Серая радуга

Глава 2. Работа — папочка

− Не сметь заклинать мои вещи!

Макс мобилизовал резервы терпения и дал этой фразе вырваться только когда они перешагнули порог их временной базы. База находилась в настолько злачном районе, что машину в нем нельзя было оставить на десять минут. И самому из машины выходить на десять минут тоже было опасно. Если, конечно, вы не были вооружены как минимум битой или не обладали знанием сеншидо и ледяными глазами Макса Ковальски.

А, да, если вы маг, жить в таком районе тоже было терпимо.

Дара с усталым вздохом сгрузила свою походную сумку на потертое и полинялое кресло, обивка которого хранила следы от пуль. При съеме квартиры хозяин несколько поспешно пояснил, что предыдущий жилец много упражнялся в стрельбе. Неотмытые потеки крови, которые Кристо обнаружил за переставленным шкафом, подтвердили эту теорию.

− Я ничего не заклинаю. Я — артемаг, а внутреннее поле предмета, изменяемое при артефакции…

− Мне не нужны прописные истины! — Макс в два широких шага пересек комнату и тряхнул у нее под носом своей «береттой». — Что со стволом?

Дара вяло посмотрела сквозь него.

− Я всего лишь создала между тобой и пистолетом индивидуальную связь. Если кто-то другой наводит его на тебя, пистолет… ну, он должен был немного по-другому реагировать…

− Нифига! — влез Кристо. — А если б я в шутку навел на него его же пистолет…

− Тогда нас осталось бы двое, − с печалью сказала Дара в потолок, по которому маршировала вереница раскормленных американских тараканов.

− И я бы не дожил до Целестии! — рявкнул Макс, взмахивая «береттой». — Какую часть фразы из «не смей заклинать мои вещи» мне повторить?

− Я ничего не заклинаю…

− То есть то, что я чуть не протаранил макушкой потолок на прошлой неделе — загадочная случайность и не более?

− Я собиралась тебя предупредить. И вообще, откуда я могла знать, что ты наденешь именно эти кроссовки…

− Потому что они единственные? — предположил Макс, уничижительно взглядывая вниз, на кроссовки. Потом перевел взгляд на физиономию Кристо: тот с любопытством наклонил голову, будто прикидывая точку кипения.

Стоп. Вдох-выдох, Макс Ковальски. Волноваться вредно. Вот ведь факт: его хладнокровие всю жизнь доводило окружающих до белого каления, а двое юнцов за двести дней его самого довели почти до состояния истеричной девочки. Осталось сесть на пол, потереть щечки ручками и громко зареветь, требуя конфетной компенсации за стресс.

Ирония вернула его в чувство, он спрятал пистолет и опустился во второе в комнате кресло, далеко вытянув ноги, чтобы удобнее было держать баланс. Это кресло было славно тем, что при неправильной посадке просто взбрыкивало, как норовистый жеребец, и ты оказывался на полу.

− Моя кружка три дня назад. Мои часы в прошлом месяце. Мой брючный ремень… − он слегка покраснел, а Кристо весело ыгыгыкнул, припомнив историю. — Прекрати эксперименты надо мной и моими вещами.

− Мне просто скучно.

− Скучно. Кажется, ты тоже сегодня скучал в клубе, − Макс повернулся к Кристо. — Когда принялся писать эту ахинею на двери. И в музее, когда тебя унесло в другой отдел, ты тоже скучал?

− Так там же оружие было!

− Игрушечки? — нежно и с пониманием переспросил Макс. — Так, может быть, тебе вернуться в Целестию, устроиться в артелавку Павлина, чтобы быть окруженным цацками… скучно не будет, а?

Кристо набычился. Вообще-то Дара уже полгода давала ему уроки вежливости, но в такие минуты вся вежливость из него пропадала.

− А тебе, − Дара возвела глаза к новой стайке тараканов, — может, пойти в отдел к производственникам? Будешь день-деньской создавать артефакты, беседовать с вещами и применять свои чары на всем, что попадется…

Он подался вперед, стискивая пальцами подлокотники, чтобы не опрокинуться.

− Решите, кто вы такие! Инфантильные детки, которые не видят дальше своего носа и ни черта не различают причины и следствия? Или оперативники во внешнем мире? Хотя в этом я сомневаюсь. Профессионалы не светятся. Мы же…

Макс откинулся в прежнее положение, когда понял, что его слушают только тараканы. Кристо зевал. Чтобы зевать не без пользы, он еще и ковырял в зубе длинным ногтем среднего пальца. Жест смотрелся откровенно нецензурным. Дара смотрела куда-то в дальние дали и как будто вообще вслушивалась во Вселенную.

