Сапфира

Глава 12. Моя блондинка-боксерша

Сижу в каком-то темном помещении, под ногами нет пола, только земля, видимо, это подвал. Привязали к стулу уроды. Не пошевелиться. Всё затекло. Болит. Прямо в лицо светит яркий фонарь. Похоже на медленную пытку.

Эти бандюги прячутся за светом. Не разглядеть лица. Помню только тех двоих, что меня остановили и схватили. А третий оказался за спиной. Достаточно крупные ребята. Грозные. Безэмоциональные. Одним словом, русские. Одних боксерских навыков против них крайне мало.

— Я сделала, что вы хотели, отпустите.

— Детка, ты уйдешь отсюда только тогда, когда твой герой-фсбешник передаст нам камешки. А пока сиди и радуйся жизни.

— Как-то пока не выходит. Хоть воды дайте.

— Девочка, я из-за тебя лишился троих славных ребят, которые подавали большие надежды в наших… В нашей работе. А ты просишь воды? Ещё одна прихоть — и лишишься пальца, — раздавался басистый голос из-за фонаря.

Ой, какой грозный. Сидит там за фонарем и угрожает. Хоть показался бы, главарь. Если эти бандюги хоть пальцем касались Сапфиры, каждому настучу по лицу, и плевать, что отдача замучает. Только руки бы развязать…

Стоп. Троих ребят? Румынов, что ли? А эти румыны искали вроде как меня. А этим нужен Илья. Совсем ничего не понимаю.

Но задавать вопросы кажется не предусмотрительным. Проверять его слова на деле я как-то пока не решалась.

Оставалось только надеяться на раненого Илью и молиться о Сапфире с Варварой…

«А если тебя убьют? Может, стоило сказать Илье, что он тебе нравится?» — проснулся мой «ангел».

«Дурак ты, белый. Он ей не нравится. Вожделение, не больше. Лучше думай, как нас отсюда вызволить!»

«Попрошу без оскорблений, черный. Было бы просто вожделение, нам бы не пришлось постоянно вспоминать, как он ей ноги обрабатывал, и переживать снова и снова страх за его жизнь!»

****

Мечусь из стороны в сторону в сторону своего кабинета. Всё злит. В душе дыра. Не пускал никого в сердце, и не надо было. Остался один, зацепился за первую попавшуюся, и, пожалуйста, оказался предан. Санёк бы поугорал вдоволь. Первая девушка, которой проникся, оказалась подсадной уткой…

Хотелось выйти скорее на работу и наказать парочку ублюдков. Может, это мне поможет. Или пусть уже застрелит кто-нибудь.

— Не мельтеши, в глазах рябит, — обернулся на меня начальник.

Сел за стол. Не объяснять же ему, что она не только меня облапошила, но и по сердцу потопталась вдоволь.

— Не хочу больше участвовать в этом дерьме.

— Ты обязан. Ради Сани. Благодаря ей мы сдвинемся с мертвой точки. Ты же знаешь, мы всю банду уже вздрючили, молчат, гниды.

Я был наслышан об их опросах в нашей специальной комнате. Один даже получил сотрясение, а другой «бедолага», вероятно, заикаться будет до конца жизни.

В его словах была истина. Но, черт. Это долбанное чувство не позволяло причинять ей вред. Не хотел смотреть на ее допросы. Тем более представлять за решеткой…

Ее причастность ранила меня слишком глубоко. Моё сердце словно разделывали каждый раз при этой мысли.

Нет. Всё. Ухожу.

Покидаю кабинет, пролетаю все коридоры, лестницу и нового охранника. Сажусь в тачку.

— Кретин! Кретин! — вымещаю злость на руле.

Берусь за голову. Видимо, красок в моей жизни больше не будет. Осточертело всё.

Вспоминаю об игрушке. Зачем-то достаю «уставшего» зайца из бардачка, смотрю на него, стиснув зубы.

— Актриса! Очередной прием, чтобы запудрить мне мозги! Раз всё игра, то и эта игрушка для тебя ничего не значит.

