Сделка с вечностью

8.1 Миссолен

— Здесь только трупы убирать придется до зимы. — Симуз неуклюже ковылял на костылях по соборной площади. — Весть императрице отправлена, но я боюсь ее возвращения.

Артанна кивнула. Медяк видел, что она тоже боялась. Горячий нрав гацонки и в мирное время, по слухам, вызывал у придворных трепет. Чего могла натворить ослепшая от горя Виттория, представить было страшно.

— Постараемся прибраться здесь к ее возвращению. — Артанна взглянула на руины Великого Святилища и вздохнула. — У нас тысяча пленных, и люди возвращаются в город. Всех отрядили на работы. Но восстанавливать все это придется еще лет десять.

Симуз устало привалился к стене чудом не тронутого дома. Нога болела, но монах Аристид, которого Десари отчего-то упорно продолжала величать Руфалом, вправил ему перелом. Пленный церковник, отрицавший всякую связь с церковью, отчего-то выполнял любую волю дочери. Симуз догадывался, что она либо как-то им управляла, либо договорилась с ним. Пару раз Медяк устраивал ему проверку и давал возможность бежать, но Аристид-Руфал и с места не двигался без дозволения юной Магистрессы. Времени расспрашивать дочь во всех подробностях у него не было, но Десари словно стала другим человеком с момента их последней встречи, и Симузу не терпелось выяснить, что же с ней стряслось.

— Латанийцев для императора нашли? — спросил он у Артанны, снова взявшись за костыли.

— Ага. Бальзамируют тело.

— А что сказал монах, осмотрев его?

— Что шансов не было.

— И ты ему веришь?

Вагранийка пожала плечами.

— После всего, что я видела в последние годы, готова поверить во что угодно. И сомневаться в чем угодно. Монах сказал, что Демос выжег себя изнутри. Сила его была столь велика, что он пустил пламя по венам. Десария заглянула в прошлое, прожила его последние мгновения…

— И?

— И хорошо, что рядом с ней был Феш! — рявкнула вагранийка. — У нее руки теперь в волдырях от ожогов! Но она сказала, что Демос был в отчаянии. Думал, что больше никого не осталось. Не знал, что Феш успел добраться. Думал, что все потерял и просто решил забрать с собой побольше врагов. Не хотел умирать просто так и… — голос Артанны сорвался. — И знаешь, что было дальше. Если бы я знала, кто он, я бы попыталась ему помочь. Но… А дочери своей запрети читать покойников. С ума же сойдет.

Медяк в растерянности взирал на вагранийку.

— Как такое возможно? Как все это вообще стало возможным?

Артанна метнула на него гневный взгляд.

— Как возможно, что Десари видит прошлое и настоящее чужими глазами на расстоянии многих лиг? Как возможно, что нас с Фешем не берет ни одно колдовство? Как ты умеешь отводить людям глаза в нужный момент? Я не знаю, Симуз. — Она спрятала лицо в ладонях и глухо, но уж куда спокойнее добавила. — Я просто хочу, чтобы все это наконец закончилось. С меня хватит.

Симуз подошел к ней и обнял ее одной рукой.

— Ждать осталось не так и долго. Вернется императрица, казнит Волдхарда… Как он, к слову?

— До суда доживет. Наверное. Половина дворца уцелела, его поместили туда.

— Ты разговаривала с ним?

— Нет.

— И не будешь?

— Не уверена, что нам есть о чем разговаривать. Злорадствовать я не стану, а жалости он не заслужил. — Артанна вывернулась из объятий. — Иди отдыхать. Я прослежу за работами.

Грегор медленно повернул голову на звук отпирающегося замка.

— У нас немного времени, — проговорил за дверью тонкий женский голос. — Если отец узнает, что мы сюда ходили, поднимется крик.

В комнату без окон, что отныне стала его темницей, вошли двое — брат Аристид и юная девица, явно южных кровей.

— Здравствуйте, ваше величество, — поприветствовал монах и прошел вглубь помещения. — Я хочу представить вам Магистрессу Десарию из эннийского Дома Флавиес. Она приходится родней императору.

— Почему ты на свободе? — хрипло прорычал Грегор. — Заключил сделку? Предал меня?

— Можно и так сказать, — слабо улыбнулся Аристид. — Но вас я не предавал.

Девица по имени Десария обошла комнату по кругу, вертя хорошенькой головкой по сторонам.

