Саи Баба - чудотворец

6. Рождение и детство

Посещая ашрам Бабы, я имел возможность осмотреть деревню, где он родился, и поговорить с членами его семьи, там живущими. Эта деревня, Путтапарти, лежит в четверти мили от ашрама. Это маленькое выжженное солнцем селенье с выкрашенными белой краской домами и узкими песчаными улицами.

От дома, где родился Баба, осталось нынче несколько кусочков разбитой кирпичной стены, но две его старшие сестры и младший брат продолжают жить в деревне в собственных домах. Его старший брат живет в другом селе, мать живет в ашраме, а отец умер.

Но хотя я встретился и говорил с членами его семьи и несколькими старшими друзьями, главные факты о его прошлом, рождении и детстве я узнал от историка Кастури.

Наиболее выдающейся фигурой в прошлом семейства был дед Бабы по отцу. Этот джентльмен был, по-видимому, мелким землевладельцем, у которого были земли даже в некотором отдалении от Путтапарти. Он не был богачом, но достаточно зажиточным, чтобы построить за свой счет храм, посвященный богине Сатьябхаме, супруге Кришны. Его помнят, главным образом, за праведную религиозную жизнь, которую он вел. Кроме этого, он был выдающимся музыкантом и актером, игравшим ведущие роли в деревенских религиозных драмах и операх, ставившихся в Путтапарти и ближних селениях. Многие из этих представлений были написаны по сюжетам великих эпических произведений Индии, таких как Рамаяна. Одна из версий этого чрезвычайно длинного эпоса составлена из серии песен, и он знал всю ее наизусть.

Когда он состарился, его многочисленные внуки собирались вокруг него в его доме, где он жил один, и он рассказывал им чудесные истории Рамаяны о богах и бого-людях. Непременным членом этой юной восхищенной аудитории был маленький Сатьянараяна, известный ныне как Сатья Саи Баба. Это обучение внуков мифологии и духовному преданию великих эпосов и Пуран продолжалось многие годы, ибо старик прожил 110 лет и умер в 1950 году с песней о могучем Раме на устах.

За 24 года до его смерти в доме его старшего сына начали происходить странные вещи. У последнего брата было тогда две дочери и сын, и вот после долгого времени надежд, молитв и обрядов, посвященных богам дома, его жена была снова беременна. Она молилась о даровании ей еще одного сына, и по мере того, как приближался срок рождения ребенка, она все более укреплялась в надеждах. Но она была смущена, ибо многие неслыханные вещи происходили в доме.

Например, большой тамбурин, прислоненный к стене гостиной, звенел иногда среди ночи, притом что никого рядом с ним не было, и барабан на полу оглашал тишину такой дробью, как будто по нему била искусная рука. Что могли значить такие вещи?

Жрец, сведущий в знании о невидимом, сказал им, что эти события знаменуют присутствие в доме благодетельной силы, и предсказал счастливое рождение.

Тот год носил название Акшая, что значит — «Никогда не ущербный, всегда полный» год, а 23 ноября в соответствии с древней традицией всегда посвящается службе богу великих благодеяний — Шиве. Более того, в тот год расположение звезд делало день еще более благоприятным для молитв Шиве. Поэтому уже на рассвете жители деревни собрались для службы. И точно в тот момент, когда солнце показалось над горизонтом, был рожден Сатьянараяна.

Новорожденного положили на простыни, постеленные на полу. Вскоре женщины в комнате увидели, что простыни шевелятся, как будто под ними находится что-то живое. Это оказалась кобра. Но змея не причинила вреда ребенку.

Что бы ни подумали тогда присутствующие, это явление кобры считается сейчас многими приверженцами Бабы весьма знаменательным, так как кобра один из символов Шивы. Говорят также, что Саи Баба из Ширди в нескольких случаях являлся своим последователям в виде кобры.

С самого начала младенец стал любимцем всей деревни, ибо был красив, улыбчив и ласков. Вырастая, он все более отличался от своих сверстников. Он любил все существа, людей и животных. Он не был способен причинять или видеть страдание. Вследствие этого, он с раннего детства стал вегетерианцем в среде людей, питавшихся мясом.

