Щит

Пролог

В синем летнем небе плыли пышные белые облака, подгоняемые южным ветром. Тени от них ненадолго гасили солнечные блики на поверхности кристально чистого озера и вытекающей из него речки, а затем медленно всползали на горы, окружающие обширную долину Таэрофарн. Располагавшиеся у озера замок и поселок то погружались в прохладу, то вновь оказывались залиты солнечным светом и теплом.

На заднем дворе замка, засыпанном серым щебнем, было немноголюдно — полтора десятка прислуги, пара крестьян, доставивших продовольствие на кухню, и полдюжины солдат из гарнизона. На куче соломы у конюшни лежала собака. Свесив красный язык и часто дыша, она без интереса глядела на собравшийся народ. Люди молча следили за взмахами кнута в руках рослого стража, в чьи обязанности входило пороть провинившихся.

В узкое распахнутое окно на третьем этаже за экзекуцией наблюдал мальчик в длинной безрукавке из шкуры горного барса, наброшенной поверх простой шерстяной рубахи. Его светлые волосы над острыми ушами были перехвачены повязкой, на которой поблескивала серебряная пряжка с гербом Таэрофарна — щитом, отражающим удар топора. Мальчик нервно постукивал о стену сапогом на толстой кожаной подошве, хмурился и кусал губы, глядя на то, что творилось под окнами замка.

На крепких козлах, обхватив доски, сцепив пальцы и покряхтывая сквозь стиснутые зубы, лежал голый по пояс человек. Удары кнута оставляли на его спине багровые вспухающие полосы, сочившиеся кровью. Невдалеке от места наказания стояла молодая женщина с заплаканным лицом, обнимая за плечи темноволосого мальчугана лет восьми. При каждом ударе кнута по спине мужчины он вздрагивал и морщился, но взгляда от козел не отводил.

— Двадцать, — произнес кнутобоец, нанеся последний удар. — Вставай.

Человек помедлил, вздохнул несколько раз, а затем уперся руками в доски и поднялся. Стрельнул чуть насмешливым взглядом на палача.

— Всё отдал? Не обсчитался?

— Что положено, — хмуро пробормотал кат, отвернулся, смотал кнут и бросил его в лохань с водой. Было видно, что ему неловко за происшедшее.

Мужчина дотянулся до рубахи, висевшей на перекладине, козел, набросил её на плечи, прикрывая исхлестанную спину. Выглядел он не старше пятидесяти лет, обветренное красное лицо обрамляла короткая темная борода с вкраплениями седины. Тело, только что вынесшее нешуточную пытку, было могучим и мускулистым, словно отлитым из металла. Мальчик, высвободившись из рук женщины, кинулся к нему.

— Дедушка!

Ухватив деда за широкую шершавую ладонь, обеспокоенно заглянул в лицо и прошептал:

— Очень больно?

— Терпимо, — откликнулся тот, подмигнув внуку.

— Обопрись на меня, — мальчик подставил плечо.

Дед положил на него руку, не столько нуждаясь в опоре, сколько из признательности к заботе внука.

— Отец, — мать мальчика подошла с другой стороны, намереваясь взять отца под локоть.

— Не нужно, — отвел он её руку. — Мне Лейнолл поможет.

Под сочувственные вздохи дворни и подбадривающие кивки солдат семья медленным шагом покинула замковый двор. Мальчик в окне проводил их сумрачным взглядом. Заворачивая за угол, Лейнолл обернулся и исподтишка глянул на молодого хозяина. Их глаза встретились, и Лейнолл отвернулся.

Когда семья скрылась из виду, стоявший у окна мальчик развернулся и, продолжая хмуриться, поплелся по коридору. Постепенно шаг его ускорился, и последние метры до закрытой двери он преодолел быстрой решительной походкой. На требовательный стук по мореным, окованным железом доскам, из комнаты послышался мужской голос:

— Войдите.

Мальчик толкнул тяжелую створку. За массивным столом, держа в руках маленький клочок бумаги, сидел эльф с коротко остриженными светлыми волосами, облаченный в темную кожаную безрукавку поверх стеганого акетона. По столу расхаживал сизый голубь.

— Как там кузнец? — спроси он, бросив взгляд на сына.

— Мастер Танейонд достойно принял наказание, — с вызовом глядя в глаза отцу, ответил мальчик. — Можешь не сомневаться.

— Я в нем никогда и не сомневался, Агнар.

— Ты засомневался в нем, когда приказал выпороть. Но ведь твоя лошадь сама споткнулась!

— Она споткнулась, потому что была плохо подкована. А это вина кузнеца. Случись такое в бою, всадник может погибнуть. И не враг будет повинен в его смерти.

