Самый лучший коммунист

Глава 14

Сидя на диване рядом с укутанным в пеленки маленьким Сашкой, я смотрел на него и слушал телевизор. Сын с момента рождения вел себя очень прилично — спал, ел, и плакал только когда хотел поесть или поспать. Уважаю и горжусь: малышу первый месяц дается трудно — вынули из теплой мамы в наш несовершенный мир, а ему теперь и дышать, и кушать приходится самому. А еще Сашка освоил способность улыбаться — соответствующая фотка уже помещена в рамочку и стоит на стенке.

Как о моих горестях, так и радостях должен знать весь мир, поэтому рождение сына сопровождалось освещением этого знаменательного события в СМИ. От маминого «сглазят» я отмахнулся. Потом, не без удивления, отмахнулся от «сглазят» Екатерины Алексеевны. Ты ж глава идеологии самой материалистической страны на свете, блин! Далее пришлось отмахнуться от «сглазят» бабушки Эммы, подполковника КГБ на пенсии, между прочим! К этому моменту помогающая мне «отмахиваться» Виталина начала как-то странно прятать глаза. Получив череду «сглазят!» и от всех остальных наших знакомых дам, любимая жена превратилась в «финального босса», и сама начала думать и говорить о сглазах. Битва была тяжелой, но я справился за восемь часов. Глава семьи должен быть терпелив, рационален и последователен в решениях — только так гормональные тряски первых месяцев и даже лет не нанесут ячейке общества вреда. Но сам «глава», если он не очень умный, вред нанести способен — хорошо, что это ко мне неприменимо.

Любимая после победного Сашиного марша по мировым СМИ на меня надулась. Будь ты хоть трижды КГБшница со спецподготовкой, но, когда новорожденный начинает плакать, в матери поднимается два всесокрушающих проявления материнского инстинкта: ребенок может умереть от голода или холода! Нет, это ни в коем случае не недостаток — человечество до наших времен дожило и многого достигло, и во многом это заслуга вышеупомянутой особенности.

На дворе конец июня, Сашке уже почти два месяца, и за это время наш быт устаканился. Да, окна нараспашку открывать нельзя, но немножко приоткрыть нужно обязательно — видно же, что малыш потеет и пытается вылезти из жаркой пеленки. Да, голод — штука страшная, но, если молодая мама сцедит молока в бутылочку и уйдет из дома на полдня чисто развеяться, молодой отец малышу от голода умереть не даст.

Телевизор на фоне рассказывал об актуальном:

— … аномальная жара. Прогнозы синоптиков были услышаны Партией и правительством. Во всех регионах, которым грозит засуха, в землю легли специально отобранные, устойчивые к ней семена. Наполнены зерном хранилища, мукомольные и хлебопекарные предприятия обеспечены сырьем на два года вперед. Закончились те времена, когда нашим предками приходилось надеяться на благосклонность погоды — достигнутые нашим народом высоты позволят стране достойно ответить на этот вызов!

Сын сморщил мордашку и затряс кулачками. Сейчас проснется!

— Большим успехом среди рабочего класса капиталистических стран пользуется выпущенный иностранным отделением журнала «Огонек» сборник произведений Советских поэтов. Среди них — стихотворения Булата Окуджавы, Роберта Рождественского, Владимира Высоцкого, Иосифа Бродского…

Не можешь победить вражеское издательство «Посев», значит нужно выбить из-под него опору. На Западе у нас теперь печатают всех, кто хоть как-то там интересен. Печатают даже больше — «Шатуны» Мамлеева, например, у нас издавать все еще нельзя, но за бугром его на руках критика таскает, а сам писатель в каждом интервью одергивает журналистов, напоминая, что книга — не об ужасах «совка», а об общечеловеческом нежелании рефлексировать. Какие-то итальянцы уже пробивают себе права на экранизацию — это же почти жанр «Джалло», где эротика и убийства. Бродский тоже пусть дома сидит, свои стихотворения с «душком» дальше продуцирует да классику переводит. Нафиг нам очередной политически полезный врагам Нобелевский лауреат?

— У-а-а-а!!!

