Сделка с вечностью

3.4 Бениз

Брат Аристид снял с огня кипящий отвар, зачерпнул немного ложкой и подул на варево. Фастред не удержался и поморщился: от снадобья воняло так, что даже на улице едва получалось терпеть этот едкий запах.

— Корень астуфии, — пояснил патрон. — Вкус и аромат действительно отвратительные. Зато это растение можно найти почти везде.

Фастред кивнул. И хотя он сомневался в эффективности лекарства, сейчас им было не до жиру.

Выжившие после крушения разбили лагерь на берегу, на отшибе от деревни, чтобы не смущать местных жителей. Аристид вызвался ухаживать за ранеными, хотя уже через несколько дней в доме старосты остался лишь один хворый. Король с трудом шёл на поправку, если изменение его состояния вообще можно было назвать улучшением. Он так и не пришёл в сознание, и Аристиду удалось лишь немного снять воспаление да подлечить гнойные раны. Фастред сомневался, что Волдхард останется цел: в обители поговаривали, что если у человека много гнойных ран, то скверна может добраться до головы, и тогда больной лишится разума и медленно умрет. Однако эти поверья брат-протектор решил не обсуждать с Аристидом: патрон не терпел сомнений в своих действиях.

Аристид остудил варево, жестом показал Фастреду на высушенные бинты.

— Время перевязки. Мне нужна помощь.

Полин суетилась где-то во дворе и спокойно оставила монахов хозяйничать дома. Староста Флоретт, как и всегда, пропадала в полях, возвращаясь лишь к закату. Деревенские рыбаки каждое утро приносили в лагерь свежую рыбу, а селянки делились хлебом. Флоретт обещала — Флоретт выполнила. И хотя помощь местных жителей была неоценима, северяне старались лишний раз не попадаться им на глаза, опасаясь разоблачения.

— Нужно отблагодарить хозяев, — тихо сказал Фастред, полоща бинт в целебном отваре.

Аристид покачал головой.

— Мы их не тронем, — ответил он по-хайлигландски. — Возможно, если у кого-то из наших найдутся ценности или деньги, их можно преподнести в дар старосте. Да только не возьмут. Местный народ — не совсем бельтерианцы. Эти поморы — смесь нескольких народов, гостеприимны и нрав имеют спокойный. Они не воины, хотя, разумеется, мир заставил их научиться защищаться. Но гости для этих людей священны. Потому Флоретт и сокрушалась, что у них мало припасов. По местным неписаным законам ты должен отдать гостю последнее.

— Интересно, были бы они так же любезны, узнав, кто мы на самом деле?

— Не знаю, — ответил еретик. — Наверняка они бы просто испугались. Возможно, попытались бы нас убить. И уж точно не пустили бы на порог. Кто знает, как им промыли мозги слуги императора?

Король застонал, когда Аристид принялся отрабатывать особенно неприятную рану на его ноге.

— Тише, тише, — успокаивал он, хотя понимал, что наверняка Волдхард его не слышал или не понимал.

Фастред коснулся лба короля.

— Жар спадает.

— Отвар понемногу делает своё дело.

Брат-протектор выжал ещё одну тряпицу и протер вспотевшую бледную кожу Волдхарда — плечи, руки, запястья.

Грегор прерывистости вздохнул, словно ему не хватало воздуха, вцепился в ладонь Фастреда и распахнул глаза.

Аристид торопливо поставил котелок с отваром на пол и сел в изголовье лежака короля.

— Ваше величество, — тихо сказал о по-хайлигландски. — Вы узнаёте нас?

Грегор ошарашено уставился на братьев и слабо кивнул.

— Пить. Молю.

Фастред метнулся в сторону кухонного угла, нашёл кувшин со свежей колодезной водой, подхватил выдолбленную из дерева чашу и вернулся к королю. Аристид помог больному сесть и подоткнул под спину соломенную подушку.

Грегор жадно выпил два стакана подряд и с благодарностью взглянул на Фастреда.

— Вы меня спасли.

— Еще рано для выводов, мой король. Ваши раны гниют, а у меня нет инструментов и снадобий, чтобы как следует это исцелить. И, увы, надолго оставаться здесь опасно. Нас мало, и мы на территории врага.

— Где именно?

— В маленькой прибрежной деревушке в паре дней пути от Бениза.

Грегор удивлённо моргнул.

— Бениз? Слишком далеко… Как так вышло?

— Поди пойми это море.

— Сколько наших уцелело?

— Уже нашли около сотни и постоянно ищем ещё.

— Всего сотня…. Что с Магнусом? Альдором?

Фастред сокрушенно покачал головой.

— Не нашли ни живыми, ни мертвыми.

Грегор обреченно рухнул на лежак.

— Скверно, — только и сказал он.

