Санта–Барбара IV. Книга 1

ГЛАВА 10

Бывают случаи, когда миллион долларов — не деньги. Круз не может побороть себя. Присцилла Макинтош–Роулингс приходит на помощь Перлу и Келли. Лайонелл Локридж вынужден стать на колени перед своим злейшим врагом.

Пляж Харбер–Коув одно из самых любимых мест отдыха многих жителей Санта Барбары — сейчас, несмотря на полуденную жару, был пуст. Место это располагалось недалеко за городом, и обычно основная масса отдыхающих собиралась на этом пляже в выходные дни. К тому же, Иден выбрала довольно уединенное место за высоким утесом. Здесь почти никогда не бывало народу, а сейчас Иден нуждалась как раз в том, чтобы остаться одной. Она задумчиво ходила по океанскому берегу, теребя в руке переливающуюся перламутром ракушку.

Тихий шум накатывающихся на песчаный берег волн подействовал на Иден успокаивающе. Она почувствовала, как все ее дурные мысли улетучиваются, а в душе остается лишь умиротворенный покой, именно за это она любила океан; его безбрежные просторы, его невозмутимое спокойствие в тихие солнечные дни и бушующий норов во время шторма оказывали на Иден какое‑то магическое воздействие. Она всегда преклонялась перед океаном, словно перед огромным непостижимым живым существом со своим разумом, своими законами, своей волей. Ей часто хотелось отдаться в распоряжение волн и плыть все дальше и дальше от берега.

Особенно сильно такое желание охватывало ее в периоды сильных душевных потрясений, как, например, сегодня.

Всю ночь она бесцельно гнала машину куда глаза глядят. Поначалу ею владело лишь одно желание — уехать подальше, все равно куда, лишь бы не оставаться здесь, лишь бы не видеть и не слышать его. Но потом, постепенно, к ней приходило осознание того, что она рвет по–живому. Это было так больно, словно она собственными руками пыталась раскрыть себе грудную клетку и достать оттуда кровоточащее, трепещущее сердце.

У нее ничего не вышло. Она не смогла справиться с собой, с собственными чувствами. Она вернулась в Санта–Барбару и пришла в дом Круза. Иден испытала громадное облегчение, увидев и услышав его. Может быть, если бы она была другой, более сильной женщиной, ей удалось бы побороть себя. Однако, вернувшись назад, Иден не чувствовала угрызений совести. Она просто знала, что снова находится рядом с ним. Как бы то ни было, она по–прежнему любила его. Ей важно было даже случайно встретиться с ним взглядом, пройти мимо него и услышать его такой знакомый, родной запах. Нет, она не может поступить иначе. Она остается. Что‑то подсказывало ей, что и Круз испытывает те же чувства. Наверняка, он захочет увидеть ее, и она будет ждать его, чего бы ей это ни стоило.

Иден не обманулась в своих ожиданиях. Солнце уже начало клониться к срезу воды, когда Иден услышала доносящиеся из‑за утеса странные звуки. Спустя несколько секунд она поняла, что это было.

По берегу, верхом па статной гнедой лошади, скакал Круз. Это было словно в сказке, словно в каком‑то средневековом рыцарском романс, — седая лошадиная грива развевалась на ветру, Круз махал ей рукой, и все это было неестественно красивым.

Иден даже представить себе не могла, что такое может случиться в ее жизни. Она неотрывно смотрела на приближающегося к ней Круза, стараясь навсегда запомнить эту сказочную картинку. Он не забыл о ней. Он по–прежнему любит ее…

СиСи и София сидели за столиком в ресторане «Ориент Экспресс», как в зале появилась Джулия Уэйнрайт. Она выглядела совершенно потерянной. Окинув зал рассеянным взглядом, она вдруг замерла и, резко развернувшись, вышла за дверь в бар.

Здесь, за стойкой возле телефона, устало положив голову на ладонь, в глубоком раздумье, сидел Лайонелл Локридж. Он был до того глубоко погружен в свои тяжкие думы, что не услышал шагов Джулии. Когда она положила руку ему на плечо, Лайонелл даже вздрогнул.

— О, бог мой, — пробормотал он, увидев перед собой сестру Августы. — Скоро я начну бояться даже собственной тени.

Она сочувственно погладила его по плечу.

— Извини, я не хотела тебя напугать. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело.

Он шумно вздохнул.

— Да. Есть какие‑нибудь новости?

Джулия устроилась рядом с ним на высокий стул.

— Да, я звонила Лейкен.

Локридж обеспокоенно взглянул на Джулию.

— Надеюсь, моя дочь в порядке? Если что‑нибудь случится еще и с ней, я этого не переживу.

Джулия поторопилась успокоить его.

— Нет, нет, все хорошо. Ну, я хотела сказать, что у нее все хорошо со здоровьем. Но вообще‑то она очень сильно переживает из‑за матери. Она потрясена и готова помогать во всем.

— Как всегда, — грустно улыбнулся Локридж. — Лейкен никогда не подводила меня, она молодчина.

— Я велела ей быть наготове, сказала, что мы с ней свяжемся. Я договорилась с ней о том, чтобы через ее адвоката добраться до денег, а это почти миллион долларов, — быстро сказала Джулия. — Это хоть как‑то нам поможет. Конечно, этих денег еще недостаточно для того, чтобы выплатить выкуп, однако хотя бы на половину суммы мы сможем рассчитывать. Я думаю, что это все‑таки немало.

Локриджа, однако, это сообщение не слишком обрадовало.

— Миллион? — с сомнением произнес он. — Я должен был проследить, чтобы она получила от СиСи за свои картины, которые она ему продала, намного больше. Да, похоже, он и здесь не преминул поиздеваться над нашей семьей. Некоторые из этих картин стоят, как минимум, в два раза больше. М–да, — он низко опустил голову.

Джулия тоже выглядела расстроенной.

— В любом случае, миллион — это лишь половина требуемой суммы, — сказала она.

Локридж уныло махнул рукой.

