этом мужчине.

— Молодец. Вот, держи. — он мне протянул три полных кругляша красной изоленты. — Извини, другого цвета сейчас нет.

— Спасибо большое дядя Юра! — я никак не ожидал столь щедрой платы, в воспоминаниях Женьки всегда фигурировали небольшие мотки, от силы четверть от первоначальной величины.

— Да-да, иди. Хотя нет. Стой! — внезапно скомандовал он. — Жень, ты случаем не знаешь, кому нужен телевизор?

— Знаю. Мне с бабулей.

— А у вас что нету?

— И не было никогда. А вы что? Благотворительностью занимаетесь?

— Благо-тьфу блядь чем? Что за словечки?

— Ну. Безвозмездно, то есть даром. Как в мультике.

— Ха-ха-ха. Нет конечно. За деньги. Телевизор хороший, но старый и показывает только одну программу. Я с ним полгода бился, но так и не смог ничего сделать. А блоков на него уже не выпускают. Мне убрать его надо до завтра, он неучтенный. Вот там стоит, — он указал на приютившийся в углу аппарат.

«Верховина» — прочитал я название под переключателем каналов. Мопед такой знаю, у одноклассника в Ленинграде был, а телевизор с таким названием первый раз в жизни вижу.

— А вы другим предлагали? Может из деревень кто по дешёвке купит?

— Да никто не хочет брать. Один канал и пушка кинескопа у него сзади далеко выпирает. Неудобная модель.

— И сколько вы за него хотите? Я на велик копил, может хватит.

— И сколько скопил? — с надеждой посмотрел на меня мастер.

— Десять рублей, — решил начать я с маленьких ставок, а вдруг прокатит.

— Ха! Хотя… — мужик в задумчивости почесал подбородок. — У вас и правда нет телевизора?

— Да чтоб я сдох, — поклялся я.

— Ладно, неси деньги и забирай.

— Не-не. Я же его не утащу, он весит наверное больше меня. И бабуля тоже его не утащит.

— Мда, — мужик почесал репу, но обещанная десятка видимо пересилила. — Ладно, неси деньги, а я дотащу. Вы же на первой этаже живете в соседнем доме?

— Да. Сейчас.

И я понесся домой. Закинул в комнату изоленту, вытащил заныканную недалеко десятку и метнулся в комнату к бабуле, которая уже пришла и стрекотала на швейной машинке.

— Ба, там дядя Юра, нам сейчас телевизор принесет. Ты освободи место куда его ставить, — огорошил я её и унесся из квартиры.

— Вот. Десять рублей. Только, дядь Юр, не говорите ей про деньги. Она не знает про них. Скажите что избавляетесь от старого и ненужного. Она поверит.

— Ой. Связался я с тобой. Точно не ворованные? — с сомнение покрутил он в руках мою десятку.

— Не, бутылки сдавал, накопил и обменял.

— Ну ладно, ежели так. Ключи вот возьми, закроешь мастерскую за мной.

Дядя Юра, кое-как хромая на поврежденную ногу, доволок ящик телевизора до нашей квартиры и, сгрузив его на круглый стол, сказал опешившей бабуле:

— Вот, Алексеевна, принимай аппарат. А то он у меня стоит пылится, а вам, я смотрю, нужнее. Сейчас подключу и настрою его.

— Ты чего это, Юрка? У меня нет денег на этот телевизор, — запричитала бабка.

— Антонина Алексеевна, успокойся. Это безвозмездно, то есть даром, — повторил он мои слова. — У меня завтра комиссия, проверка, а он не учтенный. А тут Женька твой пришел за изолентой, и я сразу вспомнил что у вас телевизора нет. Мне его что, назад волочь?

Естественно, бабуля, после такого объяснения соблаговолила принять подарок. Порадовалась настроенной первой программе и даже затащила дядю Юру на кухню, где накормила и налила стопочку водочки. Уходя, мужик поманил меня пальцем.

— Пойдем Евгений, еще что-то дам, — но что именно — промолчал.

— Смотрю, бедно вы живете. Извини что не поверил, — повинился он передо мной. — Вон, на нижней полке приёмник «Фестиваль» стоит. Забирай его тоже. Я с него и дистанционный пульт снял и все электромоторы. Но как радио, он еще хорош. И не тяжелый, дотащишь.

— Спасибо большое, дядь Юр. — ухватился за радиоприёмник и опасно кренясь потащил его домой.

Кое-как, с двумя остановками добрался до квартиры, на входе в которую и был перехвачен бабулей. Приёмник был у меня отобран, но под мои яростные и гневные вопли — что это мне, был всё-таки сгружен в моей комнате.

Вот и пригодился найденный двухжильный провод, быстренько соорудил антенну — развесив провод по комнате, и включил радиоприёмник в сеть. Как им пользоваться я знал. У меня, в той жизни был такой в семидесятых. Но в полной комплекции, с пультом управления. Покрутил верньером в поисках станций.

На УКВ[16], сразу поймал радио Маяк. И попробовал поискать на КВ[17] диапазоне. В самом конце полосы частот, где-то на 11 или 12 метрах набрел на RCI — международная канадская радиостанция. Как раз успел на начало какой-то музыкальной программы. Сидел, слушал и балдел. Это именно то, чего мне не хватало все эти дни. Разнообразной музыки. А из динамиков звучал голос Кенни Роджерса и его баллады «Lady», и я мысленно, что бы не застукали — подпевал ему…

Загрузка...