Сердце бездны

Глава 7. Монстры

Утром был еще один труп. Командор, даже не касаясь погибшего, определила, что человек умер от обширного инфаркта. К ее удивлению, настоятель, не обладающий полями-щупами, несколько раз провел ладонью над телом и поставил тот же диагноз. Теоретически нормальный (то есть некиборг) человек не мог управлять своими или воспринимать чужие природные поля.

Опять обряд похорон, опять черные клубы дыма тяжело ползли в бесцветный хрусталь неба. Спокойные, чуть печальные лица монахов, напряженные, больные землян. Беззаботен лишь Серж. Нина пыталась проковырять камень носком сапога, больше похожего на носок из бело-зеленой, тонкой кожи. И шептала капитану, стоя за его спиной:

— Бежим, отсюда надо бежать… — Ее голос был обреченным, нудным, она повторяла эту фразу в тысячный раз. Артуру невероятно надоело делать вид, что он ничего не слышит.

Наконец монахи стали медленно утягиваться в коридор. Вдруг из его глубины донеслись странные, путающиеся в базальте крики. На площадку, над которой еще шелестели медленно опускающиеся, прилипающие к мокрому камню кусочки погребального пепла, выскочило несколько человек. Через разодранный белый шелк одеяний виднелись смуглые, иссушенные тела.

Озр метнулась к занавеске, Артур — тоже, но, естественно, гораздо позже и медленнее.

У самого входа Командор застыла, как статуя, одетая в комбинезон. Не было даже ветра, который мог бы пошевелить ее волосы.

Подземелье впереди молчало. Все чувства киборга словно проваливались неизвестно куда, и создавалось ощущение, что за тоненькой тканью нет вообще ничего — ни скалы, ни хода в ней.

Эта задержка действия, весьма ощутимая для Десантника, продолжалась меньше четверти секунды. Озр уже прикидывала, как лучше сделать первый, настороженный шаг, — но тут из пещеры выбралось грязно-белое, шелушащееся щупальце. Артур, не успевший подбежать к Десантнику, спешно поднял с камня медный ритуальный нож и собрался полоснуть им по твари. От стресса Истомин стал действовать и мыслить невероятно быстро и четко — по человеческим меркам, конечно. Озр перехватила его руку. Он чуть не закричал от боли, но Командор уже ослабила хватку:

— Подожди. Видишь, само выползает.

Но оно не выползло, а выпрыгнуло. Щупальце каким-то образом прикрепилось к поверхности площадки — похоже, присосалось — и, резко сократившись, выдернуло на свет своего обладателя.

Грязно-белая, словно запаршивевшая тварь больше всего походила на очень раскидистую ветвь дерева. У нее не было ни головы, ни туловища — о мелочах типа глаз и рта говорить вообще не приходится. Щупальца беспорядочно отходили одно от другого, листву заменяли неритмично дрожащие лохмотья.

— Держись подальше.

Артур, на секунду забыв, что Озр — это Озр, отважно попытался шагнуть к монстру. И тут же получил парализующий заряд от Командора.

— Извини. — Она не обернулась, осторожно двигаясь к «ветви», которая рывками поднималась на дыбы. Полусогнутые руки Десантника смотрели ладонями вперед, ноги не шли, а скользили по площадке — прямо к расплывающемуся из-под твари темно-синему, поблескивающему пятну. Оно походило на яркую краску.

Удар гравитации не дал существу подняться до конца. С хрустом, похожим на хруст раздавливаемых бумажных коробок, оно осело, выбросив из себя зеленоватый, очень прозрачный газ, и после этого заметно уменьшилось в размерах.

Второй гравитационный удар вызвал еще одну, более слабую, волну газа. Его слабо переливающиеся под солнцем, почти невидимые клочья летели медленно и низко. Наконец они добрались до Артура — и у того началось счастливое, легкое головокружение. На месте твари капитан вдруг увидел белоснежную, танцующую под ветром ветку дивного, райского дерева, похожего на цветущую сакуру.

Но парализованные ноги не шли к ней. Предательские, ватные, они не давали рукам коснуться облачных, нежных цветов…

На киборга галлюциноген не произвел ни малейшего впечатления. Еще один гравитационный удар. Еще. Газ перестал выделяться. На площадке давно не было ни одного монаха — их словно унес порыв урагана. Никто не рискнул даже подглядывать из-за шторы. А Нина — едва щупальце показалось из пещеры — вдруг уснула, успев только мягко опуститься на камень. И сейчас мило посапывала в тени змеи — бесцветные лучи солнца жгли только термоизолирующую ткань на ее ногах. Серж инстинктивно убрался подальше и повыше, то есть на одно из верхних колец правой статуи. И, усевшись на него, стал соображать, сильно ли повредит ему эта реакция в глазах психологов, не следует ли слезть, пойти навстречу этой, очередной, иллюзии… Но от контакта с ней могут возникнуть хотя и тоже иллюзорные, но крайне неприятные чувства, ведь общеизвестно, что психотехники бессовестные садисты. Игорь забрался примерно на эту же высоту — по другой змее. И равнодушно рассматривал окружающее.