— Здесь слишком холодно, — сказала она и кивнула на Грегора. — Распоряжусь принести больше одеял.

— Чтобы подлечить меня к казни? — съязвил хайлигландец.

Аристид уселся на кровать подле его ног.

— Как вы себя чувствуете?

— Как проигравший, — отрезал Грегор и, приподнявшись на подушках, мертвой хваткой вцепился в руку монаха. — Что он устроил тогда на площади? Почему вы не предупредили, что Демос был колдуном?

— Поторопимся, — напомнила Магистресса. — Говорите все ему сейчас. Другой возможности не будет.

Девушка прислонилась спиной к двери, словно это могло задержать желавших войти.

— Зачем вы здесь? — спросил Грегор.

— Вы почти дошли до самого конца и исполнили предназначенное. Вы заслуживаете знать.

— Что знать?

— Ради чего половину материка пришлось низвергнуть в хаос, — ответил Аристид.

Эта его вечная безмятежная улыбка взбесила Волдхарда. Он проиграл, он стал калекой. Он не дошел до конца, что бы этот проклятый монах сейчас ни говорил. Ему было больно, сукровица сочилась из половины его тела. Он с трудом заставлял себя говорить и почти не мог отвлечься от боли. Волдыри зудели и горели огнем. А чертов Аристид не просто не попал под стражу, но еще и рясу переодел на чистенькую. Но Грегора он провести не мог. Они были сообщниками, они вместе совершили все это. И сколько чистых ряс ни надень, а крови тысяч людей это не смоет.

Грегор попытался сказать ему об этом, но вместо слов из обожженного горла вырвался лишь хрип.

— Лежите спокойно, ваше величество. — Аристид опустил прохладные пальцы на его лоб. — У вас жар. Просто слушайте меня. И, быть может, поймете. Впрочем, я не особенно на это рассчитываю. То, что в свое время сподвигло вас выступить войной на Эклузум, сейчас помешает вам понять истинный смысл этой затеи. Итак, я начну с самого начала. Я убил вашу первую жену.

— Нет…

— Я вонзил кинжал в леди Ириталь во время той грозы.

Грегор дернулся вперед, позабыв о боли. Тяжелая, словно каменная плита, рука Аристида легла ему на грудь.

— Не стоит, ваше величество. Все, что требовалось, вы уже сделали. Отныне ваш удел — слушать.

— Зачем? — прохрипел король. — Ее-то зачем?

— Мне нужен был ваш гнев. Я видел, что вы были готовы отказаться от конфликта. Видел, что вы склонялись в пользу мирной жизни с возлюбленной женщиной. Но вы были нужны как воин и символ новой эпохи. Грегор Волдхард должен был уничтожить Эклузум, расчистить путь к будущему, о котором никто в империи не мог и помыслить. Помехи пришлось отсечь.

— И все это…

— Я наблюдал за вами с того самого момента, как вы стали герцогом Хайлигланда, — признался Аристид. — Я выбрал вас не только потому, что в ваших руках была власть. Нет, ваше величество. Вы воспитывались при Ордене, служили братом-протектором. Вы лично видели, что церковь стала мешать большим делам. Моей задачей было взрастить побеги ваших сомнений и направить ваш меч куда следовало.

— Вы говорили, что я избран самим Хранителем…

Аристид широко улыбнулся.

— Он и есть Хранитель, — сказала девушка и направилась к Волдхарду. — Позвольте взять вас за руку. Проще показать, чем рассказывать. Вы сами все увидите и осознаете.

— Так мы не договаривались, — нахмурился монах, глядя на Магистрессу.

Девушка твердо выдержала его гнев.

— Он заслужил знать все, — ответила она и подошла к Грегору. Король всмотрелся в ее миловидное лицо, и оно показалось ему отчасти знакомым.

— Мы раньше встречались? — тихо спросил он.

— Вы знаете моего отца. Тогда он звался Джертом-эннийцем. Это долгая история. — Десария бережно взяла его обожженную руку в свои ладони. Грегор заметил, что и ее пальцы покрывали волдыри. — Я никогда прежде не делала этого, но не бойтесь. Это не причинит вреда. Просто закройте глаза и идите на мой голос.

— Мы так не договаривались! — снова возразил Аристид.

— Заткнись! — неожиданно грубо ответила девица. — Он больше не принадлежит тебе. Если хочешь, чтобы я продолжила твое дело, дай мне свободу и не испытывай мою силу.

