Сага Форта Росс

ГЛАВА 8 ФИЕСТА

Все казалось новым и необычным для испанских гостей в этом необыкновенном русском селении, о котором большинство испанцев знало только понаслышке. Некоторые из гостей приехали из форта Нуева Гельвеция, построенного небезызвестным капитаном Суттером, бывшего ближайшим фортом от селения Росс. Другие-же приехали из далекого Сан Франциско и даже из Сан Хозе. Некоторым, в особенности семейным, пришлось ехать несколько дней на лошадях, телегах и специальных носилках для дам. У всех было одно большое желание это самим посмотреть, как живут русские, и убедиться собственными глазами насколько правдивы были рассказы, распространявшиеся по всей Калифорнии о богатстве Форта Росс, а главное, может быть, наяву увидеть красоту «принцессы» Елены Ротчевой, правительницы легендарного форта, спрятавшегося где-то в лесах и горах северной Калифорнии.

Путешествия в этих пустынных местах были не безопасными, особенно еще и потому, что испанцы, прививавшие свою «культуру» огнем и мечом местным индейским племенам, не были особенно популярными среди них. Если соседние индейские племена, жившие по соседству с миссиями, считались дружественными, потому что они хорошо испытали на себе месть испанцев, то другие индейцы, жившие в северной Калифорнии и имевшие мало контакта с испанцами, могли быть опасными. Испанцы, поэтому, отправились в Форт Росс целыми караванами с опытными проводниками и, конечно, все мужчины были вооружены до зубов.

Правда, территория между заливом Святого Франциска и горами Сиерра-Невада и куда-то далеко на север, дальше от Форта Росс считалась находящейся под властью могущественного вождя Солано, который субсидировался губернатором Монтерея. Поэтому можно было ожидать, что Солано примет меры к тому, чтобы отдельные индейские группы не нападали на кавалькады путешественников. Приказа Солано или даже одного его слова было достаточно, чтобы ни один индеец не посмел его ослушаться. Слишком хорошо всем была известна жестокость и беспощадность Солано, когда он расправлялся с виновными, осмелившимися ослушать его приказов.

Для большей безопасности путешественников, отправившихся в Форт Росс, губернатор Калифорнии послал к Солано из Монтерея специального курьера с просьбой оказать содействие и защиту испанцам. Нужно сказать, что Солано свято придерживался заключенного договора с испанцами. Поездка до Форта Росс прошла без приключений и за все время, испанцы, в пути, не встретили ни одного индейца. Всех индейцев, как будто ветром сдуло. Не видно было ни души, ни селения, даже ни одного дымка на горизонте.

Нет никакого сомнения, что Форт Росс произвел на гостей — испанцев большое впечатление. Конечно, это русское селение нельзя было сравнивать со столицей испанской Калифорнии — Монтереем. Монтерей в это время уже был большим городом, центром испанской Калифорнии, со своими величественными церквами, богатыми каменными и кирпичными домами, придававшими городу типично испанский колорит.

Форт Росс, по сравнению с Монтереем, был маленьким селением, небольшой крепостцей пионеров, смелых русских землепроходцев, с его почерневшими бревенчатыми зданиями, которые скорее можно было назвать избами, с его высокими суровыми стенами и угловыми башнями все время напоминавшими об опасности и возможности нападения диких индейцев. Несмотря на неприхотливость построек форта, на угрюмый вид крепости, видно было, что форт живет полной жизнью. Поля зеленеют тучной пшеницей и овсом, везде видны люди; на берегу, на верфи, стоит в ремонте два больших корабля каботажного плавания, связывающие Форт Росс с внешним миром и прежде всего, конечно, со столицей русских владений в Америке — Ново-Архангельском, и с испанскими Президио в Сан Франциско и Монтерее. Предприимчивость русских поражала испанцев, а особенно их безграничная энергия. Сотни лет жили испанцы в Америке, многие десятки лет в Калифорнии, и все еще часто страдали от недостатка пил и топоров и даже простых гвоздей. Русские основатели Форта Росс быстро устроились, обосновались и скоро стали снабжать всю Калифорнию своими гвоздями, топорами и железными болтами. В течение трех десятилетий своего существования Форт Росс, после его основания Кусковым, стал главным поставщиком испанцев не только предметами самой насущной необходимости, но даже принимал заказы на постройку крупных морских кораблей. Даже старинные испанские католические миссии не гнушались заказывать свои церковные колокола от Российско-Американской Компании.

Сам Форт Росс почти ни в чем не нуждался со стороны, в особенности в продуктах. Все необходимое выращивалось на землях форта. Его мельница поставляла поселенцам превосходную муку, а его кузницы и мастерские изготавливали все необходимые вещи из дерева и железа.

