Сердце бездны

Глава 8. Под знаком смерти

Озр не анализировала происшедшее. Она не соотнесла постороннюю белоснежную вспышку и исчезновение двойника. Также она не соотнесла свой жалкий энергетический потенциал, оставшийся к концу кошмара, и невероятную силу оттеснения, которое вымело Некто из окружающего пространства. Для Десантника все происшедшее было результатом только одной, ее, воли.

Озр плакала без слез. Впервые в жизни.

Некто был прав. Он все-таки победил, а все остальное было ее иллюзиями.

Она пережгла свое тело.

Теоретически это невозможно. Но Черный нередко наделяет теми мутациями, которые не выявляются любыми самодиагностиками. Эти «мины» спят в организмах месяцами, годами — пока не появляются условия для их срабатывания. О возможности существования в себе таких сюрпризов знает каждый Десантник, но не думает об этом. Тут можно либо сходить с ума от подозрений, либо жить так, как будто «мин» точно нет.

В Озр сработала одна из таких тайных мутаций. В искусственном теле изменились все энергетические цепи, и только они, — но этого оказалось достаточно.

Первое, что заметила Командор, — полная потеря инфракрасного зрения.

После быстрой проверки выяснились размеры катастрофы.

Организм подстроился под естественные биологические возможности мозга. И стабилизировался в этом состоянии.

Даже если где-то в нем «спят» другие «подарки» из Черного, их не активизировать. На это не хватит энергии, а если бы ее вдруг оказалось достаточно — такой мощный поток мгновенно разрушил бы ослабевшее, деградировавшее тело. Разрушил бы гораздо раньше, чем смог бы пробудить гипотетические механизмы его регенерации.

Победа Озр над Некто была чудом, невероятным и немыслимым. И для ликвидации последствий этой победы необходимо ничуть не более вероятное событие.

То есть все безнадежно. Воистину, смерть много, беспредельно лучше предстоящей жизни. И Командор — не первая, изуродованная Бездной. Такая участь — наихудшая из стандартного набора. Пострадавшие Десантники просто немедленно убивают себя. И все. Тоже традиционный поступок.

Смерть.

Мрак. Кажется, после заката прошли сотни и тысячи часов, но рассвета нет. Шум песка, отвратительно-радостные вопли чего-то живого в пустыне… Озр оторвала от камня какой-то волглый, упругий лишайник. Она на миг поверила, что если порвет его, то все станет по-старому. Но растение только комкалось, а руки почти сразу заболели от перенапряжения. Это отрезвило Командора, она ужаснулась такой полной потере самоконтроля. Сейчас нужен анализ, трезвый анализ. И ничего больше.

Беспомощность. Унижение.

Смерть.

Альтернатива — идти вперед и сдохнуть по дороге. В безнадежном, последнем пути. Самоубийство — акт о капитуляции. Этим оно и плохо.

Сейчас — время драки до последнего. Оно не будет длинным. Не надо думать о дальнейшей судьбе своих людей — здесь уже ничего не изменить. Пусть они идут вперед с надеждой — от неведения их путь будет веселее, а смерть легче. Может, они сумеют вернуться в монастырь. Плохо, что Артур землянин — любой Десантник в этой ситуации оставил бы Командора по ее приказу. А капитан все равно попрется на смерть и потащит с собой своих людей. Впрочем, сейчас неизвестно, где опаснее — впереди, сзади, здесь.

Заря застала Командора у потухшего костра. Озр с равнодушным лицом смотрела в угли — остывшие, подернутые пеплом нехорошего, зеленовато-белого цвета. И такой же пепел был в глазах киборга.

Последний путь.

В смерть.

Сзади зашевелились люди, наконец-то пробуждающиеся от нехорошего, гипнотического сна. Им казалось, что они медленно всплывают со дна вязкого, липкого озера. Озр улыбнулась угрюмому Артуру:

— Пока не встал окончательно, поменяй ногу.

Тот недоуменно посмотрел на Командора. Она уточнила:

— Может, тогда поднимешься с той.

Бесцветное солнце стояло над мутным, бело-серым горизонтом. Оно слепило, жгло — хотя и невероятно мало для звезды своего спектрального класса, но слишком много для землян, — а теперь и для Озр. Самое худшее, что организм Командора не охлаждался даже потом — его не предусмотрели конструкторы. Она боялась, что где-нибудь поближе к полудню может потерять сознание. И ноги были мерзкими, чужими — слабые, медленные, неуклюжие…

Артур недовольно брел между шершавыми, темно-коричневыми камнями, доходившими ему то до пояса, то до плеч.

Их тени падали на песок и создавали иллюзорное, непроглядно-черное озеро, в котором нельзя разглядеть своих ног. В воздухе кружилась то ли пыль, то ли мошкара, а скорее всего и то и другое вместе. Хотелось пить, и еще сильнее хотелось смыть с лица корку из пота и песчаной пудры. Но воды не предвиделось по крайней мере до росы вечером. Он уже несколько раз собирался попросить Озр найти родник или что-то подобное, но пока удерживался. Видимо, ночью что-то произошло — киборг впервые выглядела очень неважно. Вернее, лицо, манеры обычные, а вот движения — чужие.

