Сердце Дракона. Тринадцатый Том. Часть 2

Глава 1193

— Не это ли судьба, Великий Мечник, — Эрхард… Последний Король… Белый Клык обнажил меч. — Сэр Лидус… он был одним из самых верных моих рыцарей. В каждой битве, Хаджар, он был первым, кто шел на приступ вражеских стен. Первым, кто прорывал ряды пехоты. Первый из первых… и он же стал тем, кто убил мою королеву — мать моего так и не родившегося сына.

Хаджар ничего не ответил. С тем, кто когда-то давно дал свое имя будущему королевству, род Дюран не имел ничего общего. Более тог — сам Лидус не имел ничего общего с тем рыцарем, кроме названия.

Он лишь возглавлял армию, которая захватила земли, которое впоследствии, частично, стали провотчиной нынешнего Лидуса.

— Для такого большого мира, здесь все слишком тесно переплетено, — вздохнул Хаджар и, наклонившись, нисколько не беспокоясь по поводу обнаженного клинка адепта ступени Небесного Императора — поднял рейки и поставил их обратно.

— Чем крупнее становиться дерево, тем меньше деревьев оно видит вокруг себя, — продекламировал Эрахард. — оно поднимается над чужими кронами и видит лишь тех, кто выше или равен ему, но не тех, кто ниже. В мире… в этом новом для меня мире, воистину могущественных адептов не так и много. Так что нет ничего удивительного в том, что наши жизненные пути пересекаются в настоящем, прошлом и, возможно, будущем.

— И, все же, мы возвращаемся к тому вопросу, с которого и начали — зачем ты мне все это показал?

Эрхард ответил не сразу. Он опустил свой меч. Трава, двигаясь в такт ветру, облизывала острие меча, чтобы упасть мгновенно скошенной, а уже через мгновение подняться зеленой пылью куда-то к облакам.

Это было в чем-то красиво.

— Наша судьба переплетена крепче, чем ты думаешь, Хаджар. Ты первый, кого я увидел, когда очнулся — тогда, рядом с Даанатаном. И если бы не эхо моего Учителя внутри тебя, то кто знает — получил бы я шанс выйти из под контроля магии того юноши.

Под “тем юношей”, надо полагать, Эрхард имел ввиду Дерека Степного, который и поднял войско мертвецов.

Любопытно, что проклятье, которое озвучил Джу, в итоге стало пророчеством. Или же пророчество — проклятье… возможно, в таких тонкостях, смогло бы разобраться лишь Древо Жизни.

— Ты — потомок моего Учителя. Я чувствую его присутствие внутри тебя так же ясно, как меч в своей руке.

Теперь пришел черед Хаджара промолчать.

— Так что прими это как мою благодарность, — продолжил Эрхард. — я показал тебе, что произошло с моей жизнью, моей семьей и целым миром, в тот момент, когда я отказался от самого себя. Когда тому, чтобы отправиться в новый поход, я предпочел остаться и встретить рождение сына. Но судьба примерного отца… она не моя. И не твоя. И то, что записано в Книге Тысяче, возьмет свое.

— Последний Король… — протянул, задумчиво, Хаджар. — тот, кто завоевал Сто Королевств. Захватил все обозримое. И этот человек, говорит мне, что необходимо склонить голову перед какой-то книгой? Стать безвольной марионеткой в руках судьбы?

— Безвольной? Разве ты не слушал меня, Великий Мечник. Никто не говорит, что у тебя нет выбора. Но выбрав, — сверкнули серые глаза. Но не сталью или боем, а чем-то иным… чем-то, что было куда глубже, чем простое слово “боль”. — Будь готов принять на себя всю тягость последствий этого выбора. И не вини в тех невзгодах, что падут на твою голову, никого, кроме себя. Однажды ты выбрал свой путь. Когда взял в руки меч и пролил первую кровь. И из всех возможных судеб, уготованных тебе Книгой Тысячи, ты сам выбрал ту, которой следуешь. И, как на широкой дороге ты можешь выбрать сторону, по которой пойдешь, скорость, даже направление, но… не сходи с этой дороги, Хаджар. Если тебе дорога та, кто тебя ждет; если дороги родные и близкие — никогда не сходи со своего пути.