Гости испанцы были поражены увидеть амбары, ломившиеся от зерна; большие склады, полные сельско-хозяйственных орудий, подобных которым они не встречали в своей части Калифорнии. Избы поселенцев выглядели богато, с нарядными занавесками на окнах и неизменными горшками с яркими цветами на подоконниках. Фруктовый сад недалеко от форта был прекрасно распланирован Кусковым и первыми поселенцами форта. В саду было большое разнообразие фруктовых деревьев, среди которых были и яблони, груши, сливы и персики, также как и масса винограда.

Больше всего поразила гостей хорошая организация всей деятельности форта, под управлением Ротчева. Трудно было поверить, что это был аванпост русских пионеров, маленький форт в диких местах Калифорнии. Вся эта хорошо-смазанная и организованная машина скорее напоминала образцово-ведущееся имение где-нибудь в России или в какой-либо другой европейской стране.

Прекрасные, светские манеры Ротчева и его очаровательная жена Елена буквально покорили экспансивных испанцев, которые глаз не сводили с красавицы Елены. Только и слышны были восклицания восхищения и похвалы по ее адресу. Да и трудно было не согласиться с ними, потому что Елена, вообще-то бывшая картиной необыкновенной красоты, сегодня, чувствуя внимание и слыша комплименты со всех сторон, как-то особенно излучала эту красоту. Она, казалось, хотела поделиться со всеми этим Божьим даром ей.

Многие испанцы, из любопытства приехавшие в русское селение, вначале разглядывали своих хозяев с некоторой осторожностью и даже опасением. В них еще сильно было чувство недоброжелательства по отношению к русским за то, что они почти тридцать лет тому назад пришли на эти, как они считали, испанские земли, обосновались там и как будто даже не собирались уходить, несмотря на бесконечные протесты и даже угрозы вначале испанского правительства, а затем, с объявлением независимости Мексики, на протесты мексиканского правительства.

Конечно, за тридцать лет существования Форта Росс, отношение многих испанцев, может-быть даже большинства их, совершенно изменилось, главным образом благодаря искусным дипломатическим способностям Ротчева. Отношения его с мексиканской администрацией в Монтерее были самыми наилучшими, особенно после того, как все недоразумения были выяснены и приняты меры к мирному разрешению взаимных инцидентов. Многие испанцы к этому времени диаметрально изменили свои мнения о русских, живших в селении Росс и стали самыми лучшими друзьями Ротчева.

Приглашение Ротчева после церковной службы садиться за стол, прямо под открытым, солнечным, калифорнийским солнцем, не нужно было повторять. С шумом, смехом и шутками хозяева и гости стали рассаживаться по местам. Обедавших было не мало. Кроме хозяев, Ротчева с женой, Анны, Николая и Ефрема, главных помощников коменданта по управлению фортом, а также двух ученых, Черных и Вознесенского, за столом сидело не менее тридцати испанцев, мужчин и женщин. Среди гостей также был и ближайший сосед русских американец Макинтош.

Все остальное население форта, русские промышленные, креолы и алеуты не отставали от коменданта, и шумно праздновали за стенами форта, где им было выдано достаточно пищи и водки, чтобы веселиться до самого утра. Весь день и до поздней ночи можно было слышать шум и смех на улицах селения, веселое пение и пляски, под аккомпанемент нескольких балалаек.

С правой стороны Ротчева за столом сидел Макинтош, человек лет сорока пяти и довольно сомнительной репутации. Ротчев, однако, любил его, может-быть потому, что он был человек прямой, а, кроме того, бывалый и много видевший. Не нужно забывать, что вокруг Ротчева, кроме Елены и Анны, были люди самого низкого социального уровня, в большинстве неграмотные, с которыми, конечно, трудно было разрешать мировые проблемы. Даже оба ученых были настолько увлечены своими узкими специальностями, что все, что было вне поля их специальности и работы, очень мало интересовало их. С Макинтошем же Ротчев мог разговаривать обо всем, поговорить о России и русских делах и узнать многое о молодой республике на американском континенте.

Макинтош довольно часто наведывался или в Форт Росс или на заимку у залива Бодего, в 18 милях южнее форта, куда часто на несколько недель исчезали Черных и Вознесенский, работавшие там над своими научными исследованиями. У русских в Бодего была прекрасная закрытая гавань, куда заходили корабли с Ситки и даже корабли других наций, так как Залив Росса был совершенно открытым и опасным в бурную погоду. Ранчо Макинтоша находилось недалеко от Бодего и поэтому, когда ему, в одиночестве, становилось тоскливо и невыносимо, он наезжал в заимку, если оба ученых были там, или же заезжал к Ротчеву в Форт Росс.