Лекция Макса за восемь месяцев была отнюдь не первой. И даже не десятой. Хотя, справедливости ради нужно заметить, в первый раз реакция была та же самая.

− Ну, засветились, − буркнул Кристо, отковырявшись в зубах. — Лиц никто не запомнил, работали с искажалками. И еще… это… косили под нечистую силу все время. А что не по плану немного — какая разница? Ну, пришлось в музее долбануть охраннику по башке… Ну, не один раз, так не одному ж и охраннику.

Макс закрыл глаза и устало помассировал веки. Подростковое отношение к любому делу и целестийское отношение к жизни людей-свидетелей. Одно это могло свести с ума. Не говоря уже о том, что иногда даже мелкие отступления от плана могут стоить жизни не только им.

− Однажды вы проколетесь совсем немного, − пробормотал он, − а мир взлетит на воздух.

− Так не наш же и мир… ладно, шутка.

Ковальски махнул рукой. Разговаривать расхотелось совершенно, а между тем еще нужно поговорить по делу.

− Завтра уходим в Целестию.

Дара оторвалась от медальона с драконитом и сделала брови домиком.

− Мы здесь почти две недели. У нас три артефакта. Если объявится еще один, за ним лучше охотиться с пустыми руками.

− У нас два артефакта со снятым фоном, то есть, нейтральные, и один драконит, − поправила Дара. — Его я заблокирую как минимум наполовину — работы часов на шесть.

Но при этом она как-то странно подмигнула Кристо. Макс не заметил, он как раз боролся со строптивым креслом. Кресло решило, что Макс нарушил золотые правила сидения.

− Всё равно, таскаться с таким багажом за плечами невозможно. Это не обсуждается. Возвращаемся в Целестию.

− Где ты наябедничаешь на нас Бестии.

− Думаю, на сей раз я обращусь напрямую к директору.

Дара отвлеклась от подмигивания Кристо и метнула в Макса угрожающий взгляд. Экстер Мечтатель был лириком по призванию и менестрелем в душе, он не умел даже делать выговоры, но одних его грустных глаз хватало, чтобы сделать Дару несчастной. А потом несчастным становился и Кристо, согласно поговорке, что с кем поведешься — от того и наберешься.

− Из-за чего? — бросила артемагиня, подмигивая Кристо, но обращаясь то ли к окну, то ли к телевизору. — Бороздочки на двери? Случай в музее? Ты что, думаешь, другие звенья работают лучше нас?

Макс на секунду зажмурился и потряс головой. Не так давно резервной паре артефакторов — учителям Фриксу и Гелле − пришлось сходить в какой-то мир на оперативную работу. Порядочно засидевшиеся брат и сестрица вернулись в боевом настроении, одетые почему-то пиратами, вопя во весь голос «Йо-хо-хо, да здравствует свобода!» − и при этом обнаружилось, что нужный артефакт они забыли в мире, из которого пришли. После сокрушительного разноса, учиненного Бестией, парочка вернулась в мир, прибыла еще через два дня, но почему-то с тремя артефактами, и отчиталась в том плане, что вот, под руку подвернулись, неудобно было не взять, а то, что в историю этого мира вписана новая страница о борьбе с силами зла — это же ничего, да?

− Вы боролись с силами зла? — жадно спросила завуч Одонара. После того, как три тысячи лет назад она тоже боролась с силами зла на поле Альтау, ей не терпелось повторить успех. — Крупная была битва? Победа за вами?

Фрикс поправил на плече сладко сопящую сестру и ответил с достоинством:

− Мы не боролись с силами зла, мы ими были. Можно идти и учить детей? У меня учебные планы горят.

Трёхтысячелетний опыт Бестии дал сбой, учебные планы и правда горели, и резервные артефакторы убыли восвояси без членовредительства.

В это время Кристо понял, почему Дара мигает ему с таким остервенением. Первых ее попыток он вовсе не заметил, а остальные отнес было на счет усталости и раздражения поведением Макса. А это был условный сигнал!

− Да тебе просто расслабиться надо, − бросил он в сторону Ковальски. — Глянь на свою рожу в зеркале, по тебе ж видно, что тебе веселья не хватает!

− Как раз этого в моей жизни с избытком, — процедил доведенный до последней степени кипения Макс. — Последние восемь месяцев.

− Ну, и давайте устроим юбилейчик. Ну там, дискотеку на крыше, пару артефакторых феерверков, или это… местных гангстеров погоняем. Ну, может, хотя бы на обзорную экскур…

Макс молча пнул его своим фирменным взглядом. Реакция последовала тут же: парень согнулся напополам и схватился за живот.