Выплескиваю свой гнев на невинной зверушке, раздирая на мелкие клочья. На резиновый коврик начинает что-то высыпаться помимо синтепона. Наклоняюсь и поднимаю. Очередное потрясение. В душе всё обнуляется и падает на дно. Ничего не понимаю. В моей руке блестит синий ограненный сапфир. Торопливо собираю камни с пола. Ровно девять.

Ступор. Шок. Непринятие действительности.

Начальник обрадовался находке. Но в его глазах до сих пор читалось сомнение в Дарине.

— По телефонному разговору сложилось впечатление, что она вообще не в курсе ни о каких камнях. Ее беспокоила только девочка, — наконец признаю свою глупость.

— Это всё меняет. Если Дарина не в курсе, что они были всегда при ней, и не она их туда положила, то ее причастность минимальна или совсем отсутствует. Осталось понять, как они попали в детскую игрушку, — озвучивает мои мысли начальник.

Корю себя. Как я смог так легко поверить в предательство? Невзирая на ее искренние страдания по ребенку, которые читались в каждом кротком взгляде. Наверное, легче поверить в предательство, чем в то, что малознакомый человек дорожит тобой. Удивительно работает наш мозг.

Эмоциональные качели. Снова возникает чувство вины, но уже за сомнения в ней. Это ощущение жжения в сердце возвращается с новой силой.

— Снимем отпечатки, если ты там не всё смазал. Может, что найдем.

На мои «качели» ушло два часа. Сапфиры нету практически сутки, Дарины — четыре часа. Машина до сих пор не найдена.

— Глупец! Лучше бы делом занялся.

Не выпускаю из рук телефон. Ни времени, ни места не назначили. Значит, позвонят снова.

Вся эта запутанная история не могла сложиться воедино. В игрушке ребёнка совершенно незнакомой ранее девчонки зашиты камни, которые были украдены бандой, в которую влился Саня и подсел на наркотические вещества. Он не мог, находясь в банде, стащить их, потому что когда они были украдены, я уже неделю как поселил его в тот дом. Как один из камней оказался у Сани? И как со всем этим связан младенец?

Могут ли все-таки быть причастны Нестеровы? Не думаю. На них не похоже. Какая выгода от всего этого? Каков мотив? Если бы Гоша хотел ее подставить, сдал бы ментам с камнями (да-да, мы тоже называем их ментами).

Про кого же говорила Дарина по телефону: «Найди Кули…». По двум слогам точно не определить.

Я впервые ощущал такую безнадегу. А раньше казалось, что нам (работникам спецслужб) всё по плечу.

В руках затрезвонил телефон. Холод украдкой пробежался по спине. Номер не скрыт, но не записан. Пусть это будет она.

— Слушаю.

— Здоровяк, это Нестеров.

Епрст. Что тебе надо? Не занимай линию…

— Чем обязан?

— Я же говорил, помогу. Долго думал, говорить или нет, плюс ребят напряг. Всё-таки уже прилично времени прошло, пришлось поискать.

— Давай уже по существу.

— Короче, девчонку эту в подгузниках нам под дверь подбросили. Я искал фото записки, что была при ней, или информацию из нее. Нашел. А еще записи с камер. Сейчас всё пришлю тебе. Там в записке всякая чушь умалишенной мамаши, но, может, имя тебе чем-то поможет. Я, конечно, не смог его найти. Как найти человека только по ФИО, не представляю. Короче, там в конце сказано: «Если вдруг ее найдут и вам будет угрожать опасность, найди Кулибина Артура Игоревича, он вам поможет».

Пальцы разжались, и мобильник мгновенно выпал из рук. Помог так помог.

Чего он раньше молчал? Столько всего можно было избежать…

Когда я стал таким нервным? В работе я не припомню ни одного случая, где позволял эмоциям брать вверх. Я видел тысячи смертей. Стал каменным, непоколебимым. Но какая-то брюнетка-боксерша содрала с меня этот панцырь одним своим появлением. Точнее, теперь блондинка-боксерша. Разве время менять имидж?