— Ты не представляешь, Джулия, сколько денег я напрасно потратил за всю свою жизнь. Одной сотой части, наверное, хватило бы для того, чтобы расплатиться с похитителями. А вот теперь я вынужден сожалеть о каждом истраченном центе. Да, — тяжело вздохнул он, — к сожалению, опыт приходит к нам порой слишком поздно. Почему мы вынуждены платить за него такую дорогую цену?

Джулия поняла этот философский монолог по–своему. Надо признать, что сделала она это с весьма неженской проницательностью.

— Лайонелл, ты хочешь сказать, что тебе не удалось достать больше ни единого доллара? — подозрительно спросила она.

Лайонелл растерянно развел руками.

— Я говорил со всеми, кто должен мне деньги, включая тех, кто должен мне большие деньги, — сокрушенно сказал он. — Ни один из них не выручил меня. Должен признать, что некоторые отговорились поразительно оригинально и изобретательно. Этого у них не отнимешь.

Джулия ошеломленно воскликнула:

— О, боже мой! А как же насчет банков?

Локридж мрачно усмехнулся.

— Фамилия Локриджей больше не имеет прежней силы. Мне кажется, что я с таким же успехом мог бы назваться каким‑нибудь Джоном Смитом.

Джулия высказала спасительную, как ей показалось, мысль:

— Я бы могла получить в банке небольшой займ. Ну, не знаю, несколько сот тысяч долларов. Возможно, это не слишком большие деньги, но они помогли бы нам. Остальное было бы легче найти.

Лайонелл угрюмо покачал головой.

— Нет. Я… Я просто… Даже не верится, что я сейчас оказался в такой ситуации. Я никогда не думал о деньгах, точнее, они были для меня только средством разнообразить и улучшить жизнь. Я никогда не делал из них культа. И когда я потерял все свое состояние и дом, это для меня было только неудобством, но не трагедией. Но теперь… Теперь я отдал бы все, что угодно, только чтобы вернуть часть того, что я всю жизнь считал чем‑то обычным и к чему так привык.

Джулия с кислым видом теребила в руках соломинку для коктейлей.

— Надо что‑то придумать, — растерянно протянула она. — Все‑таки безвыходных ситуаций не существует, всегда есть какая‑то возможность.

Она некоторое время молчала, а йотом, словно вспомнив что‑то, хлопнула себя ладонью по лбу.

— Черт побери, у меня есть идея!

При этом она оглянулась и через открытую дверь бара посмотрела в зал, где за столиком сидели СиСи и София.

Разговор за обедом СиСи и Софии не клеился. Ченнинг–старший несколько раз пытался обратиться к ней, однако она каждый раз уклонялась от ответа. Наконец, СиСи не выдержал и впрямую спросил:

— Ты злишься на меня?

Она отрицательно покачала головой.

— Я злюсь на жизнь.

СиСи теребил в руках салфетку.

— Ля подумал, что тебе не понравилось, что я так жестко обошелся с Сантаной, — сказал он. — Извини, если ты считаешь, что я не прав. Но у меня не было другого выхода. Ты же сама видела, как она упорствовала. К сожалению, Сантана сейчас находится не в том состоянии, когда с ней можно было вести переговоры. Мне пришлось пойти на это вынужденно.

София тяжело вздохнула.

— В конце концов, я сама помогла тебе в этом.

Он удивленно посмотрел на нее.

— Вот как? А почему я об этом ничего не знаю? Ты разговаривала с Сантаной?

София грустно улыбнулась.

— Нет, я обратилась к Розе. Честно говоря, мне очень жаль Сантану.

СиСи в раздумье замолчал.

— Да, — наконец сказал он. — Роза сильно удивила меня. Ведь мы были знакомы с ней практически всю нашу жизнь, однако, как оказалось, мы ее до конца не знали, ни ты, ни я. А это очень печально. По–моему, то же самое относится и к Сантане. Вот уж, казалось, от кого нельзя было ничего ожидать. Однако на самом деле все вышло наоборот.

София не согласилась с ним.

— Мы не можем осуждать ее. У нас нет никаких фактов, свидетельствующих о том, что она хотела совершить умышленный наезд.

СиСи поморщился.

— Да знаю я, знаю. Но, подумай сама, разве это что‑то меняет? Теперь, в той ситуации, в которой она оказалась, мы уже ничем не можем ей помочь.

София сделала обиженное лицо и отвернулась.

— Ну, что, что? — нетерпеливо спросил Си См.

— Ничего, — буркнула София. — Просто мы с ней очень похожи.

СиСи вытаращил на нее удивленные глаза.

— Интересно, в чем же? По–моему, более несхожих людей, чем ты и Сантана, в этом городе не найти.

София усмехнулась.

— А вот здесь ты ошибаешься. Она потеряла все и сразу, точно также как произошло со мной несколько лет назад. Я знаю, что это такое. И знаю не понаслышке.

СиСи вяло махнул рукой.

— Перестань, это старая, давно забытая история. Не стоит даже вспоминать о ней.

София вспыльчиво воскликнула:

— Надо учиться на ошибках истории! Иначе есть опасность повторить их.

СиСи удовлетворенно кивнул.

— Ну, вот, мы и учимся. Мы так и сделали, и отыграли все потерянное, и даже больше.

Он ласково погладил ее по руке и, доверительно заглядывая в глаза, предложил:

— Не уйти ли нам отсюда?

Услышав предложение Джулии, Лайонелл так отпрянул от нее, что, казалось, он вот–вот потеряет равновесие и упадет со стула.

— Ну, почему, почему? — упрямо повторила она. Локридж развел руками.

— Да ты с ума сошла, Джулия. Я не могу, я этого никогда не сделаю.

Она сокрушенно покачала головой.

— Лайонелл, неужели ты забыл, в каком безвыходном положении мы оказались? Нищим не приходится выбирать. Сейчас нам нужно то, что есть только у СиСи.

Локридж сморщил лицо.

