Щит

Глава 11

Утром Альвен в сопровождении эльфа свиты и дюжины ратников умчалась на северные пустоши.

А в полдень состоялся суд над Лейноллом. Судилище устроили во дворе замка, чтобы и сам процесс суда, и вынесенный приговор могли слышать все. Гилэстэл и Астид наблюдали за вершившимся правосудием с террасы. Там же находились Ида с детьми, и семья Слиддена. Не было лишь Силлид, слегшей в постель после похорон сына.

Во дворе замка теснились люди, ловя каждое сказанное слово. Гилэстэл пристально рассматривал семью Лейнолла, жавшуюся отдельной группкой поодаль от зевак: деда — седого, но крепкого старика с большими руками и обветренным лицом, на котором застыли горе и стыд; мать — невысокую подвижную суетливую женщину с беспокойными глазами, еще не совсем растерявшую былую красоту; жену — статную молодую женщину с тяжелым венцом русых волос на голове, со спеленатым младенцем в руках, а рядом с ней — мальчонку лет шести, удерживающего за руку совсем еще маленькую девочку, с лепетанием тянущую его куда-то в сторону.

Лейнолл с поникшей головой и связанными за спиной руками стоял в нескольких шагах от Виго Таэрона. Князь Таэрофарна долго молчал и смотрел в сторону, прежде чем заговорить.

— Лейнолл Танейонд. Я, Виго Таэрон, твой князь и твой военачальник, обвиняю тебя в оставлении тобой поста и в пренебрежении долгом перед господином. Твой проступок как солдата повлёк за собой смерть твоего командира. Твое пренебрежение долгом верного слуги повлекло за собой гибель наследника Таэрофарна. Ты предал своего друга, командира и господина. И потому я, князь Таэрофарна Виго Таэрон, выношу тебе смертный приговор.

Мать Лейнолла зарыдала в голос, ломая руки. Жена, закусив губы и вздрагивая всем телом, уткнулась лицом в пеленки сына, что держала на руках. Лейнолл, как и его дед, не проронил ни слова. Лишь плечи опустились, да голова поникла еще ниже.

Таэрон сделал знак одному из слуг и тот подал ему свиток бумаги.

— Лейнолл.

Оруженосец поднял горький взгляд на князя.

— Незадолго до гибели Агнар просил меня сделать тебя бароном. Я не могу проигнорировать его последнее желание. Вот грамота о присвоении титула. С сегодняшнего дня ты — барон Лейнолл Танейонд, с правом передачи титула по наследству. И, как и положено дворянину, казнен ты будешь не через повешение или утопление, а через отсечение головы.

Виго вернул свиток слуге и тот, подойдя к старому Танейонду, сунул свиток в его широкую, натруженную, со следами старых ожогов ладонь.

— Благодарю вас, ваша светлость, — голос оруженосца был тих, но тверд.

— Казнь состоится завтра утром. Это всё, — сказал Виго и кивнул страже. — Уведите его.

Солдаты окружили новоявленного барона.

— Лейнолл! Как мне назвать сына?

На надрывный, отчаянный возглас жены он обернулся, и, почти не раздумывая, крикнул в ответ:

— Агнар!

Виго вздрогнул, но не возразил. Поднявшись по лестнице, он прошел мимо полуэльфов, не взглянув на них. За ним террасу покинули его родственники.

Двор понемногу пустел. Люди медленно расходились, соболезнующе поглядывая на семью Танейонда. Мать Лейнолла так и не перестала рыдать, и всё тянула руки наверх, к дверям, за которыми скрылся Таэрон, повторяя: «Ваша светлость, помилуйте!». Дед Лейнолла раздраженно перехватил её руки, опустил вниз.

— Перестань, Аннеке, — выдавил, играя желваками. — Угомонись, не кричи. Ничего уже не поправишь.

Взглянул на заливающуюся тихими слезами жену Лейнолла, сунул свиток в пеленки её сына:

— Держи, баронесса.