Артур малодушничал — предпочитал не знать, что же могло измотать Десантника и насколько велики их общие неприятности. Так удобно надеяться, что в этом кошмаре есть хоть один сильный, пусть и ненадолго… заболевший(?) союзник.

Командор опытнее. Она все понимает. Ей виднее.

— Здравствуй.

Истомин развернулся так резко, что все еще чуть влажный песок скрипнул под подошвами. Капитан еще успел подумать, что, когда солнце поднимется выше, земля окончательно просохнет и придется двигаться в пылевом облаке.

Около камня — мутно-коричневого, покрытого абстрактными рисунками сожженного жаром лишайника, — стоял человек. Высокий. Светлые короткие волосы, загорелая, нормальная кожа, белоснежный комбинезон, по покрою в точности повторяющий земную космическую форму. По крайней мере до пояса — ниже все в тени. Совсем обычный парень, даже глаза европейские, серые. Добрая улыбка на умном, спокойном лице.

Несколько секунд назад Артур проходил мимо этого места, и на нем никого не было.

— Знаете, мне надоели ваши фокусы. — Капитан машинально провел рукой по вдруг разболевшемуся лбу и сам удивился своей смелости.

Голова разом пришла в норму.

— Извините. Я недостаточно заэкранировался, и вам стало некомфортно.

— Мы не собираемся лезть в дела этой планеты, которую почему-то курирует ваша сверхцивилизация. Нас даже не особенно интересует, какие генетические, социальные и прочие опыты вы здесь ставите, зачем даете феодалам такие научные достижения. Вы…

Парень легко отделился от камня, подошел — словно подплыл — к Артуру. Солнце светило прямо в глаза незнакомца, отражалось в них — яркое, чужое.

Капитан почувствовал прикосновение тонких, но вряд ли слабых пальцев. От этого касания почему-то исчезли и усталость, и злоба на надменный сверхразум. Погас и медленно усиливающийся, беспричинный страх. Кожа незнакомца вызывала смутно осознаваемое, ни на что не похожее ощущение — на миг Артур даже заподозрил, что оно не пришло ни по одному из традиционных пяти каналов.

— Вы путаете нас с другой силой, действующей здесь. И мы — не то, что вы обычно подразумеваете под «сверхразумом». Мы — это Координатория, Земля, миллиарды и миллиарды других планет, и не только планет.

— Наблюдатели из будущего?! — Артур почувствовал дикую сухость в горле, будто и туда набрался треклятый песок.

— Нет. К машине времени мы тоже не имеем отношения. Вы мыслите штампами вашей культуры. Мы — те, к кому приходят и люди, и нелюди. В нашей цивилизации — хотя этот термин тут подходит очень мало — сливаются все другие, и от этого никто ничего не теряет. Истинное развитие ничего не отбрасывает. Мы принимаем не планетами, а личностями. Хотя термин «принимаем» тоже неудачен, но ваш язык не приспособлен для наших понятий. К нам можно дойти с технически отсталой планеты — и из звездной суперимперии. И мы никого не выкрадываем, не увозим на летающих блюдцах…

Артур затряс головой. Он ничего не понимал. Все эти слова — бред помешанного. Такого быть не может. Надо только получше всмотреться в лицо инопланетянина — и сразу заметишь следы болезни.

Капитан тщательно всмотрелся — но не заметил. Вместо этого ему захотелось извиниться за свои мысли, сесть за парту-пульт и слушать, слушать этого человека, глядеть ему в глаза, и… Странное ощущение мощи, доброжелательной к тебе… Он оборвал себя: «Наваждение! Трюк!» Подсознание немедленно взбунтовалось против этого вывода сознания — и вдруг в душе наступил полный покой. Капитан всматривался в мрак под ногами, боясь взглянуть в лицо человека, помогшего привести мысли в порядок.

— Я не буду объяснять дальше — ты пока не готов, потому что не имеешь кое-какой фундаментальной информации и о себе, и о всех других. Зачем нужно недоверие, если в свой срок ты сам узнаешь правду — и не со слов, а по фактам? Пока запомни одно: Вселенная и Жизнь совсем не то, что о них думают на Земле. Вы их совершенно, предельно не понимаете… Но перейдем к насущному для тебя. Эти сутки у вас будут очень тяжелыми, решающими. Поэтому запомни меня, запомни меня… — Голос, оставшийся все таким же доброжелательным, без следа высокомерия, стал чуть ли не гипнотическим. Впрочем, эту, последнюю, грань визитер не переходил, и воля землянина оставалась абсолютно свободной.

— Озр сильно пострадала этой ночью. Пожалуйста, щади ее и делай вид, что ничего не замечаешь. Не беспокойся за нее и не рассказывай ей о нашем разговоре. Помнишь слова настоятеля о Старших?

Артур, презирая себя, не удержался и взял незнакомца за руку — чтобы повторилось то ощущение. Даже разум не бунтовал против этого — магнетическое, непонятное притяжение этого существа, безусловно, перевешивало все рациональные доводы. Капитан сказал, глядя в землю и по-прежнему чувствуя себя ребенком:

— Но Озр прилетела сюда для контакта с вами.