— Будем продолжать поиски, — постарался приободрить его Аристид. — Но сейчас нужно поднять вас на ноги, мой король. Войско воодушевится, узнав, что у него снова появилась голова.

— Сейчас меня больше волнует, как идти на Миссолен, если флот потерян. Что-нибудь слышно о Вигге Магнуссене?

— Только слухи. Здесь все же места диковатые, новости приходят небыстро. Но поговаривают, что Брайс Аллантайн перешёл на сторону Вигге. Они продвигаются к Амеллону.

— А вот это хорошо. Значит, не все ещё потеряно. — Грегор поморщился от боли и взглянул на раненые ноги. — Сильно меня приложило, да? Только бы не сгнили вовсе. Как же я поведу войска, если не смогу ходить?

— Не думаю, что до этого дойдёт, — отозвался Аристид. — И все же повод для беспокойства есть: мне почти нечем вас лечить. Придётся полагаться лишь на божью милость.

Король мрачно усмехнулся.

— Бог не особенно меня баловал ею и раньше, так что надежды, видимо, немного. Когда станет понятно, поправлюсь я или нет?

Аристид сделал руками неопределенный жест.

— Трудно сказать, ваше величество. Заживает плохо, морская вода разъела раны. И даже если вам станет лучше, нагрузка запрещена. Кроме того, часть заразы может остаться в вашем теле и будет мучить вас до конца дней. С возрастом боли усилятся.

— Плевать на возраст. Я должен встать на ноги сейчас. Должен найти всех наших, собрать и повести на…

Грегора затрясло, точно в припадке, но вскоре он без сил повалился на мокрый от пота лежак. Глаза закатились. Аристид прикоснулся к его лбу и поднял глаза на Фастреда:

— Снова жар. Сильный. Боюсь, астуфия тут уже не поможет. Нужен хотя бы гурус — его свойства мощнее. Брат Фастред, прошу, обойдите деревню еще раз, поспрашивайте. Может у кого-нибудь остался. Предлагайте любые деньги.

— Откуда же я их возьму? Разве что получится заложить меч…

Аристид порылся в складках рясы, вытащил небольшой кошель и высыпал содержимое на ладонь. Среди разноцветных камней и ракушек брат-протектор увидел малую золотую имперскую монету.

— Это мой последний запас, — пояснил Аристид. — Берег на чёрный день. Видит бог, он настал. Если гуруса не будет в деревне, спросите, где найти ближайшего травника и отправляйтесь за ним немедленно. Если жар не сбить, его величество долго не протянет.

Фастред вышел на колодезную площадь, где местные собирались для обсуждения последних новостей. Он увидел Флоретт — дородная староста как раз расплачивалась с коробейником. Увидев Фастреда, она приветливо улыбнулась.

— Серьги взяла для Полин, — пояснила староста. — Хоть и медные, но узор красивый. Девку замуж через год выдавать надо, пусть прихорашивается. А вы, святой брат, кому украшения присматриваете?

— Обет защищает нам наряжаться. Мне нужна ваша помощь, достопочтенная Флоретт.

Женщина насупилась.

— Еды больше нет. Хотя ваши люди помогают рыбакам и хлеборобам, но мы и так отдаем вам пищу из зимних припасов.

— Нет-нет, с едой пока все в порядке, — поспешил успокоить ее монах и порадовался, увидев, что суровые морщинки на ее лбу чуть разгладились. — Дело в другом. Нашему больному очень нужен отвар из гуруса. Иначе, борюсь, не выходим. Где бы взять целебных трав?

Флоретт вопросительно взглянула на коробейника. Тот развёл руки с стороны:

— Ты же знаешь, матушка, я не по лекарствам. Побрякушки всякие да гребни из столицы — это да, у меня завсегда найдется. Но трав не вожу. Хотя по дороге из Анси я видел одного торговца. Все хвастал, что вез настоящие эннийские травы. Имени его не вспомню, но вроде он направлялся в Алансон.

Староста кивнула и обратилась к Фастреду:

— Алансон в одном дне пути верхом. Очень большое поселение, там даже Святилище есть и постоялый двор. Через год-другой городское право получат… Словом, там торговля буйная. Можно много чего сыскать. Если завтра на рассвете выедете, к вечеру будете там.

— А пешком как долго идти?

Женщина тихо проворчала что-то себе под нос.

— Забыла, у вас же лошадей нет. Могу одолжить свою — все равно никуда вы отсюда не денетесь, пока ваш купец не очухается. Ладно уж, берите мою кобылу.

Фастред поклонился.

— Спасибо, Флоретт. Я выеду сейчас же. Медлить более нельзя.

Староста лишь с неудовольствием покачала головой, но спорить не стала: доверие к Божьим людям в этих местах было безграничным. Фастреда же с каждым днем все сильнее мучила совесть: эти добрые люди, по сути, помогали своим врагам. Сам Фастред их обманывал и пользовался их доверчивостью. Как долго это могло продолжаться? И чем северяне отплатят за гостеприимство, если король все же придет в себя?