Я даже не мог злиться на Дарину за то, что она скрыла истинное появление Сапфиры. Хотя она должна была сразу сказать. Обязана была. За это, конечно, я ее накажу. Заставлю помучиться. Главное — найти…

Теперь эта записка касается и меня. Теперь я отчетливо понимаю, что эта встреча не случайна. Осталось разгадать ребус.

Спустя пять часов после исчезновения Дарины машина, в которую они пересели, была наконец найдена. Умны эти ребята, выбрали офисный небоскреб с открытой подземной парковкой (потому что на первом этаже находились магазины) и, вероятно, дождались времени обеда, чтобы выехать, когда все работники одной цепочкой едут по делам.

— Под описание очевидицы подходит, и отпечатки совпадают с теми, что были в фургоне. Остальные отпечатки проверили, в базе нет. Водитель — Янгуров Олег, двадцать шесть лет. Мелкие кражи по малолетству. Наказание не отбывал, стоял на учете. Сейчас работает грузчиком в магазине стройматериалов, — мой начальник Степан Юрьевич с энтузиазмом взялся за дело.

Ему можно доверять. Тем более что у него свой интерес: найти крота и выяснить, как погиб Саня.

А для меня помимо всего этого теперь было важно спасти двух девушек и ребёнка. И это был далеко не долг по спасению людей, который я обещал сдерживать при поступлении в спецслужбу, а нечто большее.

Если бы не четкое появление лица этого Янгурова на дорожную камеру и описание той женщины с остановки, кто знает, сколько бы еще продлилась эта пытка.

Внутри все ликовало. Чувство, что мы близки, ощущалось острее с каждой секундой.

Ребята отслеживали все передвижения Янгурова, а я ждал от них геопозиции, чтобы рвануть на место, и попутно просматривал камеры того вечера, где Сапфиру с Варей похитили. Теперь я смотрел на это всё другими глазами.

Мой телефон настойчиво затрезвонил. Каждый звонок теперь переворачивал всё внутри, как в детстве, когда сильно раскачиваешь на качелях, только эмоция была не радости, а тревоги.

— Ил.

Всего две буквы, а внутри огонь заполыхал.

— Ты в порядке? — перебил я Дарину.

«По существу!» — рычал мужчина на фоне.

— Они ждут тебя с камнями на какой-то заброшенной птицефабрике за городом через час. Они знают, что ты их нашел. Сказали, чтобы ты был один. Не приходи, они… — в конце крикнула девушка, и звонок оборвался.

— Уроды! — сжал я до хруста телефон.

Если знают, что камни у нас, то крот работает от них. Или они работают на него. К своим обращаться нельзя. Сука.

Даже приехать раньше времени с ребятами в полной экипировке (если они уже там) не поможет. Потому что мы не знаем, кто крот. Он за секунду сольет им всю инфу.

Бл*ть. Я хотел спасти ее, а не быть убитым вместе с ней…

Никаких гарантий и обещаний. И времени катастрофически мало. Хороша сделка получается…

Рисковать Дариной не хотелось, но не мог же я сидеть сложа руки?

Хорошо, что я сейчас не на службе. Можно расхаживать, и никто тебя не тыкнет носом в работу, единственное — могут показать на дверь. Не привлекая внимания, брожу около кабинета штатного судмедэксперта. Михалыч сегодня не в духе. Почему я раньше редко с ним говорил? Даже не зайдешь, не спросишь, как дела, не вызвав подозрений. Все равно надо попробовать.

— Привет, Михалыч, как оно?

— Привет. Давно не видел. Помимо головы еще и руку успел зацепить? — смотрел он на мой медицинский бандаж.

С ним, конечно, было легче, рука не задействовалась, соответственно, и плечо не так ныло. Но также он заставлял себя чувствовать никчемным.