— Нет. Озр не стала тебя пугать и сказала не все. Она шла по следам древних легенд и к источнику психогенного влияния на Землю. Готовься к неприятным событиям и ничего не бойся. Также помни, что в вашем мире наш разговор не занял и одной тысячной доли секунды.

И — никого. Парень пропал, как изображение на экране выключенного голографвизора. И даже еще быстрее, бесследнее. Артур непроизвольно потрогал ближайший булыжник — но тот исчезать не собирался. Капитан тоскливо оглядел запачканную ладонь. Он начинал подозревать, что во всех, даже самых бредовых догадках землян присутствует слишком много человеческого здравого смысла. Который слишком трезв для реальности.

Отчаявшись что-то понять, Истомин вздохнул и поспешно пошел вперед. Озр знает меньше, чем человек в белом. То есть ситуацию контролирует этот чужак, а не Командор? И что вообще здесь происходит на самом деле?

Из-за камней долетел мощный голос Сержа: кибернетик, зарабатывая положительные очки у медиков, звал приотставшего капитана.

Артур передернул плечами и обреченно шагнул вперед, взглянув под нога. Ему показалось, что тени начали прижиматься к песку. Впрочем, так и должно быть солнце лезет вверх.

Часа через три Командор шла уже только на злобе. Ноги немели, болели, а главное, не желали слушаться. Искусственные мускулы колыхались, как желе, настолько упал их тонус. Мерзкое ощущение. Озр двигалась очень медленно, делая вид, что пустыня с уменьшающимися валунами вызывает у нее огромнейшие подозрения.

Серж, беззаботно ухмыляясь, наслаждался сегодняшним, неспешным, темпом ходьбы. Он засунул руки в карманы и еле удерживался от беззаботного свиста. Пилот плелся, старательно давя редкие бело-желтые «грибы-дождевики». Артур искоса поглядывал на Озр и никак не мог определить, насколько та пострадала, и, следовательно, не мог понять, чьим состоянием она сейчас руководствуется своим или пустыни?

Полуденный привал был полуголодным, жарким. Десантник неподвижно сидела, глядя вперед прищуренными глазами. В предыдущие дни она ела, подделываясь под человека, но сейчас отказалась от своей порции сухих кореньев, почти навязанных им настоятелем. Озр не стала и пить.

Все это никого не встревожило: Артур знал истину, Серж и Игорь — по разным мотивам — плевали на все.

И снова медленные шаги по трещинам и горячим камням; путь, упирающийся в близкий горизонт, который дрожит в приступе горячки. Воздух струится под ногами, как странное беспокойное озеро.

Светлый, бесцветный мир.

В голове у Озр стоял холодный, жесткий туман — и это при том, что организм все сильнее мучился от жары. Она шла только на вере, что еще может передвигать ноги. Если бы она позволила себе хоть на мгновение удивиться, каким чудом еще движется, то сразу же упала бы и пролежала все ближайшие часы. Ей бы не помогла никакая злоба на себя.

Мучило воспоминание о недавнем привале — и из-за этого идти было еще тяжелее. Но земляне не могли не есть.

Все, в том числе и Командор, пропустили момент, когда песок чуть изменил оттенок. Он был теперь светло-серый, матовый. Артур, облизывая сухие губы (только в одном месте их пересекала дорожка пота), лишь облегченно вздохнул вдруг стало немного меньше слепить глаза.

Котловина открылась так внезапно, словно до этого была скрыта каким-то оптическим барьером (а может быть, тот действительно существовал). Командор заметила отвесный, скользкий склон только тогда, когда до него оставалось буквально два шага. Озр не могла говорить, только сделала предостерегающий жест — и рука предательски дрогнула от слабости. Но земляне этого не заметили — они тоже разглядывали котловину.

Огромное подобие воронки, стены которой покрыты чем-то вроде мутного, старого стекла, — будто бы здесь когда-то взорвалась чудовищная бомба, испарившая, переплавившая и камни, и песок. Противоположный край этой, словно тщательно обработанной, раны пустыни виднелся у самого горизонта.

Люди с наслаждением вдыхали неожиданно охладившийся воздух — стерильный, знакомо пахнущий чем-то похожим на хлор. Этот запах немного резал нос и легкие, но почему-то успокаивал.

Озр была занята тем, чтобы не упасть, и прозевала первый, очень легкий, толчок земли. А когда пустыня дернулась как следует, словно спина обожженного зверя, все четверо оказались подброшенными в воздух. Они впервые увидали плоское, чуть мерцающее дно воронки. А она сама показалась исполинским привидением, занявшим место неба. Через секунду все упали на серое «стекло», которое неожиданно спружинило — и спасло от переломов костей.

Артур чувствовал горячую соль во рту, видел, как прямо у глаз несется склон, в котором горят сотни злых, мутных солнц. Эти солнца гасились красным кровью из разбитых губ и десен. Зацепиться было не за что.

Озр восприняла случившееся как очередное свидетельство своей неполноценности. Серж, казалось, смотрел в небо, демонстрируя полное пренебрежение к происходящему, но на самом деле он ударился затылком и был без сознания. Только Игорь совсем не пострадал и с неожиданным удовольствием отдался скорости: «Совсем как в детстве, на аттракционах!»