Раскаленная скала внизу и по сторонам, неподвижная, бесцветная жаровня неба вверху. По площадке, делясь и сливаясь, низко над камнем парит густое облако обтекаемых «гранул» дурмана — и в каждой горит по нескольку зеленоватых, ложных солнц. Странный газ медленно стекал по черным ступеням, по белому, выжженному лишайнику. Это было красиво — походило на зеленоватый мерцающий водопад, но очень ленивый. Впрочем, полусомнамбулу-пилота не могли тронуть ни любая красота, ни любое уродство.

Артур плакал. Белая ветвь из сада фей была совсем-совсем недоступна. И она трепетала, чуть не ломалась под жестким, уже явно не весенним ветром.

Озр била и била, чувствуя, что монстр еще жив, а ее силы скоро кончатся. Бесчисленное множество структур искусственного тела, смутно подобных земным аккумуляторам, уже разрядилось — и этот энергодефицит воспринимался как холод. Бесчисленные ледяные иголки рождались в теле… У Командора существовало чувство боли, но она вдобавок могла глушить его (а это — редчайшее сочетание в Десанте). Увы, такое подавление требовало энергии — и практичная Озр, как обычно, отказалась от него.

Тварь была необыкновенно прочной — даже по меркам неорганической жизни. Она перекатывалась, как сюрреалистический мешок с водой, и скрипела, как перегоревший пластик. Совершенно внезапно на ее шкуре словно расстегнулась гигантская застежка-молния. Через этот разрыв стало вытекать что-то вроде густого зеленого повидла — оно и заменяло твари кости, мышцы, кровь. На солнечный свет оно реагировало, как снег на раскаленный металл: наверх тяжко поднялись приторно пахнущие, липкие клубы неопределенного цвета.

Пока «ветвь» агонизировала, Озр села на камень, коснулась его руками. Вокруг них тотчас стали образовываться ореольчики инея — энергоаккумуляторы заработали на забор.

Поднявшийся ветер быстро уносил и масляные лохмы испаренной плоти монстра, и последние куски дурмана. Опустевшая, безопасная шкура стала игрушкой ветра и походила на обрывки старой, грязной скатерти. Серж и Игорь спустились вниз и топтались, не зная, что сделать или сказать. Впрочем, пилот вел себя так лишь для проформы, потому что автоматически, на уровне мышц, подражал своим прежним, нормальным реакциям. А Артур стоял, все еще видя, как кружатся беззащитные лепестки, а самой ветви уже нет, она сгорела, сгинула… Нина начала ворочаться, готовясь проснуться.

Озр поднялась. Холод внутри все еще не желал отступать, но надо было посмотреть, что с капитаном, — а контактное обследование менее энергоемко, чем дистанционное. (То, что с землянином не случилось ничего особо страшного, ясно и так.)

Интересно, почему уничтожение твари забрало столько мощностей? Помимо основного расхода, энергия просто куда-то утекала, словно монстр вскрыл Командору отсутствующие у нее артерии и из них хлестала несуществующая кровь…

Из-за шелковой «двери» выглянуло почти мальчишеское, азартное лицо послушника. Он, разумеется, сильно постарался скроить бесстрастную мину, но…

Старпом открыла глаза, сладко, с хрустом, потянулась — и тут же весьма сильно стукнулась затылком о базальт. С проклятиями вскочила, держась за голову и чувствуя под пальцами липкие капельки крови. Нигде до этой чертовой планеты она не расшибалась настолько постоянно! В ее черных волосах застрял ломкий пепел от какой-то части твари, и взбешенная Нина выглядела несколько комично.

Артур, внезапно для себя освобожденный Озр от парализующего заряда, рванулся к останкам ветви и тут же остановился. Действие газа кончилось (благодаря Командору) так же мгновенно, как и началось.

Осознание случившегося было стремительным и малоприятным. Стараясь ни на кого не смотреть, Истомин сделал вид, что все дело просто в его чрезвычайном интересе к клочкам шкуры, и подошел к ним — но не особенно близко, чтобы в любом случае успеть увернуться от их прикосновения.

Ему казалось, что лицо буквально пылает от стыда, но в реальности оно выглядело до жути официальным и спокойным. Притворившись, что он был заинтересован только в беглом осмотре, Артур развернулся, подошел к Озр и присел на корточки рядом с ней. Та улыбнулась. Так они и остались — одна стоять, другой сидеть.

Это уже совсем окончательно убедило Сержа в фантомности окружения (до этого оставались хотя бы проблески сомнений). От неожиданной для себя самого досады кибернетик просто не знал, что сделать, — и не пошел пинать останки твари лишь по одной причине: это наверняка очень не понравилось бы наблюдателям-психологам.