Подхватив сыночка на руки, стоически перенося заставляющую душу неуютно шевелиться звуковую атаку, я пошел на кухню. Ногой открыв дверцу холодильника, подхватил бутылочку с Виталининым молоком и сунул ее в кастрюльку с водой, не забыв включить газ.

Опустившись на табуретку у окна, принялся качать Сашку:

— Сейчас нагреется и поедим, да? А потом и снова поспать можно будет. А кто у нас настоящим мужиком вырастет?

Левая рука стала мокрой.

— Перестанет ссаться и вырастет! — умилился я.

Сменив пеленки и присыпку, вернулся на кухню и грустно выключил газ. Даже проверять содержимое бутылки не надо — видно, что перегрелась.

— Нерадивый папка морит тебя голодом, — пожаловался я сыну на самого себя, вытащил бутылочку из горячей кастрюли и сунул в холодную. — И чувствует себя очень виноватым, — коснулся пальцем носика. — Ничего, вот подрастешь, и сможешь наворачивать супы, котлеты и кашу!

Сын заплакал громче.

— Ну вот, раздразнил тебя котлетами, — вздохнул я. — Подожди две минутки, сейчас все будет.

Внутри тем временем шевелились недостойные отца мысли: так-то у меня работы много, может из дома свалить на недельку-другую? Виталина с мамой, бабушкой, няньками и доросшей до возраста способностей базовой помощи в уходе за младшими детьми Аленкой справятся и получше меня. И я же не в Крым условный поеду, жопу на солнышке греть, а благими делами во славу Родины заниматься. А там, когда вернусь, Сашка уже побольше станет — вот тогда отцовское воспитание и наверстаю.

Цыц! Так это не работает: сейчас на пару недель в командировку, потом — еще куда-нибудь, а осенью 73-го, хоть и с нюансами, но мне вообще в армию уходить. Так мой сын и вырастет, наблюдая папку дома пару дней в неделю. И эти дни будут специфическими, наполненными моими неловкими: «ты маму, Саша, слушайся, но не слушай. Мы — мужики, поэтому…». Нет уж, потомство воспитывать нужно собственным примером и с полной самоотдачей!

Выловив из кастрюли бутылочку, проверил температуру — идеально! — и сунул Сашке в рот. Малыш тут же зачавкал, и на душу малолетнего отца снизошел покой: кризис миновал!

Телевизор об этом не расскажет, но из Египта с почестями возвращаются домой наши военные специалисты. Львиная их доля продолжит службу в других горячих точках, а лучшие осядут в Спецполке, инструкторами. Затянувшаяся в этой реальности «Война на истощение» вчерне закончилась откатом израильтян на изначальные территории и заключением бессрочного перемирия. Арабский мир радуется победе над «яхудами». Те его части, на которых посыпались нефтедоллары, охотно подмахивают контракты на закупку нашего оружия. Израиль, понятное дело, такому повороту не рад. Соблюдая перемирие, «яхуды» активно готовятся к реваншу, по донесениям нашей разведки назначенному на 74-й год. Готовятся и арабы. Тут ведь как? Когда Израиль образцово-показательно побеждает, в регионе какое-то время тихо: арабы побаиваются лезть снова, проводят работу над ошибками и шлют разное по дипломатическим линиям. Ну а если как сейчас, с поражением Израиля, арабы наоборот начинают точить ножи. Как и везде, впрочем — слабым быть нельзя, иначе сожрут. Но нам-то что? Нам лишь бы цены на нефть и дальше росли, а арабы закупали танки, пушки и снаряды. Политика нормального империалистического хищника — задолбало вот это стремление делать вид, что мы «не такие», а хорошие. От такого притворства стране только хуже становится, а значит — в топку!

Когда-то кинотеатр «Художественный» назывался «Синематограф Брокша», и в него ходили подданные Империи. Тогда это было экзотикой, и посещение «синематографа» нередко приравнивалось по качеству досуга к походу в театр. Это так в интернете пишут, а по факту, полагаю, «синематограф» котировался выше: модная новинка же. Изначально кинотеатр вмещал четыреста человек, но популярность кино росла, и в 13-м году пришлось перестроить здание, расширив зрительный зал до девятисот человек. После Революции детище Брокша переименовалось в «Художественный», но значимости в масштабах страны не потеряло: здесь состоялась премьера «Броненосца Потемкина». Здесь показывали первый звуковой и первый цветной фильмы. Здесь, впервые в стране, повесили экран широкого формата. Словом — место со всех сторон значимое и для наших целей подходящее.