Фастред прибыл в Алансон под утро: ворота открыли у него на глазах. Торговля здесь явно шла бойко, и местные вовсю использовали близость к имперскому тракту. Поселение было защищено высоким частоколом с несколькими сторожевыми башнями. В центре высился деревянный шпиль Святилища.

Въехав в ворота, Фастред спешился и представился охране, выставив напоказ сюрко брата-протектора. Сторожа, узнав в путнике церковника, низко ему поклонились.

— Мир, святой брат. — Один из охранников заметил меч на поясе Фастреда. — О, даже воинствующий брат. Ваш орден нечасто к нам заезжает. Что вас привело?

Монах попытался придать лицу благообразный и дружелюбный вид.

— Я ищу травника или торговца снадобьями. В соседней деревне умирает человек.

Стражи недоверчиво переглянулись.

— Много людей за последние две зимы померло, божий человек. То чума, то голод… Но впервые вижу, чтобы церковник пытался кого-то спасать.

Брат-протектор понимающе улыбнулся.

— Больной — человек очень непростой, — ответил он, наградив стража многозначительными взглядом. — Так есть у вас здесь травники?

— Чтобы именно травников — таких нет, божий человек. Их же всех пожгли давно как колдунов, а новые и не появляются. Если кто и умеет знахарствовать, то помалкивает от костра подальше… Но гостит у нас торгаш один, уже с несколько дней в таверне ночует. Из Анси пришёл. Пьет по-черному, ох как пьет…

— Благодарю. Как найти это заведение?

Страж вскинул руку, указывая путь:

— Идите вон по той дороге, дойдите до площади с колодцем, ещё дом двухэтажный большой увидите, на нем флаг лорда — там наше собрание сиживает. Вот этот дом обойдите, сверните в переулок и увидите таверну. На вывеске кувшин намалёван. Только травник так пьет, что лыка не вяжет. Может ушлые девки обобрали уже, и нет у него никаких трав…

— Спасибо. А меняла у вас есть?

— А вам что менять?

— Золото на серебро и медь. Все имперское.

Страж присвистнул.

— Хорошо же у нас живет церковь.

— У меня нет собственности. Но я же сказал, больной — очень важный человек.

— Лорд что ли какой?

— Почти.

— Ааа… Менялы нет, всеми деньгами староста Жун располагает. Зайдите в дом с флагом на площади и скажите, что размен нужен. Жун что-нибудь придумает. У нас часто торговцы бывают, мы привыкли.

— Спасибо. — Фастред осенил их священным знаком. — Да благословит вас Хранитель.

— Славься Хранитель и сын его Гилленай! — хором ответили стражи и дали монаху дорогу.

Он быстро нашёл нужное здание и спешился, привязав лошадь к коновязи.

По дороге ловил на себе заинтересованные взгляды: деревня казалась богатой, людей здесь было полно, и у местных даже водились деньги на хорошие ткани: женщины щеголяли цветастыми блузками и платками, а мужчины любили повязывать затейливые кушаки. У одной девицы лент в косе было так много, что они вились и спускались до самой земли.

Страж перегородил Фастреду дорогу:

— С чем пожаловали, святой брат?

Он показал монету, что дал ему Аристид.

— Ищу менялу.

— Проходите, но оружие придётся оставить. Скажите служке, что вам нужен почтенный Жун.

Фастред кивнул и спокойно передал меч охране. Охранник скользнул взглядом по его кольчуге и вышитому сюрко, но более не сказал ни слова, лишь отворил дверь, пропустив гостя. Брат-протектор несколько раз моргнул, приноравливаясь к полумраку. Перед ним, почти у самого входа и на самом лютом сквозняке кутался в подбитую жидким мехом накидку не то секретарь, не то писарь. Дрожащие пальцы выводили неровные буквы, и света одной коптящей свечи юноше явно не хватало.

Фастред кашлянул, и погруженный в свои мысли писарь обратил на него внимание.

— Чего надо? Староста еще почивать изволит.

Фастред молча бросил на испачканный чернилами стол золотую монету.

— Одна дуппа достанется тебе, если разбудишь господина, — сипло проговорил воинствующий монах. — У меня срочное дело.

— У всех срочные. — Писарь отложил перо, вытер руки о край накидки и с кряхтением поднялся. — Но учти, божий человек. Старый пердун спросонья невыносим.

— Я не выносить его собираюсь, а менять деньги.

— Бери медью, мой совет. Серебро здесь часто бывает фальшивым.