Скольжение закончилось тем, что все влетели в зеленоватую, мертвенно горящую в полуденных лучах пудру песка на дне воронки. Пропахав самые причудливые борозды, земляне вскочили, задыхаясь: зеленая, горькая пыль резала горла и легкие. Вдобавок вокруг стоял самый настоящий смрад.

Озр с трудом села и рефлекторно мотала головой. В ее тело медленно втекала сила — неприятная, цепенящая, но все же хоть какая-то! Командор, торопясь, встала на частично окрепших, но странно окостеневших ногах. Явно чувствовалось, что эта тягучая, безликая мощь имеет какое-то отношение к Некто.

Скверно. Но альтернативы этому нет.

Серж же, напротив, медленно осел на песок, не успев с него подняться, ощущение той же силы, которую смогла использовать Озр, застлало его глаза черно-красным киселем. Пилот, передернув плечами, тоже сел — но легко, без напряжения. И принялся чертить на песке какие-то знаки, похожие на детские рисунки. За его пальцем в воздухе тянулась мутная, колышущаяся колбаска пыли.

Артур, еле-еле не кривясь от внезапной головной боли, шарил по карманам комбинезона. Когда-то светло-зеленая, ставшая почти серой ткань почему-то была горячей, обжигала ладони и пальцы.

Озр, повинуясь смутной подсказке подсознания, медленно пошла вперед. В другое время Командор немедленно стерла бы знаки пилота — просто для профилактики и из суеверия. Но… Сейчас она не обратила на них внимания. Ее тело было далеко не в норме, а инстинкт опасности все больше просыпался и уже не толкал, а буквально гнал Озр куда-то в центр воронки.

Несовместимо: ощущение угрозы притягивает к тому, чего боишься. Может, схожий зов ощущал Раэн у нейтронной звезды?..

Там что-то было. Что-то важное, опасное. Туда лучше дойти побыстрее — пока есть силы, пока не помешал Некто или еще что-то. И лучше идти одной, так как там очень, очень нехорошее…

Тусклые солнца в склонах воронки дрогнули, хотя каменная, оплывшая поверхность оставалась недвижной.

Озр отошла уже далеко.

Пилот все торопливее чертил знаки — сам не зная, какие и почему. Ему просто нравились эти движения, именно эти, а не другие.

Дрожание повторилось. Артур заметил его и теперь, в очередной раз, начал искать несуществующий бластер. Вспомнил, что его нет, испугался уже по-настоящему. Окликнул Командора — но воздух внезапно отяжелел, застыл, и звуки не смогли пробиться через эти инертные массы.

И словно в плохом фильме ужасов, из глубин стен воронки стали выплывать тени.

Еще секунда — и Игорь начертил последний знак. И из земли, из камня словно все это было миражом — вышли сотни, даже тысячи серых людей.

Артур схватился за горло. Одинаковые лица. Они соответствуют всем канонам классической красоты — но почему-то невыносимо отвратительны. Все это походило на тот уже (и странно легко) подзабывшийся кошмар на «Дальнем», на ночь перед пролетом сквозь Черный…

Из тысяч глаз на Артура, Сержа и Игоря глядела пустота. Вернее, не пустота, а однородная бесцветная дымка, но она была менее значима и содержательна, чем тьма вакуума или пещер.

Под тысячами коричневых ботинок песок не скрипел, а стонал. Капитана схватили за руку — и он еле вырвался из вроде бы слабого захвата.

И тут же почувствовал, что множество рук подняло его в воздух, вцепившись в комбинезон. А через миг так же синхронно опустило, прислонив к стене воронки, — совершенно парализованного, еле-еле дышащего, будто затянутого в свинцовый корсет.

Ряды серых фигур расступились, и Артуру показалось, что этот промежуток разрез в свихнувшейся бесконечности, описанной каким-то древним философом и воплотившейся в реальность здесь, на этой планете.

Песок рядом с ногами зашипел. Капитан глянул на него — и усомнился в своем рассудке. По песку текла красная, вязкая жидкость — и солнце прочерчивало в ней мутную дорожку, похожую на след от больной Луны.

Удушливый сладковатый запах не давал ошибиться. Это была кровь. И над ней блуждали испарения, а по ней плавали ее же свернувшиеся сгустки. Артур увидел, что ленивый красный поток лизнул его ногу.

Краем глаза он заметил, что в стороне кровяные волны много выше — они с неожиданной силой разбивались о крутые склоны воронки, и вверх летели липкие капли. Они падали на стены, на неподвижных, стоящих рядом с капитаном Игоря и Сержа, на самого Артура…

Кровь поднялась до колен и тяжело, неспокойно бурлила. По колено в ней к капитану шествовал некто в черно-золотой хламиде, с лицом, закрытым щитком вороненого металла.

Серж весело рассмеялся:

— Ну молодцы меды! Ну тест, ну цирк!

Человек подходил все ближе. Уже было видно, что его одеяние из тяжелого бархата сильно намокло в крови.

Он резко сдернул щиток с лица.

Серая, гнилая кожа. Мутные, багровые глаза без век. Губы алые, блестящие, как от ярчайшей помады. Темно-коричневые, никогда не чищенные клыки торчат из полузакрытого рта. Вылитый вампир.