— Ну, почему ты решила, что это есть только у СиСи? Вокруг много разных мест, где мы можем найти деньги. Необязательно для этого обращаться к Кэпвеллу. Ты что, забыла, как он обошелся со мной? Он ведь лишил меня всего состояния, забрал дом и все мои деньги. И теперь, после этого, я должен к нему обратиться за деньгами? Да ты что? Я никогда в жизни не сделаю этого. Мы сможем обойтись и без СиСи. Мало ли кто сможет нам помочь.

Джулия въедливо спросила:

— Ну, хорошо, а ты можешь назвать мне хоть одного из таких людей?

Он растерянно пожал плечами.

— Ну, не знаю. Всегда можно найти какой‑то выход. Ну, какой, какой? — упорствовала Джулия. — По–моему, ты просто пытаешься найти отговорку, а на самом деле, у тебя нет никакого конкретного предложения.

Локридж возмутился.

— Почему же? Похоже, ты совсем не доверяешь мне. Есть, например, Джози Эннджейсон.

Теперь настал черед Джулии пожимать плечами.

— Кто это? Я никогда не слышала такого имени.

Локридж махнул рукой.

— Да слышала, слышала, просто не обращала внимания. Это одна из самых богатых женщин города. Она обожает археологию, мы с ней вместе были на раскопках. Она могла бы помочь мне.

Джулия решительно схватила телефонную трубку и протянула ее Локриджу.

— Звони этой своей знакомой.

Локридж растерянно хлопал глазами.

— Положи трубку, — неохотно сказал он. — Я уже звонил Джози.

Джулия мстительно улыбнулась.

— Ага, и она тебе, конечно, отказала.

Локридж кисло скривился.

— Да нет, не отказала. Ее просто нет в городе. Она вернется в Санта–Барбару на следующей неделе. Сейчас она где‑то на Сахаре, в Африке.

Джулия разочарованно бросила трубку.

— Вот так всегда. А что, больше ты не знаешь ни одной богатой женщины?

Локридж молча отвернулся. Джулия в отчаянии хлопнула ладонью по стойке бара.

— Ну, вот и все. Похоже, у нас больше нет никаких других возможностей. Сейчас все дело во времени. Застать человека для нас важнее всего.

Локридж устало поднял голову.

— Джулия, Джулия, постарайся меня понять. Я бы отдал за Августу жизнь, но я не могу приползти на коленях к СиСи. Это не подлежит обсуждению. Ладно?

Она запальчиво взмахнула руками.

— Ладно. Тогда к нему приползу я. Надеюсь, ты не станешь возражать против этого?

Он застонал, как от зубной боли.

— Нет, не надо, Джулия. Только не это.

Она уже соскочила со стула.

— Ну, почему, почему? У нас нет выбора, больше никаких идей у меня нет.

Локридж поспешно воскликнул:

— Но я могу пойти к ростовщику! Лучше одолжить деньги под большие проценты, чем униженно молить СиСи о пощаде.

Джулия не скрывала своего скепсиса.

— Отличная мысль! — с язвительной улыбкой воскликнула она. — Я предпочитаю СиСи. Во всяком случае, он не переломает тебе ноги, если ты задержишь выплату.

Локридж уныло отвернулся.

— Джулия, не обманывай себя, — тоскливо сказал он. — Не думай, что СиСи неспособен на такое. Ты его еще не знаешь. Поверь мне, если ему не отдать долг вовремя, он вытянет из тебя все кишки и намотает их на ближайшую пальму.

Джулия в растерянности застыла на месте.

— Но что же нам делать, Лайонелл? Подумай, что может произойти с Августой, если мы вовремя не выплатим деньги? Я боюсь, что случится так, как было с наследником миллионов Жан Полем Гетте. Ему прислали по почте отрезанное ухо своего семнадцатилетнего отпрыска. Ты же не хочешь, чтобы Августа осталась без уха?

Лайонелл оценил черный юмор Джулии.

— Да, тогда ей будет очень трудно постоянно находиться в курсе всех происходящих в Санта–Барбаре событий.

Он безнадежно махнул рукой.

— Ладно, дай мне еще немного подумать. Я должен перебрать все возможные варианты и, поверь мне, деньги СиСи Кэпвелла — это последний, наименее вероятный из них. Я выберу его, только если окажусь в абсолютно безвыходной ситуации. Может быть, я еще кого‑то забыл. Может быть, кто‑то все‑таки вернет мне долги. Нельзя так сразу отвергать все возможное.

Круз резко потянул на себя уздечку, и лошадь, захрапев, остановилась в метре от Иден. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Круз нагнулся и протянул ей руку.

— Ну, что, ты едешь со мной?

Иден мягко улыбнулась и шагнула навстречу. С помощью Круза она села на лошадь и крепко обхватила своего любимого. Гнедая медленно зашагала по мокрому песку пляжа.

— Может быть, не все так безнадежно? — сказала Келли. — Давай попробуем открыть замок. Он же, наверняка, должен как‑то открываться изнутри. Поищи, может быть, в кабинете что‑нибудь найдется.

Перл стал рыться в ящиках столов, но безуспешно. В конце концов, взгляд его упал на лежавший в углу кусок тонкой стальной проволоки.

— Может быть, это сгодится? — пробормотал он.

Однако его надежды были напрасны. Проволока лишь погнулась, а замок так и остался неприступным. Келли разочарованно отвернулась.

— Похоже, нас может спасти только чудо, — безнадежно сказала она.

Перл усмехнулся.

— Или кусок динамита, — добавил он.

Келли подошла к нему сзади и любовно погладила по пышной темноволосой шевелюре.

— Перл, ты когда‑нибудь молишься? — доверительно спросила она.

Он покачал головой.

— Нет, не молюсь. С тех пор, как потерял брата.

Келли сочувственно провела по его плечу рукой.

— Ты потерял веру.

Он на некоторое время замолчал.

— Да, я, наверное, потерял веру в себя. Смерть брата для меня была очень тяжелой потерей. Ведь мы расстались с ним почти что врагами. А потом я узнал, что он погиб. Никого, кроме себя, я, конечно, не винил в этом. Правда, — он повернулся к Келли, — это было до тех пор, пока я не встретил доктора Роулингса.