− Чего-то там поплохело, − произнес он сдавленным голосом.

Дара подхватилась со своего места и закружилась рядом в показной заботе о напарничке.

− Ой, нет! Неужели это от его смертоносного взгляда?

− Да похоже, я просто что-то не то сожрал, − страдальчески произнес Кристо. Он тут же и распрямился, показывая, какие это мелочи.

Парочка перекинулась многозначительными смешками и исчезла за дверью другой комнаты. Второй фирменный взгляд Ковальски достался удаляющимся спинам подопечных.

Макс покачал головой. Когда эти двое успели спеться? Внешне у них не было ничего общего: книжница Дара, замкнутая, немного старомодная, а когда надо — насмешливая и хладнокровная… И Кристо. Отморозок с большой буквы, как именовала его Фелла Бестия. Думать не умеет вообще, если думать начинает — это опасно. Попытки Кристо поправить манеры Максом рассматривались как похвальные, но безнадежные. Немного сдвинут на технике, музыке… что там еще рассматривается как непременный атрибут всей агрессивной молодежи мира сего? А, и на имидже. Этим характеристику можно было бы исчерпать.

И однако, за последние полгода эти двое стали понимать друг друга с полужеста, это Макс многократно испытал на своей шкуре. Потому что чаще всего пара недозрелых магов объединялась именно против него. Какое-то время он даже подозревал, что для этого Экстер Мечтатель и подсунул в боевое звено самого Ковальски. Дал детишкам общего врага, не считаясь с тем, что произойдет при этом с нервами «врага». Хотя приписать такое низменное коварство романтичному директору Одонара было трудновато.

«Закон притяжения противоположностей», − философски подумал Ковальски. В артефактории этот закон был особенно актуален: взять хоть двухсотлетние ухаживания Экстера Мечтателя за харизматичной Бестией. Да и сам Макс…

Он воровато покосился на дверь. Потом вынул из нагрудного кармана и бережно развернул кусочек белого шелка. На легкой, переливчатой ткани лежала прядь волос, сияющая чистыми оттенками червонного золота, не желающая менять свой цвет на ординарную медь или ржавчину даже в здешнем неверном освещении.

Лорелея… пальцы Ковальски бережно погладили мягкие, текучие волосы. Он получил прядь недавно, из рук Своей Главной Причины. Причины того, почему он еще не сбежал из Одонара. Или не пустил себе в лоб пулю после очередной выходки взбалмошных деток.

Раньше Ковальски строил долгосрочные планы на жизнь, при этом избегая задумываться − зачем вообще живет. Теперь он знал, что живет и возвращается только чтобы увидеть свою богиню — и никаких эвфемизмов, Лори и правда была богиней, правда, ослабленной и в отставке, но все же. Кажется, она понимала, что он живет для нее. Во всяком случае, когда он вернулся в последний раз (горя жаждой убийства из-за парочки детишек), она вложила ему в руку эту прядь. И порванные струны нервов срослись и чуть расслабились, он даже заулыбался, что для него было редкостью.

Макс цокнул языком, вспоминая собственное выражение лица и ощущение золотых волос на ладони. Как ни крути, а рядом с Лорелеей он становился черт знает кем. Семнадцатилетним юнцом, влюбленным идиотом, а хуже всего — он не мог с этим справиться. Или не хотел.

Из того же кармана, что и прядь, Ковальски теперь вынул маленькую записную книжку. В прежние времена он обожал заносить в нее свои далеко идущие планы. После того, как его жизнь пошла кувырком, он любил перечитывать написанное. В порядке самоиронии.

На сей раз книжечка раскрылась на знаменательном списке: «Моя женщина должна быть…» Макс в жизни ко всему подходил основательно, поэтому как-то решил, что если будет выбирать спутницу жизни — сделает это не с бухты-барахты (понятие «по любви» не рассматривалось в принципе), а на основе им самим придуманных параметров. Нехилый список параметров в очередной раз подтверждал способность Макса планировать в своей жизни всё, кроме взбрыков собственной противоречивой натуры и стихийных целестийских бедствий.

Он взглянул на прядь, потом на список, и начал перебирать один параметр за другим — «Моя женщина должна быть…»:

«…умеренно красива». Очень здравый, разумный параметр, потому что излишняя красота жены доставляет мужу кучу хлопот вроде ревности или поиска достойной «оправы» для такого «бриллианта». К тому же Макс сам обладал далеко не модельной внешностью. Не хватало, чтобы все вокруг судачили о «красавице и чудовище».

