Счастье 17.06.2009

II.

Самое удивительное в этом тексте — то, что это не письмо в инстанцию или в редакцию, а образец самого настоящего подпольного самиздата. Текст про Стругацких с пахучим подтекстом, проходимца Примакова и похабного Эфроса, напечатанный на ротаторе несколькими сотнями копий, в первые месяцы 1979 года анонимно рассылался по домашним адресам членов Союза писателей СССР в Москве, Ленинграде и Киеве. Формально воззвание было ответом Станиславу Куняеву, чье письмо по поводу альманаха «Метрополь» также активно циркулировало в самиздате, но Куняеву и его письму были посвящены только первые строчки большого текста, подписанного именем какого-то Василия Рязанова. Остальной текст, как видно из нашей цитаты, был весь посвящен разоблачению «сионистской агентуры» в СССР — как в художественных, так и в политических кругах.

Что «Василий Рязанов» — это псевдоним, — почему-то все сразу поняли. Чуть позже стало ясно, что у подписанного этим именем текста было несколько авторов. Во-первых, Анатолий Иванов — не автор «Вечного зова», а другой, однофамилец — историк, участник группы «русских революционеров» Владимира Осипова, арестовывался, содержался в психбольнице, потом работал переводчиком в каком-то издательстве, тихо диссидентствуя на страницах самиздатовского журнала «Вече». С другим автором — военным летчиком Сушилиным — вообще был анекдот. Он по службе имел доступ к множительной технике, и большего от этого Сушилина не требовалось, но он настолько проникся содержанием воззвания, что вписал в него заключительный абзац:

«КПСС призывает советских людей крепить коммунистическую идейность, активную, духовную и жизненную позицию. Настало время положить конец равнодушию и безразличию к „делам“, творимым сионистскими эмиссарами и их пособниками. Чехословацкие события не должны повториться в нашей стране! Бдительность! Бдительность! И еще раз бдительность! Нет — вторжению без оружия! Долой ползучую контрреволюцию!»

А с третьим автором, который сейчас работает старшим научным сотрудником в Институте мировой литературы РАН, мы разговариваем в его обвешанном старинными медалями и холодным оружием кабинете. Сейчас ему 75 лет, он пишет бесконечные мемуары на тему «русско-еврейского противостояния» и статьи в патриотическую прессу. Читает, между прочим, «Русскую жизнь» — особенно ему запомнились опубликованные у нас в журнале очерки о его друзьях и соратниках Иване Шевцове и Александре Байгушеве. Эти очерки и мне, их автору, кажутся достаточно злыми по отношению к старым антисемитам, и, когда мой собеседник заговорил о них, я был уверен, что сейчас он нас выпроводит, отказавшись разговаривать, но он вполне дружелюбно сказал, что все понимает, что я на службе и что мировой сионизм платит мне за то, чтобы я писал именно так, и он против этого не возражает.

Зовут его Сергей Семанов. В то время, когда он и двое его друзей были коллективным «Василием Рязановым», Семанов работал главным редактором популярного всесоюзного журнала «Человек и закон», и, наверное, сотрудникам госбезопасности и в голову бы не пришло, что такой статусный человек причастен к производству подметных писем. Но арестовали Иванова, и тот на первом же допросе сдал всех своих соавторов. Семанов говорит, что не держит на него зла, хотя, когда несколько лет спустя они впервые после той истории встретились в ЦДЛ, Семанов бросил Иванову в лицо:

— Вы могли стать Желябовым, а стали Гольденбергом!

Семанов говорит, что думал над этой фразой много дней, повторял ее мысленно, представляя, как смутит она бывшего соратника. А Иванов отреагировал до оскорбительного спокойно:

— Нет, я не Гольденберг. Гольденберг повесился, а я еще жив.

— Вот видите, — смеется Семанов. — Я над своей репликой долго думал, а он сразу вот так меня срезал.