— Да, любят меня неприятности. Вот брожу, уже дни считаю. Поскорее бы выйти на работу, — пытался вести я непринужденную беседу.

— Понимаю, без работы кони дохнут, а фсбшники спиваются, — усмехнулся мужик, а я его поддержал.

— Я тут камешки передавал, переживаю, что стер отпечатки. Нашел на них хоть что-то?

— Да нашел один, пока в работе. Надо как раз их сдать Левину в комнату хранения, забыл совсем, — стукнул себя в лоб, указывая на пакет с сапфирами.

Удача на моей стороне!

Напросившись самостоятельно их отнести, я быстро уносил ноги из здания в надежде остаться незамеченным. Немного напряжало, что их девять, эти бугаи рассчитывают на все десять, но достать тот, что был при Сане, невозможно. Левин меня к нему не подпустит. Придется импровизировать.

Прошел практически час. Сижу в машине в метрах ста от оговоренного здания. С одной стороны сосновый лес, с другой еще одна заброшка. Не знаю, брать ли с собой пистолет. Вряд ли он мне поможет. Я даже их количество не знаю. Машин не видно. Прийти сюда равно самоубийству. Выведут ли они мою блондинку-боксершку?

Мою? Звучит неплохо. Как подавить в себе желание подбежать сразу к ней и заслонить собой?

Умирать нельзя. Необходимо найти ребёнка. Надо было броник надеть…

Вижу движение. Перекаченный парень в балаклаве вышел из здания. Осматривается. Всё-таки они внутри. Надеюсь, и она тоже.

Шумный выдох. Страшно. Впервые в жизни. Но не за себя.

Снимаю бандаж с предплечья. Открываю дверь. Встречаемся глазами. Он быстро исчезает в стенах заброшки.

Адреналин. Чувствую, как кровь проходит по венам, практически бурля. Медленно двигаюсь к зданию, словно по минному полю. Каждый шаг с одной стороны приближает к НЕЙ, с другой — к неизвестности, в которой неясно, что будет после того, как они получат камни. Не хотелось бы потерять Дарину и свою жизнь из-за алчности и девяноста миллионов. Осталось примерно пятьдесят метров до здания.

— Стой на месте! — выходит уже другой бугай, выставляя руку.

Как на подбор. Это их в тренажёрных залах учат похищать людей и заниматься кражами?

Происходит какое-то движение. В горле пересохло. Стою как вкопанный, наблюдаю. Вижу, как двое выводят девушку с опущенной головой густых белокурых волос. Сердце пропускает удары. Связана по рукам и ногам, рот завязан какой-то тканью. Видимо, она им дала жару, раз такие меры предприняли. Дикая.

Хочу крикнуть ей. Но она далеко и во власти этих… Кто знает, что у них в голове.

Выходит еще один балаклавный в сопровождении мужчины пониже, но с пистолетом в руке (всего четверо получается, скорее всего, все вооружены, один вытащил для устрашения) и начинает мне раздавать указы:

— Мой человек и ты идете одновременно, шаг за шагом, ты отдаешь нам камни, мы отдаем эту… — вероятно, хотел сматериться он.

— Хочу увидеть ее лицо и убедиться, что она в порядке! — кричу.

Один из четверки поднимает ее голову за подбородок и стучит по щекам. Далеко. С ней явно что-то не так. Видимо, без сознания. Сволочи. Борюсь с желанием их всех раскидать и подбежать к ней. Пока она в их руках, это опасно.

А если они подсунули мне другую? А если все-таки она с ними заодно?

— Бери такую или мы сейчас возьмем обоих на мушку и сами заберем камни, — показал он на крышу здания.

Хорошо, что они не в курсе, что для снайпера необходима специальная винтовка, со своим пистолетом он не так опасен. Похож на тот, что выдавали раньше нам, 9-мм ПЯ (пистолет Ярыгина). Дальность поражения как раз около пятидесяти метров. Успеем ускользнуть, если что.