Она опустила глаза.

— А я молилась.

Перл кисло усмехнулся.

— Можешь помолиться за меня?

Она кивнула.

— Да, я уже это сделала.

Несмотря на безнадежность ситуации, Перл не терял расположения духа. Он почувствовал, что и Келли полна мужества и веры в то, что они выберутся отсюда.

— Да? — засмеялся он. — Неужели это правда?

Она спокойно взглянула ему в глаза.

— Правда.

Его лицо расплылось в широченной улыбке.

— Спасибо тебе, родная.

Перл даже не заметил, как в общении с Келли перешел на такой доверительный тон, который бывает только между двумя влюбленными. Все происходило как‑то само собой. И порой они даже не замечали обращенных друг на друга нежных взглядов, ласковых прикосновений и жестов, в другой обстановке недвусмысленно говоривших о зарождении настоящей большой любви. Если быть точнее, то это можно было бы назвать перерастанием большой дружбы в большое чувство. Правда, оно еще не было столь страстным и жгучим, как это бывает у обычных влюбленных. Но и объяснение этому найти было не трудно — просто обстоятельства не позволяли их переживаниям вырываться наружу. Грубо говоря, они были слишком заняты борьбой за выживание, чтобы любовь всецело овладела ими. Но, уверяю вас, мои читатели, все это впереди…

Келли прошлась по комнате и, тяжело вздохнув, сказала:

— Это ожидание ужасно.

Перл снова стал рыться в ящиках письменного стола.

— Но это ожидание намного лучше, чем его альтернатива, — рассеянно сказал он. — Черт побери, неужели здесь нет никакого ключа?

Келли тоже подошла к столу и стала задумчиво вертеть в руках лежавший там карандаш.

— Как ты думаешь, что он собирается сделать с нами, Перл?

Тот пожал плечами.

— Да черт его знает. Честно говоря, я еще пока не разобрался в темной душонке Роулингса. Может быть, он захочет, чтобы мы подольше помучились, а может быть, у него на уме что‑нибудь другое.

Келли положила карандаш назад и озабоченно посмотрела на Перла.

— А может быть, он убьет нас, прежде чем вернется в Штаты?

Перл бросил свое бесплодное занятие и уселся на угол стола. Он промолчал.

— Я знаю, как он поступит, — ответила вместо него Келли. — Он оставит нас запертыми в этой комнате. А это, кстати говоря, дает нам еще один шанс на спасение.

Он не слишком весело улыбнулся.

— В данном случае меня бы это устроило.

Келли немного помолчала, как будто собиралась с силами. Наконец, прямо посмотрев в глаза Перлу, она сказала:

— А если все‑таки нам не суждено выбраться отсюда, то я бы хотела, чтобы ты кое о чем знал.

Перл комично закатил глаза.

— Только прошу тебя, Келли, не говори мне ничего такого, о чем ты сможешь пожалеть потом, когда мы сумеем выбраться отсюда, — с легкой улыбкой сказал он. — Знаешь, мой дядюшка признался в супружеской неверности своей жене, которая тяжело заболела и, по словам врачей, готова была вот–вот отойти в мир иной. А она взяла и выздоровела.

Даже не улыбнувшись, Келли сказала:

— Перл, я серьезно.

Он тут же сменил шутливый тон:

— Я очень внимательно тебя слушаю.

Келли смущенно опустила глаза.

— Я благодарю тебя за ту помощь, какую ты оказал мне.

Перл не удержался и вновь пошутил:

— Особенно есть смысл благодарить меня за то, что ты оказалась запертой в этом кабинете.

Она убежденно покачала головой.

— Нет. Если выбирать между этим местом и больницей, я выбрала бы это.

Он кисло усмехнулся.

— Да, небогатый выбор.

У Келли на глазах выступили слезы.

— Как бы там ни было, я все равно тебе благодарна, — прочувствованно сказала она. — Ты не представляешь, как ты помог мне.

Перл неожиданно для себя ощутил, как у него на глаза тоже наворачиваются слезы. Они давно должны были сказать друг другу что‑то важное. И вот, наконец, этот момент наступил. Конечно, печально, что приходилось объясняться в такой обстановке. Но, С другой стороны, когда‑то это надо было сделать.

— Келли, — стараясь скрыть от нее слезы, произнес он, — я тоже очень благодарен тебе за то, что твое доверие позволило мне тебе помочь. Вряд ли мне удастся быть полезным еще для кого‑то.

Она облизнула пересохшие от волнения губы.

— Ты мой единственный настоящий друг. Ты знаешь об этом?

Он нежно улыбнулся.

— Ну, ладно, этот момент не хуже других. У меня тоже есть, что сказать тебе. Помнишь, когда‑то мы говорили о том, что хотя мы пока просто друзья, со временем мы сможем полюбить друг друга?

Она едва заметно подалась вперед, и Перл почувствовал, как дыхание девушки участилось. Они были на пороге взаимного признания.

— Ну, так вот, — начал Перл, — сейчас я могу смело сказать, что уже…

К сожалению для них обоих, он не успел договорить. С противоположной стороны тяжелой, обитой металлом двери, раздался какой‑то шум, затем послышался звук поворачиваемого в замке ключа, и дверь распахнулась. На пороге стояла Присцилла Макинтош–Роулингс. Перл и Келли только успели недоуменно посмотреть на нее, как она торопливо поднесла палец к губам.

— Тихо, не говорите ни слова, — шепотом сказала она. — Пожалуйста, тише, я очень рискую, придя сюда снова.

Перл и Келли обрадованно переглянулись. Это было спасение.

Ник Хартли вошел в палату Сантаны и поразился увиденному. Даже в сравнении с тем, что представляла собой Сантана вчера вечером, перемена на сей раз была еще более разительной. Она сидела на кровати, завернувшись одеялом, и тряслась, словно в лихорадке. Глаза ее были полны слез. Ник обеспокоенно опустился рядом с ней на постель.

— Что с тобой, Сантана? Что‑то случилось? Кто к тебе приходил? Круз был здесь?