Писарь поднялся на второй этаж и скрылся в полумраке деревянной галереи. Фастред остался ждать, нетерпеливо барабаня пальцами по столу. Хотелось есть. Засунуть в себя нормальный шмат мяса впервые за долгое время. Жареного или тушеного с нажористой подливой. Хотя он был искренне благодарен поморам за гостеприимство, но от местной рыбы его начинало тошнить. Если получится найти в таверне того травника, Фастред намеревался немного там задержаться и наконец-то взять нормальной еды. В конце концов королю для быстрого выздоровления потребуется нечто большее, чем хлеб и рыбная баланда.

Мечтая о рульке, Фастред не сразу расслышал шаркающие шаги.

— Ну, кому там срочный размен понадобился? — проскрипели сверху.

Фастред поднял голову и увидел облаченного в халат старика. На голове у старосты Жуна красовался столь длинный ночной колпак, что кончик его свешивался через перила и болтался в воздухе между этажами.

— Мне, — вышел на свет брат-протектор. Солнечные лучи едва пробивались в окна.

— А, церковник. Ну поднимайся, божий человек.

Фастред послушался и торопливо взлетел по ступенькам.

Жун жестом приказал слуге отпереть окованную железом дверь и пригласил гостя внутрь.

— Ну показывайте свои деньги.

Фастред достал из кармана монету Аристида.

— Вы, верно, шутите, мил человек? — нахмурился Жун. — Столько шума из-за одной…

— Половину в серебре, половину медью, — отчеканил монах. — Благодарю.

Староста нахмурил косматые брови еще сильнее, отчего они сошлись у него на переносице.

— Выгнал бы взашей, кабы вы не были монахом, — ворчал Жун, возясь с весами, увеличительными стеклами и монетами. — Но хоть золото настоящее.

Писарь пожал плечами и скривился, дескать, предупреждал же.

— Настоящее, — подтвердил Фастред.

— Однако же интересно…

— Что?

— Монета имперская, правда, еще с портретом старого императора Маргия, да упокоится его дух в Хрустальном чертоге. Но отчеканена она была в Хайлигланде. Узнаю клеймо эллисдорских мастеров. И вот знак Криасморского союза… Редко к нам такие попадают. — Староста поднял на Фастреда бесцветные глаза и посерьезнел пуще прежнего. — Откуда у вас эта монета, божий человек?

— Я сопровождал купца-северянина. Мы попали в шторм. Купец занемог, и дал мне монету, чтобы я купил здесь трав для снадобья, — солгал Фастред. Вроде получилось гладко.

— Значит, вы моря…

— Да.

— А что везли?

— Пушнину, кожи, насколько я знаю.

— Понятно.

Староста потерял к разговору интерес и сосредоточился на весах. Наконец он ссыпал две разноцветные стопки монет.

— Получите.

— Должно быть больше. Не хватает двух серебряных дупп.

— Одна достанется ратуше за размен, а вторую, если я не ослышался, вы обещали моему сыну. За срочность.

— Грабеж.

— На травы хватит, — натянуто улыбнулся староста. — Это все, святой брат?

— Да.

— Тогда прощайте.

Староста Жун жестом поторопил гостя, и Фастреду пришлось подчиниться. Надувательство! На две дуппы можно было есть в таверне несколько дней. Но спорить сейчас было не в его интересах, и потому монах, получив назад свой меч на крыльце ратуши, осмотрелся в поисках заведения, где остановился торговец травами.

Нужный переулок с искомой вывеской он нашел почти сразу: кабаков да таверн в Алансоне все же было немного, а эта — «Бонэфан» — оказалась ближе всех. Поправив символ веры на груди, Фастред вошел в полумрак зала.

Служанка наградила было его равнодушным взглядом, но, заметив орденское сюрко гостя, приосанилась и натянула улыбку:

— Добро пожаловать в «Весельчака», святой отец! Чего подать?

— Я не наставник, а монах, — по привычке поправил девицу Фастред. — Есть у вас мясо?

— Жаркое из говядины. Утром приготовили. Вкусное.

— Подай его и кружку эля. Свежий хоть?

— Свежее, чем роса, — пообещала служанка. — Платить в каких деньках будете? А то говор у вас не бельтерианский. Если не в имперских, то не проблема, вы не подумайте…

Вместо ответа Фастред показал несколько местных медяков и добавил сверху еще горсть монет:

— Одну порцию съем сейчас. Найдется у вас что-нибудь в дорогу?

— Хлеб, сыр, мясо. Кореньев еще положить можем…

— Не нужно. Кинь в котомку хлеба, сыра и мяса на троих на три дня.

— Сейчас сделаем.

— И, скажи, сестрица, у вас ли остановился торговец травами?

Служанка презрительно фыркнула.

— Пьяница тот, что ли? У нас. Давно бы выгнала, да он оплатил постой на семь дней вперед. В дальнем зале сидит.

— Принеси мне еду туда, пожалуйста.

