Рыжий

Глава 8

Уже почти вышел из туалета как услышал приглушенные мальчишечьи голоса. Ага, а вот и мазатели пожаловали. Чуть выждал и пошел следом, сейчас как в тыл к ним выскочу. А там? А там — бой покажет.

Но к моему удивлению посторонних в домике не было, мирно сопели пацаны по своим кроватям. Может их кто спугнул? Тот же «Молоток»? Тогда куда же они делись? Мимо меня точно не проходили. Наверное в рощу свернули и там ждут. Пойду-ка проверю.

Так, мою белую майку видно издалека. Ну, это дело поправимое. Замотался в зеленое одеяло, в темноте неплохая маскировка, и с опаской вошел в рощу. А вдруг противник сразу за первыми деревьями сидит. Но мои опасения были напрасны, ночная гоп-компания устроилась подальше.

Отдаленный свет фонарей, и густые хвойные заросли, не давали возможности разглядеть или сосчитать их. Примерно человек семь или восемь. Стояли кучкой, ко мне спиной и слушали горячечный бред их товарища. Который соловьём заливался про эту рощу-кладбище и бродящих по ночам фашистов.

Я стоял за две ели от них и офигевал от полёта фантазии мальчишки. Внезапно в голову пришла прикольная мысль. А почему и нет? Накинул одеяло на голову, поплотнее закутался, и начал шумно ломиться в их сторону. Попутно, громко и хрипло выкрикивал немецкие слова. Все подряд что пришло в голову — тревога, внимание.

На «Der Ruf an die Waffen» (призыв к оружию), лес содрогнулся от мощного вопля ужаса. Компания ломанулась в разные стороны не разбирая дороги. Прямо передо мной, двое мальчишек столкнулись, рухнули на четвереньки и так и рванули в глубину рощи на карачках.

Я же, внутренне ухохатываясь от проведенной диверсии, отправился назад к домику. Но попасть в него сразу, не получилось. На дикие вопли из леса, все наши пацаны выскочили из своих комнат и столпившись на крыльце, настороженно вглядывались в мою сторону. Выходить мне было сейчас нельзя, как минимум еще и своих перепугаю. Пришлось обходить домик вокруг.

Подойдя к мальчишкам сзади особого внимания к себе не привлек, так, пара человек всего обернулась, и сразу потеряли ко мне интерес. К моему удивлению, в лесу продолжали орать, причем с трех разных сторон. Да, доприкалывался ты, Саня, очень надеюсь, что ничего страшного с ними не произошло. Тьфу ты, опять сбился на свое старое имя. Ничего, привыкну, второй месяц только в новом теле.

Внезапно появившийся пионервожатый пересчитал нас по головам и разогнал по комнатам. В отличии от пацанов, которые продолжали бурно обсуждать произошедшие, я почти мгновенно вырубился.

С утра весь лагерь бурлил, а слухи и домыслы поражали воображение. К обеду уже почти весь лагерь знал, что на мальчишек из третьего отряда ночью в лесу напали мертвые немцы. Причем нападавшими командовал то ли Мюллер, то ли Борман, а по некоторым рассказам и сам Гитлер.

Пацаны героически сопротивлялись, но понесли потери. Один сломал ногу, второй пропорол задницу об гвоздь на заборе, а третий получил сотрясение мозга и выбил пару зубов, столкнувшись в темноте с сосной.

Был еще и четвертый, он в одних трусах и кедах добежал до автобусной остановке на трассе, где его и нашли взрослые. По одним слухам, в основном среди мелочи из пятого и шестого отрядов, его туда притащили немцы чтобы выяснить главную военную тайну. По другим слухам, от старшаков, он очень испугался и бросив своих товарищей, решил сбежать домой.

На тихом часе пацаны, собравшись в нашей комнате, бурно обсуждали что нам делать и как защититься от фашистов. Ибо следующей жертвой должны были стать мы, из-за близости рощи. Страсти кипели нешуточные, половина отряда уже вовсю смазывали лыжи к реальному бегству домой. Я уже несколько раз мысленно проклял вчерашнюю свою выходку. И тем покой и здоровье угробил, и этим отдых испортил. Надо бы спасать положение, а то так и до массового побега недалеко.

— Пацаны! Нам нужен тот, кого фашисты боятся, — выдал я свою наскоро обдуманную новую идею. Мальчишки притихли и вопросительно уставились на меня.

