Сердце бездны

Глава 5. Тени разных сортов — это одна тень

Сегодня голубоватое солнце припекало сильнее обычного, и плотная полотняная куртка была совсем некстати. Но снять ее нельзя — получишь взбучку за неприличный вид. И Аурн, набросив на голову вышитый платок, маялся под больным, низким и толстоствольным деревом. Непонятно, почему хозяин его не срубит — ведь больное тянет болезни. Но тем не менее тень была хороша — так и хотелось заснуть в ней…

По новеньким деревянным плиткам, уложенным на дворе геометрическим рисунком, прошла босая хозяйка — платье из тяжелого черного шелка волочилось по высохшим деревяшкам, шуршало. Аурн спрятал зевок. Промчалось самое отвратительное создание богов — ученик Ав. На этот раз он был занят — волочил в тростниковом коробе, тщательно оклеенном корой липучки, какую-то мерзость. Наверняка это сырье для лекарств…

Потом и Аурн, и сторожевые змеи в сарайчике чуть не задохнулись от благовоний — прибыла очередная пациентка. Казалось, что и кости у нее заменены салом. Светло-голубой, расшитый золотом шелк платья был в густой пыли. Богатая, показывает, что даже такая одежда для нее — что-то плевое…

Наконец двор опустел. Зато появился жаркий, сухой ветер, он жадно выпивал воду из всего живого. Его прислала близкая пустыня, по которой не решается пройти ни один купец, все предпочитают обход… Воровато оглянувшись, Аурн скучающей походкой прошел в угол двора, туда, где тот соединялся с садиком. Еще раз оглянулся, присел перед ветвями старого аро, свешивающимися, через низенький тростниковый заборчик. Быстро прокусил горьковатую, липнущую к зубам кожицу листа, чуть не захлебываясь, торопливо высосал вязкий, солоноватый сок. Лист немедленно опал и уже не окружал ветвь, как облако жемчужного шелка, а свисал с нее мокрой паутиной.

Пока Аурн возвращался под больное дерево, ученик Ав украдкой покинул свой наблюдательный пост в сарае, заполненном высушенными шкурами, плодами и т. д. Стараясь не чихнуть от трухи и пыли, забившихся в нос, он помчался к лекарю Оруу.

Тот только что закончил прием толстой пациентки, вежливо раскланялся с ней и вышел на веранду, размышляя, стоит ли идти поспать. Но перед сном Оруу мог позволить себе реакцию на пациентку — символические плевки на чистые, недавно постеленные циновки, пинки по шелковым мешкам с сеном, на которых так приятно лежать после обеда. Ав немного выждал и, кланяясь до пола, подсеменил к своему временно остановившемуся наставнику. С самым виноватым и возмущенным видом он зашептал на ухо лекарю…

Оруу, как дикая змея, метнулся к хлысту, понесся во двор.

Аурн мирно и довольно подремывал, сидя прямо в пыли. И удар был для него сюрпризом. Взвыв от боли, не успев ничего понять, охранник кубарем откатился в сторону — но это не помогло.

— Грязный паук! Я кормлю тебя, чтоб ты пьянствовал?! — Хлыст бил по спине и бокам с огромной скоростью. Легкий хмель мигом исчез, Аурн прятал лицо в землю, глотал горькую, режущую пыль, сдерживался, чтоб не завыть от боли и не заплакать. Наконец, последовала пара пинков в поясницу — впрочем, не особенно сильных. Звук быстро уходящих босых ног — Оруу все же решил добраться до спальни и отдохнуть.

Аурн, явственно чувствуя результат побоев, поднялся с преувеличенным трудом. Сел, положив подбородок на колени, и предался приятнейшим мечтам — как вечером, после возвращения в свою хижину, он до полусмерти изобьет жену и хорошенько испинает кого-либо из двух сынков… И куртку ведь порвал своей поркой, куртку, лекарь проклятый!!!

— Эй, ты. — Аурна тряхнули за плечо не очень сильно, но само безразличие этого прикосновения почему-то причинило резкую боль. Охранник, схватившись за кинжал в ножнах, рывком развернулся.

Рядом стоял человек неопределенного возраста и не запоминающейся внешности. Он был безлик, как безлика пыль, несущаяся из пустыни. Как только незнакомец убрал свою руку, горящее плечо сразу же успокоилось.

— Ты мне нужен. Я заплачу за работу.

Аурн попытался вытащить кинжал. Но рука не двигалась — совсем как в кошмарном сне.

— Я предан своему хозяину. — Охраннику было дико страшно.

— Скажи честно: «Меня изобьют из-за отлучки». Изобьют, конечно. — В голосе пришедшего была сухая, мертвенная веселость.

Аурн опять попытался выхватить кинжал или хотя бы отойти назад, но не сумел ничего.

— Мы хотим отомстить одному существу, которое когда-то было и твоим врагом. Мы легко справимся и без тебя, но ты нужен для особой сладости. Понял?

— Я не хочу терять место.

— Ах, как ты предан! — Опять мертвый смех. И внезапно сердце Аурна стало биться беспорядочными, редкими рывками. Почти теряя сознание, охранник почувствовал, что какая-то сила оторвала его от земли. Что вокруг — воздух, воздух, ничего твердого!!!

Аурн, с вытаращенными глазами и жалко распахнутым ртом, висел головой вниз — а рядом стоял незнакомец, который спокойно заложил руки за спину.

— Нашей платой будет то, что мы не причиним тебе зла. Согласен?

Охранник попытался быстро-быстро закивать головой, еле-еле прошептал:

— Я весь к услугам, к вашим то есть, услугам… Но кого я должен, врагов-то у меня много-много…

Он упал на песок — но не так быстро, как если бы был просто отпущен. Еще падая, он удивился: как же его шепот услыхали, он ведь был таким тихим?

Боль от удара, неприятный перекат через голову.

— Вспомни! — Ладонь, словно сделанная из дешевой старой бумаги, приблизилась к его лицу, но не коснулась кожи.

Очередной удар боли. И Аурн увидел. Он понимал, чувствовал всем нутром это его память, это было с ним. Но не понимал, когда и где.

— …грубейшее нарушение утвержденных инструкций. Это беспрецедентно даже для нашего малоуважаемого Десанта!

Стены комнаты ослепляли, рвали глаза. Было ощущение, что помещение вырезано в центре огромного, голубоватого куска бриллианта. Круглый, чуть вогнутый посередине стол из белого, но тоже мало выносимого для зрения алмаза, окружали люди. Не было ни кресел, ни скамеек — вообще ничего. Все сидели в воздухе. Аурн содрогнулся, вспомнив свой недавний опыт. Но собравшиеся здесь, похоже, были довольны — они развалились в пустоте, как на самых лучших подушках. И Аурн глядел глазами одного из них — вернее, он был одним из них. (Ох-ох, лучше сейчас не смотреть вниз, под себя!)

Стоял только один человек — невысокий, гибкий, с очень бледным лицом. Аурн внезапно вспомнил, что это — результат действия радиации на пигменты кожи, но вспомнить, что такое «радиация» и «пигменты», не смог. Волосы у стоящего тоже были белыми (седыми?) и очень короткими — впрочем, похожие прически и у остальных сидящих. Только у тех волосы и кожа — почти нормальных цветов. На всех — серая одежда, называющаяся, кажется, «комбинезоны», с какими-то сверкающими значками и надписями на груди и рукавах. Только комбинезон стоящего — вернее, стоящей, — черный, с легким и зловещим отливом, перепоясан белым, широким поясом. На руках — такие же снежно-хромированные перчатки до локтя. И низенькие, словно срастающиеся с брюками сапоги. Эта женщина казалась смутно, неприятно знакомой. Из-за попыток вспомнить, кто же она, всплыло знание, что он видит ее в парадной форме. «Что?! Чушь. Женщина в форме!»

— Командор, мы ждем разъяснений, — это сказал он, Аурн! Вернее, тот старый Аурн, которого он вспоминал, который сидел ни на чем — и не боялся этого! Он теперь увидел свои руки — совершенно чужие, но все равно свои. Они были не по-мужски нежными — но все же явно не женскими. На каждом пальце — по большому, не очень красивому перстню, а в каждом перстне — по машине. Это вспомнилось совсем ясно, но вот что за машины и почему они такие крохотные? Что же это за память, Боги?!

— Их я уже дала Главному Следователю Совета. Но могу повторить. — В интонации мелькнула спрятанная издевка. Тому, старому, Аурну, стало ясно, что женщина намекает на неспособность членов десятки квалифицированно работать с компьютерами. Что есть клевета! Смысл оскорбления сейчас был неясен, но его обидность и сила…

— И все же повторите их нам. — Аурн чувствовал, что ему приходится сдерживать бешенство. Что ему хочется набить это узкую, мертвую морду. Почему мертвую?

— Мой рейд-крейсер обследовал систему УПРК-679530-А-68 в соответствии с планом дальних поисков, разработанным в ведомстве, подконтрольном Четвертому члену Верховного Координационного Совета. — Легкий, излишне вежливый кивок в сторону предельно мрачного мужчины. — Почему эта система была включена в исследования, я не интересовалась, поскольку подобные вопросы не входят в круг моей компетенции.

Аурна передернуло от такого лицемерия. Командор ссылается на инструкции! И сразу вспомнилось, что она, Озр, — злейший враг. Впрочем, тот, старый, Аурн не употреблял это слово, а говорил «человек, мешающий моему нормальному функционированию», «малополезный человек».

Мрачный высокий мужчина поспешно наклонился к столу, оперся о него руками. Быстро, чтобы даже краем бока не влипнуть в эту историю, заговорил:

— Председатель, данная система попала в сетку выборочного исследования квадрата УПРК-67. Мы не имели о ней никакой информации, и все случившееся вина Десанта и его Командора.

И Аурн-председатель махнул рукой. Аурн-охранник разглядел, что из-под рукава его комбинезона выглядывает красный браслет, и вспомнил, что тот сделан из цельного рубина. Какое богатство, Боги!!!

— Тебе надо оправдываться не за эту дурацкую звезду, а за свою подчиненную. — Аурн-председатель понимал, что был прав чисто теоретически. В реальности шеф Управления Дальнего Космоса здесь бессилен. Командоров не зря испокон века именуют «одиннадцатый член Десятки» — хотя говорят такое, разумеется, только по углам.

Пока охранник пытался понять, что такое «космос», «Десятка», Аурн-прежний произнес тоном великомученика (хотя и не знал этого слова):

— Мы плохо расходуем время, коллеги. Продолжайте, Командор, — и мысленно, привычно вздохнул, прокляв правила, предписывающие такие вот беседы.[57]

— В системе была одна планета, исследовать которую мы не успели, так как в соответствии с типовой программой вначале проводилась работа со звездой. («Стали придерживаться типовых программ?..» — пробурчал Четвертый.) За сорок три часа тридцать одну минуту пять секунд до окончания программы зондажа звезды мы заметили, что от ее фотосферы отделяются полупрозрачные образования неясного происхождения. Мы решили, что они могут представлять серьезную опасность — так как были совершенно неизвестным и связанным не с планетами явлением. Развернула рейд-крейсер и ударила по приближающимся объектам из маневровых двигателей. Солнце системы было на трассе их аннигиляционного луча, на расстоянии трех световых минут от корабля. Как вы помните, бывали случаи аннигиляционных ударов по звездам, и эффект всегда ограничивался незначительным уменьшением массы пострадавшего объекта и взрывоподобными процессами на нем. Мы не могли предвидеть те непонятные эволюции, за которыми последовало полное исчезновение звезды. Следовательно, она была очень нетипичным объектом. И согласно Философии Жизни,[58] в принципе подлежала уничтожению. Я не вижу в случившемся состава вины. Все.

Последнее слово женщины, похоже, послужило каким-то сигналом. Аурн снова увидел двор лекаря, почувствовал на лице ветер из пустыни.

Охранник еле-еле стоял на ногах и растерянно моргал, глядя то на незнакомца, то на единственное в небе облачко.

— Эта женщина солгала Совету. Что она сделала в реальности, тебя не касается. Ты узнал ее?

— Да, но не имя. Меня… н-ненавижу! Вспомнил, что очень сильно ненавидел — это уж точно! Так, как сейчас ученика Ава ненавижу…

— Идем. К тебе на время вернется прежняя внешность. Ты сыграешь свою старую роль. — Все тот же смех незнакомца.

Аурн кивнул и послушно пошел вслед за ничем не примечательной фигурой, мучительно пытаясь найти в себе еще хоть что-то из той, прежней своей жизни — и не мог…

…Командор тогда действительно солгала. Зачем лишние разбирательства? Они — плохое расходование времени. Мозги кабинщиков все равно выплюнут все, кроме нормативных схем (попытались бы эти типы выжить в Бездне со своими истинами!).

— …Это нормальная звезда. Какой смысл…

— Приказ.