Она пыталась что‑то сказать, но от бившей ее нервной дрожи долго не могла вымолвить ни единого слова. Наконец, ей удалось выговорить:

— Я потеряла Брэндона, Ник!.. — ее сотрясали рыдания. — Я потеряла моего мальчика. Понимаешь? Они отняли у меня сына.

Ник подсел поближе и обнял ее за плечи.

— Я так хотела создать хорошую семью, любить их… — Сантана умолкла.

Ник проникновенно посмотрел ей в глаза.

— Я знаю, что ты хотела этого, — мягко сказал он. — И знаю, каково бывает, когда это не получается…

Мокрыми от слез глазами Сантана посмотрела на него.

— Ты понимаешь? Правда? Я тебе верю, Ник. Ты потерял Келли и своего брата Дилана. Ты знаешь, что такое одиночество…

Ник грустно кивнул.

— Да. Я знаю. Но ведь ты, Сантана, не одинока.

Сантана в запальчивости бросила:

— Нет, одинока!

Ник успокаивающе гладил ее по плечу.

— Но ведь столько людей заботятся о тебе: твоя семья, Роза, Рубен!..

Сантана вдруг отшатнулась от Ника, словно услышала из его уст ужасное проклятие.

— Сантана, что с тобой? — испуганно спросил он. — Что случилось?

Сантана тряслась как в лихорадке.

— Нет! Нет, только не мать! — истерично выкрикнула она. — Я не хочу слышать даже ее имя!

Ник побледнел.

— Что случилось? Что с тобой?

Сантана стала заламывать руки.

— Моя мать меня предала! Я ее ненавижу! Я никогда не ожидала от нее такой подлости!..

Ник медленно покачал головой.

— Боже мой! Но это же невозможно! Роза всегда так любила тебя и заботилась о тебе. Вспомни, сколько раз ты сама говорила мне, что мать — это твоя единственная опора и поддержка! Она всегда безоговорочно доверяла тебе. Вспомни, что вчера произошло в зале суда!.. Почему ты говоришь, что она тебя предала?

Сантана продолжала упрямо повторять:

— Она предательница! Она бросила меня…

Ник непонимающе смотрел на Сантану.

— Ты можешь сказать мне, что произошло?

Она вытерла слезы и оскорбленным тоном заявила:

— СиСи заставил мою мать сделать это. Они оба запугивали меня. У меня не было сил бороться. Но у меня еще будут силы! — голос ее приобрел угрожающий оттенок, и она мстительно сжала кулаки. — Они еще узнают, кто такая Сантана! Я им всем покажу! Они надеялись, что справились со мной, воспользовавшись тем, что я нахожусь в больнице. Да, я устала, но я не сумасшедшая! Почему они относятся ко мне как к полной идиотке? Никто не верит в то, что я могу дать Брэндону спокойную семейную жизнь и настоящий дом! Они все уже уверены в моей виновности. Но ведь суд присяжных еще ничего не доказал. Как они могут судить человека до того, как вынесен приговор? Меня оговорили, меня оклеветали… Я ни в чем не виновата! Я выйду из этой больницы и верну себе сына! Так просто СиСи со мной не справится. А мать?.. Мать… — Сантана умолкла, сокрушенно качая головой. — Она испугалась. Она уступила давлению со стороны СиСи. Я никогда не прощу ей этого! Она бросила меня в самую трудную минуту моей жизни!

После этого страстного монолога Сантана умолкла, как будто ее вновь покинули силы. Тяжело дыша, она сидела на кровати с низко опущенной головой.

Чтобы еще больше не усугублять положение, Ник немного выждал, пока Сантана успокоится.

Когда она, наконец, снова подняла голову, Хартли осторожно сказал:

— Сантана, прошу тебя, выслушай меня внимательно. Пожалуйста, обрати внимание на мои слова. Я знаю, что сейчас все рисуется тебе в черном свете. Да, ты попала в очень трудную ситуацию. Поверь мне, никто не обвиняет тебя в том, что ты совершила наезд на Иден умышленно. Напротив, мы все ждем, что суд присяжных заседателей разберется во всех не до конца выясненных обстоятельствах дела, и ты будешь оправдана и выпущена на свободу. Мы, твои друзья верим в го, что ты не виновна. Ты должна знать о том, что мы поддерживаем тебя, — тут Ник сделал тактическую ошибку, снова вернувшись к разговору о Розе. — Да, СиСи воспользовался трудным положением, в которое ты попала. Может быть, у него были на это свои причины. Но твоя мать никогда бы не отступила перед его давлением. Я хорошо знаю Розу, она очень стойкий и мужественный человек. У нее крепкий характер. Я думаю, что…

Ник не успел договорить. Сантана резким движением отбросила в сторону прикрывавшее ее колени одеяло, спрыгнула с кровати и в истерике завизжала:

— Не говори мне ничего о матери! Я даже не желаю слышать ее имени! С ней все кончено раз и навсегда! Я ненавижу ее, я буду ненавидеть ее до конца своей жизни! Я никогда ее не прощу! Она оставила меня…

Но ее запальчивость быстро исчезла.

Продолжавшаяся наркотическая ломка дала о себе знать. Сантана схватилась за живот и резко согнулась, застонав от боли.

Ник бросился к ней на помощь.

— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?

На лице Сантаны была написана такая болезненная мука, что Ник понял все без слов. Он осторожно обнял ее за плечи.

— Идем. Тебе нужно прилечь.

Несмотря на свое болезненное состояние, она отрицательно покачала головой.

— Нет. Подожди… Не трогай меня. Сейчас все пройдет… Нужно только немножко переждать. Сейчас, сейчас…

Хартли на некоторое время оставил ее в покое. Спустя несколько мгновений Сантана снова, забыв о боли, вернулась к разговору о Розе.

— Я ведь так верила ей!.. Она всегда была для меня единственным другом и советчиком. Когда в жизни бывало трудно, я всегда обращалась за советом к ней. Но теперь… Даже не знаю…

Сантана растерянно озиралась вокруг, словно пытаясь найти хоть какую‑то поддержку и опору. Ник мягко возразил:

— Но ведь это же неправда. Такого просто не может быть. Я очень хорошо знаю Розу. Она на это не способна. Тебе не нужно так думать о ней.