Вдруг внутри горы опять послышались испуганные крики. Головы монахов (а их было уже три) мигом исчезли за шторой. Озр сконцентрировалась, заставив себя забыть об усталости и холоде.

Под отдаленные, гулкие от подземного эха вопли на площадку буквально выкатился челове… нет — второй монстр, только укутанный в белую монашескую одежду.

Грязно-багровая, склизкая кожа в трещинах, из которых сочится что-то вроде гнилостно пахнущей сукровицы. Верх головы словно снесен лазером — прямо над совсем человеческими бровями, нависая, из чаши открытого черепа чуть-чуть вываливалась серо-розовая масса. Как мозг оставался в голове, пока монстр крутился колесом, было совершенно непонятно. Губы и часть обеих щек отсутствовали, и солнце беспрепятственно освещало черно-коричневые, изогнутые зубы и бело-серые десны. Почти человеческие руки вместо пальцев кончались огромными, изогнутыми когтями. На их кончиках дрожали мутно-серые капли.

Чудовище покаталось около самого входа в пещеру, приподнялось, потом внезапно содрогнулось, как ударенное по животу; вцепилось когтями в камень, задергалось. Масса внутри черепа отвратительно вибрировала. Нина, зажав рот руками и согнувшись пополам, стремительно отвернулась к стене и стала издавать приглушенные звуки. Артур, убедившись, что Озр вроде бы наблюдает за обстановкой, разрешил себе повторить маневр старпома — правда, беззвучно. Серж зажмурился, мечтая отлупить выдумавшего такое безобразие. Игорь не отреагировал.

Стон, почти людской. Монстр оставлял в желтом камне неглубокие, рваные полосы от когтей. Он походил на человека, старающегося удержаться на крутой стене, но неуклонно сползающего вниз. Только роль низа играло направление к лестнице. Артур попытался обернуться на стоны, но опять не справился с желудком.

Новый рывок — или удар? — невидимой силы приблизил чудовище к тому месту, на котором недавно двигалась «ветка». Монашеское одеяние развевалось, белые клочья трепетали на ветру, иногда падая на голову и взлетая с нее уже «украшенным» очередным пятном крови. И в царапинах на камне, около них, оставалась темно-бурая, липкая кровь…

Теперь стало ясно, что новую тварь тянет не к лестнице, а чуть в сторону на место «ветви».

Озр шагнула вперед. Хорошо, что в эту сторону никто не смотрит — забот хватает и без дурацких увещеваний, хватаний за руку (то есть мимо руки)…

Сухая глазница неба жглась, как перегретый мотор, но Командору все еще было холодно.

Когтистая лапа опять подвела монстра, и он еще немного сдвинулся к центру площадки. Но — в последний раз: Командор схватила его за талию. Новый мощнейший рывок чуть не разжал рук Озр и почти сумел протащить ее вперед вместе с чудовищем. Одежда того окончательно лопнула, и кожа Командора коснулась непосредственно отвратительного, потрескавшегося тела. Сочащаяся из него сукровица обжигала даже киборга, а силы опять начали засасываться какой-то инфернальной, невозможной пустотой рядом… И холодные иглы уже не кололи протыкали, разрывали все, что было в организме…

Сколько прошло времени? Минута, год? Рвущееся из рук, разъедающее кожу существо; резкий ветер; проклятый скользкий камень, в который приходится вжиматься, вдавливаться всем телом; тело, все больше и больше становящееся ледяным, полупарализованным манекеном…

Наконец Озр осознала, что конвульсии монстра прекратились. Исчезла и сила, тянущая к центру площадки.

Одно из правил Десанта — «В смутной ситуации следует стоять на ногах». Командор непривычно неуклюже поднялась. И тут же снова опустилась. Но ее шатало даже в сидячем положении. Она чувствовала, как в нее сейчас впиваются взгляды высунувшихся монахов — и пораженные, расширенные глаза Артура. Она улыбнулась спокойно и беспечно. А ее организм только что прекратил агонизировать, застыл в мучительном, больном равновесии.

Удерживая на лице улыбку, Озр прикоснулась к голове монстра, развернула ее так, чтобы посмотреть в его морду. Коричневая, осклизлая кровь больше не обжигала кожу — что подтверждало догадку Командора о нехимической природе воздействия.

Существо доживало последние секунды. Глаза, кажущиеся огромными, были совсем человеческими. Они пытались отдать Командору себя — просто потому, что не могли предложить ничего другого и, кажется, смущались крайней убогостью этого дара. Потом веки закрылись. Все было кончено.

— Капитан, не подпускайте ее к нам! Эта дура могла заразиться. — Нина подбежала к Артуру и повелительно дергала его за плечо. Тот даже не отбивался от нее — только пристально глядел на Озр.