Штурман, всего второй раз бывший в Дальнем рейде, щелкнул каблуками и кинулся в свое кресло. Привык в Школе, еще не усек, что в Бездне на щелканье не всегда есть время. Озр быстро оглядела пульт. Кажется, все в по рядке, но в таких ситуациях правдивость техники под вопросом. Например, ничто не регистрирует поле — или излучение? — идущее от этой веселой золотой твари. Вроде бы она — самая обыкновенная звезда. Если забыть о том, что при ее виде все подсознание вопит от ужаса. Так. Время нажать пару кнопок[59] — и опять ждать. Интересно, что это за излучения?

Совсем слабые, кажется, ничему не мешающие… Точно так же совсем безвредны легкие вибрации защитного поля корабля при переходе на забарьерную скорость. Сами они действительно абсолютно несущественны, вот только вскоре после них звездолет почти всегда размазывает по метрике… Так, процесс идет нормально, еще несколько кнопок… Даже кое-кто из команды считает инстинкты Командора недостаточным основанием для такого. Но никто не будет противодействовать всерьез — поскольку нет гарантий, что сейчас ощущения Озр безосновательны… Закон дальних рейдов: если ты можешь уничтожить опасность, которая потом будет грозить и другим, — сделай это… Интересно, что же такое инстинкты Десантников? Бездна разительно отличается от Первичной планеты,[60] да и в телах киборгов не могли сохраниться старые биологические системы, так что на генетическую память не сослаться… И на обработку данных в подсознании — тоже, в Бездне слишком разнообразные условия, слишком мало стереотипов… Очевидно, действует какой-то дополнительный канал получения информации. Сознание работает с ним, и в итоге — так называемое озарение… Так. Еще пара нажатий. Сосредоточиться.

— Все на местах? — В ответ путаница звуков[61], которую способны воспринимать только киборги. И из нее внезапно выделилось одно слово — «да», сказанное практически синхронно всем экипажем.

Руки на матовых, холодных пластинах ментаконтакта.[62] Начался обычный вакуум-переход, корабль сливался с экипажем. Озр ощущала, что она — уже в другом теле, что машины, Десантники — ее органы. А она — мозг. Она ведет всех.

Повинуясь мысли Командора, рейдер вдруг изменил режим погружения. Призрачный, почти растворившийся в вакууме корабль начал пульсировать — и его ритм совпал с другим. Мощные, очень быстрые волны «конкурента» могли погасить[63] звездолет за тысячные доли секунды. И надо было уловить этот чужой ритм, войти туда, как его новая составная часть, модуляция.

Рубку наполнили бесплотные черные тени.[64] Звезды дернулись язычками огня, пропали. Только их тени видны на гравиэкране. Вернее, не совсем видны — здесь не работает даже адаптированное зрение.[65] Это — граница Черного Сектора, место (если так можно сказать о том, что не относится к пространству), где не воспринимаемые, из-за своей чуждости кажущиеся несуществующими структуры начинают медленно перетекать в формы нормального мира, в колебания вакуума ведь он, как и весь Белый Сектор, есть только легчайший шарик пены на поверхности Великого Черного… Впрочем, может быть, и тот — тоже лишь рябь на чем-то и дна у всего этого не существует. Ибо здесь — БЕЗДНА.

На Границе и нормальное, и адаптированное зрение заменялось своим аналогом, неописуемым словами обычного языка. Нередко одно только это «черное виденье» сводило Десантников с ума — конечно, тех, у кого оно появлялось. Именно из-за него области, смежные с нормальным миром, считались особенно опасными. (В пучинах Черноты от чувств остаются только жалкие клочки, которые так бессвязны и слабы, что не могут повредить ничьих мозгов…)

Впрочем, в Глубину можно нырять лишь при одном условии — у капитана рейдера должна быть резко повышенная способность к «черным чувствам», в какой форме они у него ни проявляйся.

Озр могла погрузиться в Черный очень далеко. Но в нем самом было нельзя (или просто Десант не знал способа) маневрировать так, как было нужно Командору. Даже здесь, еще лишь в дыхании чрева мира, крайне трудно сориентироваться в колебаниях, послать свое воздействие именно туда, куда надо, — в цель.

И еще — необходимо ни в коем случае не съехать в гиперпространство.[66]

Если в Черном можно говорить о каких-либо направлениях, то рейдер «развернулся носом» к звезде — то есть к ее местному призраку, ведь корни солнц, да, похоже, и «черных дыр», и других объектов, лежат не только в вакууме, но и в более глубоких пластах мироздания. Маневр Озр можно описать и по-другому: Командор выбрала «положение», из которого удар, пройдя по кошмарнейшим топологическим джунглям, должен был достичь цели — отражения звезды в этом мире. Ведь отражения в Великом Черном — это совсем не оптические фокусы, это зона объединения объектов нормальной Вселенной и структур Черного…

Визуально — согласно «черному виденью» — цель находилась ровно в девяноста «градусах» «слева» от «носа»[67] рейдера — об этом рапортовали все экраны. Нормально.

Звезда вытягивала щупальца — в этом мире она вызывала явления, именно так интерпретируемые мозгом. Они тянулись к кораблю, дергались, пытались его схватить. Но — чуть-чуть не доставали. Что достаточно естественно — подобные фокусы (если Озр верно чуяла ситуацию) были несовместимы с Великим Черным.

Командор потянулась к аварийной кнопке[68] анниг-пушки. В обычных условиях это оружие для небольших (размером с гору) планетарных целей. Сейчас Озр решила воспользоваться интуицией — и тем, во что здесь превратился излучатель.

Нажатие. Идут минуты. Или это кажется? Здесь время измеряется только мозгом человека, его мыслями.

Неудача? Плохо. Придется удирать из этого района по Глубине, и желательно — забравшись туда поосновательнее…

Звезда не взорвалась, и пространство не рухнуло само в себя, рождая «черную дыру». Просто обычная метрика на долю секунды «втянулась» в Черный — и там изменилась. Или глубинные, фундаментальные структуры на миг «прорвались» в нормальный космос? Факт, что Озр стреляла из пушки, способной своим залпом максимум превратить в нейтрино какой-нибудь материк. И факт — что солнце исчезло бесследно.

(Через миллионы лет Командор столкнется с подобным исчезновением и узнает его. Так будет работать тяжелое, коричневое подобие аннигилятора, отобранное у дикарей-разбойников…)

Ощущение страха, неминуемой гибели, кошмара сразу же исчезло. Лишнее подтверждение того, что звезда была очень опасна. А чем? Ответов на такие вопросы в Бездне надо избегать, они, как правило, несовместимы с жизнями экипажа.

Люди — тени сил… Силы — тени людей… Каждый шаг вызывает бесконечную цепочку-эхо…

Человек сам выбирает те силы, с которыми живет в симбиозе или в подчинении. И сам выбирает себе врагов. Хотя не всегда это осознает.

Командор считала, что неизменно действует в одиночку, и не знала о том, что стоит у нее за спиной. И из-за этого (вскоре после получения последнего предупреждения от «богов») «погибла» в Сатурне.

Но она была не одна — и поэтому «погибла», а не погибла. Сама ли она себя спасла или ее спасли? Истина там, где оба эти ответа сливаются.

Озр совершенно не осознавала этого аспекта ситуации — той самой, которая противоречила всем картинам мира, созданным и в Координатории, и на Земле, и идеалистами, и материалистами…

Теперь дорога шла между бесконечных и высоких, в рост человека, кустов. Они были словно облеплены искрящейся мыльной пеной, незаметно сливавшейся с прогнувшимися от нее ветвями-шлангами. В воздухе крутились рои местного подобия мотыльков — с любого расстояния они походили на клубы очень мелкой тальковой пыли. По дороге, как по трубе, несся жаркий, сушащий кожу ветер.

Привал у обочины кончался. Игорь, сидя на земле, машинально расчищал рядом с собой прямоугольный, стертый камень брусчатки. Артур отметил это со странным, ненормальным безразличием — хотя превращение дороги в мощеную говорило о возможной близости более цивилизованных районов. Но что этот факт значит в такой безумной ситуации? А ровно ничего…

Игорь зажал пыль у себя в горсти:

— Надоело. Техники нет, связи с кораблем нет. Тащимся черт не знает куда.

Озр равнодушно спросила:

— Конструктивное предложение?

Он зло сузил глаза, но промолчал. Артур поймал себя на том, что ждет, когда Инга встанет — то есть отдаст команду на конец отдыха. Конечно, это форменное безобразие, и для его прекращения надо самому подняться первым. Но… Тяжело. Непонятно почему, но это — так же тяжело, как любое другое самостоятельное действие. Может быть, потому что здесь каждый шаг — вслепую?

Пилот вытянул одну ногу, подтянул к себе вторую и начал медленно, методично стирать с брюк пыль. Озр все-таки встала первой, постучала каблуком о землю:

— Хватит демонстраций.

Игорь тут же вскочил — от тона этих слов. Артур рефлекторно втиснулся между ними. Он сам не отдавал отчет в причинах своей неуместной, внезапной радости. А ее причиной было возникновение островка ясности ситуации, понимания необходимых в ней поступков.

Пилот упер кулаки в бока и заорал:

— А я не люблю бесцельности! Я не дебил! Даже если мы что-то здесь увидим, это сдохнет вместе с нами! — Русские слова так слипались друг с другом, будто пилот изъяснялся на одном из местных наречий. — Исследователи! Мы здесь подохнем, и… у нас нет приборов! Вот скажи, первооткрыватель Петере, почему эта мерзкая пыль не липнет к этим мерзким кустам?!

— Потому что они все время слабо вибрируют.

Игорь ошалело кивнул, посмотрел на Озр как на привидение. С самым несчастным лицом побрел куда-то в сторону. Артур схватил его за руку — и неожиданно перегнулся от боли: пилот изо всей силы, но не очень метко ударил его коленом в живот.

Когда капитан поднялся из сломанных веток, со злобой вытирая слезы (в глаза попала масса едкого сока), Игорь неподвижно лежал на земле и кое-как хватал ртом воздух. Над ним стояла невозмутимая Командор:

— Еще один фокус, и ты покойник. Понял?

Этот ровный тон был страшнее криков и проклятий. От него похолодел даже Артур.

— Понял, или добавки?

Пилот быстро, жалко закивал головой, чуть приподняв ее над камнями. Истомин пытался уложить происшедшее в мозгах. Не получалось. Инга все так же неотрывно рассматривала Игоря.

Мордобой — самое эффективное средство против сумасшествия. В Десанте это знают хорошо.

Молчание. Только псевдочеловеческие голоса ветра. Озр замяла конфликт:

— Кстати, по дороге кто-то едет. Один, на четвероногом животном размером с лошадь.

Артур охотно переключился на другое:

— Откуда информация?

— Анализирую звуки.

«Я в психушке. Я пошел по стопам сестры, все это бред. Классическое помешательство…» — Он попытался прислушаться, но мысли плавали, как вода в невесомости: дробились, отскакивали, сливались…

Через какое-то неопределенное время в голову прорвался вполне конкретный, уже достаточно сильный шум. Артур, мигом вспомнив недавний «контакт», аккуратно отступил к кустам. Игорь уже давно сидел у них в очень неудобной позе — держась руками за позвоночник и зло глядя в землю — сейчас та замещала ему Озр.

Из-за близкого поворота выскочил всадник. Пронесся, лихо затормозив как раз напротив людей. Церемонно улыбнулся, поклонившись до самой спины животного. Оно походило на земного коня, но плоская морда напоминала плюшевого медвежонка, а тело и лапы покрывали волны длинной, светло-золотой — почти белой — шерсти. Этот «рысак» придавал своему наезднику предельную детскость, легкомысленность.

— Вы — трое иноземцев. Значит, меня послали за вами. Князь Ораун Иропн Орамсвои приглашает вас к себе. Он хочет, чтоб ваш знакомый встретил вас в его замке. Князь не выслал вам навстречу верховых хопо, так как ваш друг предупредил: вы не умеете на них ездить.

У капитана парализовало язык. Озр равнодушно и чуть-чуть разочарованно качнула головой:

— Вы нас с кем-то путаете.

Посланец улыбнулся все той же неестественной, церемонной улыбкой:

— Приглашены трое чужеземцев, одетые в платья, повторяющие форму их тел. У чужеземцев короткие волосы, странные глаза, и одна из них — женщина.

Игорь чуть не подпрыгнул. Его лицо просияло, он еле-еле не кинулся на шею Артуру:

— Это наши!!! Капитан, наши!!! Они сумели пробиться сюда, установить нормальный контакт!

И Артуру, и Озр этот тезис показался крайне сомнительным, но они пока промолчали.

Князь Ораун Иропн Орамсвои выслушал приказание без всякого энтузиазма. Убедившись, что в шелковом сумраке просторной комнаты не появился никто из родственников, придворных или слуг, принял мешочек с алмазами. Высыпал их на задубелую от рукояти меча ладонь. В белом пламени массивных, золотых светильников камни блеснули, притянули глаза и сердце. Эх, не стоило бы унижаться, говорить шепотом с этим колдуном, но драгоценности… Гость, почти невидимый в полумраке, прочел мысли князя, но не отреагировал на них — по крайней мере внешне. Он был безлик, как песок, налетающий на земли, лежащие около Каменистой пустыни.