Многие нищие приходили к дверям дома, и если Сатья был там, ни один не уходил без пищи. Более того, встречая на улице калек и слепых, он приводил их домой и настаивал, чтобы мать или сестры дали им поесть. Эти постоянные и накладные требования иногда раздражали домашних. «Слушай, — сказала однажды ему мать, — если мы дадим нищим пищу, тебе придется голодать самому». Эта угроза ничуть не смутила ребенка. Он немедленно согласился, что останется в тот день без обеда — и так и сделал. Ничто не могло убедить его подойти к накрытому столу.

Такое происходило часто. В одном случае он превзошел самого себя, угощая нищих, и решил оставаться без еды в течение нескольких дней. Хотя он настоял на своем, он не обнаруживал никаких признаков голода и слабости. Когда встревоженная мать стала умолять его поесть, он сказал, что уже вкусно пообедал. Откуда ты взял еду, спросила она. Как же, старик по имени Тата накормил его. Никто никогда не видел и не слышал о таком старике, и мать не хотела верить в эту историю. Но он протянул ей правую ладонь, чтобы она ее понюхала (как большинство индийцев, семья Сатьянараяны ела руками, не прибегая к столовым приборам), и мать ощутила исходивший от нее аромат редкостно изысканной пищи.

Таким образом, ребенка, лишившего себя еды ради голодных странников, кормил какой-то таинственный невидимый пришелец. Что могло это значить?

Сатья начал учиться в деревенской школе, где обнаружил блестящий и быстрый ум. Его особые таланты, как и у его деда, лежали в области драмы, музыки, поэзии и актерского мастерства. Он писал песни для деревенской оперы уже в возрасте восьми лет.

Приблизительно в том же возрасте он перешел в другую школу в Буккапатнаме, в двух с половиной милях. Один из его учителей этого времени вспоминает, что он был «скромным, честным мальчиком отличного поведения». Другой написал в книге, что Сатья часто приходил в школу раньше времени, собирая вокруг себя детей, и устраивал с ними служение у святого изображения. Даже если детей не привлекала сама по себе религиозная церемония, он без труда их собирал благодаря вещам, которые он иногда «производил» для их удовольствия или им в помощь. Из пустой сумки он доставал сладости и фрукты или, если товарищ терял резинку или карандаш, он «производил» их из своей сумки. Если кто-нибудь был болен, он приносил им для лечения «гималайские травы».

Когда дети спрашивали его, как он делает эти чудесные вещи, он отвечал, что ему помогает некий «Грама Шакти». Дети без труда верили в невидимые существа и легко принимали на веру, что у него есть верный невидимый помощник. Некоторые дети стали называть его гуру. Поэтому, когда Сатья перешел в старшие классы школы в Ураваконде, он обнаружил, что его слава пришла туда прежде него.

Мальчики говорили, что он прекрасно пишет на телугу, хороший музыкант, гениальный танцор, умней учителей и способен видеть прошлое и заглядывать в будущее. Рассказы о его волшебных способностях были у всех на устах.

Каждый учитель стремился получить работу в классе, куда он поступил. Одних двигало любопытство, других — благоговение, а некоторых — желание доказать, что все это чепуха. Вскоре Сатья стал любимцем всей школы…

Старший брат Сатьи был учителем в этой школе и делал все, от него зависящее, чтобы осуществить надежды семьи, что Сатья получит образование, которое откроет ему дорогу к хорошо оплачиваемому посту правительственного чиновника. Но произошло событие, которому суждено было пресечь все мирские амбиции. Это был один из тех потрясающих случаев, которые в той или иной форме часто, если не всегда, предвещают миссию великих учителей и вдохновителей человечества.

В семь часов вечера 8 марта 1940 года Сатья, идя босиком, подпрыгнул с громким криком и схватился за палец правой ноги. В этой местности много черных скорпионов, и товарищи решили, что его укусил скорпион. Они, однако, не смогли найти виновника в сумерках. Все очень обеспокоились, так как местное верование гласит, что никто не может выжить, будучи укушенным змеей или скорпионом в Ураваконде.