И если можно было в целом свете найти существо, менее подходящее под этот параметр, — этим существом была Лорелея. Богиня была прекрасна настолько, что большинство смертных просто не воспринимали ее как живого человека. Макс же был свалившимся из внешнего мира исключением.

«…хорошей хозяйкой». Справедливо. Жене положено не носиться по высоким симпозиумам, а встречать мужа дома с горячим обедом, чистыми полами и распростертыми объятиями.

Интересно, знает ли Лорелея такое словосочетание, как «домашнее хозяйство»? Ковальски вообразил Лори над кастрюлей в фартуке, передернулся и перешел к следующему параметру:

«…достаточно разговорчивой, чтобы с ней не было скучно». Макс отнюдь не был болтливым, поскольку считал, что это удел женщин. Слушать щебет своей будущей жены он был не против: отличное развлечение.

Пункт выглядит издевательством, если учесть, что от Лорелеи за последние тысячелетия никто не слышал ни слова.

«…послушной и беззащитной». Макс навидался в ФБР сильных женщин до того, что видеть их не мог. Жену должен защищать муж. И уж точно не жена должна впечатывать мужа в стенку дзюдоистскими приемчиками!

Если бы хоть дзюдо — но Лори могла испепелить Макса, просто пожелав этого или махнув нечаянно рукой. Плюс ко всему, у нее был характер богини. Даже Фелла Бестия здоровалась с Лорелеей, когда проходила мимо.

«…младше меня как минимум лет на десять…» − о-о-о… На этом параметре Макс просто уронил блокнот и уткнулся лицом в ладони. Неизвестно сколько тысячелетий разницы, притом, что Лори выглядела младше его лет на пятнадцать — и она была бессмертной, а от него лет через тридцать сплошные морщины останутся!

Хотя не факт, что он проживет эти тридцать лет, да. Неугомонная парочка вполне может свести его в могилу до срока.

Он продолжил скользить глазами по пунктам, с каждым следующим параметром убеждаясь в том, что Лори не подходит ни под один, и беззвучно повторяя: «Какой же ты идиот, какой же ты…»

* * *

Тем временем боевое звено Одонара активно планировало свести Ковальски в могилу раньше срока.

Заводилой, конечно, была Дара. Кристо это пока было не по зубам интеллектуально.

− Что? — прошипел он, как только они оказались в другой комнате. — Сказать мне что-то хотела, да?

Дара обернулась к нему с таинственным выражением лица, и Кристо сразу понял — дело плохо.

− Есть еще один.

− А? Чего? В смысле, артефакт, что ли? Э-э, где?

Дара скрестила руки на груди и подождала. Явно милосердно давая время на «включи мозги».

− В этом мире, да?

Еще пять секунд ожидания:

− Что, в этом городе?

Она кивнула.

− Поэтому и проводник сбился. Мощнейший фон. Засветился только недавно, но я это сразу почувствовала…

Кристо на это не сказал ничего. С той поры, как восемь месяцев назад Дара напялила на себя Браслет Гекаты, она чувствовала очень многое из того, что чувствовать была не должна. Только редко об этом кому-нибудь рассказывала.

− Какой уровень опасности? «Красный»? — он сразу решил, что от девчонки нужно ждать худшего.

− Пока что никакой, артефакт ещё не пробудился. С него будто сняли… не знаю, вуаль, что ли, которая его скрывала… а там… Слушай, это срочно, потому что если его всё-таки пробудят… или если он проснётся… в общем, нужно всё провернуть как можно скорее.

Скорее, стало быть. Ага, стало быть, все надежды на них, поскольку за такое время ни одно другое звено не успеет прибыть в этот мир, добраться от двери до города, найти артефакт… Да он, небось, даже в Перечне не проявился, раз не проснулся пока!

− Не попрет, − с сердцем сказал он. — Ковальски на такое ни в жизнь не согласится, видала, как он на меня смотрел? Да он в Целестию рвется так, что…

Пауза.

− Так что, без него, что ли хочешь…?

Молчание. Зеленые чертики в карих глазах Дары начали подпрыгивать и, кажется, даже выбрасывать искры.

− Он же нас поубивает за такое, − предупредил Кристо, уже больше по инерции. То, что Макс не был магом, в предупреждении он учел. — Или Фелле заложит, а поубивает нас уже она…

При упоминании Бестии на Дару вдруг обрушилась совершеннейшая глухота и страшная рассеянность.

− А? Что ты сказал? А-а, как хочешь, но только я иду. Вот, держи драконит, − она сунула ему в руку медальон, − не бойся, он не привяжется, на это месяцы нужны. Только не оставляй рядом с техникой, а так… хочешь, можешь отдать Ковальски, вдруг ему это удачу принесёт. Да, и отвлеки его, чтобы я могла уйти.