Командор с трудом, незаметным для людей, встала. Кое-как удерживаясь от шатаний, внешне лениво пошла к капитану. Старпом вжалась в базальтовую стену, сквозь искусственный загар проступила меловая бледность. И внезапно стала быстро, мелкими шажками отходить вбок, покашивая глазами на лестницу.

Из пещеры появился чуть-чуть бледноватый, но внешне невозмутимый настоятель. Каким-то образом составив мнение об обстановке, быстро пошел к Озр. А та, заметив маневры Нины, замедлила шаги — как бы в насмешку, давая побольше времени для бегства. (А на самом деле просто воспользовавшись удобным предлогом сбавить скорость ходьбы.)

Настоятель коснулся запястья киборга как будто чисто дружеским жестом — но Озр неожиданно почувствовала, что в ее тело стал вливаться мощный поток энергии.

— Не бойся, он не был заразным.

— Я уже знаю. — Она деликатно вырвала свою кисть — что не остановило поток силы, идущей от этого человека. Немыслимая, дурацкая подпитка! Озр попыталась выставить защитное поле, но оказалась еще слишком слаба.

— Не сопротивляйся. Я бы не сумел удержать его. И могу отблагодарить тебя только вот так.

Они стояли посреди двора, и в их ушах свистел резкий горный ветер.

— Не надо. Прекратите.

— Тебе стыдно. Ты думаешь, что выпиваешь меня? Ошибаешься. Но если это тебе так неприятно, я кончу.

Поток иссяк. Озр чувствовала себя много лучше, но видела, что настоятель заметно ослабел.

— Не волнуйся, я быстро восстановлюсь. — Он печально покачал головой. Видимо, бедняга плоховато прожил предыдущую жизнь или имел сильного врага, наложившего на него такое проклятие. Иначе бы он не попался уничтоженному тобой чудовищу и не превратился бы вот в такое… — Монах явно воздержался от какого-то слова. — Ты спасла его от худших Уровней Жизни, от Миров Чудовищ.

Озр, собравшаяся было выяснить, как же он передавал ей энергию, решила смолчать. Настоятель, конечно, ответит, но правда опять будет так сращена с вымыслами, что лучше не захламлять свой мозг этим «коктейлем».

Раздались шум, сдавленное проклятие. Это старпом, внезапно решившись поторопиться, споткнулась о кольцо змеи и растянулась на базальте. Шипя, но все же не потирая отшибленные пальцы и локти, она как кошка — почти сразу вскочила и помчалась вниз, по ступеням, не отзывающимся на ее шаги ни одним звуком.

На такой лестнице при такой скорости падение было гарантированным.

— Стой! Сто-ой!!! — Артур рванулся следом.

Но на площадке уже было полно монахов — и один из них по стремительному знаку настоятеля в броске уронил Истомина, распластавшись на его спине. Настоятель подбежал к капитану — встающему, еще чуть очумевшему от удара головой о камень. Совсем по-домашнему положил ему руку на плечо, заглянул в глаза:

— Не злись. Тебе нельзя за ней.

— Он прав. — Рядом стояла Озр.

Артур был готов накинуться на эту инопланетную машину, так успешно, долго притворявшуюся человеком. И выбить пару зубов у лицемерного монаха. Но капитана обескураживал теплый, горький взгляд настоятеля. Поэтому оставалось только одно — устало, зло спросить:

— Почему?

— Она не расшибется. А ты сорвешься. И даже если сумеешь ее догнать, она сбросит тебя в пропасть. — Настоятель попытался положить ладонь на голову капитана. Тот почувствовал себя ребенком, поспешно увернулся, разозлился, устыдился злости и смолчал. Зато заговорила Командор:

— Артур, она сумасшедшая. Ты понимаешь, что значит иметь в своей группе психически ненормального?

Истомин очень постарался не вспоминать о сестре.

— Она мой старпом.

— Правильно. Но здесь есть и Серж, и Игорь. Спасать надо здоровых людей.

— А что ты делала только что?

— Монстр хотел спастись. Старпом — нет.

— Послушай ее, она права. Та женщина обречена. Я пытался помочь ей, но это было невозможно, — опять заговорил настоятель.

Артур пропустил последнюю фразу мимо ушей. Он сам знал, чувствовал обреченность Нины, но не хотел с этим считаться. И пытался понять, насколько справедлива такая оценка.

Быть рядом с людьми, зараженными прикосновением к чудовищу, было выше сил старпома. Она чувствовала, что вот-вот сойдет с ума — от всего этого кошмара, в который ее засасывает планета (Нина валила все на нее предельно искренне).

Некто знал, в каком состоянии его подопечная, знал, что настоятель пытался разбалансировать ее психику, вытолкнуть ее из устойчивого состояния контакта с ним, с Некто.

И старпому было разрешено убежать из монастыря. Ее присутствие там, как выяснилось опытным путем, не имело особого значения.

Командор все равно придет туда, куда надо.