Русские вначале относились к американцу с большим подозрением, подозревали в нем шпиона, подосланного американским правительством, чтобы разведать все о деятельности русских в Калифорнии. В это время в Калифорнии особенно около Сан Франциско и Монтерея появилось много янки, которые вели себя довольно подозрительно и вызывали неудовольствие даже мексиканцев. Ротчев и администрация Русской Америки, не без основания, подозревали, что эти фермеры имеют какие-то свои планы, может-быть планы отторжения Калифорнии от Мексики и присоединения ее к Северо-Американским Штатам. Однако, в 1841 году, Ротчев был уже достаточно хорошо осведомлен о том, что ему и всем русским скоро придется удалиться из Калифорнии и вернуться на Аляску. Поэтому, его мало беспокоило, был ли Макинтош просто фермером или тайным агентом американского правительства.

Он ему нравился своей прямотой, а главное, был прекрасным компаньоном за стаканом вечернего чая. Макинтош много рассказывал о своей стране, о Бостоне, откуда он приехал много лет тому назад на шкуне, обогнувшей бурный Мыс Горн. Конечно, Ротчев слышал и знал кое-что о туманном или скорее сомнительном прошлом Макинтоша, но он закрывал глаза на эту фазу его жизни.

Он знал, что Макинтош появился по соседству с русскими селениями в Калифорнии не очень давно, может-быть года три-четыре тому назад. Вначале он поселился на ранчо недалеко от Залива Бодего вместе со своим компаньоном Джемсом Доусон. Они вместе охотились, заводили приятельские отношения с соседними индейскими племенами, даже начали обрабатывать землю. Совместными усилиями построили прекрасный дом на своей земле, на зависть испанцам, жившим дальше на юг и на восток. Два года тому назад, приблизительно в начале 1839 года, Макинтош съездил по делам в Монтерей и, между прочим, оформил в канцелярии мексиканского губернатора свои претензии на ранчо и окружающие земли. По какой-то неизвестной причине, он «забыл» пометить на документе на право владения землями имя своего компаньона Доусона. Таким образом, формально, он стал единоличным владельцем ранчо.

Когда это стало известно его компаньону, Доусон, с помощью индейцев схватил Макинтоша, связал его и немилосердно, до бесчувствия, отхлестал его плетью. Так как ранчо все-же оставалось собственностью Макинтоша, разъяренный Доусон, опять же, с помощью индейцев, распилил дом, в котором он жил с Макинтошем, пополам, и затем перевез половину дома, которую он считал своей, на другое ранчо вверх по реке Славянке, которое он закрепил за собой.

За столом, по левую руку Ротчева, сидел молодой испанский офицер, лейтенант Альфрез Пина, доверенное лицо генерала Валлейо, в то время бывшего самым влиятельным человеком в Калифорнии, с мнением которого приходилось даже считаться бессильному мексиканскому губернатору в Монтерее. Генерал Валлейо был богатым владельцем земель по реке Сакраменто и также был командиром гарнизона Сономы. На его обязанности лежало поддерживать мир и спокойствие в северной Калифорнии, чего он добивался довольно простым способом, подкупом самого могущественного вождя индейцев Солано.

Не лишне напомнить, что имя лейтенанта Пина фигурировало в небезызвестном инциденте с американским кораблем «Лозанна», год тому назад, в 1840 году, когда отношения между комендантом Ротчевым и генералом Валлейо обострились настолько, что можно было ожидать вооруженного столкновения между русскими и испанцами. Только совсем недавно и то, только благодаря усилиям агента Российско-Американской Компании в Иерба Буэна (Сан Франциско) Костромитинова, все шероховатости в отношениях были сглажены, и Валлейо опять подружился с Ротчевым настолько, что даже решил отправить лейтенанта в Форт Росс, как официального представителя генерала на торжествах там по поводу именин жены Ротчева.

Недоразумение с «Лозанной» произошло в июле 1840 года, в связи с прибытием в Залив Бодего американского корабля, под командой капитана Джошуа Спалдинг.