− Т… д… да стой ты! — Кристо ухватил ее за рукав. — Я ж тебе не говорил, что не пойду. Я только, ну…

Дара ждала. Было заметно, что она никуда особенно и не торопится. Карие с зелеными искрами глаза смотрели на Кристо с затаенной насмешкой, как бы говоря: «И что ты сделаешь?»

− Говори, что нужно, − со вздохом произнес он. И что за невозможные такие люди эти женщины, если, конечно, люди. С Дарой ему никогда не удавалось настоять на своем. Она была опытнее, сильнее как артемаг, да еще умнее. Словом, если бы она не восполняла это своей чокнутостью на вещах и артефактах — Кристо уже начал бы комплексовать. А так у него было, отчего порадоваться: «А зато я не психический!»

− Ковальски нужно отвлечь, − Дара указала глазами на комнату, в которой расположился Макс. — Выходить будем через окно, конечно, но только… в общем, нужно сделать так, чтобы ему не хотелось нас видеть.

− А как это сделать? — подозрительно переспросил Кристо.

− Взбеси его!

Ничего себе. Это ж Макс, а Фелла Бестия, чтобы взбесить которую достаточно рассказать анекдот про Альтау. Когда они с Дарой натолкнулись на Ковальски в первое свое задание, Кристо как раз поразило умение Макса держать себя в руках. Твою группу разрывает в клочки бешеный клыкан, за тобой гоняются орды нежити, ты попадаешь в магическую страну и становишься, в некотором роде, местной легендой — и при всем этом никаких истерик или лишних вопросов. Как будто так и надо.

Ну, правда, за месяцы работы с ним и Дарой Макс научился орать, и даже здорово. Когда понял, что другие способы не срабатывают. Но вот чтобы прямо так с разговора взбеситься…

− Жухляцкая задачка, − доверительным тоном сообщил Кристо напарнице.

− Ничего, у тебя получится.

− Это почему это?

− Он тебя терпеть не может, — просто сказала Дара.

И это чувство было обоюдным. С тех пор как Кристо чуть не придушил Макса, он искренне полагал, что хорошее дело доделать никогда не поздно. Макс столь же искренне раскаивался, что спас Кристо жизнь. Романтичный Экстер Мечтатель был склонен считать, что эти двое не ухлопали друг друга только благодаря высокому профессионализму и понятию, что дело — прежде всего. Дара была уверена, что до трупов не дошло только из-за того, что каждый раз она разруливала ситуацию.

− Вы ведь похожи, − добавила она, пожимая плечами и выпихивая напарничка в соседнюю комнату.

Что она хотела этим сказать — для Кристо так и осталось загадкой. И еще для него осталось загадкой, вытащит ли его Дара из «эпицентра», если что. Он был магом, это верно, но опытность Ковальски никто не отменял, как и умения пользоваться чуть ли не любым предметом в качестве оружия. Если вместо «любого предмета» оказывалась любимая «беретта», то это могло послужить аргументом и не только для Кристо.

В комнате Макса не оказалось, зато на кухне гремели посудой. Кристо получил дополнительную минуту на обдумывание стратегии.

Дара как-то поясняла, что в споре есть свои правила. И будто по ним ругаться чтобы — ни-ни, и колдовать тоже не приветствуется, а доводить вроде как следует только с помощью языка и разных поганых ужимок на лице, но зато уж и довести можно так, что твой противник сразу семь радуг увидит, а восьмую в ушах почувствует.

Дара еще говорила: надо бить в больные точки.

Опробовать это на Максе? Так Ковальски сам мастер на такое: Бестия с ним побеседует минуту, и готово, хватается за боевой серп. А где у него самого-то болевые точки? У него ж глаза такие, будто он из танка выглядывает!

Но в данный момент глаза Макса не смотрели на Кристо. Они были заняты пристальной оценкой содержимого холодильника. На дворе была ночь, но ни глаза, ни самого Макса это особенно не смущало. Ковальски никогда не числился в сторонниках регулярного питания, а все вылазки на рейды вместе с юными артефакторами пробуждали в нем чувство раздражения и голода. Первое чувство унять не удавалось никогда, и Макс отыгрывался на голоде.

− Проблемы? — недовольно спросил он, щедро намазывая тост вишневым джемом. Кухня была личной территорией Макса, и он недолюбливал, когда на нее вторгались, к тому же, когда он священнодействовал, как сейчас. Одиночка по природе, Макс так и не смирился с тем, что приходится делить пространство с двумя подростками. Кристо это играло на руку.