Наиболее выгодным для Некто был вариант, в котором Озр вообще бы не появлялась в том месте. Или хотя бы шла туда не на своих, а на Его условиях. Ладно, жизнь не всегда поворачивает в самую лучшую сторону. Любое существо, каким бы могущественным оно ни было, иногда вынуждено довольствоваться лишь приемлемым (или еще худшим)…

Некто мог убить Командора уже сейчас. Но он умел сдерживать свою злобу в предвкушении более страшной расплаты.

Она сама придет туда, где Он сможет рассчитаться с ней наиболее полно. В том числе и за то, что она придет.

Настоятель перестал их задерживать (Озр подозревала, что он боялся отпускать их в одной компании с Ниной). И они ушли из монастыря ранним утром следующего дня, после отдыха и сытного завтрака.

Бесконечное небо, похожее на глыбу чистейшего стекла, свет мертвой зари отражался от сплошного слоя росы на скалах, и издали казалось, что те покрыты коркой льда. Стены ущелья очень скоро сомкнулись над фигурками людей, осторожно спускающихся по мокрым ступеням. Подмокший лишайник на них стал неожиданно клейким, и это то ли мешало, то ли помогало идти.

Оценить всю громадность этих гор сейчас могла только Озр: фонарик Артура окончательно разрядился, и земляне спускались в непроглядный для них мрак, подсвечивая дорогу только люминесцентными ленточками, окаймлявшими самые концы рукавов. Для ремонтных работ это освещение было идеальным — но не для такого спуска.

Вопреки нелогичным — то ли утешительным, то ли опасливым — ожиданиям капитана Нина нигде их не ждала. Планета просто растворила ее в своих пространствах, и растворила навсегда.

Старпом — первая жертва… А кто — вторая?

И вообще, что будет завтра? Артур только сейчас почувствовал всю безнадежность, нелепость их пути. И понял Игоря.

Но — какая альтернатива?

Пилот пытался сломать в кулаке какой-то местный прутик, подобранный по пути, но тот только гнулся и гнулся. И чем дольше тот не покорялся, тем исступленнее мечтал Игорь о пультах гораздо более сложных и громадных, но зато и гораздо более послушных компьютеров. А также об асептической постели, сбалансированном рационе и даже о закоулках базы «Титан» — скучных, путаных, но близких, не издевающихся над человеком.

Эта тоска была единственным — и то бездеятельным — его чувством. И он не отдавал себе отчета, что в земных джунглях или тайге ему жилось бы ничуть не комфортнее.

Серж мечтал только об окончании гипнотеста и уже не думал, сколько он баллов заработал.

Озр чувствовала под руками остывшие за ночь, влажные камни, видела во тьме дно ущелья — такое же далекое, как небо. И чувствовала, как оно жестко там, под тоненьким слоем ночного матового инея.

Хохот, похожий на треск ломаемых пластиковых гранул. Но спутники Командора никак не реагировали на этот звук, продолжая спокойно спускаться по лишайнику, — сейчас, в лучах этих фонарей, он походил на сверкающий бархат, на лестничную дорожку в самом шикарном отеле.

— Ты идешь в свой последний путь. — Голос был таким же, как и миллионы лет назад, как и во вчерашнюю ночь. В воздухе появился и сразу же застыл туман. Он внезапно обернулся исполинским молочно-белым лицом.

Люди спускались прямо в него.

Озр нехорошо прищурилась. Перед ней была почти она сама: все черты скопированы идеально, но… Есть и отличие от оригинала: у Командора никогда не бывало такого пустого взгляда.

Огромные белые губы, сквозь которые просвечивали зубцы утесов, разомкнулись:

— Ты могла бы угнать земной корабль и летать между звездами. Десантник, любишь это, а? Но вместо солнц тебя ждет смерть. — Со дна ущелья поднялся палец, похожий на призрачный смерч. — Ты сдохнешь жалко и некрасиво. И перед смертью вдоволь наешься и беспомощности, и униже-ния-а-а… — Лицо расхохоталось, и далекое эхо гулко вторило ему во тьме.

Земляне же по-прежнему безмятежно шли прямо в исполинский зрачок, в котором клубился туман, — туман, похожий на жидкое молочное стекло, только ледяное. И от эха на склонах не дрогнул ни один камешек.

— Я проклял тебя, и ты не снимешь моего проклятия, Командор! Ты слишком долго пыталась мне мешать, так что представь, представь… На тебе отныне проклятие Бездны!!!

Хохот. Лицо исказилось и исчезло.

Озр склонилась над Артуром — Игорь не мог понять, как она не падает, да еще и двигается в этом положении. Осторожно тронула капитана за застывшее от напряжения плечо:

— Ничего не слышал?

— Нет. — Он быстро обернулся и как бы случайно, на миг осветил ее лицо, заглянув ей в глаза. Но те не могли служить зеркалом души по чисто техническим параметрам. — Все нормально. А что?