— Как пожелаете, — пожала плечами девушка и подала ему кружку. Фастред заметил, что один ее глаз сильно косил. — Да только этот Элеван обычно так пьян, что двух слов не может связать.

— Разберемся.

Взяв эль, брат-протектор направился в дальний зал, умоляя глаза побыстрее привыкнуть к потемкам. На свечах днем здесь явно экономили. Впрочем, найти торгаша оказалось легко: он был единственным гостем в помещении. Худой бородатый мужчина неопределенного возраста нежно обнимал пустую бутыль, привалившись к стене. В бороде застряли крошки, с края рта живописно стекала нить слюны.

Фастред грохнул кружкой так, что торговец вздрогнул, придвинул лавку и уселся напротив.

— Ты Элеван-торговец?

Пьяница лениво открыл один глаз, с трудом сфокусировался на лице Фастреда, икнул, потянулся к кружке и выхлебал половину залпом.

— Я, — рыгнув, припечатал он. — Ик!

— Травы еще продаешь?

— Смотря что надо.

— Гурус.

— Ик! Дуппа за мешок, — меланхолично отозвался торгаш и вновь потянулся к элю Фастреда.

— Охренел? — возмущенно рявкнул брат-проектор.

Элеван-торговец слабо пожал плечами и вытер мокрый рот.

— Ну тогда ищи гурус у других. Ик! Видят боги… Ик! Видят боги, он скоро всем здесь понадобится…

— Бог с тобой. Возьму два мешка.

— И твой эль!

— Хрен тебе.

— Ну лаааадно… Ик!

— Что еще есть кроме гуруса? Рана гниет, надо мазь сделать.

— Ик! Где… Ик… рана?

— Нога.

— Азефалум… Ик… Инкорний! Полмешка за дуппу.

— Почему так дорого?

— Добывают… Ик! Тяжело. Внутрь не давать. Только в… ик! Только в мазь.

— Хорош икать! — Фастред потянулся к кошелю. — Готов взять все сейчас.

Торговец на удивление проворно выскочил из-за стола и поманил к лестнице.

— Товар в комнате. — Он вытащил из-под рубахи ключ на шнурке. — Идем, там и рассчитаемся. Ик!

Фастред по привычке глянул по сторонам. Не любил оставаться наедине с незнакомцами на неизвестной территории. Но все же последовал за Элеваном-эннийцем, который в тот момент как раз остановился среди лестницы и с наслаждением шкрябал пятерней зад.

— Отсидел, — невозмутимо прокомментировал он и продолжил подъем.

В комнате травника воняло застарелым потом, кислым пойлом и плесенью — насыщенного аромата трав Фастред почти не почувствовал. Элеван запер за Фастредом дверь.

— Воруют! — Прошипел он. — Погоди, сейчас найду гурус и азефалум.

— Ты же вроде шел в Анси, — спросил Фастред, убивая время в ожидании. — Почему здесь застрял?

— Так я туда и пришел… Ик! А там война. Гребаные… Ик! Северяне! Магнус Огнемудый или как там его…

Фастред замер.

— Анси в осаде?

— А чего я, по-твоему, тут торчу? Жду, когда они меду собой разберутся и ворота откроют. Ик! — Шурша вязанками трав, торговец достал из сундука весы. — Взвешу, чтоб все по чести было.

— Магнус Огнебородый взял в осаду Анси? Точно он?

— Я что, по-твоему, рундов не видел? Выбросило их на берег после шторма. А рунды оказались крепкие… Собрали войско и застали ансийцев врасплох. Когда я оттуда уходил, собирались биться. И я сдриснул от греха подальше. Мое ремесло процветает не во время битв, а после них… Ик! Только тссс! Никому не говори. А то в деревне паника начнется. А мне не нужна паника. Мне нужен эль… — Элеван указал рукой на заваленный склянками стол. — Да и настойкам с мазями нужно время, чтобы дойти… Ненавижу варить мази в дороге.

Фастред жестом поторопил торговца.

— Можешь совсем точно не взвешивать. Я должен срочно ехать обратно.

— Нет уж! У Элевана не обвешивают! Ик.

Едва торговец закончил, Фастред сгреб два мешка с гурусом и небольшой сверток с загадочным азефалумом.

— Три дуппы, значит? — спросил он, засовывая товар в заплечный мешок.

— Ага.

Торговаться монах не стал: не до того. Слегка протрезвевший Элеван сунул выручку в кошель и убрал за пазуху.

— Я пока здесь побуду. Если травы понадобятся, знаешь, где найти.

— Спасибо.