— Нам нужен Сталин! Он в войну их победил и поэтому они должны его боятся.

— А кто это, Жень? — спросил меня кто-то сбоку.

— Ты чё, дурак? — вмешался другой мальчишка. — Сталин — это младший брат Ленина. Они даже в одном мавзолее лежали. — И видя не верящие взгляды пацанов, поклялся. — Да чтоб я сдох, мне дедушка рассказывал, а он у меня майор.

— Так Сталин же грузин, — не выдержал еще один. — Это значит Ленин тоже грузином был?

— Да пофиг, где мы Сталина искать будем? Он же помер давно, — подал голос мой дружбан Ким. — Колись, Лис, чего придумал?

— Нам нужно изображение Сталина. Картинка или фотография. Надо всем в библиотеке покопаться и стянуть если найдётся. И клей нужен будет. Мы потом над входом, под коньком крыши её приклеим. И тогда фашисты точно в наш домик не войдут.

Пацаны облегченно зашумели, замелькали улыбки, проблема, считай решена. Распределили роли — кому в библиотеку, а кому в пионерскую комнату за клеем.

Я же лежал на кровати и офигевал. Мальчишки почти наизусть знают ближнее окружение Гитлера — благодаря телесериалу «Семнадцать мгновений весны», который крутят по советскому телевидению каждый год. А Сталин для них один из персонажей киноэпопеи «Освобождение». И то могли этого персонажа мимо сознания пропустить. Что-то знают на уровне слухов и небылиц. Мрак.

К вечеру, наши поисковики притащили трёх Сталинов. Два портрета и одну небольшую киноафишу. На портретах, явно вырванных из каких-то книг, был именно он, а на афише — актер сыгравший его в фильме «Падение Берлина».

Время до ужина провели очень занимательно, в попытках пристроить портрет под конёк крыши. Сначала пытались с тумбочки, потом притащили кровать и водрузили уже на неё тумбочку. Но сетка прогнулась и высоты опять не хватило.

Были предложения залезть на крышу и даже построить гимнастическую пирамиду. Но тут, кто-то вспомнил про деревянную лестницу возле бани. Быстренько сгоняли и с деловым видом, у всех на виду, лестницу утащили. Её высоты наконец хватило, чтобы приклеить генералиссимуса к нам на домик.

Второй портрет решили оставить в тумбочке на входе. Чтобы тем кому приспичит в туалет ночью, брали его с собой для защиты.

— Вы, главное, в темноте не перепутайте бумажки и не подотритесь им. А то до утра от страха в тубзике сидеть будете, — предупредил их я.

Все дружно посмеялись над подобной перспективой и повинуясь командам нашего вожатого, который соизволил появиться, начали строится на ужин.

У нашего «Молотка» в лагере явно была любовь. Он постоянно пропадал. И днём и ночью, бросая нас на произвол окружающего мира. Но мы не жаловались а, наоборот, радовались внезапной свободе.

После водружения Сталина на наш домик, пацаны успокоились и всё потекло в прежнем русле. Я как мог, скрашивал свой досуг. И книги в библиотеке брал и во всяких конкурсах и соревнованиях участвовал, но свободного времени все равно оставалось прилично.

Пацаны сами себя занимали. Играли в нехитрые игры, ловили насекомых, плавили полиэтиленовые пакеты на медальоны-сувениры. Мне же с ними было откровенно скучно. Нет, я конечно и в общеотрядной жизни участвовал. И в спортивных соревнованиях тоже. Но, подобрать сучок похожий на пистолет и носиться вокруг домика, играя в войнушку, или собирать жуков для аэродинамических опытов — я просто не мог.

Валяясь на песочке пляжа и пытаясь перечитывать Лескова, поймал себя на мысли, что страдаю хернёй. Ведь у меня есть куча времени, которое можно потратить с большей пользой, создав задел на будущее. Найти в лагере немецкоговорящих и практиковаться? Вряд ли я здесь найду достойного собеседника.

Тогда что? Изучать предметы за предстоящие классы? Хорошая идея, но не в лагере. Пацаны не поймут, такое надо дома, вдали от посторонних глаз. Может экономику поизучать? В той жизни, финансами нашего турагентства супруга занималась. А в этой видимо мне самому придется отдуваться. Но как её изучать? И есть ли учебники по ней в лагерной библиотеке?