− Что ж, и пожрать нельзя?

Макс посторонился и кивнул на холодильник.

− И вообще, хватит капитанствовать, понял? Если тебя считают Оплотом Одонара, это не значит, что ты нам можешь указывать, − он посмотрел на баночку джема в руке Макса и тухло договорил: − во всем.

Глупейший наезд, на который разве что какой теорик купится. Эх, вот решить бы проблемы с помощью силового потока, вырубить Ковальски часа на три, да только нет уверенности, что Дара не вырубит потом его самого.

− Капитанствовать? — переспросил Ковальски, ненадолго отрываясь от тоста. — Позволь напомнить тебе, что Мечтатель не просто так включил меня в ваше… как можно выразиться? Звено.

− Ты просто гид по внешнему миру, понятно?

− Именно об этом я и говорю. Без меня вы перепутали бы Испанию с Исландией… Чего стоила эскапада в Брюсселе!

Ну, Светлоликие, подумал Кристо с облегчением в небеса. Спасибочки. Уважили. Похоже, Ковальски и так достаточно раздражен, а если надо его еще больше довести — то тут существует очень простой способ.

Нужно просто быть самим собой.

− Чего-чего там с Брюсселем? Нормальная операция…

Нож с куском масла в руках Ковальски со свистом прорезал воздух.

− Не знаю, кто учил тебя языкам, но смысл слова «операция» совершенно иной. При «операции» никому не приходится четыре часа объясняться с местной полицией по поводу парковки автомобиля на вертикальной стене! При «операциях» не приходится ограждаться искажалками от местной прессы и разыгрывать из себя русского мафиози в переговорах с местными структурами, потому что нужный артефакт, видите ли, успели перепродать какому-то…

− Американскому мафиози, каким был ты, так, что ли? Ха, можно подумать, мы сами не провели бы переговоров…

Кристо до сих пор сожалел, что тогда не пришлось как следует подраться. Брюссельские оказались больше позерами, насмотревшимися фильмов о мафии, так что пара щитов и веерных силовых ударов — и дело было бы в шляпе.

− Прекрасно, − отозвался Макс, доставая кофе. — Так мы договорились? Я отказываюсь от почетной обязанности вашего опекуна, вы возвращаетесь в Целестию в виде трупов…

− Держи карман!

− Извини, ошибся. Дара вернется залитой кровью, но живой. И принесет в носовом платке всё, что осталось от тебя, если, конечно, что-нибудь останется.

Холдоновы портянки… вот ведь чувствовала печень Кристо, что Ковальски упрется в эту тему. Желание продолжать разговор уменьшалось с каждой секундой, желание тупо вломить магией — увеличивалось.

− Это что, наезд?

− Констатация факта. Куда там пошел поток, когда ты в последний раз хотел воздвигнуть дистантный щит?

Кристо побагровел, припомнив внезапное желание потренироваться — и дыру в стене ванной позади себя. А потом долгие объяснения с пораженными соседями.

− Я того… пива местного попробовал, ясно?

− Разумеется. Будь ты трезвым — ты бы снес к чертям всю квартиру… Ты в курсе, что в Одонаре царит полное недоумение, когда мы возвращаемся втроем, а не вдвоем? И я бы так сказал, что к недоумению примешивается разочарование. Горькое.

Голос у Кристо невольно полез вверх по октаве. Ну да, его в Одонаре, мягко говоря, не любили и не ждали назад, и он этого не мог не замечать, и нельзя сказать, чтобы его такое радовало…

− Не дождутся. Могут разочаровываться хоть до посинения, а я…

− А ты как-нибудь выпьешь три или четыре банки пива перед операцией — и в артефакторий вместо троих вернутся двое, − Макс, хладнокровно следя за закипевшим чайником, подумал секунду и добавил: − Счастливый день для Бестии, да и для Одонара вообще.

− А ты, можно подумать, кому-то нужен! — вспылил Кристо, чувствуя, что уже совсем запищал, а еще секунду — и магию начнет использовать. — А-а, ну да, я забыл, у тебя ж есть твоя богиня, да? Так на фиг ты ей сдался, она просто думает, что ты Оплот Одонара, то есть, ее избавитель. Поэтому и бегает за тобой! А если ты думал…

И тут его саданули под дых, да таким сокрушительным макаром, что Кристо согнулся, вытаращил глаза и вспомнил имена своих прадеда и прабабки, а в Целестии такого сроду не помнили. От мелькания разноцветных мушек в глазах он не сразу понял, что рядом с ним стоит Дара, и глаза у нее угрожающе полыхают колдовским зеленым пламенем.