На лишённом в рамках развернутой Хрущевым кампании против «архитектурных излишеств» фасаде здания висела огромная, канонического — то есть напрямую спертого из моего мира — дизайна афиша: «Звездные войны: Новая надежда». Финальный бюджет получился закачаешься — семьдесят три миллиона рублей. Дороже обошлась только киноэпопея Сергея Бондарчука «Война и мир». Нам такая массовка не нужна, а вот декорации, модельки и костюмы стоили очень дорого.

Виталина осталась дома, с Сашкой нянчиться, и я ей очень завидую. Нужно побыстрее раскидаться с делами и возвращаться в Хрущевск — Москва мне теперь почти заграницей чудится, далеко, суетливо и очень непохоже на то, какой я ее видел всего четыре года назад, в кажущемся невыразимо далеким 68-м году. Вся столица нынче в неоне, частного сектора в ней почти не осталось — заменили жилыми и коммерческими районами. Наконец-то можно катать интуристов по Москве-реке и не пытаться выдавать хибары девятнадцатого века постройки за «деревянное зодчество». Зодчество не забыто, просто вынесено в отдельные, более подходящие для любования им зоны. Например, город Суздаль, где с этого года, в августе, будут проводиться масштабные народные гуляния и ярмарка. Интуристы путевки расхватали за пару дней после поступления их в продажу. С интуристами вообще все хорошо — едут и едут, проклятые, не сидится же им в капитализме.

Соотечественники рады по уши: порожденный Занавесом комплекс неполноценности лечится. Все хорошо и с туристами нашими: за семьдесят первый, без пяти минут стартовый, год, в Азию съездили семьсот тысяч Советских граждан. Полтора миллиона посетили страны соцблока. Из них сто тысяч — Италию. Проблемное место: не хватает пропускной мощности у социалистического новичка. Выводы сделаны — Советские граждане нынче не вынужденные нищеброды с лимитом на валюту, а очень даже платежеспособные клиенты: при выезде за рубеж разрешается обменивать до трех тысяч рублей на валюту по льготному курсу и потом этой валютой свободно пользоваться. Вот отсюда я дефицитные рубли и черпаю, впаривая нашим туристам ненужные зарубежные фантики. Правительство Италии твердо намерено золотой ручеек не упускать, и работает над увеличением турпотоков из Союза.

Семьдесят тысяч человек посетили Чили. В основном — дети, потому что для взрослых логистика пока сложная и дорогая. Сто три тысячи граждан погрели косточки на Кубе — тоже в основном дети и подростки, по тем же причинам.

Лично я таким положением дел не очень доволен: квоты на туризм в полной мере выбрали только путевки в Японию. Китай, Корея, Вьетнам пока остаются уделом или поклонников азиатчины, или, как бы грустно не звучало, жертв козней коллег и профсоюзных чинов. Те, у кого есть блат, распределяются отдыхать на Запад от Союза, а остальные — на Восток. Плохо и неправильно: в этой Европе кроме архитектуры смотреть не на что, способ жизни и менталитет плюс-минус схожи, а вот в Азии реально другой, экзотический мир. Ай, ладно — лиха беда начало!

На премьеру меня везли дяди Семен и Дима. По пути я читал очередную папочку со стенограммами прослушки интересующих меня деятелей, не стесняясь жаловаться товарищам:

— А вот товарищ Тарковский. Цитирую: «Одна из дурных мыслей: ты никому не нужен, ты совершенно чужд своей культуре, ты ничего не сделал для нее, ты ничтожество. А если серьезно задают вопрос в Европе, да и где угодно: „Кто лучший режиссер в СССР?“ — Тарковский. Но у нас — молчок. Меня нет, и я — пустое место. Это так называемая минута слабости. Очень тяжело быть никому не нужным. И как не хочется иметь значение по пустякам. Хочется целиком заполнить чью-то жизнь или жизни. Мне тесно, моей душе тесно во мне; мне нужно другое вместилище».