Учебников не нашлось. Нашлась странная книга — «Экономическое учение Карла Маркса» авторства Карла Каутского. Карл о Карле. Смешно. И знакомая фамилия. «Я не про Маркса, а про Каутского.» По моему из далекого курса краткой истории КПСС, что преподавали нам в институте.

С сомнением взял эту книгу и неожиданно увлекся. Все двести двадцать пять страниц осилил за несколько дней. А потом пошел перечитывать и анализировать прочитанное. Хорошо, но мало. Надо будет поискать в городе подобную литературу.

С повешенной на меня обязанностью по стенгазете, справился за пару дней. В той жизни, в седьмом классе меня записали в редколлегию школьной газеты и я кое-что еще помнил. Плюс, не прошло даром обучение в ЛЭТИ[28] и навыки писать шрифтами и рисовать.

Заголовок в виде номера отряда, девиз, речёвка, списочный состав. Уголок для поздравлений именинников в виде обрезанного конверта, чтобы менять имена. И по всему полю газеты различные элементы, в виде костров, палаток, велосипедов и прочих бадминтонов.

На самом деле, справился я за один день. Но руководство возмутилось и потребовало вторую копию для домика девчонок. Пришлось еще один день потратить.

На родительский день бабуля так и не приехала. И я, к своему удивлению, понял, что уже скучаю по ней. По человеку, которого знаю всего около двух месяцев. Полдня ходил мрачный и обдумывал это. А потом плюнул и написал домой большое письмо. Хотел небольшое, а получилось аж на двойной листок.

Участие в конкурсах и соревнованиях меня обогатило не только на грамоты, но и на призовую канцелярию. К концу смены у меня скопилось: пятнадцать тонких тетрадок в клеточку, восемь в линию, шесть стёрок, два набора цветных карандашей, акварельные краски, альбом, три шариковых ручки и аж два школьных дневника. А все выигранные мной коралловые линейки я, отдавал пацанам на дымовухи.

Особо много призов мы получили за собранные шишки. Все остальные отряды наш лес избегали и поэтому сбор шишек для пионерского костра у них провалился. Мы же, пустили вперед Кима, который нёс перед собой второй портрет Сталина. А уже за ним в лес пошёл и наш отряд. Шишек набрали несколько мешков. Нам за это и призов перепало и мороженое дали.

В последнюю, «королевскую» ночь, я опасался что старшаки, набравшись храбрости, придут нас мазать. И поэтому спал плохо, вполглаза. Но никто к нам так и не заявился, зато наших девчонок намазали от души.

Опять полдня носились, сдавая бельё и одеяла назад на склад. Заодно пресекли несколько попыток спереть у нас то наволочку, то простынь. Своё добро хитрые детишки где-то посеяли, а теперь пытались спереть у других отрядов.

Навели полный порядок в домике, так как начальство обещало ходить и проверять их. Ждали долго, видимо наш дальний дом решили оставить напоследок. Наконец явились наш воспитатель, вожатый и директор лагеря.

Быстро осмотрели помещение и остались довольны. «Молоток» построил нас, а директор поблагодарил за соблюдение порядка и за то что мы не боялись страшного леса в отличии от других отрядов.

— Так нас, дядя Сталин защищал, — пискнул кто-то из задних рядов.

— Что? Кто? Какой Сталин? — опешил директор.

— А вон, под крышей висит, — показали пацаны на прикрепленный портрет и подхватив свои вещи пошли за вожатым, оставив удивленное начальство пялиться на бывшего вождя.

Автобусы за нами уже пришли, и мы начали посадку и погрузку. В город ехали с песнями, которые разучили во время смены:

Вначале, я пел вместе со всеми. Но бессонная ночь и размеренные покачивания автобуса начали меня усыплять. Я не стал бороться со сном, а сложил свою панаму и пристроил её между стеклом окна и головой.

Но толком поспать не получилось. Кочки, детский ор, толкание соседей не давали шансов сну. Так, в полудрёме и доехал до города.

Привезли нас всё к той же первой школе. Там уже клубились встречающие родственники. Опять обнимания и теперь уже радостный плач. То один, то другой пацан подбегали попрощаться и уходили с родными по домам.

Но моей бабули среди встречающих не было. И я начал уже волноваться, а не случилось ли что? На родительский день не приехала, ответного письма не написала. Блин, лишь бы все хорошо было.