Эльф отложил послание, поднялся, поймал голубя и выпустил его в распахнутое окно. Затем взял с края стола глиняный горшочек, накрытый промасленным лоскутом и плотно перевязанный бечевкой, и протянул его сыну.

— Отнеси мастеру Танейонду это.

— Ты больше на него не сердишься?

— Я и не сердился.

— Но тогда зачем приказал его высечь?!

В глазах мальчика вспыхнуло возмущение.

— Наказание, основанное на личной обиде, называется местью. Наказание за совершенный проступок, основанное на правилах и законах, можно назвать воспитанием.

— Но он уже и так взрослый! И соблюдает все законы. Зачем его воспитывать?

— Я воспитывал не его.

— Не его? — мальчик с недоумением смотрел на отца.

— Я дал урок всем остальным. Понимаешь меня? Щит господина — не сострадание, не жалость, а сила и справедливость. Ими защитишь себя и свой народ. Если тебя будут знать, как жалостливого слюнтяя, то все, вплоть до последнего пастуха, будут тебя использовать. Станешь в глазах людей справедливым господином с праведными мыслями — они пойдут за тобой и будут преданны до конца.

Агнар несколько минут помолчал, обдумывая сказанное. Потом качнул головой, давая понять, что усвоил урок, и принял из рук отца лекарство для кузнеца. Виго Таэрон с одобрительным прищуром смотрел на сына.

— Новости? — стараясь придать голосу больше взрослости и серьезности, Агнар указал взглядом на клочок бумаги на столе.

Виго оглянулся на клочок бумаги.

— С севера возвращается отряд твоего брата.

— Когда? — Агнар взволнованно подался навстречу.

— Будут дома через две недели. Ругар написал, что литтад Свортен серьезно ранен. Судя по донесению, с военной службой для него покончено.

— И что с ним станет? — с замиранием сердца спросил мальчик.

— Я уже нашел для него занятие. Он станет твоим личным наставником, когда поправится. Тебе восемь, самое время брать меч в руки.

— Отец! — Агнар просиял счастливой улыбкой.

— Тебе будет нужен товарищ и напарник. А в будущем — преданный оруженосец и умелый телохранитель. Как насчет Лейнолла? Вы с ним ровесники, он неглуп и силён. К тому же, война у него в крови.

— Что это значит? — Агнар удивленно взглянул на отца.

— Его отец хороший воин.

— Ты знаешь, кто его отец?!

— Один из гостей на нашем с твоей матерью свадебном пиру.

— И кто же?

— Я же сказал — воин. Других гостей у нас не было.

— Я-то думал, ты знаешь имя, — разочарованно протянул Агнар.

— Мне хватает того, что я знаю. Так же, как должно хватать и тебе.

Лицо княжича погрустнело.

— Разве он согласится после сегодняшнего?

— А разве ты обязан спрашивать его согласия? Ты господин. Просто прикажи.

— Это будет неправильно, отец, — подумав, нахмурился мальчик. — Как обиженный воин может быть верным? Я не буду приказывать. Я попрошу его.

Князь Таэрон скупо улыбнулся.

— Мне по душе твой ответ. Что ж, иди и спроси его.

Недолгую дорогу от замка к кузнице Агнар прошел неспешным шагом, погруженный в мысли, навеянные разговором с отцом. Он миновал непривычно тихую кузню, в которой сегодня не горел огонь, не пыхтели меха и не звенел металл. К дому мастера Танейонда княжич приблизился, внутренне трепеща и коря себя за неподобающее смятение перед лицом своего подданного. Из приоткрытого окна до него донеслись голоса. Агнар, не имея сил совладать с собой, одновременно робея и стыдясь, вжался в стену за ставней и прислушался.

— Я сам… виноват. Плохо подковал лошадь. Всё обошлось… Могло быть намного хуже.

В голосе кузнеца не звучало ни злости, ни обиды. Время от времени слова прерывались глубокими вздохами, как бывает, когда касаются больного места.

— Куда уж хуже… Выпороть тебя! Тебя! Лейнолл, еще воды! — женский голос принадлежал матери Лейнолла.

— Я получил по справедливости. Подкованная мной лошадь потеряла подкову и споткнулась. Я дурно сделал свою работу. И понёс должное наказание.

— Десятник Маттэс сказал, что лошадь потеряла подкову, потому что князь сломя голову нёсся на ней по каменистому склону, — высокий голос женщины дрожал от возмущения. — Удивительно, что она ноги себе не сломала. И шею князю. А жаль.

— Аннеке! — кузнец грозно прикрикнул на дочь.

— Что? — с надрывом откликнулась она. — Его сердце не знает ни прощения, ни милосердия!