Потом он увидел окаменевшее лицо Макса и понял, что немыслимым образом ударил в единственную болевую точку Ковальски. И что лучше б отмотать время назад и откусить себе язык, потому что именно в эту точку бить не следовало.

Макс налил в кружку кипятку и принялся ритмично забрасывать в нее кофе.

− Значит, и ты знала.

Дара выдохнула через нос — длинно, чтобы успокоиться.

− Знала. В некоторых легендах об Оплоте Одонара упоминается такое — конечно, не напрямую, но в нескольких источниках… Скриптор отыскал их.

− Значит, и он в курсе.

− Да, но он… никому не сказал. Это точно.

Макс перестал засыпать кофе, размешал, уселся за кухонный стол и сделал первый глоток. Потом поинтересовался как ни в чем не бывало:

− Кто-нибудь еще?

− Мы тоже никому не говорили, − с нажимом и вызовом отозвалась артемагиня. — Может быть Экстер, не знаю.

Макс сделал еще один глоток. Голос его был сух и деловит, как будто он справлялся о сроках аренды жилья.

− Давно вы знаете?

− С самого начала.

На лице у Дары застыло непонятное выражение: на пару секунд Кристо показалось, что она даже хотела извиниться, или сказать Ковальски что-то такое, чего тот точно не заслуживал. Но она спросила только:

− Когда идем обратно?

Макс сощурился, просчитывая что-то.

− К рассвету, чтобы слегка обезвредить драконит и спокойно пройти обратно.

Дара кивнула и попятилась, потянув Кристо за рукав.

− Ну, мы тогда пойдем… выспимся, что ли.

Ковальски ничего не ответил и только сделал очередной глубокий глоток, а Дара мгновенно протащила Кристо через коридор и комнату и угрожающе начала:

− Ну, и…

− Да не хотел я ему говорить, он меня довел! — раздраженно отмахнулся Кристо. Напарница продолжала смотреть на него с нехорошим выражением хищника, которому приспичило покушать, и он добавил: − Да он все равно бы узнал, рано или поздно!

Кажется, это подействовало. Дара о чем-то задумалась, потом махнула рукой и принялась отпирать окно, по возможности тихо. Кристо, пока она делала свою работу, нашел еще аргумент:

− И вообще, ты хотела, чтобы я его отвлек — пожалуйста!

− Да уж… − процедила Дара сквозь зубы. В качестве основы для полетных артефактов, она выбрала наволочку и перо из хвоста чучела глухаря, задвинутого на шкаф. Непонятно, откуда в такой зловещей квартирке было чучело, но его из опаски не трогали даже крысы. За последнюю неделю оперативной работы боевого звена чучело здорово облысело.

Кристо внимательно смотрел, как Дара проводит над пером руками, касаясь то в одной точке, то в другой. Он чувствовал, что сказал еще не всЁ.

− И вообще, с ним ничего не случится. Он же вел себя как всегда.

− Ну конечно, − согласилась Дара, вручая ему наволочку и вспрыгивая на подоконник. — Он каждый раз всыпает в кружку по четырнадцать ложек кофе. Как я раньше не заметила?

Кристо поперхнулся, хотел переспросить: «Сколько-сколько?» − но она уже шагнула вниз.

* * *

В горле отчаянно горчило, губы запеклись, будто были обожжены, и в районе груди с каждым вздохом и глотком тоже наблюдались не самые приятные ощущения. Кофе, конечно. Ничего больше.

Макс с опозданием отодвинул от себя чашку. Субстанция в ней чем-то напоминала очень жидкую кашу и с трудом могла быть квалифицирована как напиток. К чёрту. Он придвинул чашку обратно и опять отхлебнул.

Золотой локон, надежно завернутый в белый шелк, так и лежал в нагрудном кармане, но теперь он даже не думал достать его. Будто боялся обжечься.

Эти детишки сделали его Оплотом Одонара. Подогнали под пророчество, которое не было им самим доподлинно известно. И что это пророчество обозначает для Лори, тогда тоже никто не знал, кроме самой богини. Хотя она никому об этом не обмолвилась, то есть не написала и не показала жестом.

Зачем? Лори была неизвестной величиной, из всех в Одонаре она доверяла только Экстеру Мечтателю, а от остальных держалась на расстоянии, да и остальные не горели желанием подойти, познакомиться и поболтать. Вот так она и мелькала: то на башне, глядя вдаль, то в саду, тоже осматривая окрестности. Все знали, что Лори ждет своего избавителя, и никто понятия не имел, что ей известно об этом самом избавителе.