Бодего, как известно, довольно удобная гавань, в 18 милях на юг от Форта Росс, где обычно становились на якорь корабли привозившие припасы и пополнения для форта. Все иностранные корабли, прибывающие в Калифорнию, по распоряжению мексиканских властей, должны были разгружаться в Заливе Сан Франциско, где капитаны кораблей уплачивали полагающуюся пошлину. Капитан Спалдинг решил, что порт Бодего был русским владением, не подчиняющимся мексиканским законам. Поэтому, он решил, что придя в Бодего, ему не нужно будет платить мексиканцам пошлину, которая была довольно высокой. Он не знал того, что русские пользовались Заливом Бодего только потому, что Форт Росс не имел удобной гавани. Русские в то время хотя и имели несколько заимок в районе Залива Бодего и на территории между Бодегой и Россом, тем не менее не считали Бодегу русской территорией, главным образом, чтобы не раздражать испанцев, постоянно протестовавших даже против существования Форта Росс.

К сожалению, к моменту прибытия «Лозанны» в Бодегу, Ротчева не было в Россе, так как ему нужно было посетить по делам Монтерей. Ротчев поехал в Монтерей на конференцию с губернатором Альварадо, главным образом для того, чтобы как-то улучшить отношения между мексиканцами и русскими, а также сделать первые намеки мексиканской администрации о возможности ухода русских из Калифорнии, если русские смогут получить хорошие деньги за Форт Росс. С уходом русских из Форта Росс, предполагалось, что отношения между русскими и мексиканцами улучшатся.

Как оказалось, капитан Спалдинг сошел на берег в Бодеге, вместе с четырьмя пассажирами и не нашел ни одного русского официального лица с которым он мог бы вести переговоры. Как нарочно, Ротчев был в Монтерее, а оба ученых Черных и Вознесенский, уехали в Форт Росс, где они решили провести день. Не найдя русской администрации на берегу, капитан Спалдинг попросту нанял Макинтоша проводником, чтобы доставить его в Сан Франциско, а четыре пассажира довольно подозрительного вида и вооруженные до зубов достали лошадей у того же Макинтоша и отправились в Соному.

Генерал Валлейо был необычайно удивлен, когда вдруг в его кабинет в Сономе ввалилось четверо подозрительных авантюристов, увешанных «артиллерией» и потребовали, чтобы он выдал им паспорта и специальные пропуска по мексиканской территории для проезда в Сан Франциско.

Присутствие четырех вооруженных людей на подчиненной ему территории и их наглые требования возмутили генерала Валлейо. Он немедленно отдал приказ разоружить их и посадить за решетку. Что особенно возмутило его, это то, что русская администрация Форта Росс, якобы, нарушила соглашение между русскими и мексиканцами и разрешила Спалдингу высаживать пассажиров и выгружать товары в районе Залива Бодего.

Он вызвал своего помощника лейтенанта Альфреза Лазаро Пина и отдал ему приказ, без промедления, что называется «на рысях», с отрядом мексиканских солдат отправиться в Бодегу и потребовать от Ротчева, чтобы такие инциденты больше не повторялись.

Лейтенант Пина, прибыв в Бодегу, не нашел в окрестностях залива ни одного русского и, в ожидании дальнейших распоряжений от Валлейо, расставил на берегу часовых и запретил офицерам корабля «Лозанна» спускать пассажиров на берег и разгружать корабль в гавани.

Капитан Спалдинг, ничего не зная и не подозревая, что произошло в Бодеге, побывал в Сан Франциско у агентов своей компании, нанес визиты официальным лицам и решил отправиться обратно на свой корабль, стоявший в Заливе Бодего. По пути, он сделал небольшой крюк и решил посетить, из вежливости, правителя земель в северной Калифорнии генерала Валлейо. Прием у Валлейо, как и следовало ожидать, был далеким от того, что он ожидал.

Экспансивный и темпераментный испанец чуть не с кулаками набросился на Спалдинга. Во время бурной сцены, генерал Валлейо заявил, что не выпустит шкипера «Лозанны» из Сономы, пока тот не заплатит ему полной пошлины, причитающейся за выгруженные товары и высадку пассажиров. Словесная схватка была довольно бурной и ожесточенной, потому что Спалдинг упорно настаивал, что он выгружался на русской территории Залива Бодего, которой юрисдикция испанцев не касалась. Мало того, он также утверждал, что выгрузка состоялась с разрешения русского коменданта Ротчева. В конце концов капитан Спалдинг увидел, что он в сущности, оказался пленником генерала Валлейо, так как тот не позволял ему выехать в Бодегу, не уплатив причитающейся с него пошлины. Спалдингу пришлось сдаться и, уплатив скрепя сердце пошлину, он смог отправиться в обратный путь на свой корабль.

Генерал Валлейо, все еще не успокоившись, послал одновременно с отъездом капитана Спалдинга, добавочные инструкции своему помощнику Пине и приказал ему немедленно побывать у Ротчева и заявить формальный протест мексиканской администрации против допуска «Лозанны» в Бодегу. Он также утверждал, что район Бодеги принадлежал мексиканскому правительству.