— Мы убьем вас… — Безличный пластиковый хохот ударил по нервам Артура, как молот по стеклу. Остатками разума капитан еле-еле соображал, что эффект ужаса вызван чем-то вроде генератора инфразвука, а не самими словами монстра.

Перед лицом Истомина закачались пальцы, не мытые столетиями. Местами с них слезла кожа, и было видно сгнившее мясо. Желтые когти с насохшей на них кровью чуть-чуть чиркнули по коже Артура, и тот почувствовал, насколько они остры.

— Вы вроде вначале искали источник психогенного влияния на Землю, а? Повезло вам, нашли. Озр ваши планы подправила, помогла с расстоянием, а потом и прямо на место, ко мне привела. Командор меня искала, меня, у нас тут с ней давнее знакомство. — Снова смех потревоженного пластика. — Этот робот переоценила свою силу, здорово переоценила. Ха! Я поглотил Координаторию, еще множество миров, вот-вот окончательно закушу этой планетой — да и вашей Землей, между прочим, тоже. Так что тебе практичнее всего пойти мне в услужение добровольно. Двое твоих людей уже сделали это — правда, по неведению, что менее ценно.

«Соглашусь, обману…» — Артур старался не думать о животном страхе, который в основном и диктовал такие мысли.

Капитан быстро-быстро кивнул.

— Хорошо. Мы берем новеньких просто и легко. Прими же наше причастие!

Перед Артуром внезапно появился человек. Землянин даже не успел рассмотреть его лица, как из крови под ногами вырвались два осклизлых щупальца и, роняя вниз ее капли, разорвали человека. Куски трупа тотчас утонули в крови, поднявшейся уже до бедер землян.

Но один клок мяса упал как раз в руку вампира. В воздухе болтались разорванные жилы, сосуды все еще пульсировали, выталкивая из себя остатки крови.

— Ешь. Мы причащаем человечиной.

Кусок коснулся губ Артура.

— Нет!!! — И на капитана сверху обрушился страшный удар. Падая в полубессознательном состоянии, он проклял всех: планету, Озр, себя…

Упасть лицом в кровь он не успел: рука вампира схватила его за шиворот. Это прикосновение причиняло боль даже через комбинезон — и от этой боли сознание капитана на миг прояснилось. И он на миг перестал бояться за себя таким поглощающим стало желание уничтожения всего окружившего его кошмара. И в долю секунды он отсек вампира от себя — правда, лишь в своем сознании. Сейчас уже не шло речи ни о каком компромиссе, ни о какой тайной подрывной работе в логовище монстра.

Только полное неприятие.

И этого оказалось достаточно. Бесцветные шеренги колыхнулись. На серую лапу чудовища легла загорелая тонкая рука. Озр внезапно ощутила, что за ее спиной возникла непроходимая стена. Резко обернулась — бесцветные, неаккуратные клубы тумана не позволяли ни видеть, ни слышать происходящее в них или сзади них. А там скорее всего что-то творилось… Командор, проклиная себя, попыталась пройти, прорваться через туман назад, к землянам — но клубы были непроходимы, как массив из свинца.

Поэтому Десантник опять двинулась вперед. Там виднелось небольшое — метра три в диаметре — озерцо. Обыкновенная, весело играющая на солнце вода. Только она почему-то очень не нравилась Командору.

Шаг. Еще шаг. И мир дернулся, вывернулся наизнанку — как взбесившийся оборотень. Озеро стало бесконечным океаном грязно-желтой, вонючей слизи. Океан был везде — впереди, сзади, по бокам. А Озр стояла на островке, среди этой жижи и гниющего неба.

Человеческий смех. Командор обернулась. Сзади улыбалась старпом, одетая в форму Дальнего Десанта.

— Теперь я займу твое место. Правда, на Земле, а не в Координатории.

Озр усмехнулась. Нина, сделав не по-человечески стремительное движение, схватила ее за руку, дернула — и Озр не устояла на ногах, упала лицом в жесткий, режущий песок. Встала под громкий, равномерный смех землянки. Из-под псевдочеловеческой кожи, сорванной песком, на лице киборга проглядывала черная «плоть».

— Ты отдала свою силу. У тебя больше ничего не осталось. А ведь ты имела шанс быть хорошей служанкой. Но ты не желала слушать Хозяина.

— У меня не было хозяев. — Командор сказала это сама себе, а никак не Нине. Сказала как последнее заклятие.

Знакомый пластиковый смех. Рядом с Рагозиной внезапно возник вампир — тот же самый, который в это же время предлагал Артуру принять «причастие».

— Я всегда владел тобой.

— Да ну?

— Твое тело — мое тело. Тебе дали его мои слуги, с моего благословения.

— То, что мое, — мое. А на первоисточник мне плевать. И она полетела на грязный песок от гравитационной оплеухи.

— Я забрал твои силы. Заберу и твое тело. И твою душу тоже! Помнишь, ты как-то поклялась, что доберешься до того, кто вывел «штамм» «прыжков»?[82] Из-за этой клятвы ты здесь, она связала тебя и Меня, ибо их вывел Я! А теперь побудь, побудь здесь сама с собой — побежденной. Одна, до самой твоей смерти. Подумай. Этот океан — моя сила. Смотри на нее. Разрешаю. Я даже разрешаю тебе рехнуться — ведь Я гуманен.