А теперь получается, она ждала не кого-нибудь, а Оплота Одонара. Может, поэтому и оставалась в артефактории, а не уходила куда-нибудь скитаться? Наверное, здорово обрести что-то, прождав тысячелетия. Макс вспомнил счастливые глаза Лори и ее давний поцелуй в саду, который заставил его остаться в Целестии.

Здорово, если только тот, кого ты ждешь, не оказывается фальшивкой, измышлением подростков-артефакторов, которые просто спасали жизнь одному иномирцу.

А что иномирец влюбился в богиню — дело понятное. Он-то всего лишь человек, а в случае с Лорелеей достаточно единственного взгляда, чтобы сразить наповал и на всю жизнь.

Хотя Одонар не заполонен ее поклонниками… но это мелочи. Он ведь всегда умудрялся нарываться на что не следует и этим выгодно отличаться от остальных. Но как можно быть идиотом настолько, чтобы поверить, что она любит и ждет его, его самого? Почему он не начал разбираться сразу же? Почему не спросил? Где, черт бы его взял, были в тот момент его мозги, и не только в тот момент, а все эти месяцы?

«Ты просто не хотел, − стиснув зубы, подумал Макс, − ты боялся, что ответ будет таким. Боялся? Так вот теперь сиди и думай, что будешь делать дальше».

«Что делать?» − глобальный вопрос, о котором Макс, происходивший из семьи эмигрантов, хорошо знал из соответствующей книжки. Вариантов было только два: сказать или не сказать?

Обе версии были не слишком привлекательными.

Сказать — значит, потерять Лори навсегда, а это для Макса было равносильно потере смысла жизни. Раньше он искал этот смысл в возможности подняться в верха, пробиться, но вот увидел Лорелею, понял, что те смыслы были мелочными замашками — и отбросил их. Обратно вернуться к тому же Макс не мог. Что до безответной любви, то он считал, что это удел исключительно экстеров мечтателей. И вообще мечтателей, в широком смысле слова.

Не сказать — значит лгать, это-то Максу давалось легко, но вот с Лори он лгать еще никогда не пробовал. Да и если промолчать, информация может всплыть рано или поздно: проболтается Кристо или явится настоящий Оплот Одонара…

Хотя это вряд ли: за всё время существования артефактория Оплоты как-то не появлялись. И даже если бы ему удалось сохранить свой статус еще хоть несколько месяцев — это огромное богатство! Каждый миг с Лори теперь казался драгоценным. Но ведь если она считает его своим избавителем, то рано или поздно у нее возникнет вопрос: почему опаснейшая «слепая» магия еще при ней, почему ничего не меняется…

Кофе кончился. Макс с раздражением стукнул кружкой о стол. Шустрый таракан выскочил из-за солонки и деловито понесся по стене в родные пенаты. Насколько легче было бы, если бы мальчишка вовсе не брякнул эту фразу! К тому же в совершенно беспричинной ссоре, и… стоп.

Рациональное «я» Макса обычно отсутствовало только рядом с любимой. Все остальное время оно находилось на положенном месте или поблизости с ним. На сей раз оно вернулось с пугающей скоростью.

Уж очень беспричинной была ссора. Чрезвычайно. Настолько, что у нее вырисовывается причина: вывести его из равновесия.

Макс поднялся рывком, выскочил из кухни и пересек коридор и одну из комнат в несколько шагов. Стучаться он не стал и просто с силой ударил в хлипкую дверь плечом. Два раза, этого хватило.

И отморозок Кристо тут не заводила: всё исходит от…

− Ну, прелестно, − сказал Макс, любуясь распахнутым окном. Из-под окна слышались голоса. Черный паренек с дредами доказывал своим приятелям, что уже во второй раз за неделю видит летающих людей. Приятели тормошили паренька и требовали показать место продажи такой клёвой дури.

Дару в очередной раз понесло на поиски приключений. И хорошо еще, если месторождение приключений близко, потому что в противном случае…

Макс вылетел на улицу с рекордной скоростью, по пути его успели три раза окликнуть добропорядочные соседи с паническими вопросами: «Копы?!»

Новенького «Ниссана», служившего им средством передвижения, внизу не было. Макс разразился запоздалой руганью, ероша короткий ежик волос. Жители Большого Яблока много чего повидали за свою жизнь, но теперь им лучше бы не выходить из домов: по улицам носится гормонально толком не созревшее боевое звено артефактория.

Отморозок и экспериментатор. Есть чего бояться.

Особенно если учесть, что Дара недолюбливает механизмы и наверняка за рулем не она.