Кинув тоскливый взгляд туда, куда увели его внука, в одночасье постаревший Танейонд поплелся к воротам, сгорбившись и старчески подволакивая ноги. Молодуха, нерешительно глянув на свекровь, окликнула детей и пошла за дедом. А Аннеке всё стояла, глядя на закрытую дверь, за которой скрылся Виго. Гилэстэл видел, как постепенно меняется её лицо — высыхают слезы, отчаяние и страх уступают место чему-то, похожему на решимость. Наконец во дворе кроме неё никого не осталось. Женщина скользнула взглядом по стоящим в тени террасы полуэльфам, повернулась и направилась к воротам.

— Так что, ваша светлость, завтра уезжаем? — полукровка присел на перила, оглядывая опустевший двор и покачивая ногой.

— Уезжаем, Астид. Но знаешь… — Гилэстэл задумчиво смотрел на удаляющуюся фигуру Аннеке. — Мы с тобой тут немного натоптали. Меня гложет чувство, что мы должны хоть как-то покрыть ущерб. Пойдем, пройдемся по окрестностям, полюбуемся озером. Золото возьми.

— Рыбок кормить? — усмехнулся Астид, спрыгивая с перил.

Неспешная прогулка по берегу озера закончилась у кузницы, рядом с которой стоял добротный бревенчатый дом под тесовой крышей. По обширному двору верхом на палке беззаботно скакал сын Лейнолла. Следом, заливаясь смехом, на коротких ножках семенила сестренка, за которой с визгливым тявканьем носились два длиннолапых щенка.

Увидев входящих во двор незнакомцев, вся орава сначала испуганно замерла, а затем шмыгнула к дому. Дети забежали внутрь, а щенки забились под крыльцо. Из-под него навстречу незваным гостям вылезла лохматая псина немаленьких размеров и, рявкнув для острастки басом, предупреждающе оскалила клыки.

— На место! — из дома на крыльцо вышла Аннеке и прикрикнула на собаку.

Увидев полуэльфов, женщина поклонилась.

— Иланы. Вам мастера Танейонда? Если вы по кузнечному делу, так он занедужил.

— Нет, иланна, — Гилэстэл сделал шаг навстречу и улыбнулся. Собака снова зарычала. — Мы хотели поговорить о вашем сыне. Можно войти?

Схватившись за грудь, женщина поспешно распахнула дверь. В доме было чисто, всюду царили порядок и основательность. Пахло молоком, сухими травами и хлебом. Старик, сидя за столом, с угрюмым видом неспешно выстругивал что-то из куска дерева. Брат с сестрой, устроившись под столом у его ног, катали тряпичный мяч. Из-за занавески, отделяющей половину дома, выглянула жена Лейнолла. На вошедших все посмотрели с недоверием и одновременно с затаенной надеждой.

— Благородные иланы, — старик отложил работу, встал и поклонился. — Что привело вас в мой дом?

— Долг и благодарность, — ответил Гилэстэл.

Он подошел к столу и положил на него тяжелый кошель.

— Я вам ничего не должен, — старик исподлобья глянул на князя. — Как и вы мне.

— Мы должны вашему внуку. Он спас нам жизнь на северных пустошах. Моё имя Гилэстэл, а это мой друг Астид. Мы из Маверранума. Если бы не Лейнолл, нас растерзали бы волки или растоптала урукхайская орда. Это всё, чем мы можем отплатить за его самоотверженность и отвагу.

— Благослови вас боги! — воскликнула Аннеке. — Вот что значит — благородные господа! Не чета некоторым!

— Аннеке, — кузнец с усталым укором взглянул на дочь. — Когда уже ты научишься держать язык за зубами?

— Я не сказали ничего дурного, — Аннеке потрогала кошель, горестно всхлипнула. — Я ведь была кормилицей Агнара! Они с Лейноллом росли вместе. Сколько раз мой сын от него беду отводил — и не сосчитать! Разве ж кто, кроме дикарей этих с пустошей, виноват, что молодой князь погиб? А его светлость, господин Виго… Разве ж так можно? Вот вся благодарность — железо вместо веревки.

— Ох, Аннеке, — старик бессильно покачал головой и сел, сложив руки на столе.

Астид оглянулся на шевельнувшуюся занавеску, за которой скрылась жена Лейнолла. Чутким ухом уловил сдерживаемые рыдания. Упущенный мячик выкатился из-под стола под ноги Астиду, за ним вылезли дети.

— Тилле, бери Магрит и марш на улицу! — приказала Аннеке внуку. — Простите, илан, дети есть дети.