— Не говори так. Он признал твоего сына законнорожденным. Наша семья получила дополнительный надел, а налоги скостили на целую четверть. Думаешь, много бастардов в других княжествах могут похвастаться таким отношением?

— Конечно, ведь я была кормилицей княжича! Я растила его сына, а он высек моего отца! Чести у него нет, вот что!

— Не тебе говорить о чести! — в голосе мастера Танейонда зазвенело железо. — Тебе свою честь следовало блюсти девять лет назад! Лейнолл, оставь всё и выйди прочь!

До слуха Агнара донесся звук захлопнувшейся двери. Он отпрянул от стены, опасаясь быть застигнутым за подслушиванием. Но, всё же, услышал то, что сказал мастер Танейонд своей дочери.

— Твоя распущенность обошлась нашей семье слишком дорого. Я потерял твою мать, не вынесшую позора. Едва не лишился доброго имени и расположения господина. Не усугубляй! Лейнолл — замечательный мальчик, и я тебе благодарен за него. А ты должна быть признательна мне за то, что я не вышвырнул тебя из дому девять лет назад, как пьяницу и потаскуху, обрюхаченную каким-то эльфом, лица и имени которого ты даже не помнишь! Знай свое место! И научись быть благодарной!

На этот раз Аннеке не ответила. Агнар вздохнул, вышел из-за ставни, обогнул угол дома и наткнулся на Лейнолла. Тот сидел, привалившись к стене, и хмуро следил за ползшим жуком. Заметив движение сбоку, мальчик поднял голову и Агнар по его взгляду понял, что он тоже всё слышал.

— Молодой господин? — Лейнолл поднялся, горечь в глазах сменилась недоумением. — Что вы здесь делаете?

— Я… вот, — Агнар показал горшочек. — Мой отец передал это для мастера Танейонда.

— Что это?

— Мазь. Она хорошая, всё быстро заживет.

Лейнолл смотрел на княжича. Наконец, протянул руки и принял лекарство.

— Спасибо, молодой господин. Я передам дедушке.

Он замялся и опустил глаза, стиснув горшок в ладонях. Еще вчера они, Агнар и Лейнолл, вместе играли, лазили по окрестным скалам и ловили рыбу в озере. Их дружбу рассек кнут, которым по приказу отца Агнара был бит дед Лейнолла. И Лейнолл не знал, как теперь следует поступить. Не знал и Агнар, как себя вести.

— Лейнолл, — тихо позвал Агнар.

Мальчик поднял взгляд.

— Слушаю, молодой господин.

— Мой отец говорит, что всё должно делаться по справедливости. Я тоже так думаю. А ты?

— Да, молодой господин.

— Тогда ты не должен обижаться. Твой дед сам так сказал.

— Откуда вы знаете?

Пришла пора Агнару смущенно потупиться.

— Слышал. Только что.

Лейнолл невесело усмехнулся.

— Раз так, вам не следует дружить со мной, молодой господин.

— Я как раз пришел, чтобы поговорить об этом.

— Я уже взрослый, лорд Агнар. И все понимаю. Я не буду больше играть с вами.

— Почему? Ты все-таки на нас обижен?

— Я на вас не обижен. Мне нужно знать свое место.

— Твоё место — рядом со мной! — вздернув подбородок, княжич взглянул на Лейнолла. — Мы с тобой вскормлены молоком одной женщины — твоей матери, ты мне молочный брат. Я пришел, чтобы оказать уважение твоему дедушке, и предложить тебе свою руку как другу. Отец назначил литтада Свортена моим наставником, и сказал, что ты станешь достойным товарищем, а в будущем — оруженосцем и телохранителем. Он сам назвал твоё имя. А я с радостью принял его решение. Но мне нужно твое согласие. Приказывать тебе я не буду. Ты согласен?

Лейнолл нерешительно смотрел на стоящего перед ним мальчика с гордой осанкой и прямым честным взглядом.

— Но я… я же полукровка. И не из знати. Разве мне место в вашей свите?

— Мне решать, кому там место. Так ты согласен?

Скрипнули ставни, распахиваясь шире. Мальчики подняли головы, и увидели мастера Танейонда.

— Молодой господин, — склонил голову кузнец.

Затем повернулся к внуку.

— Соглашайся, Лейнолл. Ты этого достоин.

Лейнолл спохватился и протянул деду горшочек с мазью.

— Здесь лекарство для тебя. Его милость прислал.

— Передайте мою благодарность его милости, молодой господин, — кузнец взял горшок, и тот словно утонул в его широкой ладони. — Аннеке! Его милость прислал лекарство. Намажь мне спину.

Кузнец отошел от окна, и Агнар протянул руку Лейноллу.

— Так ты согласен?

— Да, — кивнул тот, обхватывая ладонью локоть княжича.