Князь вздохнул, очень тщательно завязал мешочек, спрятал его в складках богатой, но удобной для движений одежды. Глянул на ближайший светильник — тот, как и все остальные, стоял прямо на циновке. Сказал сам себе под нос:

— В конце концов кровная месть — дело благородное. И в хрониках записаны редкие случаи, когда в делах чести бывали замешаны не только мужи, но и жены из благородных родов.

— Бывало. — В голосе визитера звучал безразличный и от этого втройне обидный сарказм.

— Утешайте себя, если хотите, это ничему не помешает.

Князь схватился за короткую — такие носят только дома — саблю. Гость улыбнулся — но улыбнулся как кукла, запрограммированная только на оскорбления, но не на удовольствие от них. Князь сразу вспомнил другую такую же усмешку и нехотя убрал руку с оружия. Тогда, три года назад, он пытался зарубить этого человека, до сих пор остающегося для него безымянным. Испытанное боевое оружие не причинило колдуну никакого вреда — просто на несколько минут прилипло к его руке, то есть даже попало, совсем не туда, куда было нацелено. И все эти минуты Ораун Иропн Орамсвои трясся, как калека-шут в припадке, — если еще не хуже. Пока наконец гость не соизволил разрешить княжеским пальцам разжаться и уронить саблю.

(Если бы пострадавший знал термин «электричество», то не считал бы случившееся магической лихорадкой.)

— Введите своего слугу.

Гость не сделал ни движения, не издал ни звука. Но в дальнем конце комнаты заколебалась дверь-занавеска из плотного, узорчатого шелка. Через нее проскользнул мужчина в коротком, только до колен, одеянии охранника. Князь с брезгливостью разглядел, что на груди этого человека нет меховых нашивок значит, он служит у какого-то ремесленника. И подчиняется колдуну только временно, случайно.

— Его зовут Аурн. В одной из прошлых жизней он — Орн Ирн, Председатель Верховного Координационного Совета.

Незнакомый титул не заинтересовал князя точно так же, как и прошлые рождения. Орамсвои махнул рукой — и изысканные золотые перстни на пальцах показались особенно чужды ей.

— Ступай в дом для слуг, будешь жить в самой дальней комнате. Когда твой враг прибудет, тебя позовут.

— Это НАШ враг. Отношение Аурна к нему не важно, — резко поправил гость, разделив словом «наш» не только себя и Аурна, но и себя и князя. Тот предпочел не заметить оскорбления. И через час, прогуливаясь по саду замка с женой, громко — чтоб слышали ее любознательные камеристки — говорил о том, что готовит для себя еще одно чисто мужское развлечение. Так что присутствие на нем ее или их детей невозможно.

Озр ждала сюрпризов, и поэтому окружающее интересовало ее чисто утилитарно. Но Артур твердо решил ни над чем не думать и ничего не понимать. Поэтому он разглядывал замок с чисто туристской любознательностью. Стены, сложенные из белых булыжников, ров, наполненный чистейшей водой, — в него хорошо заглядывать через перильца легкого подвесного моста и видеть целлофановые, длинные водоросли, почти незримых от прозрачности рыб… Истомин только с некоторым трудом сообразил, что деревянные потемневшие колья, красиво декорированные валунами, вкопаны в дно не просто так.

Всадник, встретивший космолетчиков на дороге, спешился и шел вперед невероятно медленным к торжественным шагом. На солнце сверкали чеканные ворота. Проходя мимо, капитан разглядел, что их створки только оббиты серебром, а внутри сделаны из какого-то очень плотного, прочного даже на глаз дерева.

Двор замка тоже казался декорированным под боевое сооружение: могучие башни, тщательно выкрашенные белоснежной краской, дорожки из кварцевого песка, масса низких, изящных деревьев… Этот сад не имел аллей в привычном понимании слова и походил на тщательно ухоженный кусочек леса, полный узких запутанных тропок. Артур настроился на длительное путешествие в этих зарослях и смирился с ветками, все время цепляющими за волосы и одежду. Но сад оказался притворщиком: через него шли всего минут пять — и внезапно оказались перед входом в дом. Артур рефлекторно оглянулся — и ему показалось, что сзади деревья тянутся и тянутся в бесконечность, обтекая толстенькие, смешные башни…

Сам дом был одноэтажный, шелково-деревянный. Никакого фундамента. Между невысокими, почерневшими от времени резными колоннами натянуты чуточку выгоревшие куски светло-лилового, однотонного шелка. Они падали на землю, лежали на ней волнами. В нескольких местах полотнища ткани подняты вверх и привязаны к столбам — это заменяет окна. Но заходить все равно, наверное, полагается через двери — на их местах колыхались тончайшие белые занавеси, вышитые серебром. Двускатная крыша полого поднимается вверх и сделана из узких резных дощечек.

По земным и тем более координаторским меркам, здание было небольшое и не впечатляющее. Но Озр, быстро прикинув местные условия, догадалась, что здесь подобное жилье считается верхом роскоши. На полировку одних наружных ворот требовалась масса ручного труда.

На «крыльцо» — то есть плиту из белого камня, лежащую около дверей, вышла служанка в светло-лиловом вышитом платье. Оно напоминало домашний халат до пола с бантами на плечах — каждый бант больше головы женщины. Заученно улыбнулась, легко поклонилась до земли, сделала приглашающий жест.

Игорь, конечно, вознамерился завалиться в помещение прямо в обуви, и Озр пришлось его попридержать. Босиком они прошли по циновкам, лежащим на полах анфилады узких комнат, больше всего похожих на веранды и отделенных друг от друга только колыхающимся шелком. Пилот мрачно пробурчал по-русски:

— Дождей у них не бывает, что ли?

Озр промолчала, хотя давно успела определить, что ткань наружных стен пропитана органическими жирами.

Хозяин принял гостей в комнате с опущенными стенами, плоховато освещенной холодным огнем массивных светильников. Мебели, как и везде на планете, не было — князь молча, с официальной улыбкой указал на большую вышитую скатерть-стол посередине пола. Вокруг нее лежало еще пять кусков плотного шелка — местные кресла.

Вазы с фруктами, чашки с уже знакомым космолетчикам черным напитком были высечены из желтоватого камня. Обед проходил в полном молчании — земляне плыли за обстоятельствами, то есть не проявляли никакой инициативы, Озр ждала продолжения неясных событий. Орамсвои соблюдал этикет, попутно почти незаметно разглядывая гостей, которых почему-то счел родней колдуна (что еще — если такое возможно — ухудшило княжеское мнение о нем).

— Один человек, про которого я всегда думал несколько плохо, но никогда не подозревал, что он имеет дело с начисто лишенными вкуса людьми, попросил принять вас и вашего врага.

Командор заметила оскорбление. Но, как истинный Десантник, не прореагировала на мнение кабинщика — хотя информацию из его высказывания извлекла.

Артур решился только на одно действие — скрыть свое потрясение новостью. Игорь, упорно ждущий встречи с кем-либо из команды «Дальнего», вздрогнул, побледнел и стал бешено прикидывать, какими недоброжелателями он успел обзавестись на планетолете.

Князь, сравнив реакцию гостей, тут же прикинул их общественное положение и переключился на Командора — как на самого невозмутимого, то есть главного:

— Когда я говорил о людях, лишенных вкуса, то имел в виду всех вас.

— Вы боитесь нашего знакомого и оскорбляете нас? — Тон Озр был таким же, как и во времена ее отчетов в Координационном Совете — очень скучный и небрежный. Артур потерял и речь, и способность дышать — так ясно он увидел последствия этого разговора. Игорь нелепо фыркнул в чашку — из-за начавшейся истерики.

Князь покоричневел, потом посерел. Но вызывать женщину на дуэль?! Или отволакивать ее в тюремную яму, ломая все планы того проклятого мага?! Оставалось надеяться, что тот очень хорошо отомстит этой знатной выскочке (князь окончательно принял Командора за дворянку). И ее слуга (то есть Игорь)… Впрочем, Орамсвои успел перехватить «теплый» взгляд Десантника и не сомневался, что она страшно накажет нахала за эту мерзкую выходку.

С трудом сохранив внешнее равнодушие, князь щелкнул кастаньетами — и с удовлетворением заметил, как Артур испугался их звука.

В комнату моментально вбежал посыльный, распростерся на полу.

— Приведи, того самого Аурна.

Слуга, проделав сложнейший пластический этюд, из неудобнейшего положения поднялся сразу лицом к двери и умчался все с той же стремительностью. Князь отошел в угол и сел там на коврик, всем видом показывая, что больше не имеет отношения к происходящему.

Аурн торопливо вошел, очень быстро и жалко поклонился.

— Это твои враги?

Охранник все с той же жалкой почтительностью поднял с пола ближайший светильник, направил его на Озр.

— Да, великий, это она. — Вместе с этими словами он приблизил огонь к себе.

Озр не нуждалась в этой дополнительной и жалкой иллюминации — она отлично разглядела вошедшего с первых долей секунды его появления. Абсолютно незнакомое лицо — она не встречала его даже в толпах.[69]

Командор уже решила принять игру — и получить дополнительную информацию. Но тут…

Лицо Аурна изменилось за абсолютно неуловимый квант времени — и Озр показалось, что начались галлюцинации.

На циновках стоял Орн Иорн, Председатель Координационного Совета — то есть глава Координатории. И личный враг Озр.

Князь, заметив такую метаморфозу, не стал читать охранные заклинания только потому, что не без оснований считал свою душу погибшей и полагал, что святые слова опасны для него самого.

— Ты вспомнила меня? И то, что я знаю Шифр Смерти?[70] — Иорн говорил на местном языке, позаимствовав из координаторского только слово «шифр».

Командор непроницаемо улыбнулась. Артур бессмысленно таращился в лицо Аурна-Иорна, освещенное скудными, мертвенными бликами почти спиртового огня. И заставлял себя думать на тему, что телепатия в принципе ничем не лучше оборотничества, да и все вообще может быть гипнозом… Капитана вывело из прострации случайное воспоминание о трофейном оружии. В отличие от ножей, его не отобрали при входе в замок (то есть охрана не догадалась о функциях диковинки.) Истомин начал прикидывать, как быстро и незаметно сорвать бластер со спины. А Игорь вообще потерял ориентировку в мире и пил чай, решив ничего не видеть, не слышать, и т. д.

Иорн улыбнулся — торжествующе, почти безумно. Если бы не тщательно запрограммированное обществом отвращение к прямому убийству, он произнес бы этот Шифр еще миллионы лет назад. А вот сейчас он был в моральных силах сказать его — и благодарил за это то ли Богов-создателей, то ли Бездну — в мыслях была страшная путаница, но Иорну-Аурну было не до нее.

Координаторцы в случае нужды умели говорить даже быстрее, чем жители Планеты Врат. Шифр отзвучал прежде, чем Артур понял, что происходит.

Любое упоминание о том, что сейчас будет включаться программа самоуничтожения, парализовывало киборгов — это было так же автоматически неподконтрольно, как человеческий ожог от прикосновения к раскаленному. И Командор не могла ударить гравитационным полем, не могла уйти…

Шифр отзвучал. Боли не было. Но появилось мерзкое, невыносимо отвратительное ощущение заживо гниющего тела.[71]

Лучше бы боль. Но ее нет. Есть очень конкретное ощущение распада — если бы Озр была человеком, она задохнулась бы от рвоты. Гнить. Гнить. Превращаться в липкое, тепловатое желе. Чувствовать очажки этого желе в своем теле. Чувствовать их разрастание.

С сознанием Командора начало твориться что-то страшное. Она почти потеряла над ним контроль. Не от подступающего сумасшествия — авторы Шифра позаботились, чтобы во время казни киборги не могли соскользнуть в него и тем самым не получили бы облегчения. И не от ужаса перед смертью — та сейчас воспринималась всего лишь как уничтожение этого, конкретного тела и сохранение личности на каких-то иных структурах… Но… Было невыносимо попасть в то Нечто, которое сгустилось рядом, вокруг — если эти слова здесь применимы. И оно имело разум несовместимый с человеческим, враждебный ему… Стать его частью было еще омерзительнее, чем превратиться в комок слизи. Его присутствия Озр боялась так, как не боялась ничего, никогда в жизни. Ее психотренинг смог заблокировать ужас перед гниением, смертью, дал возможность сконцентрироваться на окружающем, ощутить Нечто — и был бессилен против чувств, порождаемых этим Присутствием.

Сознание перестало четко ориентироваться в ощущениях. В ее теле сидит еще одно тело. Оно активно. Оно…

Сопротивление было нелепо — как борьба воли человека с дозой цианистого калия. Но Озр инстинктивно дралась с самоуничтожением. Не понимая, что сражается лишь за последние, оставшиеся доли секунды. Оттянуть его на долю мига — уже победа. Пусть ненужная, растягивающая омерзение агонии, но оттягивающая полный контакт с Нечто.

Озр отличалась от большинства Десантников полным отсутствием смирения.