Тем не менее, Сатья прекрасно спал в ту ночь и проснулся, по-видимому, в полном здравии. Все вздохнули с облегчением. Но в семь часов вечера, ровно через 24 часа после предполагаемого укуса скорпиона, он упал без сознания. Его тело окоченело, и дыхание стало едва заметно. Пригласили врача, который сделал ему укол и оставил лекарство, которое он должен был принять, придя в сознание. Но Сатья пролежал без сознания всю ночь.

Он очнулся на следующий день, но вел себя очень странно. Временами он казался другим человеком. Он редко отвечал на вопросы, почти ничего не ел, временами принимался петь или читать стихи, иногда цитировал длинные тексты на санскрите, далеко выходящие за пределы того, что он выучил в школе. Время от времени он коченел, как будто душа покидала тело. Иногда он обнаруживал силу десятерых, иногда становился «слаб, как стебель лотоса». Он помногу смеялся и плакал, но временами становился очень серьезен и принимался рассуждать на глубочайшие темы философии Веданты. Иногда он говорил о Боге, иногда описывал отдаленные места паломничеств, где никогда не был.

Врачи предписывали ему различные способы лечения, но ничто не помогало. Многие думали, что в него вселился злой дух. Несколько профессиональных изгонятелей злых духов попробовали применить к нему свое искусство. Безрезультатно. Два месяца пытались вернуть мальчика в «нормальное состояние». Он не возвращался в школу и оставался в своем доме в Путтапарти.

Утром 23 мая Сатья созвал членов семьи, за исключением отца, бывшего в лавке. Он извлекал из воздуха конфеты и цветы и раздавал их присутствующим. Вскоре в дом набилась толпа соседей. Сатья в радостном настроении «производил» новые конфеты и цветы, а также угостил каждого рисом, сваренным на молоке (молоко очень дорого в Индии, где коровы священны и не подвергаются селекции). Вскоре новость, что его сын демонстрирует чудеса, достигла отца.

Гнев и обида переполнили отца.

Разве не достаточно забот и тревог принес ему сын за последние два месяца? А теперь он должен устраивать публичное зрелище, показывая глупые фокусы: пряча вещи и извлекая их ловкостью рук — в этом не может быть сомнения, — хотя непонятно, где он этому выучился. Или, быть может, это что-то еще хуже — черная магия, колдовство?

Отец нашел крепкую палку и отправился домой. Когда он протискивался через толпу, кто-то велел ему вымыть руки, прежде чем приближаться к раздающему пищу. Это разъярило его еще больше. Замахнувшись на сына палкой, он прокричал:

— Довольно этого! Этому должно положить конец! Кто ты такой? Отвечай — дух или Бог, или ненормальный?

Сатья взглянул на своего разгневанного отца и его поднятую палку и сказал спокойно и твердо:

— Я — Саи Баба.

Отец в изумлении глядел на него, палка выпала у него из руки. Сатья продолжал, обращаясь ко всем присутствующим:

— Я пришел, чтобы отвести от вас беды. Содержите ваши жилища в чистоте, физической и духовной.

Член семьи приблизился к нему и спросил:

— Что ты имеешь в виду, говоря «Саи Баба»?

Он ответил:

— Ваш Венкавадхута молился, чтобы я родился в вашей семье, и вот я пришел.

В его семье хранилась память о великом мудреце, Венкавадхуте, предке, которого почитали, как гуру, жители сотен деревень в округе. Но лишь немногие старики в деревне когда-то слышали имя Саи Бабы, да и те не имели ни малейшего представления, кто он был. Все знали, что «Баба» — мусульманское имя, и отец подумал, что, возможно, сын одержим духом мусульманского факира.

Слышавшие это немного испугались и пришли в великое изумление. Они давно знали, что маленький Сатья был какой-то особенный. Как иначе мог бы он совершать такие странные чудесные вещи? А с тех пор, как он заболел, он часто говорил, как старый мудрец или провидец. Но кто был этот мусульманин Саи Баба? И что могло быть у него общего с мальчиком, которого они все знали, любили и восхищались почти 14 лет?