Смех. Вампир и Нина исчезли одновременно. Озр еле-еле встала с колючего, ставшего отвратительно волглым песка.

Раньше она не подозревала, что в «прыжках» был замешан Некто. А, ладно, он, очевидно, дергал и дергает за веревочки массы скверных событий. Но об этом не стоит думать — вредно даже в том случае, если Он не прослушивает ее мысли и не радуется всему подобному.

Командор села. Силы утекали все ощутимее. Хотя вроде бы уже и нечему утекать.

Оставалось смотреть в грязное, низенькое небо, которое меньше всего походит на небо. И не думать. Не думать о том, что проигрыш уже окончательный, не прикидывать его размеры и последствия — хотя бы последствия для трех землян. Лучше размышлять о том, что Некто — дурак, что Бездна отторгает таких, как старпом. И что тело вампира не может быть настоящим организмом этого существа, а является какой-то иллюзией или очередной ширмой. Что он лгал…

— В Десанте года два подряд тянулась эпидемия помешательства, если вдруг не лгал?! Если он действительно… Не думать! Об этом — не думать.

Сидеть и медленно умирать, зная, что ты скоро ляжешь и не сможешь даже приподняться… Невыносимо. Не-вы-но-си-мо.

Озр попыталась встать, но упала. И на животе поползла к кромке слизи.

Он говорил, что это его сила. Убавить, хотя бы чуть-чуть убавить… Сдохнуть в драке, нелепой, пустой — но все же сдохнуть не на брюхе. И хоть чем-то отомстить Ему, хоть как-то ослабить Его…

Мир остывал, хотя на гнилом небе полыхало горячечное солнце, не закрытое ни одной тучкой. Озр положила ладонь на неподвижную массу — и дернулась от боли. Закрыла глаза, чтобы не видеть, каких жалких, незаметных результатов она добьется за оставшийся ей огрызок будущего. И положила на слизь вторую ладонь…

Серая толпа расступилась, словно рассеченная лезвием силового поля. Люди в белом шли — и солнце сверкало в их комбинезонах тысячами резких, невыносимых для человеческих глаз отражений. Ослепленный этим жестким, бьющим светом Артур щурился, как больной, усталый кот.

Все происходящее казалось съемками какого-то третьеразрядного фильма.

Серая толпа начала растекаться, причем в самом прямом смысле слова: люди, словно восковые статуэтки в огне, оплывали на глазах. И бесцветной, вязкой жидкостью плескались вместе с кровью, медленно перемешиваясь с ней. Это месиво опадало, оно уже не доходило до колен Артура.

Зато невдалеке, прямо из воздуха, сгустилось несколько десятков существ, неотличимых от первого вампира.

Монстры стояли неподвижно. Люди в белом тоже застыли. Как-то получилось, что они застыли по парам — вампир против человека. Не было ни лазеров, ни мечей, ни кулаков, ни слов — просто пары, и каждый стоит абсолютно прямо. Через какое-то время один из противников начинал шататься. После этого или опять замирал, или падал. Но на чистом, уже без намека на кровь или что-то другое, песке не лежало ни раненых, ни трупов. И вампиры, и люди просто пропадали во время падения. Причем чудовища падали чаще. И освободившиеся люди — впрочем, как и освободившиеся монстры, — спешно присоединялись к другой паре. При этом далеко не всегда к ближайшей.

Численный перевес людей рос. Вампиры исчезали все чаще.

Артур до боли всматривался в эту странную, беззвучную картину. У всех противников — спокойные, сосредоточенные лица или морды. И ни от кого — ни одной тени на песке.

Серж зевнул, сел на корточки:

— У кого-то не хватило фантазии придумать настоящую Драку.

Артур продолжал вглядываться в, как теперь он уже ясно понимал, поле битвы. В голове появился туман. И перед тем как провалиться от перенапряжения в сон-обморок, он на мгновение увидел что-то непонятное — то ли нити, то ли лучи, идущие от противника к противнику. Впрочем, термин «увидел» — неточен, здесь капитан на миг вступил в область чувств, практически неизвестных современным землянам…

Он очнулся от прикосновения теплой, сильной руки. Над ним склонился один из людей в белом. Артур благодарно глянул в глаза незнакомца — и тут же поспешно отвернулся. Капитан никогда не встречал такого материального, пронизывающего взгляда. Даже у того отшельника он был много слабее. А здесь… здесь были глаза существа, стоящего гораздо выше человека. Артур с детства привык считать себя вершиной эволюции, и даже Озр не сильно поколебала эту его установку. Да, Командор превосходила землян, но ведь не до ТАКОЙ степени, как этот… Страшно и… В общем, очень пакостная гамма чувств, вполне понятная только испытавшим ее. Единственное, почему Истомин не побежал от незнакомца, это странное притяжение той бездны, которая рассматривала его из чужих зрачков.

— Не думай о себе как о ничтожестве, не унижайся. И успокойся. Произошло все, что должно было случиться, и вам осталось только вернуться в Солнечную систему. Мы благодарны, что ты открыл нам дорогу сюда. Тот, кого ты назвал вампиром, очень хорошо охраняет свою территорию, и единственное, от чего он не смог полностью застраховаться, — это от нашего прихода по лучу чьего-нибудь вызова.