Артур увидел, что медик-2 валится на пол — нехорошо, как манекен или труп. Труп с безмятежно-ироничным лицом. Не понимая, что происходит, сорвал с плеча оружие, навел его на Ирна, лицо которого медленно превращалось в лицо Аурна. Сознание охранника-Председателя опять раздвоилось: как Иорн, он хотел убежать из-под прицела, как Аурн — готовился отразить удар того, что считал разновидностью дубины. На прояснение тактики ушли бесценные доли секунды. Истомин не стал возиться с точной наводкой. Бластер (давно и незаметно для капитана Озр поставила его на минимальную мощность) тут же вымел из этого мира и оборотня, и ближайшую колонну, и стену с парой кустов около нее. Князь облегченно вздохнул, мигом сравнив свои убытки и стоимость полученных алмазов. И мысленно пообещал домашним богам вылить на их алтарь десять глиняных бочек настоявшегося, пьянящего сока аро.

Казалось, что Командор лежит неподвижно — но на самом деле по ее телу шли волны быстрых, сокрушительных микровибраций, превративших в труху весь тростник под ней. Артур, после выстрела полностью потеряв контроль и над собой, и над окружающим, кинулся к Озр. Упал перед ней на колени, схватил ее за запястья — и тут же отпустил, шипя от боли. От этого прикосновения кожа его ладоней и пальцев стала чем-то вроде волглой, пропитанной кровью пыли. Отдуваясь от боли, капитан старался дистанционно проверить, есть ли у Инги пульс, дыхание.

Ее невидимые конвульсии прекратились. Два мощнейших информационных потока, два приказа — жить и умереть — кончили борьбу.

У киборгов практически не бывает бессознательного состояния — или смерть, или нормальное функционирование. Озр открыла глаза сразу. Медленно встала. Все пережитые ощущения уходили, вернее, убегали из ее памяти — они были слишком непривычными, и очухавшееся сознание не знало той ячейки, куда их могло втиснуть. Подобное уже бывало — после некоторых выходов из Черного. Командор спешно, по давней привычке попыталась проанализировать происшедшее — но не находила слов. Те не могли передать пережитого ужаса — потому что все известные Озр языки не были предназначены для такого.

Ладно. Главное — выжила. А если кошмар выцветет, так это только к лучшему. Как, почему все случилось — разобраться можно чуть позже. Если только это явление находится в той области, где возможно хоть частичное понимание.

Сейчас главное — окружающая обстановка. Так. Артур сидит, закрыв глаза, в полном отчаянии. Сейчас, Бездна побери, еще придется регулировать его нервы! Оружие валяется на полу, стены нет… Все ясно.

Два местных медика вбежали одновременно и мигом разделились. Один, сокрушенно вздыхая и вместо пациента шипя от предполагаемой боли, накладывал Артуру на руки коричневые сушеные листья — они медленно разбухали от крови, впитывая и останавливая ее. Другой попытался преподнести Озр розовый настой в кварцевом флакончике. Командор отвела его руку, но не рассчитала силы и чуть не сломала лекарю кость — того спасло только неподобающее мужчине, но своевременное «Ой!».

— Спасибо, я в порядке… — Киборг уже не качалась на ногах (система ремонта быстро приводила тело, в том числе и вестибулярные контуры, в норму). Ощущения счастья, победы, жизни не было — Озр слишком устала (то есть слишком устал ее мозг). Единственное, чего сейчас хотелось, — полностью расслабиться, перестать копировать внешность Инги Петере. А все другое — потом. Даже размышления. Посидеть бы, закрыть глаза… Конечно, такие желания — атавизмы сознания. Искусственный организм уже пришел в порядок — иначе у нее был бы полный или частичный паралич. Сидеть хотелось просто потому, что за миллионы лет в человеческом мозге понятия об отдыхе и его позах связались очень прочно. Поэтому Десантники в случае психической усталости чисто машинально принимали положения для физического расслабления.

— Что с тобой было? — Артур толкал ее в плечо, даже не замечая, что оно стало твердым, неживым (настолько плохо Командор сейчас контролировала свое тело).

— Не знаю… Наверное, что-то вроде луча инфразвука. — Озр предпочитала не смотреть в глаза землянина.

— Где ты встречалась с ним раньше? — Капитану хотелось по всем правилам тряхнуть ее за плечи, но он боялся сделать это. Кто знает, в каком Инга сейчас состоянии?

— Нигде. Я совершенно не знаю, ничего, ни в чем…

Артур искоса посмотрел на нее, не соображая, верит он, объяснениям или нет. В этой ситуации правдой могло быть что угодно. Истомин молча развернулся на каблуках и уставился в шелк стены. Командор шагнула к нему, осторожно положила руку на плечо:

— Я действительно ничего не понимаю. — Это было правдой.

Землянин вздохнул:

— Я сейчас должен проснуться и обнаружить, что мы еще не отстыковались от «Титана». Вот и все.

Игорь, успевший подойти к ним, с энтузиазмом закивал. Озр отвернулась, глядя в пол. Пока на эмоции нет сил, но скоро ей станет дико стыдно — это ясно. Не суметь сдержать страх, распуститься до такой степени! Будто раньше никогда не приходилось проскакивать в микроне от смерти. Да, от другой, но какая разница?! (О разнице она сейчас уже не помнила, не могла воскресить в памяти ощущения агонии.) Единственное, что искупает такое невероятное безобразие, то, что она все-таки выжила. Сумела сделать невозможное — победила Шифр. Да, ее психика никогда раньше не «ехала» — но бывало, что другие киборги вылезали из катастроф только на сумасшествии… Ладно, эти обвинения и самоуспокоения будут уместны только после тщательного анализа происшедшего.

Князь решил, что приличествующее время выдержано, и с дипломатической неспешностью прошествовал к Командору. Он еле-еле скрывал дикую радость от фиаско «мага»:

— Примите мои уверения в том, что я счастлив таким исходом. Один человек, которому я… хм, очень многим обязан, попросил меня помочь в этом деле. Я был вынужден согласиться на вашу встречу в моем замке… Но я очень рад, что…

Артур почти не слушал. Он не знал местных обычаев, и то, что князь извиняется перед пострадавшей, казалось ему совершенно естественным и рядовым. Гораздо важнее состояние своих рук, облепленных посиневшими листьями. Вздувшаяся растительная мякоть неприятно напоминала несвежее мясо. И под ней невероятно жгло, чесалось… Оставалось надеяться, что местная медицина все-таки совместима с земным метаболизмом.

Орамсвои сразу заметил, что рассматривает «волшебник-смерд», и немедленно начал расхваливать своих лекарей.

Озр нескончаемо, вежливо кивала головой — и все время держала руки капитана в системе своих полей-манипуляторов. Сейчас такой фокус давался ей удивительно легко… С пола донеслись рваные, всхлипывающие звуки — это смеялся севший на циновки Игорь. Он утирал лицо пыльным, давно потерявшим бело-зеленый цвет рукавом. На лице оставались полосы грязи, а рукав местами стал намного чище.

— Кэп, пошли. Иначе нам здесь еще что-нибудь приготовят… — Он говорил на космоне, и чуть успокоившийся князь немедленно снова начал волноваться.

Командор нагнулась, схватила пилота за шиворот и дала несколько хлестких оплеух. Истеричный смех затих. Озр подошла к бластеру и подняла его с пола. Слуги, обходившие «дьявольскую штуку» на приличном расстоянии, начали аккуратно пятиться. Десантник, не выпуская оружия из рук (просто еще не успела прицепить его за спину), обернулась к князю, поклонившись ему с ледяной вежливостью:

— Благодарим за прием и за лекарей. До свидания.

Хозяин не стал настаивать на этикетном прощальном чаепитии.

«Похоже, хотят уничтожить лично меня. Интересно, все это связано с каким-либо из моих прошлых рейдов? Или я просто вызвала у кого-то здесь что-то вроде психической аллергии?»

Ночь легла мягкая, как шкура зверя. Вода в озерце рядом стояла тихая, неподвижная. А местные птицы и звери везде были гораздо молчаливее земных. В небе играло белоснежное, холодное сияние — и находило своего двойника в теплом водном зеркале. Озр лежала под кустом и делала вид, что спит. Игорь нервно ворочался в полудреме. Артур, еще днем уставший от ругани в адрес пилота, закончил обдирать с рук целебные листья и теперь недоверчиво рассматривал свою новую, розовую кожу. Он поражался биологической активности местной флоры и изо всех сил не думал об убийстве… монстра, да, не человека, а монстра, но все равно забыть, забыть…

Озр считала свою работу лишь удовлетворительной. По-настоящему качественно удалось снять лишь нервный шок Истомина. А на руки ушло слишком много времени. Конечно, биохимия землян все же отличается от биохимии координаторцев, но… И Игорь остается все в том же состоянии, тут вообще ничего нельзя сделать…

Пилот словно отозвался на мысли о нем — вскрикнул во сне, вскочил, ошалело озираясь. Артур не сдержался и прошипел командирским тоном:

— Ты когда нервы в норму введешь?! Девушку разбудишь, псих меднепригодный!

Тот оглянулся на «спавшую» Озр, подошел к капитану и очень тихо заговорил — напрасно рассчитывая, что Командор ничего не услышит:.

— Плохо мне, понимаешь?! Ты начальник, я тебе скажу, но только тебе. Мне очень плохо и страшно, понимаешь? Я все чаще сам не разберу, что делаю. Просто вдруг захочется поступить вот так — и я — ни о чем не думая… Без причины, словно кто-то другой во мне этого хочет, не я. Понимаешь? Страшно! Ни в Космосе, ни на Земле со мной такого не бывало. — Игорь резко поднял голову, огромные темные зрачки поглядели в глаза Артура. Где-то во тьме, в лесу, закричали, и крик перешел в квакающий рев. — Эта планета меня убивает. Мне нужна Земля, да хотя бы Сатурн! Здесь сумасшедший дом. И воздух — он портит мозги. Видимо, какая-то дрянь, к которой вы с Ингой устойчивее. А я от нее рехнусь! Планета меня съест, понял?! И скажи, зачем мы идем? Куда? И почему нас ведет девчонка-мед, а не капитан?! А?! Ты ведь тоже сходишь с ума, так?

Артур молчал. Он впервые подумал, что в местной атмосфере может содержаться какой угодно наркотик. И тогда все их постоянно-неадекватное поведение…

Озр встала и неслышно подошла. Присела на корточки:

— А если это обычный психоз? А не химический?

От стыда и гнева Игорь просто оцепенел. Она продолжала:

— У тебя есть доказательства, что это отравление? И вообще, какой смысл в движении — где угодно, хотя бы на той же Земле? Только там ты идешь во времени, а не в пространстве. Но его дорога так же слепа, как эта.

— М-мистика! — Пилот шагнул к озерцу и с ненавистью плюнул в воду которой его плевок был совершенно безразличен. — А ты сама в норме?!

— Истериков успокаивают кулаками, Игорь.

Капитан хотел было возразить, но подумал, что, вероятно, ему самому придется применять к подчиненному это воспитательное средство. Пилот, не оборачиваясь, бросил:

— И ты уверена, что нами не развлекаются? Что некий Суперразум сейчас не балуется нами, как игрушками?!

— Мной — точно нет.

(«А тобой — точно да».)

Артур вздохнул, задал бессмысленный вопрос:

— А ты почему не спишь?

— Разбудили. — Озр кивнула в черный, неподвижный лес.

Капитан опять кивнул. Игорь продолжил тем же мрачным тоном:

— А почему ты так уверена, что нами не играют? Что тут нет чужой воли?

— Не уверена. Но разве это важно? Не все ли равно, чему сопротивляться давлению обстоятельств, порожденных бездушной природой, случаем — или созданных чужим интеллектом? И между прочим, вариант со случайностями много хуже — у разума неизбежно есть логика, и ее можно просчитать.

— А если нельзя?! — Пилот развернулся, сжав кулаки.

— Тогда паршивость эквивалентна. Случай тоже не предусмотришь. И между прочим, сейчас ты явно в ужасе не от наших «гидов», а от себя. Я же знаю, что никто и ничто не заставит меня действовать так, как я не хочу. И не боюсь стать пешкой — я ею просто никогда не стану.

— Станешь! — Игорь, сам не заметив, шагнул к Озр.

Артур напрягся, сжал руку Командора, давая знак к прекращению начавшейся разборки. Но Озр не отреагировала — ей был нужен конфликт, желание пилота любой ценой доказать, что она не права и он, Игорь, может сопротивляться своему состоянию. Иначе их отряд не избавить от деградирующего истерика.

— Ты боишься, что тебя заставят. Ты слаб.

— И тебя скрутят!!! — Игорь проорал это с такой силой, что тотчас схватился за горло.

— Нет. Пользуясь твоей терминологией, могущественный Некто втянул нас в свою игру — но тем самым пустил к себе на поле, невольно дал шанс, пусть и крошечный. Мы можем действовать на наших условиях. Это драка — и если мы не будем трусить, Некто не получит своего результата. То есть партия окажется сведенной минимум вничью.