Сантана снова завелась.

— Нет! Это — правда! Люди, которым больше всего доверяешь, всегда больнее всего бьют!

Хартли тяжело вздохнул.

— Сантана, уверяю тебя, не все так плохо на этом свете. Не нужно так думать обо всех. Взгляни на меня. Вот я стою перед тобой. Ты доверяешь мне?

Она угрюмо кивнула.

— Да. Тебе доверяю. Но больше — никому. Раньше я безоговорочно верила одному человеку. Крузу…

Ник доверительно заглянул ей в глаза.

— Но ведь Круз очень беспокоится о тебе. Я совсем недавно разговаривал с ним о тебе. Он ужасно волнуется за тебя и очень хочет тебе помочь. Ты же встречалась с ним вчера вечером…

Сантана с несчастным видом воскликнула:

— Он не любит меня! И никогда не любил… Ему всегда хотелось жить с Иден…

Ник обнял ее за плечи.

— Сантана, успокойся. Ты напрасно нервничаешь. По глазам Круза я видел, что он не спал целую ночь. Он, наверняка, думал о тебе, поверь моим словам.

Чуть не плача, она опустила голову.

— Круз женился на мне только из жалости. А на самом деле его сердце никогда не принадлежало мне. А теперь, когда на меня обрушились все эти несчастья, он обязательно воспользуется случаем и уйдет. Он был бы счастлив никогда не слышать моего имени. Он, наверное, хотел бы, чтобы я умерла…

Несмотря на то, что Нику было очень обидно слышать из уст Сантаны такие слова о ее муже, он старался не терять самообладания и терпеливо повторял:

— Нет. Крузу так же больно, как и тебе. Он очень хочет сохранить семью. Он очень хотел бы быть рядом с тобой, если ты только позволишь.

Сантана нервно метнулась в сторону.

— Нет! Нет!.. — закричала она. — Круз больше ничего не сможет для меня сделать! Он ничего не мог сделать для меня во время судебного заседания. Я даже не слышала ни единого слова из его уст! Он струсил и бросил меня!..

Ник продолжал убеждать Сантану.

— У него просто не было такой возможности. Ты ведь должна прекрасно понимать, что в суде от нас уже мало что зависит.

Она обернулась и с горькой усмешкой сказала:

— По–моему, от него нигде ничего не зависит! Терпению и упорству Ника можно было только позавидовать.

— Сантана, тебе нельзя отвергать руку помощи, которую протягивает Круз. В конце концов, он еще твой муж и никто этого не отменял!..

Она подавленно умолкла.

Воспользовавшись благоприятным моментом, Ник попытался уговорить Сантану на встречу с мужем.

— Круз придет сюда в любой момент. Стоит тебе только попросить, — доверительно сказал он. — Ты не представляешь, как он переживает из‑за того, что случилось с тобой! Поверь, стоит тебе только попросить, и он будет здесь, через две минуты…

Сантана упрямо мотнула головой.

— Нет, я не хочу! Я не буду его ни о чем просить!..

Ник осторожно сменил тактику.

— Я понимаю, тебе сейчас очень тяжело. Ты вчера вечером поссорилась с Крузом. Мне это понятно. Может быть, тебе сейчас просто неловко просить о том, чтобы он пришел. Не беспокойся, я сделаю все за тебя. Я сам его попрошу об этом. Хочешь, я пойду и позвоню ему прямо сейчас?

Ее молчание Ник принял за знак согласия, и уже было направился к двери, но она одернула его.

— Нет! Не проси!.. Не нужно!.. Я не хочу с ним разговаривать! Что он мне может сказать? Опять пустые слова сожаления о том, что он бросил меня в беде, извинения за его безвольное поведение? Ничего не значащие слова и только!.. Я не хочу его видеть…

После того, как столько времени было потрачено впустую на уговоры. Ник уже начал выходить из себя. Он подошел к Сантане и, обхватив за плечи, пристально посмотрел ей в глаза.

— Я не верю, я не верю, что ты так думаешь!.. Это неправда, ты просто устала. Тебе сейчас просто необходимо поговорить с ним! Тебе нужно повидать Круза. Пойми, в вашей жизни сейчас наступил критический, переломный момент. Если вы не будете разговаривать и даже встречаться, то вашему браку угрожает серьезная опасность. Подумай сама, в каком положении оказался Круз. Газеты разносят по всему городу слух о том, что ты в состоянии наркотического опьянения целый вечер разъезжала по улицам Санта–Барбары, и только по воле Божьей никто не пострадал. Однако, несмотря на все это, некоторые нечистоплотные журналисты утверждают, что ты преднамеренно наехала на Иден, пытаясь ее убить. Причиной всему этому называется твоя безумная ревность. Имя Круза полощется в газетных публикациях на разные лады. Другой на его месте уже давно отступился бы от тебя, бросил в одиночестве, стал бы тебя избегать. Круз мужественно переносит всю эту свистопляску, а ты не доверяешь ему и даже не хочешь его видеть… Что ему останется думать? Прошу тебя, поразмысли над этим. Ты можешь навредить только себе, если не захочешь с ним встречаться. Круз, конечно, человек слова, но и у него есть предел терпения.

Круз привез Иден на то место, где они обычно встречались, когда были любовниками.

Среди скалистых, обрывистых берегов, которые сменили собой пляжи Харбл–Коув, высился опаленный ветром, выгоревший под лучами жаркого солнца Калифорнии поросший мхом утес.

Это место напоминало декорации к какой‑то невероятно величественной онере: прибрежные скалы и пещеры поросли травой и кустарником, их вид навевал любовную истому.

Утес высотой примерно сорок футов нельзя было не заметить. Хотя издалека, со стороны океана, он почти сливался с обрывистой береговой кромкой. Он не был как другие утесы остроконечным, а, наоборот, отличался какой‑то округлой, плавной формой.