Согласно законов того времени, высадка на берег и выгрузка товаров в Северной Калифорнии запрещалась, кроме одного порта Сан Франциско, где капитаны кораблей платили установленную пошлину. Поэтому генерал Валлейо потребовал от Ротчева, через своего лейтенанта Пина, гарантий, что Ротчев в будущем не позволит кораблям пользоваться Бодего для этих целей.

В то время, как этот инцидент принимал серьезные размеры, Ротчев, ничего не подозревая о случившемся, вернулся в Форт Росс из Монтерея. Когда ему было доложено о деятельности испанцев в Бодеге и даже о военной «оккупации» района вокруг Залива Бодего, Ротчев пришел в ярость. Он собрал большой вооруженный отряд, человек в пятьдесят, и во главе отряда прискакал в Бодегу. Под угрозой оружия русских, маленькая группа испанцев побоялась сопротивляться и угрюмо смотрела, когда Ротчев отдал приказ поднять над Бодегой русский флаг.

Когда обозленный лейтенант Пина пытался протестовать и угрожать репрессиями со стороны генерала Валлейо, Ротчев, с пистолетом в руке, сказал ему, что Бодего является собственностью Российско-Американской компании и, больше того, он разрешает любому пассажиру «Лозанны» сойти там на берег, гарантируя им защиту Форта Росс.

Словесная стычка между Ротчевым и лейтенантом Пина дошла до того, что в любую минуту можно было ожидать вооруженного столкновения между обеими группами. Стычка, однако, была предотвращена главным образом благодаря вмешательству Макинтоша. Да и Ротчев сам, скоро пришел в себя. В конце и Пина увидел, что со своим десятком солдат он не мог сопротивляться большому отряду русских и, грозя всякими напастями, он, в негодовании, скомандовал своим солдатам седлать коней и скоро вся группа карьером помчалась обратно в Соному, скрывшись в густых облаках пыли.

Генерал Валлейо, получив обстоятельный доклад лейтенанта Пины о случившемся, немедленно же сел за стол и написал сердитое, если не сказать оскорбительное письмо Ротчеву, в котором требовал объяснений. Мало того, он также приложил письмо, адресованное губернатору Русской Америки в Ново-Архангельске, у которого Ротчев был в подчинении, и требовал, чтобы Ротчев переслал это письмо немедленно в Ново-Архангельск. Более того, Валлейо угрожал, что если Ротчев не выполнит его требования, он вынужден будет запретить ему и его подчиненным путешествовать по Калифорнии, угрожая, в противном случае, применить силу.

Когда курьер генерала Валлейо приехал в Форт Росс с этим письмом, Ротчев, в негодовании, отказался принять письмо Валлейо для пересылки правителю в Аляску и вернул его обратно генералу. В своей ответной записке генералу Валлейо он написал, что считает его письмо оскорбительным не только для себя лично, но также и для поста, доверенного ему русским правительством и Российско-Американской компанией.

В течение нескольких месяцев после этого отношения между Ротчевым и Валлейо оставались натянутыми. Только поездка бывшего правителя Аляски Купреянова в Сан Франциско и Монтерей, где он постарался сгладить инцидент и вновь установить хорошие отношения между мексиканцами и русскими, живущими в Форте Росс, несколько разрядили наэлектризованную обстановку. Приезд, после этого, постоянного агента Русско-Американской компании в Сан Франциско Костромитинова и его неустанные попытки примирить мексиканцев с русскими, в конце концов, привели к желаемым результатам. Ссора была забыта, по крайней мере о ней старались не вспоминать, и вскоре Ротчев и генерал Валлейо сделались, по крайней мере внешне, друзьями. Генерал Валлейо даже однажды посетил Форт Росс, был гостем Ротчевых один день, а Ротчев со своей женой тоже побывал раза два в Сономе у Валлейо. Один раз, они даже присутствовали на большой фиесте, устроенной в имении Валлейо, по случаю какого-то праздника.

Одно время генерал Валлейо с очень большим подозрением относился к действиям русских в Калифорнии и, вообще, относился с недоброжелательством к их присутствию, как он заявил, на «исконных испанских» землях. Упорно ходили слухи, что русские не только не собирались покидать Форт Росс, но даже имели намерения расширить свои владения на юг до залива Сан Франциско и на восток до реки Сакраменто. Некоторые слухи даже утверждали, что русские намерены захватить территорию до самых гор Сиерры Невады. Это значило, что и земли генерала Валлейо и земли другого магната Суттера попали бы в руки русским.