Воспитателям и вожатым особо возится со мной, ждать мою бабушку или провожать до дому, тоже, видимо, не хотелось. Поэтому на мою просьбу отпустить меня — «я сам дойду», выдали мне отрывной талон от путёвки и отпустили.

С отрывным талоном вообще хохма получилась. По приезду в лагерь нас взвесили и внесли полученный вес в отдельную графу. Мой вес на начало лагеря был 27 килограмм 500 грамм. А в день закрытия, при взвешивании, весы показали точно такие же цифры. Я то знал, что прилично сжигаю набираемого веса на своих утренних тренировках. Но медики лагеря пришли в панику и перевешивали меня несколько раз. Потом плюнули и просто приписали мне лишние 500 грамм.

Домой я мог попасть и на автобусе, но пешком было быстрее. И я, накинув лямки сидора на плечи и поудобнее перехватив сверток со своими призами, быстрым шагом пошел домой. И с каждым метром всё больше и больше накручивал себя всякими ужасами.

Дошёл-добежал я минут за десять. Ничего вокруг не видя и никого не замечая. Почти ворвался в подъезд и толкнул дверь — закрыто. Это испугало меня еще больше, бабуля, когда была дома, днём редко запирала двери. Хоть я её и ругал за это.

Кинул на пол свёрток и заколотил в дверь кулачками, а потом привстав на цыпочки дотянулся до кнопки звонка. Внезапно дверь распахнулась и на меня уставилась заспанная и недовольная баба Тоня.

— Ты чего оглашенный трезвонишь?

Я же, увидев перед собой живую и невредимую бабулю, бросился вперёд, обнял её и разрыдался. Женщина втянула меня в квартиру и, отодрав от себя, спросила:

— Ну и что случилось? Чего ревешь как маленький?

Смотря сквозь слезы на её озабоченное лицо, я и сам, своим взрослым разумом не мог найти объяснению случившемуся. Если Женьки во мне нет, то что это за фокусы? Простая детская биофизика и биохимия? Хотелось бы надеяться — что да.

— Извини, я приехал, а тебя нет. Я и письмо писал, а ты не ответила. И на родительский день не приехала. Я очень-приочень по тебе соскучился, а потом заволновался.

— Прости меня, Женечка. Не могла я приехать. Петровна с третьего этажа померла и я похоронами занималась. А потом навалилось то — то, то — сё. Я тоже по тебе скучала, но ты же у меня уже взрослый и самостоятельный. Так, а ну марш в ванну, сморкаться и умываться, — внезапно переключилась она.

Перед походом в ванну, не забыл про брошенный пакет в подъезде. А то, знаю я, сопрут и не поморщатся.

Насколько помнил Женька, Петровна была маленькой суховатой старушкой и лучшей подругой бабули. Именно к ней она постоянно и ходила смотреть телевизор. Тоже ветеран, но не воевала, а была авиационным техником. Неплохо относилась к мальчишке, угощала конфетами и пряниками, а на кутю[29] и рубль могла дать.

Ограничивать себя сморканием и умыванием не стал. Наскоро принял душ, смыв с себя пот, пыль, слёзы и переживания.

— Вот теперь узнаю своего внука. Не успел домой с моря приехать, как купаться полез. А то сначала подумала, что подменили на какого-то нюню, — подколола меня бабуля. — Пойдём, хвастаться буду. Теперь у тебя в комнате всё как у людей! — с этими словами она открыла дверь в мою комнатушку и подтолкнула меня в спину.

Парта исчезла, вместо неё был письменный стол. На месте моего кресла стояла классическая советская шестиподушечная софа. А где мой клад? Где моя заначка? Я растерянно оглядывал комнату. Ааааа! «Всё, всё, шо нажил непосильным трудом, всё же погибло!»[30] А может ещё нет?

— Ба! А где моё кресло?

— Ха, оно у меня в комнате, с него удобней телевизор смотреть.

Фух, как гора с плеч. Надеюсь, в процессе переноски мой тайник не обнаружили.

— А откуда это всё, бабуль? — я обвел обновки рукой.

— Так Петровна же померла. А у неё же никого не было, вот я прибрала кое-что. Телевизор только с холодильником в совет ветеранов забрали. А так — и диван, и стол, и часть нормальных вещей. Даже карнизы с шторами прибрала. Тебя только ждала — вешать.

— Повесим, ба. Обязательно повесим, — пообещал я.