Как‑то давно Круз рассказал Иден старую испанскую легенду об этом утесе.

— Ты знаешь, в разных вариантах ее рассказывают мексиканцы и жители Санта–Барбары. Но все сходятся в одном — много–много лет назад на этом месте ничего не было. А потом один старик превратился в утес.

— Расскажи, — попросила Иден.

В тот вечер они сидели у костра. Падавшие на лицо Иден отблески пламени, делали рассказанную Крузом историю еще более таинственной.

— В прошлом веке, рядом с испанской миссией в Санта–Барбаре поселился человек. Он жил прямо на берегу моря. У него был свой рыбачий баркас. Его сын, еще совсем юноша, жить не мог без океана и часто уходил с рыбаками на промысел. Отец одновременно и гордился им, и тревожился за него.

Однажды ночью, когда разразился жестокий шторм, его сын на рыбацкой лодке возвращался из плаванья, неподалеку от этого мыса всего в нескольких десятках метров, волной юношу смыло в море. Его тело так и не нашли.

Обезумевший от горя отец переселился на остров и каждое утро, если позволяла погода, подплывал на лодке к тому месту, где погиб его сын. Он сидел там в одиночестве часами, громко звал сына, о чем‑то с ним говорил.

После этого прошло много лет. Отец юноши овдовел и состарился. Теперь он мог предаваться своей безумной затее только в дни полного штиля. И вот однажды вечером его долго ждали, а он не вернулся.

Рыбаки поплыли туда, нашли пустую лодку, она плавно покачивалась на волнах.

Однако, к великому своему изумлению, рыбаки, которые знали эту местность как свои пять пальцев, увидели, что на берегу вырос утес, прежде его не было. И все решили: неутешное горе превратило старика в камень. В плохую погоду с этого места доносятся мольбы, всхлипы, крики и стоны несчастного отца.

Рыбаки, которые жили здесь еще в прошлом веке, боялись ночью заплывать в эти места…

Иден, которая сидела у костра рядом с Крузом, покрепче прижалась к нему.

— Ты думаешь, это — правда? — испуганно спросила она.

Круз рассмеялся.

— Да нет, конечно. Идем со мной, я тебе кое‑что покажу.

Иден оглянулась по сторонам и боязливо спросила:

— Ведь кругом ночь, куда ты меня ведешь?

— Не бойся, ведь это всего лишь на несколько шагов в сторону от костра…

Когда Иден пошла следом за Крузом, он остановился в нескольких метрах от подножия утеса и показал пальцем туда, где утес врезался в океанский берег.

— Смотри. Вон видишь, там, где волны оставляют полосу пены, — сказал он, — есть небольшая щель. Даже когда океан спокоен, из нее доносится клокотание волн, похожее на всхлипы. Наверное, именно этих звуков боялись жившие здесь рыбаки.

— Да, — почти беззвучно прошептала Иден. — Красивая легенда…

Они снова были рядом со старым утесом.

Круз спрыгнул с лошади и помог спуститься Иден. Легкий ветер шевелил ее волосы, делая ее сейчас похожей на русалку.

Они стояли и пристально смотрели в глаза друг другу. Наконец, Иден не выдержала и бросилась на шею любимого. Круз крепко держал ее в своих объятиях, нежно целуя в пахнувшие морской волной волосы…

СиСи сидел у фонтана во внутреннем дворике своего дома. Держа в руке бокал с шампанским, он рассказывал Софии о своей недавней встрече с одной прекрасной незнакомкой.

София сидела за столиком неподалеку и с улыбкой вслушивалась в его слова.

— Это было на одном из приемов. Сейчас не могу припомнить где… Возможно даже в этом самом дворике. Ты не поверишь, но после всего, что было в моей жизни, я не видел ничего подобного. У меня прямо сердце остановилось, когда я встретился взглядом с ее необыкновенными глазами. А какая это была улыбка!.. До этого она была обыкновенной женщиной, с которой меня познакомили на обычной, скучной вечеринке. А здесь… Кровь ударила мне в голову. Я ходил за ней словно привязанный. Меня невозможно было оттащить от нее. Я болтал без умолку, рассказывал какие‑то анекдоты, я острил изо всех сил, только бы она рассмеялась или улыбнулась…

СиСи умолк и пристально посмотрел на Софию, по лицу которой блуждала загадочная улыбка.

— Это было так прекрасно! Я сразу же вспомнил о том, как мне уже доводилось встречаться с этой женщиной. Но тогда я еще не понимал, что она для меня значит…

София сделала, не без усилия, серьезное лицо.

— Ну, и что же случилось с вами дальше? — полюбопытствовала она.

СиСи мягко улыбнулся.

— Наверное, мой запас анекдотов иссяк, потому что она перестала улыбаться.

София не смогла сдержаться и рассмеялась.

— Вот! — радостно воскликнул СиСи. — Вот она — эта улыбка!.. Я всегда мечтаю ее увидеть!.. Но в последнее время это происходит не слишком часто… Какая у тебя очаровательная улыбка…

— Надеюсь, я не напоминаю тебе ту женщину? — шутливо спросила София.

СиСи поднялся и с бокалом в руке подошел к столику.

— В целом мире нет такой как ты! — проникновенно сказал он, наклоняясь над Софией. — И поверь мне, я так долго искал, искал, искал…

Он потянулся к ней губами и стал покрывать ее лицо нежными поцелуями.

— Я искал, искал… — ласково шептал СиСи.

Даже звонок в дверь не мог помешать ему наслаждаться этой близостью с Софией. Прошло уже несколько минут, а в дверь продолжали звонить.

Наконец, СиСи с недовольным видом поднял голову.

— О… Я забыл. Розы уже нет.

Крепко обняв его за шею, София не отпускала СиСи.

— Ну, неужели в целом доме больше некому открыть? Не ходи туда, — жарко шептала она, прильнув к нему в порыве страсти.

Он состроил кислое лицо.

— Нет. В целом доме никого сейчас нет. Один только я. Придется открыть. Может быть это что‑то срочное…

— О, нет… — сладко простонала она.