— Охереть, — оценил дядя Дима. — Это про него «молчок»? Да на «Солярис» даже рабочие коллективы загоняли, для развития. Вся страна посмотрела, потом еще по телеку крутили, с твоими комментариями, — посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

— Про комментарии дальше будет, — хохотнул я. — Вот тут: «Так смешно и горько — я настолько неинтересен своей стране, что приходится принуждать народ посмотреть мой „Солярис“».

— Народ не тот попался нашему гению, — хохотнул дядя Семен.

— Бывают же люди: и так ему не нравится, и этак, — вздохнул я.

— Тесно ему, понимаешь! — фыркнул дядя Дима. — Вот когда каждый встречный перед ним с поклоном шапку ломать будет и рассказывать, какой великий режиссер товарищ Тарковский, вот тогда — да, душа сразу освободится и воспарит в эмпирии.

То ли дело нормальные люди — товарищ Шукшин, например. Подошел, спросил, и теперь довольный бродит по Дальневосточной тайге, снимая эпическое полотно про Ермака. Или Меньшов — снимает гимны Советской деревне и не жалуется. А главное — это кино не из-под палки смотрят, а добровольно! Ну и кто тут нормальная творческая единица, а кто — унылый юродствующий недооцененный гений?

Еще у нас Никита Сергеевич Михалков срочную службу проходит, в качестве боевой и политической подготовки снимает видоизмененный под нынешние реалии, согласованный со всеми, с кем только можно, сериал «Солдаты». Андрею Арсеньевичу за прошедшие со времен «Соляриса» месяцы простоя предлагали несколько сценариев производственных драм, парочку комедий, две экранизации русской классики, один детективный сериал и даже мультфильм, как бы давая кинодеятелю ощутить востребованность той самой родной культурой, но тщетно — такие культуре «служат» только на своих условиях, напрочь игнорируя любые аргументы, кроме собственного мнения. Да и пускай — сейчас в Канны «Солярис» свозит, огребет наград, вернется и засядет за «Зеркало». Про свой богатый внутренний мир-то снимать приятнее, чем про производство!

Отложив папку и выкинув все из головы, я дождался остановки и сошел туда, где мне привычно и комфортно: на красную ковровую дорожку, под вспышки фото- и треск видеокамер. Вот тут у нас японцы, к ним «Звездные войны» приедут через неделю. Это вот скопление журналюг капиталистическо-европейских: они увидят кино только в середине июля. Там вон американцы — премьера через полторы недели. Рекламные кампании уже вовсю нагнетают хайп: по телеку и перед прокатываемыми фильмами крутятся трейлеры, пресса смакует аккуратно слитые новости и происшествия со съемочной площадки, на видных местах наклеены афиши, а магазины игрушек готовятся завозить «мерч» — его мы наклепали очень много, всем хватит.

Присутствуют и союзные журналисты — в «красной» Азии премьера уже завтра, и вот тут реклама особо не требуется: просто записал по видеообращению с надеждой, что товарищам понравится, а дальше все сделает государственный аппарат, нагнав народ в кинотеатры с целью посмотреть на техническое превосходство социалистического кинематографа над капиталистическим. Совесть чиста — превосходство же налицо!

Союзным журналистам основное внимание и уделяем, ответив на их вопросы:

— Жена осталась с ребенком, очень хочу к ним вернуться.

— Я не могу ответить на вопрос о технической помощи Красной Армии — все, что ее касается, секретно.

— Дальнейшие творческие планы просты — уделить внимание другим проектам, а потом взяться за вторую часть «Звездных войн».

Финальные кадры на экране сменились титрами, и зал погрузился в овации и свист. Некислая для официальной премьеры реакция — на «Четвероногом малыше», «Убийце сёгуна» и мелких, внутренних проектах такого и близко не было. Вкатило товарищам, поразило до глубины души. Рожи представителей зарубежных кинопрокатчиков выглядят довольными — в рекламу вложились не зря, такого в мире еще не видели!