Монах покорно отошел.

— Только ради нашего уговора, — сказал он.

Грегор закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям. Пальцы Магистрессы были поначалу холодными, но вдруг он почувствовал тепло. Волна покоя потянулась от руки Десарии к нему, охватила поначалу всю его кисть, затем плечо, потекла дальше, пока не охватила его всего. Грегор ощутил, что словно плавал в чем-то густом, теплом и приятном. На него навалилась тьма, но то была некая живая темнота, и она поглотила его.

«Слышите меня?»

Он узнал голос Магистрессы.

— Да.

«Можете не отвечать вслух, просто подумайте то, что хотите сказать — и я услышу».

— Хорошо.

«Я хочу рассказать вам о Хранителях, ваше величество. С одним вы уже знакомы, но он далеко не один».

Грегор ощущал себя странно, словно душа не только оторвалась от тела, но и очистилась. Ни гнева, ни печали, ни разочарования. Его дух будто бы завис в необъятном пространстве.

Наконец он вынырнул из тьмы и увидел образ — остров с двумя высокими вершинами, на одной из которых располагался дивной красоты дворец из белого камня. Тонкие, словно выточенные из слоновой кости, башни взмывали под самые облака.

«Это Латэнь. Здесь все и началось».

Десария словно взяла его за руку и вместе с Грегором проскользнула по хрустальным залам к купели, окружавшей Сердце Латандаля.

— Что это?

«Величайшая тайна, наследие предшествовавшего мира. Этот артефакт называют Сердцем, и он сосредоточивает в себе силу эфира. То, что вы привыкли называть магией или колдовством, на самом деле неотделимо от нас. Эфир есть во всем: в нашем дыхании, в каменной кладке дома, в каждой травинке и голосе каждой птицы. Мы не видим его, но все мы его ощущаем и взаимодействуем с ним каждый миг нашей жизни. А магия — лишь умение управлять эфиром».

— Колдовство. Меня всегда учили, что это губительное занятие.

«Как может погубить то, что является основой жизни?»

Грегор не видел Десарию, но ощущал ее присутствие рядом с собой. И каким-то образом понял, что она улыбалась.

«Это Сердце Латандаля, самый ухоженный артефакт, и именно поэтому Латандаль процветает. Латанийцам повезло: им досталось немного знаний древней цивилизации, и весь Латандаль построен на ее руинах. Материку повезло меньше. Поскольку о тайне Сердец знают единицы, за ними не ухаживают должным образом».

— А как за ними ухаживают?

«Это делают Хранители — люди, которые посвящают себя заботе об артефакте. Соединяются с ним душой. Брат Аристид, которого прочие знают как Руфала, и есть такой Хранитель. Он берег Сердце Ваг Рана, но покинул свой пост, и это привело к катастрофе».

Она отвела его дальше, в самый конец сияющего зала и показала карту.

«Видите, о скольких землях мы не знаем?»

— Это все… Наш мир?

«Многое уже недоступно. В землях, чьи Сердца разрушены, жизни больше нет. Я долго искала Руфала, чтобы убедить его вернуться в родные земли. Иначе Ваг Ран погибнет».

Грегор хотел задержаться в этом месте и в этом состоянии — не было ни боли, ни беспокойства, лишь безмятежный покой. Образы, что показала Десария дальше, могли напугать — руины городов, бесплодная почва, покинутая земля. Грегор с трудом мирился с тем, что увиденное было реальным, не мог до конца поверить в слова загадочной девушки. Но сердце подсказывало: она была права.

— Почему Аристид покинул свое место? — наконец спросил он. — Ты же знаешь?

«Знаю. Из-за вас. Из-за войны, которую вы начали».

— Значит, Ваг Ран пострадал из-за меня? Неужели я не сделал ничего хорошего? Ведь я был уверен, что действую ради блага. Пусть через боль, пусть ценой великих жертв, но… Я правда верил в то, что делал. И до сих пор верю.