За последнее время, однако, стали серьезно поговаривать, что русские покидают Форт Росс после почти тридцатилетнего пребывания в Калифорнии и это способствовало улучшению отношений между русскими и мексиканцами. Не мало, конечно, повлияло на это и умение Ротчева подойти к людям, а также и природное обаяние Елены Ротчевой, под влияние красоты которой испанцы подпадали с первой же встречи с ней.

Ко времени описываемого дня ангела Елены, генерал Валлейо стал почти лучшим другом Ротчевых и не пропускал случая, праздника или дня рождения, чтобы послать им какой-нибудь ценный подарок и, конечно, Ротчевы отвечали ему тем же. Несмотря на установившиеся хорошие отношения, Валлейо все время наблюдал за деятельностью русских и, с помощью подкупленных индейцев из племени вождя Солано, он знал все, что творилось в русском поселке Росс.

Сидя за большим праздничным столом на лужайке против комендантского дома, в день торжества в честь жены Елены, Ротчев невольно вспомнил о своем столкновении с Валлейо и его помощником лейтенантом Пина, сидевшем сейчас по левую руку от него. Он вдруг рассмеялся:

— Помните синьор Пина, как мы с вами чуть не всадили клинки шпаг в наши тела, год тому назад?

Лейтенант Пина усмехнулся и провел рукой по своим пышным, холеным усам.

— Да, комендант… боюсь, что мы тогда погорячились. К счастью, ведь этот инцидент был благополучно разрешен без пролития крови. Я счастлив, что мы теперь в самых лучших отношениях, о которых можно только мечтать, а главное, мы теперь лучше знаем друг друга.

Сидевший рядом с Макинтошем, Себастиан Кайзер присоединился к разговору.

— Да, — заметил он, медленно произнося слова, — этот инцидент вызвал интерес и у нас, в нашей Нуева Гельвеция. Наш капитан Суттер с большим интересом следил за всеми развитиями этого дела.

Ротчев искоса посмотрел на него и немного поморщился. Он не любил Суттера и подозревал, что этот искатель приключений, авантюрист, был очень заинтересован в том, чтобы разжечь вражду между испанцами и русскими и самому половить рыбку в мутной водице.

Себастиан Кайзер был профессиональным охотником, траппером, на службе Суттера и, в сущности, правой его рукой. Он помогал Суттеру расширять его владения, главным образом по реке Сакраменто. Кайзер попал в Калифорнию не так, как все морем, а прямо через весь континент Америки, в крытой телеге, вместе с Суттером, с которым он вначале обосновался в Орегоне. Непоседливый Суттер не ужился в Орегоне, слишком уж дикие были места, и в 1838 году он расстался с Кайзером, который еще два года пытался заниматься охотой там. За эти два года Суттер попутешествовал порядочно. В конце концов он обосновался в Калифорнии и сразу же раздул свое дело на широкую ногу. Он сумел заявить права на большие пространства целинной земли, главным образом в долине реки Сакраменто и стал успешно заниматься хозяйством и скотоводством, пользуясь для этого дешевым индейским трудом.

Тирольский австриец по происхождению, Себастиан Кайзер, в этом году приехал к Суттеру из Орегона и сразу же стал его правой рукой. Это был типичный тиролец с круглыми, пухлыми, розовыми щеками, которые все еще не потеряли своего румянца даже после нескольких лет скитаний по диким местам Запада Америки. Кайзер приехал к Ротчевым по поручению своего патрона Суттера, чтобы от его лица поздравить супругу коменданта с днем ее ангела. Сам Суттер, по какой-то причине приехать не смог.

Нельзя было сказать, чтобы Кайзер жалел, что ему нужно было посетить Форт Росс. Он любил выпить и был знатоком хорошего вина, вкус к которому он приобрел еще в Европе, до своего приезда в Америку. У Ротчевых, он слышал, был большой запас прекрасных вин и поэтому Кайзер был более, чем заинтересован в поездке в Форт Росс. Его ожидания вполне оправдались, потому что таких вин, как те, которые были предложены гостям Ротчевых, Кайзер не видывал и не пробовал за все время своих странствований по Америке.

Гости за столом, как видно чувствовали себя совершенно непринужденно. Может-быть этому способствовали вина, подносившиеся, подававшиеся и подливавшиеся в бокалы здоровыми мускулистыми охотниками, специально приодетыми в чистые белые рубахи и широкие шаровары. Время шло незаметно и к закату солнца гости все еще сидели за столом. Там и здесь раздавались взрывы смеха, доносились обрывки разговоров. Видно было, что гости поели на славу и теперь, понемногу потягивая вкусное вино, удовлетворенно разговаривали со своими соседями по столу. Время от времени, издали, из-за стен форта раздавались громогласные взрывы смеха из поселка охотников, рядом с Фортом Росс. Можно было явственно слышать звуки веселых гармоник. Там видно дошло до пения и плясок.