— Да, и сразу же нас убьют — После крика он смог сказать это только шепотом.

— Послушайте… — попытался опять вмешаться Артур. Он убедился, что дергать Озр за руку бесполезно.

— Ты, видимо, уже стал пешкой. — Она с презрительной насмешкой посмотрела на Игоря. Тот не разглядел ее лица, но отлично понял тон.

— Ты… Если ты еще раз посмеешь так, такое…

— Я же говорю с пешкой.

Психика парня уже была слишком больна. Поэтому он просто побоялся лезть в драку с тем, кто говорил таким тоном. Пилот развернулся, шагнул к ближайшему кусту и почти упал на него, уткнувшись лицом в переплетение шершавых стволов. Артур осуждающе поглядел на Командора. И решил тоже отойти к зарослям. «Что творится с этими двумя?! Игоря я знаю года три — он никогда не был таким! И слова Инги тоже неестественны для молодой девчонки, первый раз выбравшейся в Космос».

Нет, если бы она так рассуждала на комфортабельной кухне — это было бы нормально. Там вчерашние студенты отлично притворяются крутыми. Но здесь же реальность, а не кухня! И Петере только что страшно пострадала! Хотя… может, для нее это действительно был лишь обморок?

В голову пришла страшная, нелепая мысль. Настоящие Игорь и Инга мертвы, а это — их двойники, зачем-то посланные к нему, Артуру. И неизвестно чего ждущие.

Чужая ночь лежала на земле, с воздухом входила в легкие, текла в теле, впитавшись в кровь.

Чужая ночь…

К середине дня подул сухой, неприятный ветер. Кусты тянулись вдоль дороги двумя шевелящимися стенами, изредка становящимися дрожащими, цепляющими за головы сводами. Солнце делало мокрыми лица, руки, спины — словно земляне только что были под дождем.

Запах гари почувствовала Озр. Он был слабым, еле-еле уловимым. И шел справа.

Поэтому, когда от дороги отделилась песчаная тропинка, ведущая в ту сторону, Озр шагнула на нее, сделав остальным приглашающий жест. Игорь немедленно засунул руки в карманы:.

— А туда еще зачем?

— А зачем идти по дороге? — Командор сказала это для Артура.

Тому было в принципе безразлично, куда двигаться в этом треклятом мире, но… После вчерашних событий и мыслей по их поводу Истомин присматривался к медику-2. И пойти по этой тропинке — возможно, важная часть изучения Петере… Не став ни с кем объясняться, капитан просто шагнул за Командором. Игорь с ленцой сделал несколько шагов следом, процедил сквозь зубы:

— Баба командует… — и оказался в колючем кусте так быстро, что не успел ощутить, что Озр не прикасалась к нему. А после гравитационной оплеухи Десантник оказалась рядом с пилотом так быстро, что Артур тоже не имел физической возможности разобраться в последовательности событий. Он, поняв, что все уже закончилось, заорал, от бессилия топнув ногой:

— Бордель! Не распускать конечности! И языки тоже!

Пилот, очумев от удара, встал, покачиваясь:

— Да я ничего не сказал, нормальные люди…

— А я ненормальная. — Озр спокойно пошла вперед по тропинке. И проговорила все с той же нечеловеческой отчетливостью: — Капитан, не отставайте.

Артур пару секунд переводил взгляд с нее на Игоря. Выругался и пошел следом. Якобы затем, чтоб понаблюдать и раскусить ее суть, а на самом деле потому, что такого тона было очень трудно ослушаться.

Пилот демонстративно стоял на месте. Но, оправдывая расчеты Озр, все-таки побоялся остаться один на один с планетой. Шипя и матерно ругаясь, почти побежал догонять Истомина. Догнал, быстро шепнул в его ухо:

— Почему ты ее слушаешь?

Артур зверем глянул на подчиненного, буркнул нелепое:

— Ко мне надо обращаться по уставу, — и продолжил идти, старательно глядя под ноги, то есть подыскивая камень, ветку или что-нибудь другое, годное для хорошего пинка.

Примерно через полчаса запах горелого почувствовали и люди. Артур вслед за Озр прибавил шагу. Очередной поворот — и впереди стала видна земля, словно присыпанная серо-белой пудрой. Ее низкие кучки курились от ветра. Несколько людей в закопченных коричневых балахонах молча сидели на земле, и ветер рвал их длинные, грязные волосы. Озр подошла и прикоснулась к одной из сидящих. Та быстро вскинула перепачканное, невыразительное от этого лицо:

— Что случилось?

— Разбойники. Ищут трех иноземцев. Пришли к нам, сказали, что просто за едой. Потом дочка старосты додумалась отказать главарю, когда он захотел ее, дочку то есть, и… — Голос женщины звенел, срывался от напряжения, но лицо оставалось бесстрастным. Руки прятались под одеждой — похоже, они впились в тело.

— Мы вроде бы опять вызвали интерес. Пойдем навстречу? — Сегодня Озр говорила только с Артуром. — Куда они ушли? — Вопрос адресовался женщине. Та опустила голову, замолчала.

Зато другие сидящие подняли лица от земли. На их коже тоже была копоть, и изредка налетавший ветер пытался стереть ее растрепанными человеческими волосами. Одна из женщин заговорила:

— Они ведь сожгли все дома, убили мужчин, уволокли тех женщин, кто покрасивее. Дети, те удрали в кусты, до сих пор прячутся, а может, просто далеко очень убежали от страха… Не ходите за разбойниками — это Серые, они знают Искусство Боя.

Артур стремился опередить Озр — и та, почувствовав, позволила ему это.

— Но мы все же пойдем. Мы сильны, не бойтесь за нас.

Игорь молча покрутил у виска пыльным пальцем, но смирился. Две женщины синхронно покачали головами. Одна спокойно сказала:

— Это смерть. Мы будем молиться за вас Богам. — И сказали дуэтом: — Идите, и пусть ваша следующая жизнь будет счастливее!

Артур церемонно поклонился. Пилот подошел к нему и шепнул:

— А может, пообещали и в другую сторону, а? — Он покосился на несколько тонких рук, указывавших направление, в котором ушли бандиты. Руки походили на кукольные, грязно-фарфоровые, приделанные к тоже грязным рукавам…

Капитан, еще раз поклонившись женщинам, пошел в указанном направлении. Он сам не мог понять, почему сделал так — может быть, совсем не от гуманности, а в эфемерной надежде хоть что-то прояснить, ослабить эту неизвестность, эту пытку для мозгов. Но главное — разбойников-дикарей он действительно не боялся.

Часа через три ходьбы, в лесу, на тропинку перед ними с ветвей спрыгнули два человека. Они быстро, вполне профессионально оглядели космолетчиков — и землянам сразу вспомнились ночные закоулки мегаполисов. Один из спрыгнувших, сложив губы трубочкой, пронзительно засвистел. Из леса ответили таким же пронзительным звуком.

— Это вы сожгли деревню и ищете нас? — Артур шагнул вперед, перебрасывая оружие на грудь.

Рядом моментально встала Озр. Она уже определила, что перед ней — просто люди, и поэтому предвидела отсутствие проблем.

— О господи, нам-то какое дело… — опять заныл Игорь. Он поддел носком большую раковину, лежащую на обочине: «В этом мире моллюски и те рехнулись, став сухопутными!»

Разбойники одинаково, безразлично-вежливо улыбнулись, синхронно жестами выхватили мечи, висевшие за их спинами. Артуру на миг померещилось, что перед ним — андроиды. От секундного страха ладони стали омерзительно мокрыми. Ладно. Главное, что этот кусок ситуации был ясен, и необходимые действия — тоже.

Артур сделал шаг вперед. Двое отступили ровно на такой же шаг. Озр пока держалась позади капитана — но это ровным счетом ни на что не влияло.

Еще шаг. Еще. Выстрелить бы, но… люди. Не оборотни, а нормальные. Люди. Только отступают, как машины.

Озр так не казалось — она замечала в движениях противников множество мелких рассогласований. Но все равно для белковых организмов действия были слишком одинаковы. Нехорошо одинаковы.

Безмолвная, нелепая ходьба продолжалась минут пятнадцать. Артур был сбит с толку и нервничал. Командор не сомневалась, что впереди засада.

Солнце зашло за тучи, но, как всегда, все же осталось видимым. Игорь, помня лживость местного неба, морально готовился к дождю любой силы. И плелся на все более и более солидном удалении от спутников.

Командор коснулась плеча капитана, шепнула:

— В кустах люди. Знай, но не смотри на них — можешь вспугнуть.

Артур не обладал уверенностью киборга. Он даже не покосился на Озр просто остановился, расставив ноги пошире, и улыбнулся:

— Ваши сообщники трусы. — Одновременно с этим он почти демонстративно направил дуло в заросли.

Из сплетения ветвей, не порвав при движениях ни одного тоненького листа-футляра, выскочили шестнадцать человек (сосчитать их успела только Озр). Каждый нападавший с места прыгнул на пять-восемь метров в длину — и двое космолетчиков оказались в кольце, которое тут же немного сузилось. Из кустов неспешно встал еще один человек, скрестил на груди руки.

Обстановка нравилась Командору все меньше. Но перед ней все же были белковые существа — хотя и великолепно (для себя) тренированные. Светлые пятнистые костюмы в тон лесу — несомненно, маскировочные. У каждого разбойника — меч за спиной и по четыре тонких кинжала, прицепленных к узким поясам. Кинжалы матовые, отблескивать на солнце, выдавать засаду не могут. К разрисованным под фон листвы металлическим браслетам на руках прикреплено что-то смахивающее на велосипедные цепи, и один их конец, видимо, очень легко отстегнуть. На ладонях, над большим пальцем, закреплены узкие ремни несомненно, это местная разновидность кастетов, они усеяны шипами по всей окружности. Интересно, как шипы не мешают держать кинжалы?

Артур озирался, стараясь, чтобы это выглядело понебрежнее. Он испугался серьезно. Хотел стрелять — но руки неожиданно парализовало. Как и все мышцы кроме шейных. От ужаса стало трудно дышать: «Что это, гипноз?! Так быстро?!»

Человек, стоящий около кустов, был совершенно безоружен. Он прислонился к гибкому, чуть покачнувшемуся от этого стволу, и свистнул.

Атака началась раньше, чем кончился свист. Озр только сейчас почувствовала, что с Истоминым неладно и на него не надо рассчитывать. Успев оценить, кто из разбойников движется быстрее, Командор перепрыгнула через капитана, успев прикосновением руки снять его паралич. Удар — но враг стоит на ногах. Озр, специально бившая далеко не в полную силу, удивилась выносливости человека. Его ответный выпад был ей не страшен — шипы кастета скользнули по лицу, не причинив вреда искусственной коже. Но скорость! Она сравнима с реакциями Десантника! Кастет еще не съехал с ее щеки, а Озр уже изо всей силы пнула разбойника в живот. Тот упал. Но любой человек был бы пробит ногой насквозь!

Она краем глаза засекла, что люди, приведшие их к засаде, нырнули в кусты и спешно надевают кастеты. «Они не пользуются мечами. Значит, мы нужны им живыми?»

Артур и Игорь уже лежали на земле без сознания. Их больше не трогали.

Еще три оглушающих удара Командор нанесла быстро и без проблем. Четвертый противник успел увернуться, кинуться под ноги все с той же неестественной для человека силой. Удар ноги киборга был встречным — и сапог вспорол, разворотил чужой живот…

«Бездна! Они же… удар… живые люди… удар, удар… у них не протезирован… ударить, уворачивается… ни один орган!»

Все же преимущество Десантника было значительным:

Озр били в человеческие, уязвимые точки — и зря. Зато это прицеливание отнимало у врагов драгоценные кусочки времени… Правда, одним, особенно сильным, пинком Командора чуть не сбили с ног — и это был очередной, «приятный» для нее сюрприз. Чей-то кинжал распорол ее рукав. Но менее чем через минуту еще десять напавших лежало на земле.

Рядом засвистели кинжалы. Озр или уворачивалась, или без особых проблем отбивала их — успев заметить, что в рукоятках тех есть углубления, куда входят шипы кастетов.

Вдруг на долю секунды все замерло. На тропинку выпрыгнул безоружный главарь. Шагнул к Командору.

Он тоже не был киборгом. Но его удар чуть не сломал руку Озр.

Противник, как минимум, не уступал Десантнику — ни в силе, ни в ловкости, ни в реакции. И главное, он почему-то не тратил время на анатомические болевые точки, а рвался к реальным энергетическим центрам киборга. (Извлек информацию из наблюдений за дракой?) К счастью, те защищены хорошо, но… Командор вскоре покатилась по пыли, на миг парализованная. И еле-еле увернулась от прыгнувшего на нее главаря — иначе он наверняка сломал бы ногами ее искусственный позвоночник.

При такой силе движений разбойник должен был оставлять на земле гигантские вмятины — но все его движения оказывались бесследными, бесшумными. Это могло быть только при одном условии: он умел почти мгновенно управлять своей массой, концентрируя ее, увеличивая, уменьшая… Озр не понимала этот механизм — да и не имела возможности серьезно думать о нем.