«Я тоже хотела знать, зачем Руфал это сделал. Он не хотел говорить, и правду пришлось вырвать из него силой. Он древен и хитер. И он болен той же болезнью, что и вы». — Десария помедлила, подбирая слова. — «Руфал хотел сделать мир лучше. Видел, что развитие материка затормозилось. Со времен Древней империи мы толком не изобрели ничего нового. Понастроили замков и жили землей. Не изобретали, не мечтали, не действовали. И в довершение ко всему изобрели веру, что заставляет нас бояться работы с эфиром, а ведь в этом такой большой потенциал! Лишь в Эннии, Ваг Ране да Латандале сохранились остатки знания и есть люди, которые принимают нашу природу. Руфал желал освобождения для всех. Для этого он выбрал быстрый и кровавый путь, когда не получилось действовать изнутри церкви. Он хотел, чтобы знание о Сердцах стало общедоступным, но понимал, что все мы не были к этому готовы. Мешала вера. Вспомните, в кого верят на материке?»

— В Хранителя. Выходит, мы верили в Руфала?

«Вы верили в то, чего не знали и не понимали. Хранитель — просто слуга Сердца. Жрец, если вам угодно».

— А Хрустальный чертог?

«Сказка. Умирая, мы возвращаемся в эфир».

— Выходит, вся моя вера — ложь? Все сказки?

«Боюсь, что так, ваше величество».

— Зачем же ты ранишь меня этой правдой сейчас? Я проиграл, я пал.

«Потому что вряд ли вы бы выбрали этот путь, знай вы всю правду с самого начала. Ваше сердце ожесточилось, но вас к этому подтолкнули. Грегору Волдхарду придется ответить за свои деяния. И Руфалу осталось недолго. Но я хочу, чтобы вы знали: у вас получилось. Отныне судьба мира пойдет по другому пути. Я хочу, чтобы перед смертью вы обрели покой».

— Какой покой? — воскликнул Грегор. — Я разрушал города и убивал людей ради веры. А вера оказалась ложной.

«Эклузума больше нет и никогда не будет в прежнем виде. Вера изменится. Колдунов перестанут преследовать, ибо больше некому станет их убивать. Это случится далеко не сразу, пройдут многие десятилетия, прежде чем мы увидим плоды этого замысла. Но так случится непременно. Я стану Хранительницей Вагранийского сердца и помогу сведущим людям найти и укрепить другие артефакты. Влияние эфира в мире со временем станет сильнее, и люди тоже понемногу изменятся, приняв свою суть».

— А я, выходит, расчистил путь? Сделал всю грязную работу?

«Каждый из нас выполняет свою часть замысла. Вы с Руфалом разрушили не только города, но и умы. Я увидела истинное положение вещей и поняла замысел. Латанийцы и эннийские Магусы помогут выстроить все заново, но уже иным».

— А Демос?

«Тоже выполнил свою роль. Стал первым императором-колдуном в новой истории. Защитил свою страну ценой собственной жизни. Лишь после такой жертвы зашоренные ложной верой людские умы смогут увидеть в магах благо. Мне было больно узнать, что Демос погиб. Но я знаю, что построит его сын. Без всего этого император Ренар бы не справился. Сын Демоса несет в себе великий дар, и я счастлива, что смогу направить его. Нам пора возвращаться, ваше величество. В моих видениях время течет быстрее, но все же вам пора обратно».

— Десария… Вас ведь так зовут?

«Да».

— Можно последний вопрос?

«Конечно».

— Что за сделка, на которую вы пошли с Руфалом?

«Он согласился отдать последние силы Вагранийскому Сердцу в обмен на мое обещание раскрыть их тайну для всего мира. Я закончу работу Руфала, ибо лишь мне сейчас это по силам. Мне полагалась иная судьба, хотя она и была связана с магией. Я должна была найти еще одно Сердце в Эннии и, быть может, даже опекать его. Но Ваг Рану я сейчас нужнее. Я восстановлю тамошнее сердце и помогу найти и укрепить остальные. А затем, много-много лет спустя, возможно, у наших потомков получится найти покинутые земли и вернуть их к жизни».

— Спасибо за правду. И за передышку от боли.

Грегор почувствовал, что Магистресса вновь улыбнулась. Миг спустя все перед ним потемнело, он провалился в уже знакомую густую тягучую тьму, а затем открыл глаза.

Хотелось выть от боли. Десария мягко положила ладонь ему на лоб.

— Вот и все, — сказала она. — Мы больше не увидимся, ваше величество. Но я буду наблюдать за вами до конца.

Грегор с трудом сфокусировал взгляд на ее лице.

— Сможете передать мою просьбу? Если это возможно…

— Какую?

— Когда меня казнят, пусть похоронят мои останки рядом с Ириталь. Это последняя воля.

— Священная воля, — кивнула Десария. — Я передам ее.