— Непонятный звук, — коротко бросил Истомин.

Артур ей не совсем поверил — вряд ли киборг будет полагаться на чувства людей. Но молчаливый спуск во тьму, совсем не спешащую убираться под лучами где-то встающего солнца, продолжался.

Ночь, сухая и колючая, как наждак. Несильный ветер. Песчаная пудра набивалась в комбинезоны, и от нее горело все тело. Было тепло, и костер опять разожгли только ради света. Но сидеть близко к огню было невыносимо для землян, и все отодвинулись подальше, почти за край освещенного круга. Совсем рядом смутно виднелись тяжелые черные контуры — булыжники были разбросаны по всей предгорной равнине. Сами горы вырывались из земли, как из воды — без всякой подготовки. Их почти вертикальные склоны стояли за спинами людей, словно непроницаемая, закрывшая половину звезд стена.

Позади был тяжелый, однообразный путь по дну то расширяющегося, то сужающегося ущелья — оно прорезало хребет, как рана от исполинского когтя. Потом — не такой долгий, но не менее однообразный и тяжелый путь среди булыжников. Земляне измучились до предела и почти не разговаривали. Какое-то время они посидели, разглядывая пламя на расстоянии, а потом заснули, сбившись в кучу. Их дыхание было тяжелым.

Звезды показали полночь. Ничего не изменялось. Озр, чуть отодвинувшись от людей, спокойно смотрела на небо вверху и на равнину впереди. По идее, Артуру следовало назначить караульных, но он положился на Командора. А Игорю и Сержу все было одинаково.

— Подойди ко мне. — Перед Командором, заслоняя снежное и далекое пламя костра, возник человек. Рука, словно вырезанная из антрацита, сделала королевски-повелительный жест. Озр скрестила на земле ноги (что не помешало бы ей вскочить в нужную долю мига). Ледяно усмехнулась:

— Подойди сам.

Костер мгновенно потух.

— Подчиняюсь женщине, — прозвучал насмешливый, похожий на компьютерный голос. И черная тень двинулась вперед. Она не оставляла на песке ни малейшего углубления, но выпивала росу вокруг своих ступней. Несмотря на все совершенство инфракрасных рецепторов, Озр не могла различить ни черточки лица, ни детали одежды визитера. Не помогало и локаторное зрение.

К ней двигалось черное, очень четко очерченное пятно, закрывавшее собой часть окружающего мира.

— Ко мне, прикоснись ко мне… — Голос втягивал, он обладал свойствами «черной дыры».

Командор почувствовала, как что-то пытается забраться в ее мозг. Быстро поставила блокировочное поле, и потом…

Кровавый луч вылетел из пальцев Озр. Он не разрезал фигуру, а погасил ее словно где-то по пути наткнулся на топографический проектор и испортил его.

Хохот. Словно смеялись сами шершавые, однообразные валуны. И снова только мышиный шорох ветра в песке.

— Дура, ты моя с рождения!

Тучи, тяжелые, как кучи отбросов, с фантастической скоростью набросились на небо. Еще полминуты назад их не было даже на горизонте, а сейчас исчезла последняя звезда. И — полное безветрие. Даже песок кончил песню полудохлых мышей.

Озр не ощущала ни приближения, ни соседства чего-либо. Нормальная ночь, обычный кварцевый песок, дальний голос голодного ночного зверя. Только тучи и идущий ниоткуда голос.

И это было по-настоящему страшно. Вряд ли возможно справиться с тем, что мы не можем вовремя ощутить.

Идеальные условия для паники — состояния, полностью вытравленного из Командора. Для нее начиналось привычное — драка за жизнь, максимальная собранность и забвение всего постороннего.

Озр вскочила, огляделась. И снова увидела черного человека, и опять он возник так быстро, что даже киборг не смогла понять, откуда тот взялся.

Пластмассовый безликий смех послышался прямо из-под ее ног.

Немедленный рывок в сторону, мгновенный осмотр места, на котором только что были ноги. Там ничего нет. А смех опять слышится из-под самых ступней.

Появилась и пошла к Озр человеческая фигура. На этот раз в ней можно было различить все детали, и Командор, все время бессистемно (чтоб не дать загнать себя в ловушку) перескакивая с места на место, вглядывалась в знакомую форму Дальнего Десанта.

Начиналась сухая гроза. Сполохи беззвучных, темно-красных молний мелькали злыми огнями в угольно-черной, призрачной глубине ткани щегольского комбинезона, ломались в алмазе парадных сапог.

Рука в белоснежной перчатке, по которой, казалось, струились прерывистые потоки крови, медленно поднялась к глухому черному шлему — непрозрачному снаружи, как и должно быть. С привычной грацией киборга незнакомец сдернул шлем с головы и швырнул наземь — но металлопластик, не долетев до песка, растворился в воздухе.