Полукровка кивнул, изобразив благожелательную улыбку.

— Не слушайте вы эту болтливую бабу, иланы, — произнес Танейонд. — Его милость поступил хоть жестко, да по справедливости. Правнуки мои не с сиротской котомкой по миру пойдут — баронятами вырастут. А с титулом и судьба иная.

— Все одно зады подтирать будут тем, кто титулом пожирнее, — отозвалась Аннеке.

— Злая ты, — вздохнул кузнец. — Простите нас, иланы. Горе разум застит, болтаем всякое.

— Я понимаю, — сочувственно склонил голову Гилэстэл. — Не беспокойтесь, мы не расскажем его светлости.

— Ох! — спохватилась Аннеке. — Ваши милости может выпить желают? Вилия, помоги стол накрыть!

— Нет, нет, — поспешно отказался Гилэстэл. — Нам пора. Мы лишь хотели сказать, что ваш сын и внук — достойный воин. Я и мой друг всем сердцем сожалеем о том, что не можем изменить решение князя Таэрона. Прощайте.

К замку возвращались через поселок. Теплый летний вечер пах дымом очагов, возвращающимся с пастбищ мычащим стадом и земляникой. Со стороны озера доносился лягушачий хор, воспевающий сменившую дневной зной прохладу. Гилэстэл вдруг подумал, что и завтра здесь будет такой же спокойный, мирный, наполненный обыденными деламивечер. Где-то далеко или близко будут сражаться и умирать люди, где-то будет литься чья-то кровь, свершатся страшные, великие и судьбоносные события. А здесь будет пахнуть земляника и звучать лягушачье многоголосье.

— Кабак, — прервал его размышления Астид, указав на дом, мало чем отличающийся от других.

— По запаху опознал? — усмехнулся князь.

— По винным бочкам во дворе. Оценим местную кухню?

— Скоро ужин в замке.

Полукровка поморщился.

— Надоело смотреть на их постные скорбные лица. Кусок в горло не лезет. Пойдемте, а?

— Иди один. Я еще помозолю глаза Виго.

— Тогда нет смысла желать вам приятного вечера, — хохотнул Астид и направился к кабачку.

Гилэстэл занимался укладкой дорожных сумок, когда в его комнату вошел Астид — в легком подпитии и прекрасном настроении.

— Вернулся? — глянул на него князь.

— Зря отказались, там неплохо кормят, — полукровка уселся в кресло, убрав с него баул.

— Здесь тоже сносно готовят, — усмехнулся Гилэстэл. — А моё лицо портит аппетит Виго больше, чем его — мне.

— Я видел Аннеке, — сообщил Астид, — Её только что проводили к Виго.

— Пришла просить за сына, — понимающе кивнул Гилэстэл.

— Иногда материнские слезы имеют большую силу, чем княжье слово.

— Только не по отношению к Виго, — усмехнулся полуэльф. — Её слезам не размягчить его железный характер. Удивительно, что она этого не понимает.

— Она вообще странная. Видать, вскружил ей голову статус матери барона. Спрашивала у меня про старшинство, про внебрачных детей и их права наследования. Где-то её сынок, наверное, промахнулся до свадьбы, — хохотнул Астид.

— Про что? — встрепенулся Гилэстэл. — Когда она тебя спрашивала?

— Сегодня. В трактире меня нашла.

Гилэстэл на минуту замер, а затем, бросив Астиду: «Жди меня здесь», выскочил за дверь.

Окружив себя заклинанием невидимости, полуэльф торопился к кабинету Виго. У закрытой двери стоял страж, сопроводивший Аннеке и второй, несший караул у покоев князя. Гилэстэл огляделся. На стене в нескольких метрах от дверей размещались в художественной композиции два старинных бердыша и три булавы с разными видами наверший. Полуэльф двинул пальцами и одна из булав, соскользнув с крепления, грохнулась на пол. Ратники кинулись водружать её на место, а Гилэстэл, осторожно приоткрыв дверь, скользнул в кабинет.

Аннеке, сложив руки в умоляющем жесте, стояла перед Виго. Судя по выражению лица Таэрона, он уже не единожды повторил свой ответ настойчивой просительнице.

— Ваша милость! Я прошу вас! Пощадите моего сына!

— Нет.