Но СиСи уже поднялся и, поправляя костюм, направился к двери в дом.

— Извини, дорогая. Я вынужден это сделать.

Звонок повторился снова.

— Иду! Иду! — крикнул СиСи, быстрым шагом пересекая гостиную.

Наконец, он добрался до прихожей и распахнул дверь. Сказать, что он испытал чувство изумления, значит, ничего не сказать. СиСи просто остолбенел. Он ожидал увидеть на пороге своего дома кого угодно — Джину, Кинг Конга, инопланетянина в сверкающем космическом скафандре, но не Лайонелла Локриджа, своего злейшего врага.

Немая сцена продолжалась несколько мгновений, затем СиСи, наконец, взял себя в руки.

— Что тебе нужно? — неприветливо спросил он. Лицо Лайонелла тоже не выражало особого энтузиазма по поводу встречи с СиСи.

— Извини, — хмуро сказал он. — Я уже собирался уходить. Думал, что никого нет дома.

Они даже не заметили, что обошлись без приветствий. И в этом не было ничего удивительного, если вспомнить, какие взаимоотношения связывали СиСи Кэпвелла и Лайонелла Локриджа. Если быть совершенно точным, то их не связывали вообще никакие отношения. После того, как СиСи разорил компанию Локриджа, а его самого лишил состояния и дома, ни о каком знакомстве больше не могло быть и речи.

СиСи после несколько затянувшегося молчания отрывисто бросил:

— Так что тебе нужно? А, впрочем… — он махнул рукой. — Я все равно занят.

Он уже собирался захлопнуть перед носом непрошенного гостя дверь, однако Локридж поднял руку, словно призывая Кэпвелла выслушать его.

— Мне доставляет не больше удовольствия находиться здесь, — мрачно сказал Лайонелл, — чем тебе видеть меня на пороге своего дома.

СиСи пожал плечами.

— Тогда зачем ты здесь?

Локридж не долго боролся с собой.

— Я пришел просить о милости, — сухо сказал он и опустил голову.

Перл и Келли с удивлением взирали на бывшую супругу доктора Роулингса, которая, прислушиваясь к шуму в коридоре, стояла у обитой стальным листом двери.

Наконец, шум за дверью утих и она, неслышно ступая по полу, подошла к пленникам Роулингса, своего бывшего мужа. Келли радостно заулыбалась.

— Мы думали, что вам плохо и что вас ожидают большие неприятности из‑за того, что вы встретились с нами, — тихо сказала Келли. — Поверьте, мы очень испугались за вас.

Присцилла Макинтош выглядела очень напуганной, ее и без того бледное лицо казалось, лишилось последней кровинки. Руки дрожали.

— Вы должны немедленно уходить отсюда, — торопливо сказала она. — Вам нельзя терять ни минуты. Если он поймет, что меня нет, и вернется, то вам не поздоровится.

Перл кивнул.

— Да–да, конечно, мы готовы. Как нам отсюда выйти?

— Одну секунду…

Миссис Макинтош высунулась за дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, махнула рукой.

— Идемте за мной. Сейчас здесь тихо. Старайтесь издавать как можно меньше шума. Если мы привлечем к себе внимание, то будет плохо и вам, и мне.

Они быстро миновали коридор и через черный ход вышли в окружавшие лечебницу заросли экзотических кустарников.

— Там есть выход, — быстро сказала миссис Макинтош, показывая рукой на маленькую, едва заметную калитку в заборе. — Там — выход, который не охраняется. Остановитесь в тени здания, осмотритесь и бегите к нему, но только тогда, когда убедитесь, что за вами никто не следит.

Перл взволнованно взмахнул рукой.

— Я не могу уйти отсюда, не узнав от вас правды о моем брате. Хотя бы несколько слов…

Миссис Макинтош взмолилась:

— Бегите же скорее!.. У нас совершенно нет времени. Вы должны выбраться отсюда и побыстрее!..

Перл в сердцах всплеснул руками.

— Ну, пожалуйста, дайте мне хоть какую‑нибудь зацепку… Ведь у меня кроме вас никого больше нет! Вы так ничего мне не рассказали. А теперь я не смогу встретиться с вами. Ведь Роулингс, наверняка, организует за вами наблюдение. Что мне делать?

Она с сожалением покачала головой.

— Я не могу… Я хотела бы, но вам нужно немедленно уходить. Послушайте, я вам позвоню. Прошу вас, только идите…

Перл растерянно развел руками.

— Но где вы меня найдете? Где? У вас нет никаких сведений обо мне.

— Я найду способ, как добраться до вас. Я вам позвоню. Пожалуйста, возвращайтесь в Санта–Барбару. У нас нет ни одной лишней секунды!..

Перл бросил на нее последний благодарный взгляд. Едва дверь за беглецами захлопнулась, в коридоре появился доктор Роулингс.

— Присцилла!.. — угрожающе произнес он. — Что ты сделала?

Беглецы уже миновали опасный участок и выбрались на улицу, когда из‑за двери черного хода лечебницы раздался ужасающий женский крик.

Этот день Круз и Иден решили посвятить друг другу.

Нежное солнце ласкало океан, волны одна за другой тихо накатывались на берег. Ласковый ветер овевал скалы и утесы…

Влюбленные даже не замечали этого. Они видели только друг друга. Они были погружены словно в океан любви, и ничто не могло помешать им.

Нежные поцелуи и объятия сменялись долгими, глубокими взглядами.

Круз чувствовал тепло ее тела, его запах. Он почувствовал, как глубокая страсть охватывает его. Он снова прижался губами к ее губам и целовал их так долго, безудержно, неистово, как будто одним этим пытался охладить глубокое испепеляющее желание. Круз прижался всем телом к горячему бархату ее кожи, чувствуя, как все сильнее бьется его сердце.

Его возбуждение передалось Иден. Не отрываясь от его губ, она стала торопливо расстегивать на нем рубашку…

Спустя минуту они уже лежали на горячем песке пляжа, разбросав одежду в разные стороны.

Иден ласкала его сильные руки, плечи, грудь…