Кивнув на прощание, Фастред спустился. Служанка, завидев его, вынесла миску с мясом и сверток с припасами. Одной рукой монах запихивал в себя жаркое, второй пытался затолкать снедь в мешок. Пришлось примять травы. Хотя мясо с сыром, по мнению брата-протектора, могли поставить на ноги не хуже травки с мудреным названием. Фастред уже почти доел и выскребал подливу ломтем серого хлеба, когда дверь таверны распахнулась. В помещение вошли двое уже знакомых стражников, за ними следовал староста Жун — на этот раз не в ночном одеянии, а в обитом мехом алом плаще, даром что на дворе было тепло. Последним в таверну вошел местный священник — это Фастред понял по характерному одеянию церковника.

А вот как раз это было нехорошо.

— Святой брат, — обратился староста к гостю, — Нужно потолковать.

Фастред неторопливо дожевал хлеб и отложил ложку.

— Чем обязан?

— Не соизволите ли вы проследовать со мной в ратушу? Нужно задать несколько вопросов.

— На тему?

— Анси захвачен северянами. Войска северян идут в нашу сторону. А у вас говор северный. Хочу узнать, к чему готовиться.

Руки стражники держали на рукоятях мечей. Хрена с два Жун хотел просто поболтать. И точно не просто так притащил церковника. Наверняка староста слышал о войске Грегора и до этого, а наставник уж точно получил распоряжение из Эклузума выискивать еретика-Аристида.

— Ни к чему хорошему, — мрачно отозвался брат-протектор и поднялся из-за стола, прихватив мешок с припасами. Деньги он оставил возле миски.

А еще он вспомнил, что в ратушах часто содержали и пленников. Универсальное место.

Жун развернулся и направился к выходу. Церковник задержался, внимательно разглядывая сюрко и серебряный диск Фастреда.

— Вы и правда член Ордена, — заключил он.

— Думали, я самозванец?

— На войне много самозванцев, святой брат, — сухо отозвался наставник. — А мы теперь на войне.

Выйдя на свет, Фастред вздрогнул, рассмотрев церковника. Бритую наголо голову разрезал безобразный шрам, тянувшийся от макушки до подбородка. Наставник поймал взгляд Фастреда, но никак не отреагировал.

— Мне нужно поставить лошадь, — сказал брат-протектор. — Не думал, что задержусь надолго.

— О ней позаботятся, святой брат, — ответил староста. — Но вам, боюсь, действительно придется у нас задержаться. Отдайте страже оружие, пожалуйста.

Охранники обступили пришельца с обоих боков, отрезая путь к отступлению: переулок с таверной заканчивался тупиком. А до коновязи с лошадью у ратуши было еще далеко.

— Значит, я ваш пленник? — Спросил Фастред, поправив мешок с припасами.

Ему не ответили. Стражник подтолкнул монаха вперед.

Фастред обернулся к толкнувшему его стражнику. Тот пожал плечами: дескать, работа такая, не обессудь. Ну хоть мешок не отняли — уже хорошо.

— Так что с Анси? — спросил он у старосты, занимая его внимание.

— Войско Магнуса Огнебородого застало горожан врасплох. Ансийцы держались несколько дней, но все же сдались от греха подальше.

Это обнадеживало. Анси был небольшим, но важным портовым городом. Если Магнусу удалось его занять, значит, у войска еще были шансы. Оставалось лишь понять, сколько народу смог собрать Огнебородый.

— Кто вам рассказал эти новости? — аккуратно уточнил Фастред.

— Наш односельчанин: сегодня вернулся оттуда. Ездил торговать в город, но вернулся почти с полной телегой. Подходить к осажденному рынку близко побоялся, а на деревенских рынках удалось продать немного.

Фастред кивнул.

— Так чем же я могу вам помочь?

— Для начала расскажете о важном человеке, на деньги которого закупили травы, — бросил через плечо староста Жун. — Говорят, в войске Грегора Волдхарда и Магнуса Огнебородого было много знатных северян.

— И церковников, — тихо добавил наставник.

Слишком сообразительными оказались эти двое для деревенских. С другой стороны, едва ли деревня смогла бы процветать с олухами во главе.

— Значит, вас больше интересует человек, с которым я путешествую, — медленно повторил монах. Он украдкой оглянулся: они уже вышли на площадь и шли вдоль здания к ратуше. Там мотала головой привязанная лошадь, что одолжила Флоретт. Привязывал он ее крепко — дернув разок, не освободишь. — Хотите взять пленника?

— Пленники повысят наш шанс уцелеть, — пожал плечами старик.

— Разумно.

Положение становилось все серьезнее. Местные ни в коем случае не должны были узнать, для кого именно предназначались травы. Фастред понимал: пленных местные брать не будут. Разорвут и Волдхарда, и брата Аристида голыми руками. Никакой меч не защитит от народного гнева.

Он вновь окинул площадь быстрым взглядом. Две женщины с ведрами у колодца — с этими проблем не будет. Стайка детей бросала играла с тряпичным мячом в переулке — эти поднимут крик, но вреда не причинят. Главное — ворота уже были открыты.