— Прошу вас, ваша светлость! Пожалейте его!

— Я поступлю с ним так, как он того заслужил, Аннеке, и как того требует закон.

— Но вы… Он же… Он ведь вам не чужой, ваша милость, — Аннеке подняла глаза на эльфа.

— Что? — поднял брови Виго. — Что ты себе позволяешь, Аннеке?

Аннеке расцепила пальцы, опустила руки и заглянула в глаза князя. В негромко сказанных словах больше не было мольбы. Теперь в них звучал упрек.

— Я позволю себе напомнить вам о том, кто отец Лейнолла. Неужели вы так черствы? Неужели не пощадите собственного внука?

У Гилэстэла перехватило дыхание.

Виго приблизился к Аннеке. Глядя ей в лицо с высоты своего роста, скривился с прищуром.

— Тридцать два года назад, стоя в этом же зале, ты дала мне клятву. Напомнить тебе её содержание?

— Я помню её, ваша милость.

— Или, может быть, Ругар обещал тебе что-то?

— Нет. Он ничего не обещал.

— Или ты считаешь, что я обошелся с тобой несправедливо? Твой сын получил титул барона, с правом передачи его своим детям — твоим внукам. Моя щедрость уже превысила все мыслимые пределы.

— Я благодарная вам за заботу.

— Твой сын — это только твой сын. Не испытывай моё терпение, женщина.

— Мой сын — старший внук вашей милости, — упрямо нахмурилась Аннеке. — Будь жив лорд Ругар, или лорд Агнар, я бы не осмелилась напоминать об этом. Клятва была дана, когда ваши дети были живы. Но они мертвы. Мой сын — первый по старшинству, он наследник Таэрофарна. Он князь, а не барон. Если вы не отмените приказ о казни, об этом узнают все в долине.

Виго Таэрон онемел на несколько мгновений. Лишь сбивающееся дыхание говорило о надвигающемся приступе ярости.

— Да ты ума лишилась, старуха! — рявкнул он. — Чтобы Таэрофарн наследовал полукровка?! Неблагодарная потаскуха! Стража!

Гилэстэл отпрянул в сторону, опасаясь быть задетым двумя латниками, вбежавшими на зов господина.

— В тюрьму эту сумасшедшую! И заткните ей рот чем-нибудь! Связать и заткнуть рот! Всё семейство Танейонда заприте там же! Немедленно! Сейчас же!

Стража выволокла сопротивляющуюся и кричащую Аннеке из комнаты, попутно затолкав ей в рот кляп из скомканной перчатки. Таэрон, оставшись один, в исступлении заметался по кабинету, расшвыривая стулья и скамейки, смахивая со стола книги, свитки и письменные принадлежности.

— Неблагодарная тварь! Мерзкая алчная баба! Я пытался жить праведно и справедливо! Я был честным и держал слово!

Он остановился у открытого окна, упершись руками в раму и подняв глаза к зажигающимся звездам.

— Вы мне свидетели — я не хотел этого. Я не хотел делать того, к чему она меня вынудила…

Астид, увидев выражение лица вернувшегося Гилэстэла, насторожился.

— Только не говорите, что она выпросила у Виго помилование.

Полуэльф сел в соседнее кресло и прикусил ноготь на большом пальце.

— Она приходила не просить, Астид. Она приходила требовать. Шантажировать его.

— Шантажировать Виго? Чем? — удивился Астид.

Гилэстэл многозначительно поднял брови. До Астида, наконец, дошло.

— Лейнолл?

Князь утвердительно моргнул.

— Его сын? — понизил голос до шепота Астид.

— Внук. Отец Лейнолла — Ругар. Надо отдать должное Виго — он поступил благородно и честно, и должным образом заботился о внуке. И даже пытался соблюсти некий баланс между законом и справедливостью в сложившейся ситуации.

— Пытался? Что вы хотите сказать?

— Аннеке, требуя у Таэрона признать Лейнолла наследником, только что организовала смертный приговор своей семье. Глупость страшнее предательства.

— Да уж. Не повезло барончикам с бабкой, — полукровка невесело дернул углом рта.

— И все же, я попытаюсь им помочь, — нахмурился Гилэстэл.

— Зачем? — непонимающе воззрился на него Астид.

— Веришь ли — совесть.