Солнце, совершив свой дневной путь, готовилось к тому, чтобы опуститься в глубокие воды Тихого Океана. На ясном, чистом небе, оно все еще светилось ярко, хотя видно уже было, как длинные тени протянулись стрелами от высоких сосен у подножья гор. Тени становились все длиннее и длиннее.

Больше всего внимания гостями уделялось, как и следовало ожидать, самой виновнице торжества Елене Ротчевой. Она была окружена группой молодых испанских дам с интересом слушавших ее о впечатлениях «принцессы», посетившей Париж перед своим отъездом в Калифорнию. Дамам, прожившим всю свою жизнь в Калифорнии, не верилось даже, чтобы кто-то мог приехать в эти дикие места из столицы Франции, и столицы мод — Парижа.

Недалеко от группы дам сидели два молодых испанских кабальеро, старавшихся не пропустить ни одного слова Елены и влюбленно следивших за каждым ее движением. Они глаз не сводили с красавицы Елены.

Каждый раз, когда она хотела что-нибудь со стола, оба гидальго одновременно вскакивали со своих мест и, спотыкаясь о свои гигантские шпоры, кидались исполнить желание «принцессы», хотя бы для того, чтобы услышать ее мелодичное русское «спасибо».

Елена заметила то впечатление, которое она оказывала на обоих молодых поклонников и чтобы доставить им удовольствие, она изредка просила их передать ей что-нибудь со стола. Ее глаза искрились, когда она, со смехом, смотрела, как оба Дон Жуана со всех ног кидались исполнить ее просьбу, особенно, когда они вместо того, чтобы просто передать ей блюдо, вскакивали из-за стола и подносили его ей.

— Я вижу, что «принцесса» пользуется большой популярностью среди молодых гидальго из Сан Франциско, — несколько иронически, с улыбкой, заметил Макинтош.

Ротчев посмотрел на него и небрежно пожал плечами:

— Молодые люди везде и всюду одинаковы, — ответил он на замечание Макинтоша, как видно мало беспокоясь тем вниманием, которое оказывалось его жене. — Молодежь всегда влюблена в кого-нибудь. Сегодня они обожествляют Елену или Анну, а завтра или через неделю будут изливаться в любви какой-нибудь черноглазой синьорите в Сан Франциско или Монтерее.

— Кто может их осудить, если они восхищены красотой вашей жены, комендант, — присоединился к разговору лейтенант Пина, опять по привычке гордо проводя рукой по своим пышным усам, которые, видно было, он очень холил. — Вы сами знаете, в этой части света не много белых женщин. Поэтому нет ничего удивительного в том, что ваша жена здесь центр внимания. А главное, она красива, необычайно красива. Ее красота совершенно другая, иная от красоты наших испанских дам, и поэтому-то эти два мальчишки, но и мы, все, восхищаемся и отдаем дань ее красоте, равной которой нет в Калифорнии.

— Да, мистер Ротчев, ваша жена красавица, а главное — настоящая принцесса. Мы все здесь влюблены в нее, — признался Макинтош и, вдруг, густо покраснел, как может краснеть только отшельник, долго живший вдали от людей.

— Господа, господа, пожалуйста, вы не хотите, чтобы я с каждым из вас, по очереди, дрался на дуэли, — засмеялся Ротчев. — Откровенно говоря я начинаю беспокоиться, слыша такие откровенные признания от вас.

— Прошу прощения, синьор Ротчев, — церемонно раскланялся Пина, — мы просто хотим отметить факт, что никто в этих частях света не может оставаться безразличным перед такой красотой.

Рядом с Еленой и против Анны, сидевших на противоположном конце стола, сидела красавица темноглазая Инесса Сола, тоже из Сан Франциско, как и большинство испанских гостей. Она горячо уговаривала Елену приехать в гости в ее громадное, богатое ранчо в окрестностях миссии Св. Франциска.

— Пожалуйста, синьора, вы нас осчастливите, если посетите наше ранчо. У нас так хорошо теперь, тепло, туманов уже нет. Я уверена, что путешествие к нам вам понравится. Давайте, поедем вместе завтра.