Они подошли к крыльцу ратуши.

— Сдайте меч, пожалуйста, — напомнил староста Жун.

Медлить было нельзя. По привычке подтянув лямку мешка, Фастред потянулся к перевязи меча. Один из стражников протянул было руку, чтобы забрать оружие, но в этот момент Фастред резко рванул его лапищу на себя. Страд потерял равновесие, монах пнул его ногой, и тот с удивленным возгласом налетел на церковника. Наставник с шипением рухнул на землю.

— А ну стоять!

Фастред едва успел обнажить меч — второй страж замахнулся своим коротким клинком по широкой дуге. Подставив меч под удар, Фастред сделал пару выпадов, стараясь ближе подобраться к лошади. Староста с причитаниями скрылся за дверями ратуши — кажется, Фастред даже услышал скрежет задвигаемой щеколды.

— На помощь! — рявкнул церковник зазевавшимся у колодца женщинам. — Объявляйте тревогу! Зовите мужей!

У Фастреда было совсем немного времени. Он не хотел напрасно лить кровь, но понимал, что местные едва ли станут с ним нежничать. Отправленный им на землю стражник медленно поднялся и потянулся к оружию. Второй — в приметной алой рубахе под защитным нагрудником — снова попытался атаковать. Мастерства у него, впрочем, было немного: меч держать его в армии научили, а вот пользоваться им — нет.

— Ай! — Почти по-девичьи взвизгнул противник, когда Фастред рубанул его по кисти. Меч упал в грязь, а стражник ухватился за раненую руку.

Фастред добежал до лошади, но не успел отвязать. Первый стражник нагнал его и атаковал.

— Хрен тебе, а не кобыла!

Фастред всегда дрался молча — берег дыхание. Этот противник оказался опытнее, и застать его врасплох теперь было не так-то просто. Лошадь Флоретт взволнованно заржала и попыталась встать на дыбы.

Брат-протектор на миг отвлекся и получил тычок под ребра — спасла только кольчуга. Стражник широко улыбнулся, сверкнув золотым зубом. Богач, небось переплавил военный трофей на коронку.

К площади начали сбегаться местные.

— Эй, у ворот! — заорал было стражник, но Фастред, подпустив противника ближе, пнул его по ноге и не дал договорить. — Зак…

Стражник потерял равновесие, он попытался устоять на ногах. Открыл бок. Фастред почти протанцевал мимо него, гремя кольчугой, и, поднырнув под руку противника, вонзил клинок в открывшуюся брешь.

Стражник охнул и вылупился на монаха удивленными глазами.

— Ах ты ж…

Ничего не ответив, Фастред метнулся к коновязи.

— Уходит! За ним! — Слышалось с площади. Он увидел бежавшую к нему толпу мужчин. У одного из них было копье, у другого — вилы. Третий размахивал раздобытой невесть где алебардой.

Справившись с узлом, Фастред вскочил на лошадь, продолжая держать меч, и направился к воротам. К нему подбежал какой-то босоногий тип, но монах пригрозил ему клинком, и тот шарахнулся в сторону.

— Ворота закройте, идиоты! — Фастред слышал удалявшийся визг старосты Жуна. — Говорил же сначала закрыть их, потом идти за северянином!

Он со всей силы ударил по бокам лошади. Не привыкшая к быстрой езде кобыла возмущенно заржала.

— Прости, моя хорошая. Скачи, скачи во весь опор.

Он пролетел ворота, рубя налево и направо.

— За ним! Скачите за ним! — орали ему вслед.

Он убрал меч в ножны и снова подстегнул кобылу. Нужно было оторваться. С двумя он еще справится, но если отправят больше, шансы на победу под вопросом.

Лес мелькал коричневыми и зелеными пятнами. Наконец, добравшись до первой развилки, Фастред остановил лошадь. Ему следовало повернуть направо, в сторону побережья. Он рысью направил лошадь влево.

— Прости, прости, милая, — успокаивал он ни в чем не повинную кобылу, поглаживая по рыжей шее. — Скоро эта гонка закончится.

Фастред ехал, всматриваясь в редкий пролесок. Деревья здесь росли редко, а подлесок оказался совсем молодым. Поросль разделяла засеянные пшеницей поля, на которых работали люди. Фастред осмотрелся и направил кобылу в лес: чем меньше народу его увидит, тем лучше.

Он очень хотел надеяться, что хоть немного запутал следы и выиграл время.

Закат застал Фастреда уже на прибрежной дороге. Он остановился у старого, наверняка построенного еще при Древней империи, моста через неширокую реку, что несла воды море. Приметил удобный склон и отвел лошадь попить. Овса с собой он не захватил, зато нашел в мешке несколько яблок. Лошадь довольно схрумкала все и принялась пожевывать траву, а монах наконец-то смог перевести дух. На всякий случай он снова проверил целостность мешка и меч на перевязи.