От очередного удара она не успела увернуться — и белковые пальцы разодрали ее руку, неуязвимую для металла. Командор притворилась, что отвлечена мифической болью, — и сумела схватить шею врага. Та оказалась неожиданно прочной, неподатливой, но все же мужчина захрипел… И ударил в энергоцентр на плече…

У Озр внутри взорвалось что-то вроде энергетической бомбы, и это заставило руку почти рефлекторно отдернуться от чужого горла. Повреждение чуть уменьшило скорость реакций киборга. И в результате — еще один удар в энергоцентр, еще…[72]

Зрители-люди не смогли бы увидеть драки как таковой — на тропе мелькало что-то туманное, иногда оно вроде бы перемещалось к кустам… Движение внезапно прекратилось. Озр в разодранном комбинезоне лежала на земле. Главарь, тяжело дыша, стоял над ней. Бой занял чуть меньше двух минут — то есть в человеческом темпе он продлился бы часов тридцать пять.

Разбойник наклонился над Командором. Но тут его подвели самоуверенность и плохое знакомство с киборгами. Вместо того чтобы добить Десантника, он усмехнулся, плюнул в пыль. Его подручные переглянулись, и это было замечено.

— Хорошо дралась, хорошо умерла. Не заслужила плевка в лицо.

Главарь подошел к подручным, валяющимся в пыли. Добил каждого пинком в голову. (Пощаженный врагом опозорен и достоин смерти паука-трупоеда.) Землян он не тронул — и не свои, и все равно вот-вот подохнут.

При почтительном молчании остальных разбойников он подобрал бластер, и банда слилась с лесом, растворилась в нем… Где-то там, на условленной поляне, их ждал человек с безликим лицом, с шуршащим, песчаным голосом. Он будет очень, очень недоволен убийством чужеземки, но даже ему придется смириться перед свершившейся смертью (то есть так думал главарь)…

Артур пришел в себя первым. Солнце било по глазам — а их и так почему-то нещадно резало. Организм вроде бы был в порядке — только боль от ушибов и слабость, словно вместо мышц под кожу насовали поролон. Игорь валялся совсем рядом — с неестественно подвернутой ногой. Капитан быстро поднес к его лицу рукав с пластмассовым зеркальцем. Оно запотело. Хорошо. Теперь отыскать Ингу.

Он, пошатываясь, встал. Огляделся. Вздрогнув, рефлекторно схватился рукой за горло и побежал к Озр.

Она лежала, и над ней покачивались чужие, словно облепленные пеной ветви. Руки и ноги страшно разодраны, но под кожей видно только что-то черное. И никакой крови.

Сдерживая резкое головокружение, Артур опустился на колени. Мысли путались. Он твердил себе, что в иссиня-антрацитовых, похожих на металлические, лоскутьях нет ничего отвратительного, и они даже эстетичнее обнаженного мяса. Закусив губу, он заставил себя провести рукой по груди Озр. Под одеждой у горла — вмятина. Явно от удара… Зеркальце у лица совсем не затуманилось… «Впрочем, может, оно не способно отреагировать на ее дыхание? И нужно ли ей… ему… этому… дыхание? — Истомин беспомощно озирался, но окружающая местность не добавляла ясности в ситуацию. — Еще хорошо, что Игорь без сознания…»

Артур вертел головой — и вдруг краем глаза заметил легкое движение. Замер, почти не веря увиденному.

Озр открыла глаза. И сразу же приподнялась на локте разодранной руки. В ране была хорошо видна черная, синтетическая «кость».

На контрольную проверку организма Командору потребовалось несколько секунд. Повреждения были более эффектны, чем эффективны. Самое опасное — заряд чужой энергии, блуждающий где-то в нервных контурах, но его можно постепенно погасить. На счастье Озр, главарь толком не понял, как надо модулировать энергомины для киборга.

Дальнейшую самопроверку можно было отложить. Следовало заняться Артуром. Быстрый, неощутимый для человека дистанционный зондаж. У капитана все в порядке — кроме того, что и в нем гуляет посторонний энергозаряд. Это потенциально смертельно, но не страшно — потому что исправимо.

— Спокойно, капитан. — Он не успел заметить, как Десантник подошла, просто внезапно увидел разодранную руку, свисающие клочья черного «мяса» совсем рядом со своими глазами. Почувствовал, как пальцы Озр легли на его голову, дернулся, но вырваться из них не смог. — Если б я хотела убить тебя, то сделала бы это давно… Все, свободен.

Заряд перешел в Командора — она умела нейтрализовывать подобные вещи только в своем организме. И не умела их выбрасывать ни из другого, ни из себя. Если бы Истомин был киборгом, можно было бы и поэкспериментировать на эту тему, но тут уж слишком хрупкие структуры… Хотя энергоудар, пришедший от немодифицированного человека, — это…

Озр молча, слишком твердо ступая, подошла к Игорю. Артур поплелся за ней. Мир казался ему ватным, неважным, существующим где-то далеко и, наверное, только на экране.

Процедура снятия заряда повторилась. Сразу после нее Командор тяжело опустилась, почти упала на дорогу. Еле-еле, но очень отчетливо сказала:

— В вас засунули энергомины. Они сейчас во мне, я их скоро разрушу. Будьте здесь, — и потеряла сознание.

Мозгов Артура хватило только на то, чтобы вытащить из кармана свернутый кусок пластика, предназначенного для аварийного ремонта верхнего слоя комбинезонов. Эту «заплату» полагалось все время иметь при себе; она постоянно мешала — когда в тот же карман совались приборы. Вдобавок ее ткань была мало совместима с человеческой биохимией — после двух-трех часов контакта кожи с ней начинались зуд, отек. Но Артур достаточно здраво рассудил, что вряд ли «Инга» имеет что-то общее с органикой — ведь к Игорю она подошла со свернутой набок головой. Пока она… оно лежало, на это как-то не обращалось внимания, как-то казалось слишком мелким, но вот стоя… Когда шея нужна для дыхания, в таком виде не ходят, а умирают…

Капитан закрыл Озр пластиком — до подбородка (чтобы Игорь случайно не увидел). И сел. Руки, оказывается, дрожали, и весьма сильно, противно. На мгновение возникла мысль о том, что «Инга» — из местных экспериментаторов. Но если бы это было так, она бы не пострадала… хотя здесь может быть замешана междоусобная грызня. И тут вспомнился энергоблок «Титана»… «Что, она уже тогда?!»

Предчувствия не подвели Артура — вскоре пилот начал активно шевелиться. Постанывая, поднял голову. Увидел трупы, вздрогнул, отвернулся. Потом заметил, что Озр лежит под зеленоватым пластиком. Скривился, но промолчал и с трудом сел. Наконец встал и неуклюже, с треском ветвей и хлюпаньем разрываемой листвы, стал ломиться в кусты. Сок мигом пропитал волосы Игоря, они слиплись и заблестели. Кожа и комбинезон были перепачканы точно так же. Но отходить далеко беглец не стал — сел на листву в зоне видимости Артура. И стал думать… о чем, сам не мог понять.

Капитан убедился, что Игорь не собирается исчезать, и продолжил сидеть, тупо глядя в небо. Мысли были на редкость спутанными. Ему тоже очень хотелось убраться подальше от трупов. Но он боялся прикасаться к Озр — и не только потому, что щадил психику пилота.

В один из моментов Артур сообразил встать и поискать трофейное оружие, но, ничего не найдя, вернулся на то же место. Он знал, что такая пропажа должна расстроить, напугать, — но эмоций не было. Метаморфоза «Инги» добила Истомина.

Игорю смертельно надоело самоизгнание, но он ждал, когда на него обратят внимание, когда к нему подойдут. «Пусть оба прочувствуют. Авантюристы, благодетели дикарей…»

Все три часа отсутствия пилота организм Озр восстанавливался. Для этого он впитывал энергию отовсюду — нередко и вопреки второму закону термодинамики (еще одна мутация). Песок вокруг Командора покрылся обильным инеем. Хотя основным источником сил, как всегда, были нейтринные и другие, неизвестные землянам, потоки космических лучей.

Когда Командор открыла глаза, за темно-серыми кронами виднелся огонь обычного, неонового заката. Артур дремал, сам не заметив, как мозг отключился от мира. Игорь все еще сидел в кустах, прикидывая, стоит ли по своей инициативе возвращаться к сумасшедшему и трупу. (Он уже искренне полагал, что Инга мертва, и не менее искренне пугался своего безразличия к ее смерти.)

Озр встала, злая от непривычной слабости. Чужая энергия была нейтрализована, ткани срослись, оставалось привести в порядок одежду. Легкие прикосновения пальцев — и края лоскутьев сплавлены друг с другом так точно, что швы почти не различить. Потом Десантник вызвала «память сна».[73]

Ознакомившись с ней, Командор, тихо ступая по остывающей земле, подошла к Артуру. Чуть-чуть коснулась его:

— Не пора ли отойти подальше от этого места и устроиться на ночь?

Артур вздрогнул. Открыл глаза и, не вставая с пыли, почти с ужасом спросил:

— Кто ты?

Все же он был гораздо спокойнее, чем ожидал. Наверное, потому, что не смог припомнить никакого реального вреда от «Инги». Впрочем, еще надо было разобраться, насколько она причастна к прилету на эту планету…

— Зачем ты их убила? Зачем мы здесь?

— Я убила не всех — кое-кого добил их шеф. А зачем… Трудно объяснить. Но я не из хозяев этого мира. Поговорим об этом позже, ладно? Сюда идет Игорь.

В темных кустах действительно слышались звуки осторожной ходьбы. На дорогу лениво выбралась грязная, взлохмаченная фигура.

— Ну, так и будем и без костра? Проклятие, эта роса, кажется, маслянистая!

Как всегда перед рассветом, черное небо не изменило цвет, но стало невероятно прозрачным, похожим на сказочно чистый морион.[74] В нем горели немерцающие игольчатые звезды. Белое пламя костра казалось искусственным, лабораторным. Артур сильно потер виски. Озр сказала:

— Тебе надо было спать.

Он отмахнулся, одновременно отгоняя от лица что-то вроде очень тяжелой и очень мохнатой ночной бабочки:

— Выдержу.

Шорохи и хриплые стоны из кустарника.

— Ладно. Раз влипли, так попробуем искать ваших ископаемых чертей. — Шутка капитана не была ни удачной, ни жизнерадостной. Он до сих пор не мог понять, сердится ли на эту женщину… женщину?! Она же говорила, что киборги бесполы, мужской и женский дизайн — дань традиции. То есть Озр — оно.

— Все равно без скафандров на корабль не попадешь, сгоришь. Или, может быть, пока мы будем тут, ты сумеешь дойти до «Дальнего», и…

— Если мы будем живы — а умирать мне не хочется, — мы, разумеется, найдем пространственную связку и вернемся на планетолет так, как нам будет удобнее. Но ситуация действительно вне моих контроля и понимания. Этот оборотень, как ты его называешь…

— Почему ты выжила после того вашего Шифра?

Озр пожала плечами совершенно спокойно — словно бы отвечала на вопрос, почему чай оказался без сахара. Это шокировало Артура. Знать, что ситуация неподконтрольна, непонятна — и жить с такой самоуверенной, безмятежной миной на лице… «Может, она действительно всего лишь машина для исследования Галактики?!»

— Успокойся. У меня бывали ситуации похуже, чем сейчас.

Почувствовала. Точно так же, как всю ночь угадывала все то, что он хотел сказать. И, похоже, действительно считает этот полет благодеянием для экипажа «Дальнего». Интересно, что может чувствовать существо, настолько не привязанное к родине? Неужели несомненная гибель Координатории действительно ее почти не волнует?! Он, Артур, наговорил этой инопланетянке черт знает что — особенно в начале ночи. Большинство людей озверело бы от такого ушата комплиментов. А она — все время совсем спокойна. Впрочем, если Командор действительно не обиделась, это к лучшему.

Озр на самом деле очень легко отнеслась к обвинениям капитана. Земляне слишком малоопытная раса. Откуда же им взять умные суждения? Они почти не видели Бездну — как же им ее полюбить? Привязанность их мышления к планете-родоначальнице понятна.

И между прочим, в других условиях тот же Артур рвался бы в Первую Звездную.

Небо разрезали длинные, похожие на лазер лучи. На лица беседующих почти грохнулись неживые сполохи. Это значило, что минут через десять прозрачная чернота резко перевоплотится в голубоватый костер, лижущий зенит застывшими, огромными языками.

Командор нередко думала: а как бы выглядел мир, если бы она по-настоящему видела в других диапазонах? Каким был бы, например, этот восход?