Инесса молитвенно сложила руки и с мольбой посмотрела на Елену. Со стороны было наслаждением смотреть на обеих женщин. Обе — красавицы, но так различны. В то время, как Елена была прекрасным северным цветком, Инесса вероятно была не менее красива, но эта красота была полной противоположностью северной красоте Елены. Инесса обладала всеми чертами типичной испанской девушки со своими огромными темными глазами, черно-синими волосами, одетая в богатое испанское платье в духе того времени с обязательной гребенкой в волосах и ярким цветком над ее прелестным ухом. Она имела фигуру, равной которой не было в Калифорнии и которой завидовали все синьориты, жившие в богатых ранчо на полуострове между Сан Франциско и Монтереем.

— Хозе! — позвала Инесса своего мужа, молодого, красивого гидальго. — Иди сюда и помоги мне убедить «принцессу» поехать завтра в Сан Франциско вместе с нами.

Дон Хозе поднялся с места, подошел к Елене и почтительно поклонился ей.

— «Принцесса», — мягким баритоном обратился он к Елене, вы не только окажете нам честь своим визитом к нам, но также доставите и себе удовольствие, путешествием по этим диким местам. Нужно вам сказать, что путешествие не из легких, дорог нет, и нам придется ехать несколько дней: сначала до реки Сакраменто, а потом на лодках, вниз по реке, до залива Сан Франциско. Моя жена, однако, с удовольствием совершила это путешествие сюда и я уверен, что путь к нам понравится и вам. Погода сейчас стоит замечательная и плавание по реке будет просто увеселительной прогулкой. Места эти теперь стали мирные, опасности от индейцев никакой. Вы сами понимаете, что если бы был даже малейший намек на опасность, то я, конечно, не взял бы с собой в это путешествие моей маленькой Инессы.

Елена благодарно взяла руки Инессы и Хозе.

— Вы мне оказываете честь, мои дорогие, молодые друзья, синьора Сола и синьор Сола. Может-быть, когда-нибудь, в другой раз мы воспользуемся вашим приглашением и посетим вас в вашем прекрасном ранчо, но, к сожалению, завтра поехать мы никак не можем. У нас на эти ближайшие дни уже разработаны планы. Через несколько дней мы предполагаем отправиться в большое длинное путешествие вглубь страны. Это будет нечто вроде научной экспедиции. Как вы знаете, мы имеем удовольствие иметь среди нас двух известных русских ученых. Это г. Вознесенский и г. Черных, которых вы видите на другом конце стола, вот там. Они уже давно собираются попутешествовать по прериям, за этими горами и насобирать в свои мешки разных жучков, бабочек, цветов и семян. Насколько я понимаю, им нужно все это для коллекций и, как видно, все это очень важно потому что петербургский музей очень интересуется результатами нашей предстоящей экспедиции.

Инесса схватила руки Елены.

— О, как это интересно! Кто еще поедет с учеными?

— Мой муж решил поехать с ними и даже согласился взять меня с собою. Это так интересно, что я дождаться не могу дня, когда мы наконец отправимся в эту поездку. Подумайте только, мы поедем верхом и будем в путешествии, вероятно, несколько дней. Наш путь будет лежать по стране, где нет белых людей и может-быть никогда не было; только индейцы.

Елена в экстазе обняла Инессу.

Подошедшая к ним Анна в изумлении посмотрела на эту сцену.

— Что случилось?

Инесса взглянула на нее:

— Синьорита, Анна, вы также поедете в это интересное путешествие? — спросила она.

Анна поняла о чем шел разговор.

— Ах, эта экспедиция за жучками! Нет, я уж останусь дома. Меня не прельщает идея поездки несколько дней верхом, да еще по жаре. Я слышала, что там за горами очень жарко в это время года. Нет, я лучше посижу здесь на берегу моря и полюбуюсь видами. Боюсь, что путешествие будет утомительным.

Инесса и Хозе опять обратились к Елене:

— Мы только надеемся, что эта поездка доставит вам большое удовольствие, принцесса. Но не опасаетесь ли вы враждебных индейцев внутри страны? Вы ведь знаете, что там еще много диких индейских племен. Они совершенные дикари, — и Инесса тревожно сжала свои губки.

Хозе тоже предупредил:

— Вы, ведь, знаете, что путешествовать внутрь страны не рекомендуется, особенно в тех частях, которые еще не подверглись благодетельному влиянию нашей цивилизации.

Елена, в изумлении, посмотрела на них.

— Откровенно говоря, я не думаю, чтобы это путешествие было опасным. Мой муж предусмотрел все и он примет все меры предосторожности. Кроме его и наших двух милых ученых, с нами поедет еще несколько наших людей из Форта Росс. Все они прекрасные стрелки и нам не нужно будет опасаться никаких индейцев. Нет, у меня нет никаких опасений в связи с этой экспедицией.