Над морем висел крупный полумесяц, торопливо неслись сизо-серые тучи. Света пока хватало, хотя в ночи Фастред поостерегся бы сворачивать с дороги. По его прикидкам, до Керкерана оставалась пара часов езды.

Он уже собирался было снова оседлать лошадь, когда услышал стук копыт со стороны дороги. Судя по шуму, всадников было двое. Стараясь ступать бесшумно, Фастред взял лошадь под уздцы и повел под мост, скрываясь в тени.

Голоса приближались. Всадники остановились у моста.

— Думаешь, далеко ушел?

Фастред прислушался. Голос принадлежал молодому мужчине. И, судя по тому, как он глотал окончания, это говорил бельтерианец.

— Не, у него лошадь не породистая, — пробасили в ответ. — Далеко уйти не мог. Найдем.

— И прирежем. А старосте скажем, что отбивался.

— Да чего его резать?

— Думаешь, он живым дастся? — Собеседник перешел на шепот. — Видал, что он с Гертом и Виллом сделал? Нет, этого монаха живым не возьмем.

— А нужен он живым! Этот монах явно что-то знает. Представь, почем можно продать эти сведения! Надеюсь, он остановился на ночлег и спит. Ищи костер.

— Монах не дурак. Костров разводить не будет. Да и ночь теплая.

— А вот я бы развел. И пожрал.

— Потерпи, дома пожрешь. Если вернемся с пустыми руками, старик нам головы пооткусывает и мозги высосет.

Фастред медленно снял мешок с плеча и опустил на землю. Но осторожность пошла насмарку: кобыла, почуяв других лошадей, расфыркалась.

— Здесь что-то есть, — сказал бас. — Или кто-то.

Они спешивались. Мысленно костеря лошадь, Фастред потянулся к мечу. Почему, что бы они ни делал, как бы праведно он ни пытался жить, эта жизнь всегда имела вкус крови, железа и пепла?

В этот раз он напал первым. К черту благородство, благочестие и прочие блага: его король умирал.

Фастред выглянул, увидел двоих мужчин, пытавшихся спуститься по склону. Вынырнул из тени моста, рубанув первого — этот казался старше и опытнее. Не успевший отреагировать воин взвыл, непослушные ноги подломились, заскользили, и он покатился в воду, сыпя ругательствами и крича от боли.

Белобрысый юнец молча вздрогнул, испуганно таращась на обнаженный меч монаха.

— Ты никогда не дрался, — понял Фастред.

Тот кивнул. Его тело била крупная дрожь. За спиной Фастред услышал плеск воды. Старший воин более не издал ни звука. Юнец нервно сглотнул, бросив взгляд на воду, и побелел так, что было заметно даже при свете луны. И выронил меч.

Фастред дрогнул.

— Прошу… Не надо, — заскулил юноша. — Я не скажу старосте. Придумаю что-нибудь. Помилуйте во имя Хранителя.

— Хранителю давно на нас плевать, — ответил монах. — Медленно повернись и уходи, не оборачиваясь.

Парень судорожно втянул ноздрями воздух и кивнул.

— С-спасибо… Я не скажу. Никому не скажу.

— Пошел! — раздраженно приказал монах.

Юнец развернулся и медленно, на нетвердых ногах, принялся подниматься по склону.

Удар нагнал его почти сразу. Фастред в два прыжка оказался за спиной парня, сбил с ног, поставил на колени и, удерживая, почти вертикально вонзил меч в бледную шею.

— Будь оно все проклято, — шепнул он сам себе, отправляя тело в реку. — Убийца на службе у убийц.

На заупокойную молитву времени не было.

В Керкеран он вошел глубокой ночью. Фастред остановился у колодца, достал ведро воды и налил в корыто, давая лошади напиться.

— Сейчас вернем тебя хозяйке, почистим и накормим, — он ласково прикоснулся к шее животного. Кобыла покосилась на него темным глазом и мотнула мордой. — Ну прости, я правда не думал, что все так выйдет.

Лошадь лишь фыркнула. Наспех умывшись, Фастред снял с плеча мешок с припасами и подтянул завязки.

— Так и думал, что это вы, брат мой.

Брат-протектор вздрогнул. Аристид поистине обладал даром подкрадываться незаметно.

— Да. — Фастред подал ему мешок. — Там гурус, еще какая-то мудреная трава для мази и немного нормальной еды для его величества. Думаю, он оценит.

— Не оценит, — мрачно ответил Аристид.

Фастред ощутил в груди ледяной холод.

— Что? Неужели я не успел?

— Не знаю, — устало ответил Аристид. — Он едва держится. Воспаление прогрессирует. Будь я кем-то другим, то поставил бы золото на то, что наш друг не переживет эту ночь.