Артур не знал, как себя вести дальше. Раздражение, давшее ему мужество для резкого разговора, прошло. Теперь внезапно появился страх от сделанного. Но эту эмоцию нельзя было показывать киборгу, и капитан решил побыстрее перевести разговор на безопасную почву:

— Что такое человеческий разум? Как вы его смоделировали? — и внезапно обнаружил, что этот вопрос действительно очень интересует его. Вне зависимости от того, сможет ли он когда-нибудь передать ответ на него ученым, которые лечат сестру…

Командор усмехнулась, вытянула ноги, положив их прямо в костер. Артур содрогнулся. Он знал, что ботинкам ничего не будет от огня — и это нормально. Но вот ноги в них… Инфернальная сцена.

— Мы пытались создать искусственный интеллект более двух тысячелетий подряд. Не знаю, как после начала моего… анабиоза, но до него — напрасно. Мы имели около миллиона безупречных теорий, почему разум не программируется.

Истомин удивленно взглянул на Командора:

— Но даже мы на подходе к его созданию!

Озр рассмеялась совсем по-живому, и только Артуру сейчас могло померещиться, что в ее сверхтщательно смодулированном речевом аппарате есть что-то от компьютерных синтезаторов.

— О, мы все время стояли на этих рубежах! Изучили весь мозг, его биохимию, биофизику. Создавали его тончайшие копии. То разрабатывали теории программирования, то отдавали гомункулусов на воспитание — и неизменно получали очень скверных роботов. Наши ученые шутили, что сознание просачивается лучше жидкого гелия. И не могли ответить на элементарные вопросы.

— Какие?

Капитан даже не надеялся, что что-то поймет в научной абракадабре Координатории. И только заморгал глазами от ответа Озр.

— Например, почему большинство людей — но не все — теряет с годами мобильность мышления? Досконально выяснили биохимическую сторону этого процесса, создали чудо-стимуляторы — но те за определенной, очень близкой чертой, практически не действовали. И никто не мог найти механизма, блокирующего их эффективность. А между прочим, на повышение мозгового потенциала цивилизации у нас средств никогда не жалели… Или — гениальность. Тоже масса дико дорогостоящих работ. И самый внятный их результат утверждение, что гениальный мозг свободен от условностей. Но каков механизм условностей? За счет чего он ликвидируется? Короче говоря, мы все время упирались в не перевариваемую для нашей науки вещь: в то, что работа мозга это одно, а сознание — другое. Они связаны, но не идентичны… Мы знали Бездну — но не себя. У нас в Десанте столетиями ползала жуткая крамола — мы не знаем Бездну, поскольку, не постигнув человека, не поймешь ее — так же, как и наоборот…

— Не понимаю… — Артур изо всех сил старался не смотреть на ноги Командора, спокойно лежащие посредине языков пламени.

— Наши тоже не понимали. Если качества мои, как я их могу не знать? Тут получалось черт знает что, единая личность распадалась, становясь конгломератом, границы подсознания вообще растягивались до бесконечности, его связь с сознанием становилась какой-то то ли слишком близкой, то ли наоборот… В общем, это направление исследований подрывало фундамент общества. Поэтому все подобное прикрыли, выдав кабинщикам массу квалифицированных и удобных в пользовании подтасовок. Благо что люди обычно интерпретируют не всю информацию, а выхваченную ее часть… — Озр заметила замешательство Артура и уточнила: Если человек не любит кислого, то, услышав это прилагательное, он почти неизбежно достроит сообщение об этом предмете словом «плохой». И дальше может передать эту информацию, оставив лишь это, добавленное им самим, определение. А если речь идет не о вкусе какого-нибудь супа, а о чем-то гораздо более серьезном? Теперь добавим сюда то, что люди обычно не анализируют привычное — и под таким гарниром им можно скормить самую дурацкую лажу… Я знаю все это из наблюдений за мышлением Десантников — и его результатами. Думаю, кабинщики соображали много хуже нас — их-то наш истеблишмент обрабатывал не так халтурно, как киборгов-смертников. Впрочем, может быть, тут я выдаю желаемое за действительное… Ладно. Я, кстати, сильно удивилась, когда нашла в ваших компьютерах информацию о существовании спецхранов. У нас действовали круче просто полностью уничтожали информацию. На всякий случай.

Артур покосился на заворочавшегося Игоря:

— В патриотизме тебя не упрекнешь.

— Автоматические патриотизм, любовь — это мерзость.

— О гос-споди, с утра за политику. — Пилот улыбнулся, потягиваясь. Сейчас еще перейдите к взяткам в Парламенте… — Он вскочил, пару раз энергично взмахнул руками. Артур неожиданно для себя брякнул:

— Игорь, а как ты думаешь: что такое человек?

— Взгляни на себя. Впрочем, на этой планетке и более дурацкие вопросы в мозг придут. — Он повернулся и побежал трусцой вокруг поляны. Это была его земная привычка, которую он сегодня решил противопоставить окружающему дебилизму. Озр подождала, когда Игорь отбежит на достаточное расстояние, и задумчиво продолжила:

— И еще кое-что для размышления: эволюция человеческого мозга. И у наших, и у ваших древних дикарей он был таким же, как у нас или у вас. По теориям, естественный отбор закрепляет только признаки, полезные в конкретной ситуации. И уничтожает ненужное, излишнее. А тут — орган сформирован много раньше, чем в нем возникла потребность, и сформирован очень неплохо; и еще учти, что мозг координаторца или современного землянина задействован только частично. И что он потребляет значительную часть энергии тела — то есть биологически очень накладен… Наши умники утверждали, что мозг возник в результате дико невероятной мутации. Ладно, они не знали о Земле и этой планете. Но все равно: случайное, закрепившееся, скачкообразное и согласованное изменение огромного количества генов, к тому же весьма нецелесообразное для текущего тогда момента?

Артуру очень не нравился этот логический ряд:

— Мозг дал преимущество в межвидовой борьбе.

— Приведу аналогию: конечно, расколоть орех легче камнем, а не рукой. Но здесь вместо булыжника для этой цели создали компьютер.

— Ваша наука не настолько уж ортодоксальна.

— Это не наука. Это я. Я — Десантник, нам для самосохранения надо уметь мыслить.

— В том числе и об эволюции?

— Нет, это — в порядке хобби.

Игорь приближался. Прокричал на бегу:

— Думал, увидел этот… сухопутный моллюск… местный деликатес… Оказалось, какая-то… дрянь!

Капитан подождал, когда пилот подбежит. Мрачно (сказались рассуждения Озр) заявил:

— Двинулись. Фрукты для завтрака найдем по дороге.

Командор согласно кивнула. Игорь скривился:

— Опять топать? Эх, хоть бы еда была здесь нормальной. Ну посмотрим, до чего мы здесь еще дойдем…

Кустарник неожиданно кончился на самой вершине очередного холма. Дальше шел почти голый спуск, покрытый чуть коричневатыми, похожими на комки оберточной бумаги камнями. А за ними, внизу…

Артур машинально шагнул вперед, запнулся о ветку, сломав ее. Захотелось протереть глаза.

Голубые, зеленые и красные кораллы совсем не блестели на солнце. Они были высоки — крайние метров семь, стоящие в глубине массива — постепенно еще и еще выше. Словно риф целиком выбросило на сушу — и так недавно, что он даже не успел вылинять на воздухе. Его краски были яркими даже по земным меркам.

Сзади свистнул Игорь — полузло-полуудивленно:

— Надеюсь, не пойдем?

Капитан глянул на Озр. Та ответила глазами: «Впереди безопасно».

Пилот почуял ситуацию каким-то нюхом — пошел к кораллам, чертыхаясь и пиная пушистую пыль, мелкие камни.

Он с тоской оглядывался на заросли, теперь казавшиеся ему почти земными, родными.

Вскоре над головами сплелись, срослись — точно обезумевшие и застывшие удавы — «ветви». Они были очень толстыми и хрупкими. Неподвижные тени, неподвижные полосы света. Фантасмагория. Артур отколол кусочек от молодого, низенького ствола: да, действительно известняк. В нем очень много мелких отверстий, их края так и режутся.

Странно, как все это не рушится под своей же тяжестью.

Земля под ногами одета в шершавую броню. Полипы, чуть более крупные, чем их земные аналоги, моментально втягивали бесцветные, словно полиэтиленовые щупальца в разноцветные стволы, ветви, просто куски. Озр мимоходом схватила один съеживающийся венчик, почувствовала жидкость, выделяемую им. Да, это должно сильно обжечь человеческую кожу… Ни шороха, ни движения — только сухой хруст под ногами и высокий, на грани слышимости людского уха, свист ветра над головой и по сторонам. Для землян часы пути здесь слились, сплавились в единую, тянущуюся массу. Глаза слезились от рези в них — и казалось, что между кораллами действительно течет легкая вода.

— Звук. Мы слепнем от этого звука, ветра… — Игорь сплюнул на ветку горькую слюну — и чуть не полетел кувырком от подзатыльника Озр. Капитан обернулся на шум и промолчал. Пилот взбесился от этого «заговора» — но решил пока терпеть и выждать момент.

Артур сильно провел рукой по лицу. Его кожа, как и у Игоря, покрылась мелкой сеткой слабо ноющих трещин. Что и должно быть без обиходных лосьонов, кремов… Даже загар здесь не усиливается, а, наоборот, начал медленно выцветать. Интересно, неужели это то самое разрушение пигментов кожи, о котором говорила Озр?

— Капитан, куда мы идем?.. — Голос пилота подрагивал от эмоций.

— Вперед. — Артур ненатурально, напряженно мотнул головой туда, куда их вела Командор. И постарался не копаться в себе, не определять, со злобой или с облегчением он воспринимает ситуацию с властью в их группе.

У Озр появилось знакомое, напряженное чувство. Идти в выбранном направлении одновременно и надо, и не надо. Значит, они к чему-то приближаются. Так, на ходу прислушаться к себе… Чуть подкорректировать курс… Отлично. Теперь это идеально прямое направление к тому, что ждет.

И звуки прекратились на тысячную долю секунды. Киборг успела ощутить, как изогнулись, размахрились контуры окружающего, ударило радиацией. Озр еле-еле успела прикрыть землян своим защитным полем.

Почти прямо под ногами из ничего появились два человека в земных полетных комбинезонах. На рукавах и спинах — шевроны «Дальнего». Артур с Игорем обалдели и вначале даже не смогли узнать прибывших. А те неподвижно, лицами вниз, лежали на веселенькой, ярко-розовой «земле», по которой уже начали расползаться грязно-коричневые пятна, — это облученный коралл умирал прямо на глазах. В воздухе стоял душащий, смутно похожий на озон запах, он не прибавлял прохлады и заставлял людей задыхаться.

Сверху посыпался запоздавший дождь из колючих, раздирающих кожу «веток». Они ломались при падении, становились кучками разноцветных, блестящих песка и осколков.

Старпом лежала на чем-то неровном, жестком. Сверху падало что-то неприятное, вроде бы колючее.

Нина ничего не понимала. Секунду назад она была в коридоре планетолета и еле-еле сдерживала дрожь от дурацкого озноба. Осветительные панели, оккупировавшие потолок, казалось, лили не свет, а холод. Градусник показывал штатные восемнадцать градусов тепла — а ноги и руки все больше отнимались, походя на перемерзшую резину. Рядом стоял Серж, даже держал ее за руку — и все равно ничего не замечал. (Нина не подозревала, что ее ладони на самом деле были и теплыми, и мягкими.) И без остановки вещал о том, что головные боли на корабле кончились сразу после ухода группы капитана. И что интересно будет узнать, чем инопланетяне руководствовались при таком странном методе отбора партнеров по контакту. (Инопланетяне — то есть Озр — руководствовались тем, что в пустыню следует идти одной «Инге Петере».) Старпом, пытаясь скрыть свое состояние, кивала с чрезмерным усердием. Хотя только Серж мог обманываться такими топорными имитациями.

— …они ходят в пустыне уже полчаса, и… — Голос кибернетика доходил кусками.

— Да, ты прав, да, а я… Я уйду.

Нет, о том, что уйдет, она не сказала, только подумала. И не успела сообразить еще что-то — на нее набросилась полная чернота, а в той был какой-то мертвый голос, он что-то приказывал…

Нина зашаталась. Серж одновременно и открыл рот от удивления, и прижал к себе вдруг отключившегося командира. Почувствовал, как много на ее комбинезоне скользких нашивок, надо же было ухватиться именно за них, они, как живые, хотят выскользнуть, хотят, чтоб он уронил старпома, а та весит все больше и больше, ну не может человек быть таким тяжелым…

Сержа тоже зашатало, он потерял сознание — но не отпустил Нину. И поэтому был захвачен с ней — в качестве бесплатного приложения, на отшвыривание которого не стоит тратить сил. По его мозгу ударило какое-то страшное ощущение, почти недоступное для его сознания, и поэтому не сумевшее задержаться в памяти больше чем на несколько секунд.

И они оба упали на коралл.

Игорь не смог и уже не сможет выполнить миссию — к началу событий он был еще недостаточно обработан. Значит, нужна выдрессированная фигура.

Нина выдрессирована достаточно.