«Лицо Дарины, значит, ты не рассмотрел, а пистолет у стрелка на крыше — пожалуйста. Фсбшник до мозга костей…» — лютует мой разум.

Конечно, я согласился. Вариантов не было. Один разрезал веревку, что соединяла ее голени, второй практически таща Дарину на себе выдвинулся мне навстречу. Даже про пистолет не спросили, надеются на своего стрелка. А если он выстрелит, как только камни окажутся у них? Проще уж было сразу в меня выстрелить и забрать всё, что им надо. Или они бояться, что я им не то подсуну? Или все-таки не хотят за убийство сидеть?

Мы медленно шли, шаг за шагом. Всего три шага, и она будет в моих руках. Но не доходя буквально метра, Дарина резко вскакивает, бьет своими связанными руками по морде бугая и кричит мне, чтобы я бежал. Дура!

Если бы не моя профессия, я бы, скорее всего, замер и зажмурился, но я быстро показываю пальцами знаки «внимание» (рука вверх с открытой ладонью) и «прикрой» (хлопаю раскрытой ладонью по голове) и хватаю ее в охапку, поворачиваясь спиной к этим отморозкам. Мы падаем на колени, пережидая обстрел. Она вздрагивает от каждого выстрела. Слёзы. Дарина выглядит очень измождённой. Как будто провела с ними не шесть часов, а суток трое.

Выстрелы утихали. Облегченный вздох. Мы в порядке. Я поднял голову, встретившись взглядом с начальником Степаном Юрьевичем, который показал на пальцах «ок».

— Тихо-тихо, — вытираю слезы с ее щек. — Все закончилось. Я рядом. Пойдем к машине, — подхватываю ее на руки и несу в автомобиль.

Она утыкается в мою грудь. Впервые лицезрею ее такой молчаливой. Это не на шутку меня напугало. Только бы они с ней ничего не сделали…

Сажаю в машину, вытаскиваю бутылку воды из бардачка и склоняюсь к ее ногам.

Дарина поднимает на меня глаза. От дикой пантеры брюнетки нет и следа. На меня смотрит нежная светловолосая кошка с потерянными глазами.

— Ты в порядке? — видимо, место говоруна теперь мое.

Она смотрит на меня своими синими глазами, в которых я уже был согласен утонуть, и неожиданно бросается на шею. Крепко сжимает хрупкими руками. Встаю. Отдаюсь моменту, крепко сжимая ее в ответ. Даже если это просто стресс или переизбыток эмоций, я рад быть для нее опорой. Она этого заслуживает. Принюхиваюсь к волосам, до сих пор аммиаком несет.

— Так, слезы отставить! Ты куда дела мою напарницу брюнетку? — пытаюсь разрядить обстановку.

Руки слегка разжимаются. Смотрим глаза в глаза. Наконец-то вижу ее улыбку.

— Решила, что так меня не узнают. Мы же не в курсе, зачем эти румыны меня искали, — смущалась через легкий смешок Дарина.

То дикая, то милая. Сколько же в тебе намешано? Пленящие губы постоянно попадают под мой взор. Приходится прикладывать усилия, чтобы заставить глаза смотреть выше.

— Надо бы поменьше тебе фильмов смотреть, — поглаживаю ее щеку и отказываюсь бороться с собой.

Осторожно, не желая спугнуть, большим пальцем слегка касаюсь ее губ. Слишком уж нежно для меня. Ее взгляд потерян, дыхание замерло. Ее реакция словно призыв к действию. Обхватив одной рукой ее талию, второй затылок, наконец-то чувствую вкус ее алых губ. Не отталкивает. Впускает в свое пространство. Изучаю ее тело. Какая гладкая кожа. Она подключает язык. Я уже и забыл, как это правильно делать. Бестыжее желание охватывает нас совсем некстати. Этот поцелуй — удовольствие и пытка. Не можем насладиться обществом друг друга и снова и снова проваливаемся в пучину нахлынувшей страсти, пока Степан Юрьевич с двумя коллегами пакуют этих здоровяков.