— Я никого не…

— Ошибаешься.

Артур не удержался, опять глянул в глаза. Но они были уже совсем нормальными, человеческими. «Бережет мои нервы…» — Он поднялся на ноги и побрел, сам не зная зачем и куда, раздавленный своей малостью, беспомощностью.

Капитан загребал зеленоватый песок форменными сапогами. Все было нелепо. Кроме этих глаз… зова Бездны в них…

Землянин знал, что незнакомец идет рядом — хотя от того не было ни шороха шагов, ни дыхания. Тем не менее присутствие этого нечеловека ощущалось до предела ясно — тем самым шестым чувством, которое обычно работает лишь в минуту опасности. Только тут оно было много сильнее.

Призрак. Призрак, и даже без тени.

— Всегда думал, что это бред невежественных предков, — пробормотал он. Ему впервые пришло в голову, не сталкивались ли изредка отдельные земляне с подобными… сущностями.

Вполне материальная рука легла на плечо. Артур поднял глаза специально для того, чтобы еще раз проверить этот бредовый факт. Нет, тени не было!

— У нас, как и у них, нет облика, который вы могли бы воспринять. И они, и мы, показываясь вам, просто выбираем себе внешность.

Капитан опять покосился на собеседника, избегая смотреть ему в лицо. Вроде бы совсем нормальный человек, если не считать…

— Ты воспринимаешь сейчас мою проекцию на доступный вам мир. И я создал ее только для тебя — посторонний решил бы, что ты идешь один и говоришь сам с собой.

— А, понятно. Воздействие на мозг…

— Это определение на вашем языке, и оно верно только в малой части. Я не сон, могу, например, поднять камень и кинуть… — Незнакомец тотчас сделал это. — Ты видишь облик, которого нет, но сам я здесь. Но не весь — как трехмерный предмет не полностью входит в двумерную плоскость. Так же здесь присутствовали все остальные — и враги, и друзья.

Артура почему-то передернуло. Где-то в глубине организма до сих пор сидел животный страх, желание сбежать от иномирянина, забраться в какую-нибудь нору, под камень… Пока обстановка была напряженной, все подобные эмоции маячили где-то на периферии. А сейчас стали вылезать…

— С тобой все в порядке. Просто земная вегетативная нервная система плохо реагирует на мое присутствие. Твой страх передо мной — чистая физиология, нечто вроде легкого физиологического шока.

— Так кто же вы? — Вопрос вышел угрюмее, чем хотелось Артуру.

— Частично я человек. Но это — только одна моя сторона, а я многогранник. В меня входит то же, что в людей, но вместе с тем и очень много другого. И именно поэтому я не могу объяснить тебе свою суть — я одновременно и очень близок к вам, и очень далек. Понимаешь? Ты можешь воспринять только тот мой двумерный срез, который аналогичен тебе. Это касается не только тебя, но и всех людей. И конечно, лишь на этом этапе вашего развития.

Капитан кивнул, хотя и не совсем понял необходимость последней фразы. Но он уже думал о другой, тоже актуальной и малоприятной возможности: а что, если все они, земляне (и даже Озр?), видели на этой планете только грани чего-то? Только, так сказать, двумерные срезы трехмерных предметов? И приукрашивали каждый такой срез своими соображениями, мнениями, а потом сходили с ума от нелогичности происходящего? И… кстати, выходит, этот сверхразум просто всех использовал — и людей, и киборга?!

— Все не так просто. Вы действовали по своей воле, мы в нее не вмешивались. И страховали вас, как могли, — тогда, когда вы это позволяли, а не шарахались от нас, как, к сожалению, все время делала Командор… К тому же не только мы, но и вы были заинтересованы в уничтожении… гнезда, использую это слово… гнезда Некто. Помимо того, что мешало нам, отсюда действительно шло влияние на вашу Землю. А грани предметов… когда-нибудь ты поймешь, что это такое.

— К сожалению, у меня впереди не вечность.

— Она впереди у КАЖДОГО, — аккуратно, но очень настойчиво поправил собеседник.

Артур в ответ даже не пожал плечами — настолько он устал от этого дикого, скрытого от нормального изучения мира. Как там говорит Озр: Бездна не для человеческих мозгов?

Безнадежно глянув вперед (а не на землю под ногами, как до этого), капитан вдруг увидел, что не так уж далеко, почти рядом…

Запретив себе строить догадки, он побежал вперед. Бежал и надеялся на ошибку…

Боль растекалась по телу. Песок забился в рот, в ноздри, но Озр, к счастью, не нуждалась в легочном дыхании.[83]

Слизь просачивалась через кожу в ладони и сжигалась там, внутри тела. Это был единственный доступный Командору способ действий. Может, существовал другой, но Озр знала, что сейчас ей до него не додуматься.