Серж глазел снизу вверх на капитана и дышал окружающей атмосферой не только без опасений — а с восторгом. Вот какой он, чужой воздух! Артур растерянно глядел на Озр. Та чуть заметно пожала плечами: «Тоже не знаю». Игорь немного истерично всхлипывал, прислонившись к «стволу». Истомин думал, что пилот — уже готовый кадр для психушки.

Нина тоже слышала эти всхлипы. И при ее состоянии они казались ей зловещими, загробными. Ее захватило чувство неминуемой опасности, гибели. До боли вжаться в землю, почти не дышать — может, тогда ТО наступит хоть чуточку позже. Она должна принять ТО — это ее долг. Но как страшно, как не хочется! Нет, она, конечно, выполнит и эту свою обязанность, она всегда делает то, что надо. Только вот несколько минут полежит, мысленно плача от ужаса. И встанет… Возьмет для себя несколько минут и встанет… Известняк уже сильно изодрал подергивающееся лицо женщины, но она ничего не замечала. Лежать. Еще секунду, еще миг отсрочки…

Ее поднимают. Все. В глаза ударил свет.

— В порядке? — Артур с наигранным спокойствием рассматривал ее. Серж сидел рядом на корточках и чесал в затылке — жест совершенно обезьяний и очень подходящий к взлохмаченному кибернетику.

Старпом деревянно кивнула. Ощущение надвигающегося ужаса внезапно куда-то делось, и психика торопливо списала его на ошибку мозга.

Серж наконец смог говорить и заявил:

— Так. Это парк наших хозяев. А где они сами? Как они выглядят? Мы, земляне, у них многому научимся, да? И ведь это нуль-транспортировка, настоящая, да?! — И далее бесконечное продолжение подобных, предельно оптимистичных вопросов.

Нина потерла руки — и только сейчас поняла, что они изодраны, покрыты смесью крови и веселенькой разноцветной пыли. Тут до нее дошла и боль. Старпом быстро поднесла к лицу нарукавное зеркальце. И с тупой поспешностью зашарила по карманам, пытаясь найти гигиенические пластыри. Она неловко затопталась по осколкам упавших веток, и из-под ее сапог поднялись низенькие облачка свежей пыли. Убедившись в том, что пластырей и заживляющих кремов нет, Нина по-детски беспомощно глянула на капитана. Все происходящее было диким, нереальным. И ей не хотелось получать объяснений — пока тебе не представили логических доказательств, легче думать, что бредишь в госпитале. Старпом еще раз поспешно, неохотно огляделась. Может, корабль взорвался и кругом сжигаемые чужой планетой люди? И она умирает вместе со всеми? Это ей было бы и понятнее, и в чем-то даже легче… еще потому легче, что тогда не могло наступить ТО. «Ой, мама! Я схожу с ума, да, да, да!!!»

Теперь коралл скрипел под ногами пяти человек. Новеньким было рассказано все — правда, только в том объеме, который знал Игорь. Но Сержу и Нине хватило и этого. Старпом запретила себе думать обо всем на свете — кроме разодранного лица. А кибернетик неожиданно для себя понял, что у него есть еще одна версия событий — все это не проверка инопланетянами, а дьявольский тест земных медиков.

Серж вздохнул от этих мыслей. Отказываться от мечты о контакте сильно не хотелось. Хотя сверхразум, мучающий людей такими проверками, малосимпатичен. Мимоходом вспомнилась уйма фильмов и книг о враждебных цивилизациях, но верить в них?! Бред. Если Земля такое хорошее место, другие планеты не могут оказаться плохими — по закону единства Вселенной. (Сержу было известно и о мафии, и о хроническом экологическом кризисе, и о, о, о… Но эти знания являлись периферийными, теоретическими и ни на что не влияли.)

Дождь, по своему межпланетному обыкновению, пошел внезапно. Пять минут назад небо было почти безоблачным — и успело покрыться обманчиво прозрачной пеленой. В ней играло, дробилось солнце — ну кто подумает, что из этих жемчужных, несущихся полотнищ может пролиться хоть капля?! Но на землю хлынули жесткие, почти твердые струи. Они первым делом полились за воротники комбинезонов и только после того принялись наводить на кораллы опереточный глянец. И во всем этом — непрекращающийся, слепящий танец солнечных лучей!

«Бр-р, глазам больно!» — Нина попыталась поднять воротник. Убедилась, что создатели комбинезонов предусмотрели далеко не все, и со вздохом опустила его. Что тоже было бесполезно. Проворчала:

— Не понимаю, как вы тут не заболели. Полно дьявол знает какой совместимой с нами органики.

Серж, напоминавший облитого кота, опередил Артура:

— Ну, нас же здесь испытывают. А кто в таком варианте даст что-то уж совсем смертельное? — Интонации его слов не хватало уверенности. Ведь эта планета играла не по правилам, предусмотренным учеными и писателями.

— Я спрашиваю не о вашем мнении, кибернетик, а об их здоровье.

— Нормально. — Артур отвечал нехотя. Он сам только-только начал свыкаться с ситуацией — и вот новые люди сыплют соль на старые раны, пробуждают кое-как заснувшее отторжение от этого мира. Разумеется, сами того не желая.

Капитан методично наступал на шевелящиеся под дождем лужи — они отлично умещались в неглубоких впадинах кораллового «постамента». И «деревья» вокруг поднимались все так же высоко, по-неживому массивно. Только этот участок «леса» был других цветов — бархатных оттенков темно-красного, фиолетового, коричнево-черного…

Тучи улетели, и из успокоившихся, чистейших луж забили жесткие, похожие на лазер, блики. Голос ветра, затихший на время дождя, опять зазвучал вокруг людей, укутал их. Правда, сейчас он был немного тише, но глаза от него слезились так же сильно. Вместе с блистанием воды это было почти невыносимо.

— Почему мы идем туда? Лучше сюда! — Нина остановилась и, сама не поняв почему, указала вправо и вперед — то есть в направлении, против которого предостерегали все инстинкты Озр. Артур глянул на старпома, на Командора — и решил не брать свою власть назад.

Игорь, приглаживая и без того облепившие череп мокрые волосы, прокомментировал:

— Он устал от моих предложений никуда не двигаться. Поэтому не будет реагировать и на ваши.

— Но я предлагаю идти. Только не туда.

Озр молчала и не останавливалась. Капитан следовал ее примеру, а Серж подражал капитану. Игорь же считал, что чем больше компания, тем она все же безопаснее. Поэтому Нина, не переставая твердить об изменении направления, поплелась в хвосте группы. Потом остановилась и, казалось, была готова повернуть туда одна, — но сжала губы, замолчала и с явной злобой опять двинулась следом. Озр, естественно, заметила эти маневры землянки, но не подала виду.

Никто, даже Командор, не понял, откуда взялся этот человек. Он просто возник из тени около шершавого, старого ствола, бесшумно и быстро пошел к людям. Коричневый мягкий балахон совсем не шуршал при движениях. Космолетчики остановились. Незнакомец уже совсем приблизился, но от него по-прежнему не было ни звука — даже ни звука дыхания.

— Рад видеть вас. — Голос безликий, сухой, никакими были и руки, сложенные в приветственном жесте — старческие, с набухшими венами. Лицо скрывал капюшон.

Артур и Озр скопировали приветствие, начали заученно улыбаться. Серж схватился руками за виски и зажмурил глаза — по его мозгу ударил шок от понимания чужого языка (он получил его знание за компанию с Рагозиной — Некто было проще не изолировать «зайца» от этого обучающего потока). Нина (ее голова давно привыкла к ненормальной работе с информацией) молча и сильно ударила по тоненькой веточке. Та сломалась, а на коже выступила очередная порция крови, тут же смешавшаяся с полузасохшей кашей из лимфы и известняка. (Весь дождь старпом держала руки в карманах.)

Незнакомец не собирался открывать свое лицо. Его безличный, равнодушный взгляд пытался впиться в Озр, но без особого успеха: зато Артур, стоявший в стороне, нервно облизнулся, не понимая, почему ему стало сильно не по себе.

Нина сжала кулаки и сказала, быстро, с усилием произнося неудобные, чужие слова:

— Вы местный. Прошу вас, подскажите, как нам вернуться на наш корабль.

Отчаянная, безнадежная попытка неожиданно удалась.

— Охотно. Я действительно принадлежу к Тем, Кто Знает. Вам необходимо идти в том направлении. — Рука показала как раз туда, куда Командор очень не хотела двигаться. Рагозина улыбнулась от радости — еще бы, в такой обстановке инстинктивно угадать верную дорогу! А главное — скоро они все будут на «Дальнем»!

— Вы лжете. — Голос Командора был таким же острым, как и обломки «ветвей».

Все, кроме Артура, растерянно замерли. А ему стало холодно — впервые на этой планете. Он внезапно и неопровержимо четко понял, какая угроза идет и от этого мира, и от этого конкретного старика. Чувство опасности вырвалось из подсознания и теперь уже не просто диктовало идти за Десантником, а приказывало не приближаться к указанному аборигеном направлению. Оно бесилось, крутило нервы своей первобытной паникой.

— Я говорю правду, и это понятно всем разумным людям. — Незнакомец акцентировал предпоследнее слово.

— Уйдите с нашей дороги. — Голос Командора стал угрожающим. Она шагнула вперед, готовясь ко всему самому худшему.

— Капитан, уймите ее, — брезгливо заявила старпом.

Озр почувствовала психогенную атаку на Артура. Тут же поставила над ним колпак поля — и ощутила, что Нечто великолепно проходит через него. Ударила гравитацией по человеку в хламиде, но тот оказался защищенным неизвестным, не ощущавшимся до этого полем. Шагнула к нему…

В это время капитан, чувствуя, что мысли в его мозге начали заменяться на противоположные, нелепо, беспомощно схватился за голову — как будто мог заэкранировать себя ладонями. И это было все, что он успел сделать против того, что ворвалось в него.

За Истомина стал мыслить кто-то другой, обосновавшийся в его мозге. Землянин не понял, что начал открывать рот, и…

Все кончилось. Исчезли и чужие мысли, и старик. Артур закрыл рот; замер, чуть не падая на коралл, и смутно осознавал происшедшее.

Унижение. Главным чувством было чудовищное унижение. От того, что кто-то так по-хозяйски, бесцеремонно поступил с его головой, с его личностью.

Озр не поняла, почему и куда исчезли и психогеника, и незнакомец. Но зато очень хорошо ощутила, что все это пропало без ее вмешательства, но отнюдь не добровольно. И новая, убравшая их сила пришла, как ни странно, через Артура.

А «маяком», который навел опасного чужака в это место, похоже, была старпом.

Сильно интересно, кто стоит у начала этих двух каналов воздействия и как их навесили на землян.

— Я думаю, что обстоятельства слишком подозрительны для использования рекомендаций первого встречного. — Голос Командора был спокоен, хотя мысли очень тревожны. С этим типом психогенного воздействия она столкнулась впервые и не была уверена, что сама смогла бы его отразить. Ее защитный барьер почувствовал исполинскую, текучую силу.

Старик явно был только проекцией. Чьей? И кому, кроме людей, он помешал? Сегодня эта, вторая, сила помогла — но где гарантия, что завтра она не станет новым врагом? Озр только сейчас по-настоящему осознала, во что ввязалась. Куда затащила землян.

Когда Десантники слишком поздно соображают, куда залезли, — они гибнут. Ну что ж, это все равно должно было случиться и с ней. Остается лишь постараться прожить подольше. А посторонние… На эту тему лучше не думать, не ослаблять себя всякой мурой типа раскаяния. Спасать землян, пока возможно, — и все.

«Не готовься к смерти. Не одни враги…» — Командор торопливо, чуть ли не со страхом вышвырнула из своего мозга внезапно пришедшие чужие мысли. Ее подготовка позволяла безошибочно определять, что в голове — свое, а что — нет. Странно, но на этот раз ментаконтакт ушел невероятно легко, а ведь его интенсивность предполагала крайне серьезные неприятности… К тому же оно было не агрессивным, скорее, походило на контакт с обучающим автоматом. Впрочем, в психогенике далеко не все, что вначале выглядит безопасным, остается таким до конца. Такие воздействия надо не изучать, а максимально оперативно от них защищаться.

— Но почему ты ее не останавливаешь?! — Тон Нины был невероятно агрессивен и энергичен. От избытка чувств она даже обратилась к капитану на «ты». Один взгляд на нее, и сразу ясно: никаких аргументов она не примет — потому что не желает их. Поэтому Озр тихо, подчеркнуто ровно сказала:

— Пошли. А то он еще раз явится.

Артур поспешно кивнул — он знал, что голос выдаст его состояние. А лишний раз показывать свою слабость перед этой инопланетной суперменкой… Да, надо думать о таких пустяках. Это хорошо отвлекает от ТОГО кошмара. Надо контролировать свои мысли — пока это получается. Потом все воспоминания, разумеется, прорвутся — но тогда пережитое отодвинется в прошлое чуть дальше.

— Мы идем в прежнем направлении.

Вот и все, Озр отдала команду. Остается опять кивнуть — подать фиктивный приказ фиктивного начальника. И не обращать внимания на реакцию людей.