Знакомое лицо, бледное и профессионально жесткое. Двойник. Опять двойник.

Командор-2 шагнула еще раз, обнажила зубы в чересчур правильной улыбке. Протянула руку.

Озр отступила на шаг, и тотчас ее копия пролетела два шага вперед.

Лучевой удар; гравитационный; опять лучевой, по-другому смодулированный, опять…

Безрезультатно. Танец с фантомом продолжался.

Командор моментально усвоила, что в его передвижениях есть полезная особенность. Если просто отступать назад, улыбающийся преследователь (преследовательница?) проходит (пролетала?) гораздо большее расстояние, чем если Озр отходила вперед и вбок. Единственный эксперимент двинуться прямо навстречу сократил расстояние, только и всего.

Двойник чуть превосходил оригинал по скорости движений и реакций. Так что Командор медленно приближалась к нему — и никак не могла изменить это положение. Хотя ухитрялась потихоньку уводить этот фантом все дальше и дальше от людей.

— Ты посмела выйти из повиновения. Ты давно вредила мне. Если бы ты не шлялась в Глубокий Черный, то уже давно была бы трупом, и даже меньше, чем трупом! — Монолог, идущий из-под ног бегущей Озр, прервался все тем же смехом. — Но ты наконец посмела войти в МОИ владения. Не движешься к ним, не кружишь у их границ. Ты внутри — и тебе никто, ничто не поможет. Здесь Я могу делать все, что хочу, со всеми, кто хоть чуть-чуть в моей власти!

Озр на ходу удовлетворенно отметила, что враг не особо всемогущ — как только что признался. И мало того, кое в чем даже слабее киборга — например, явно не мог переносить Глубокого Черного.

Это давало шанс.

— Не радуйся! — заорал невидимка. — В моих владениях тебе НИЧЕГО не поможет!!!

Командор еле увернулась от руки двойника, в последний момент ставшей изъязвленным осклизлым щупальцем. После неудачи оно мгновенно трансформировалось в опять дружески протянутую ладонь.

— Ты моя служанка, и ты посмела своевольничать.

Озр испытала то же чувство, что и потомственный аристократ, обвиненный в происхождении от смерда.

И тут из песка не выросли — вырвались щупальца. Они схватили ее за ноги. Эти студенистые плети костенели, уплотняясь с каждой тысячной долей секунды. Командор разрывала их, — и извивающиеся куски отлетали прочь в загробном пламени безмолвных молний, в воздухе превращались в змей и снова ползли к Десантнику… Их не уничтожали ни гравитационные, ни другие удары.

Щупальцев было очень много, они стремительно регенерировали — и поэтому все время несколько из них обвивали ноги киборга. Вот, несмотря на отчаянный рывок, одно порвать не удалось. Еще доля секунды — и все остальные набросились на плечи Командора, как чудовищная мантия; повалили, но не дали коснуться земли, удержали в своих истерично пульсирующих сплетениях.

Озр не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Пришлось превратиться из машины по обрыванию щупальцев в человека — иначе не оставалось уж совсем никаких шансов. И перестала тратить силы на бесполезную борьбу.

Двойник, нехорошо, мертво улыбаясь, приблизился. Его рот внезапно превратился в пасть с тремя рядами коричневых, осклизлых зубов. Эта пасть особенно страшно смотрелась на веселом, во всех других отношениях оставшемся ее, Озр, лице. Ногти на руках фантома чудовищно заострились и удлинились. Теперь стало понятно, что перчатки заменяют монстру кожу — или кожа приняла вид перчаток.

Командор вспомнила все самые худшие и дикие суеверия Десанта.

— Вся Координатория была под моей опекой. Каждый живущий! — уже гремел шипящий голос, по-прежнему шедший откуда-то снизу.

Озр ждала любого изменения ситуации и зло глядела на непрекращающиеся молнии. Очень хотелось рваться, биться, освобождаться от этого непереносимо мерзкого, гнилостно-больного плена.

— Моей милостью ты получила дивную силу Десантника, моей милостью ты стала сверхчеловеком…

— Нет. Ты не имеешь ко мне отношения. — Озр произнесла это как заклятие, тихо и спокойно. И пыталась подавить предчувствие поражения — только что неожиданно отказали боевые устройства ее организма. Причем не было никаких сигналов тревоги — просто больше не удавалось послать ни кваркового, ни электромагнитного, ни любого другого удара.

Она почти примирилась со смертью. Только очень обидно, что все кончается вот так, по-дурацки… Или никто никогда не гибнет по-умному?

Невидимка рассмеялся, щупальца завибрировали еще быстрее, создавая рваный ритм. От него в теле появилась и начала усиливаться боль. Нельзя тратить силы на ее ликвидацию. Они еще могут понадобиться.