Мира не осталось — только втягиваемая в себя тошнотворная, вызывающая дикую боль слизь. И сгорание слизи. И новая порция. И сгорание. Новая…

Командор не чувствовала, как по ее телу проходили конвульсии, от которых ломались самые тонкие псевдокости. Слизь медленно съедала искусственные руки вот уже от кистей остался один скелет. Он был очень тонким, детским. И продолжал втягивать слизь, которая его разрушала. Озр казалось, что по лицу текут слезы — как когда-то в далеком детстве, в закоулке орущего, мертвого мегаполиса. Здесь больше не было Командора Дальнего Десанта. Не было правил касты. Не было желания отомстить, смыть позор. Только беспомощные, объеденные руки на слизи. Только усыхающее от напряжения тело. Озр дергалась, как под ударами электротока. И втягивала слизь. Уже просто для того, чтобы ТОМУ было хоть чуть-чуть труднее победить даже одного человека. Если бы Озр внезапно выдернули из этой ситуации, она немедленно попыталась бы принять наиболее самоуверенный вид, прятала бы за спину изъеденные кисти и рассуждала бы о чести Десантника… Но рядом не было никого. Только слизь. И Озр тянула ее, сама становясь все уменьшающимся, уменьшающимся комочком боли. Комочком, где, кроме боли, могла уместиться только одна нелогичная, нелепая мысль: чтобы никому никогда больше не было так плохо, так больно, как ей…

Сколько часов прошло? Озр внезапно поняла, что уже какое-то время (или нет, все случилось прямо сейчас?) ничего не может втянуть руками. Судороги рвали ее тело в разные стороны, подбрасывали в воздух. Но они хотя бы стали ощущаться. Озр упала лицом вверх и поняла, что по своей воле не может переместить ни руки, ни ноги даже на миллиметр. Но попыталась это сделать конечно же, бесполезно. Тогда она открыл глаза, чтобы последний раз посмотреть на небо. Но над ней, вокруг нее была одна чернота.

Она ослепла.

Соленые, редкие капли текли по горячим щекам, запавшим совсем как у человека. И медленно испарялись на солнце.

Хотя она не могла плакать — у нее не было нужных желез.

И кто-то положил теплую руку на ее обжигающий, но мерзнущий лоб.

— Ты победила, Озр.

— Я проиграла. Я отдала все, что было у меня. — Это был не шепот, а усталая, слабая мысль.

— Неправда. — Рука, похожая на неведомую координаторцу материнскую, погладила ее по щекам, утирая слезы. И сейчас, так близко от смерти, было можно все — даже принять чужую ласку, сочувствие. Не было ни стыда, ни унижения словно все прошлое ушло в невообразимую даль, и все его требования, понятия оказались лишь правилами отшумевшей, нелепой игры.

— Он врал, что я была его?

— Да.

— Честно?

— Честно.

Озр улыбнулась. Невидимая добрая рука опять лежала у нее на лбу. Озр из последних, неизвестно каких сил постаралась поймать эту руку — и та помогла ей сделать это. Положила ее себе на глаза — вернее, рука, поняв это желание, сама легла туда. И ответом на угаданный, последний вопрос Озр прозвучали слова:

— Он не хозяин мира.

Командор улыбалась странно побелевшими губами. Они казались такими же ненатуральными, как и все ее лицо — лоскутная маска из снежно-белой кожи и черного «мяса».

Озр успела подумать, как отчаянно ей хочется быть рядом с этим человеком.

И умерла, застыла. Маленькая, как земной подросток. Исхудавшая так, что синтетическая кожа прилипала к искусственным костям. С объеденными по локоть руками, с полурастворившимися костями пальцев.

Высокая фигура в снежно-белом комбинезоне, склонившаяся над ней, исчезла словно растворилась в сиянии солнца, слилась с ним.

Рядом с Озр было очень мелкое — не глубже полуметра — ложе идеально круглого озерца трех метров в диаметре. Озерца, недавно казавшегося океаном. Одного из резервуаров силы Того.

— Она мертва?

Спутник кивнул. Артур сжал кулаки. Хотел посмотреть на горизонт — и встретился с чужими глазами: человек внезапно переместился так, что оказался лицом к лицу с капитаном.

— Вы можете оживить ее?

Тот качнул головой:

— Это не нужно, поверь. Смерть не так страшна, как вы думаете. И…

В последнее утверждение Артур не поверил, но решил, что спорить с этим существом бесполезно. Он опустился на корточки, погладил искусственные волосы. Только сейчас он начал испытывать к Командору какие-то другие чувства — кроме отстраненного уважения. Эта смерть, это выражение мертвого лица внезапно приблизили его к Озр. Барьеры, разделявшие их, вдруг оказались несущественными.

Артур с ненавистью глянул на ноги незнакомца. И не видел, как беззвучно двигаются губы того.

Одно из неудобств подобных проекций: мозг человека селектирует поступающую ему информацию по своему произволу. Истомин не желал слышать — и не мог услышать.

Но если здесь будет не проекция, а более полный вариант Старшего, человек погибнет.

Капитан наконец разогнулся, сказал, глядя куда-то мимо собеседника:

— И что дальше?

— Пора на «Дальний». Я хотел сказать, что смерть….

И снова — беззвучно шевелящиеся губы. Артур в бешенстве отвернулся, сжимая кулаки. Его охватило огромное, невероятное желание бить морду этого надменного, неблагодарного существа. Просто так, со своей высоты, отказывающему другому в жизни.

И незнакомец знал, что о нем думает человек…