Они замолчали. И в полной тишине смотрели друг другу в глаза. Ясно голубые, цвета безоблачной небесной и серые, как мокрая сталь.

— Я уже все сказал, Эрхард, — повторил Хаджар. — а теперь, если у тебя нет других воспоминаний, которые ты хотел бы мне показать, то, прошу простить, мне нужно поправить стены до прихода горных ветров.

Хаджар не успел повернуться к рейкам, как Белый Клык поднял перед собой меч. Как когда-то его верные рыцари направили копья ему в сердце, так теперь и Эрхард направил меч в сторону сердца Хаджара.

— Отправляясь сюда, я решил, что убью тебя, если ты не присоединишься к моему походу.

Лиловая вспышка, мелкие песчинки, кружащие на ветру, и вот уже не успевшая одеться, обнаженная Аркемейя, прикрытая лишь своим песчаным доспехом, придающим ей облик Да’Кхасси, встала позади Белого Клыка.

Ей сабли скрестились перед горлом древнего короля и над их лезвиями заплясали лиловые огоньки.

— Хоть одно неверное движение, немертвый, — прошипела она, сверкая глазами разбуженной кошки. — и я исправлю оплошность тех, кто в свое время не смог отправить тебя к праотцам.

Так же, как Хадажр не отреагировал на обращенный к нему клинок Эрхарда, так же и сам король минувших дней не придал значения вставшей у него за спиной охотницы.

— Я мог бы убить тебя прямо сейчас, Хаджар Дархан, — продолжил он ровным, будничным тоном. Не сводя при этом взгляда с Хаджара и не опуская не дрогнувшего меча. — вместе с твоей женой, но…

Лишь легкое дуновение ветра — вот все, что смог различить Хаджар. А Эрхард уже стоял на границе их опушки. Меч его был убран обратно в ножны и ветер трепал непонятно откуда появившийся белый плащ.

Тот самый, который Хаджар видел в воспоминаниях.

Ошарашенная Аркемейя медленно переводила взгляд со своих сабель, которые теперь обнимали лишь воздух, на Эрхарда, стоявшего метрах в тридцати от того места, где находился лишь мгновением прежде.

— Но теперь я убедился в том, что и так подозревал, — Эрхард развернулся и направился в лес. — битва живет внутри тебя, Великий Мечник. Она — часть тебя. И, когда придет время, мы встретимся на поле брани. Единственное, о чем я буду молить Ирмарил, чтобы мы оказались на одной стороне. Ибо, слышит Миристаль, я не хочу забирать твою жизнь.

И Хаджар остался с Аркемейей один на один.

— Прости, что разбудил, — несколько заторможено произнес он.

— Тебе помочь со стеной? — с ней спал песчаный доспех, оставив прекрасную охотницу абсолютно ногой.

— Думаю, что ты будешь только отвлекать…

Азрея сидела около костра. Когда давно её удивляло, как двуногие могут добыть из ниоткуда вечно голодный, жгучий красный цветок.

Теперь же…

Теперь она знала, что такое огонь, кремень, огниво…

Но это знание, от чего-то, не приносило ей счаст…

— Кто ты! — резко поднявшись, она направила меч в укрытый ночным саваном лес.

Свет от пламени выхватил очертания фигуры.

— Я лишь простой послушник, — произнесла фигура. — и так уж получилось, что я знаю… знал твоего возлюбленного — Хаджара. Мы встретились с ним много лет назад в землях, которых называются Пустошами.

— Его много кто знал, — отрезала Азрея. — но ты не сказал, чей именно ты послушник.

Фигура улыбнулась.

— Бога войны. Я послушник Дергера. И у меня к тебе, Азрея Пламя Молнии, есть разговор.