— Вы мнили, что свободны, ничего не знали обо Мне — но сами отдавались Мне. Я не тратил много сил на большинство из вас. И земляне ведут себя так же, они идут за вами, чуть ли не след в след! Но Я, — голос опять расхохотался, — Я не буду тешиться ими так долго, как вами. Земля упадет в пропасть раньше, гораздо раньше, чем Координатория! Теперь ты видишь Мое могущество, Мою силу? Ты моя, все, все вы мои, мои!!!

— Я вижу и твою слабость. — Голос Озр был бесстрастен.

— Ты боишься, ты боишься. Не скрывай свой страх, это бесполезно. Я вижу внутри, внутри тебя… — Шипение обволакивало, будило неопределенную, отвратительную массу, годы и годы безвредно спавшую где-то на самом дне сознания. Двойник, скаля коричневые клыки, молча опускал свое лицо к лицу Командора. Щупальца, похоже, отрастили когти — по крайней мере в тело впивалось что-то острое и противно-мокрое. Все глубже и глубже…

— Трус! Покажись, и я тебе…

Ответом был еще более издевательский хохот:

— А я тебе и показываюсь, дура! Я везде, я безлик! Я велик, и никому меня не победить, не познать. Я здесь, Я смотрю, как мои слуги наказывают мою неблагодарную рабыню. — Голос вдруг стал актерски-сострадательным.

— Я не твоя! — Озр рванулась, изо всех сил пытаясь разорвать контакт с НИМ. И стараясь запретить себе чувствовать, как в глубине ее тела, ее сознания что-то действительно отзывается на эти щупальца, на эту власть. Признает, приветствует ее.

Десантники никогда не были сильны в самоанализе. И Командор не знала, что за информация прячется у нее в подсознании. Поэтому Озр приняла ее активизацию за чужое вторжение в свою психику — и ошибка помогала ей бороться с Пробуждающимся, Заложенным.

Появилось то же самое мерзкое чувство, которое приходило в замке князя. Только на этот раз оно было сильнее, конкретнее. Да, это точно было несравненно хуже смерти: Присутствие Того, контакт с Тем, перспектива быть в этом контакте всегда… Командор опять ощущала свое странное второе тело — и оно тоже было пропитано Этим.

Удар воли Озр был так же страшен и так же лежал за пределами описываемого человеческим языком, как и то ее сопротивление у Орамсвои. Но сейчас гибель вошла в ее организм гораздо глубже, сильнее, чем тогда.

Борьба отключила все, кроме себя, — даже желание выжить. Этот инстинкт, как и остальное, сейчас к делу не относился.

Единственная цель — разорвать контакт с ТЕМ. Нелогичное, идиотское желание убрать из себя все то, что от НЕГО. Выкинуть, вышвырнуть! Пусть через пару минут придется умирать — но умирать освободившись. Потому что страшно, невыносимо омерзительно знать, что в тебе есть ЭТО. Что ты сдохнешь с ЭТИМ, что ОНО сжует, победит тебя.

Гнилые молнии. Слизь. Хохот. Смерть.

Еще рывок сил, непонятных самой Озр.

Вышвырнуть. Любой ценой вышвырнуть это из себя.

Отказаться.

Внезапное ощущение разрыва, вялость и бессилие. Командор подумала, что Некто просто высосал из нее всю энергию и бросил умирать.

В воздухе пронеслась белая вспышка. Она ударила по замершему монстру-двойнику — и тот сгорел, исчез, как горсть снега под опускающимся планетолетом. Щупальца обмякали, но у Озр было слишком мало сил. Она лежала, выжидала.

И знала, что победила. Только память о поединке уплывала куда-то за пределы сознания — туда, где находились временно разбуженные Озр силы. Они неподконтрольны людям и киборгам, находящимся в нормальном состоянии…

Усталость не давала обрадоваться по-настоящему, но Командор знала, что это счастье придет позже. Так уже бывало, бывало не раз.

Голос Некто — отдалившийся, ставший сухим и совсем уж мертвенным:

— Ты сама выбросила из себя все мои дары. Испугавшись, ты предала себя. Ты труслива — и этим избрала кару худшую, чем простая гибель: Бессилие и Слабость! Бессилие! Слабость!!! — Голос вновь расхохотался. — Вместо достойной смерти жалкая жизнь. И новые хозяева. До конца дней грезы о былом, грезы, грезы… Голос затухал. Затух.

Щупальца растворялись в воздухе. Командор медленно опускалась на песок прямо через них — как через воду.

Все. Ничего больше нет.

Она лежала на песке. Неуклюже вставая, процедила через зубы (тоже человеческий рефлекс мозга):

— Разберемся и с новыми.

Сила отторжения от этих, еще неведомых существ, была такова, что смутная белая фигура, стоявшая за спиной Озр, тут же пропала. Командор, сама не подозревая, разорвала второй контакт. Но не до конца.

Одно из двух: ты связан с Тем — или со Старшими.

Как уже сказано, состояния без контакта не существует.