Сердце Дракона. Тринадцатый Том. Часть 2

Глава 1176

— Ты… — несмотря на шок в хищноватых, все еще не совсем человеческих глазах, меч Азреи не дрогнул. — знал…

Хаджар не стал отрицать, спорить или что-либо говорить. Он все так же закрывал грудью Аркемейю, стоя на острие атаки.

— Меня не надо защищать, Хадж, — прошептала охотница.

— Замолчи! — взревела Азрея.

И это не было фигурой речи. В крике белокурой красавицы действительно прозвучало рычание. Тигриное. Опасное. Не хищное, приглушенное, как перед прыжком на добычу. А разъяренное и дикое. Угрожающее тому, кто ступил на чужую территорию.

— Когда, — она повернулась обратно к Хаджару. — когда ты узнал?

— Давно, — спокойно ответил он. — я ведь достаточно изучал эту тему, Азрея. И не понять, что при своей текущей ступени развития, ты способна, пусть ненадолго, превращаться в человека — не так уж и сложно. А твои попытки коммуникации — явное подтверждение тому, что говорить ты всяко способна.

Они стояли друг напротив друга. Хаджар в порванных одеждах, и прекрасная воительница в белоснежных шелках и серебристых легких доспехах. На её лбу сияла золотая диадема с заключенным в центре изумрудом.

Чуть острые уши выглядывали из-под копны белоснежных волос. Розовая кожа светилась на солнце. А солнечные зайчики, отбрасываемые серебряными наплечниками напоминали собой пылающей белым огнем весенний снег.

Она была прекрасна. Пожалуй, лишь Аркемейя из всех, кого встречал Хаджар, могла посоперничать с ней в этом качестве. Но охотница и тигрица выглядели как две полные противоположности.

Одна белоснежная и чистая, другая — вышедшая из вязкой тьмы, следы которой страстными ожогами остались на её теле и душе.

— Сколько у тебя времени? — спросил Хаджар.

Меч Азреи, прямо и простой, но достаточно крепкий, чтобы иметь ценность Императорского артефакта, чуть сильнее уперся в грудь Хаджару. По его лезвию побежала кровавая струйка.

Хаджар почувствовал, как Аркемейя собралась податься в сторону и вовремя остановил её усилием воли. Легкая преграда, н е более того. Прозрачный намек, чтобы охотница не поддавалась на провокацию.

— Один час, — ответила Азрея. — один час, каждый день.

— Ты стала сильней, — констатировал Хаджар.

То, что не достигнув стадии Небожителя — что равно Бессмертному, среди людей, Азрея способна, пусть даже на час, становиться человеком, свидетельствовало о её действительно потрясающем уровне силы.

В конце концов, она не была, как бы это не звучало, благородной породы. Рожденная от простой кошки, развившейся до могучего тигра, она не имела в себе древней крови. И, как те же драконы или фениксы, с рождения способные принимать облик человека, она не могла позволить себе такой роскоши.

— Ради тебя, — прошептала Азрея. — я стала сильней, ради тебя. Чтобы сражаться с тобой бок о бок с теми, кого ты назовешь своим врагом.

Хаджар молча смотрел на стоявшую перед ним воительницу. Сколь прекрасную и столь же… несчастную.

— Ты и так сражалась бок о бок со мной, Азрея, — Хаджар обхватил пальцами её меч и сжал так крепко, что кровь заструилась по руке. — в этом мире не осталось никого, Азрея, кто прошел бы со мной столько же, сколько и ты.

И это было чистой правдой.

— Неро… — вдруг произнесла тигрица. — затем Сера… они были и моими братом и сестрой.

— Я знаю.

— Потом Эйнен… Шакх… Кариса и Тилис… Белый Клык… мы оставили их всех позади.

— Это так.

— Тогда ответь мне, Хаджар! — очередной тигриный рев заставил птиц испуганно взмыть над лесом. — почему ты предпочел её мне?!

Зеленые звериные глаза встретились с зелеными демоническими.

— Или ты забыл?! Забыл слова посланницы богов?! Она сказала тебе не верить полукровке. И что делаешь ты? Доверяешь свою жизнь этой… этой… нечестивой?!

— Дорогуша, ты кого это… — Аркемейя не договорила. Просто потому, что её полностью закрыл спиной Хаджар. Теперь, когда он был в том облике, в котором “повзрослел” во время странствий, ему хватало объема, чтобы сделать это.

— Мы через многое прошли, Азрея. И этого было достаточно, чтобы я понял, что слушать богов или их посланников — пустая затея. В моей жизни было достаточно полукровок, а сколько будет впереди — не знает никто.

— Я знаю, — прошипела Азрея. — на одну меньше. Потому что эту я порву прямо сейчас!

— Зачем?

— Чтобы потом мне не пришлось в очередной раз спасать твою жизнь! Или ты уже забыл, кто вытащил тебя из озера в Лидусе? Кто спас тебя в горах Балиума? Кто помог тебе в битве с убийцами в Запретном Городе? Кто направил к тебе помощь, когда ты свалился с Ласканского неба? И кто, в конце концов, был с тобой все эти восемьдесят лет? Это была я! Я! А не она!

— И я благодарен тебе за это, — кивнул Хаджар. — но между теми кто сражается плечом к плечу нет счета спасенным жизням. Увы, наверное это то, чему я не смог тебя научить.

— Научить… ты научил меня многому, Хаджар. Но самому главному, я научилась сама. И это — не оставлять на своей территории живого врага.

Азрея шагнула в сторону Аркемейи. Её меч на сантиметр погрузился в мышцы Хаджара, но тот не сдвинулся в сторону.

— Отойди! — тигриный рев его не оглушил Хаджара.

— Нет.

Звериные глаза вспыхнули яростью. Первобытной. Дикой. Совсем не человеческой. И, наверное, впервые Хаджар понял, что чувствовали люди, когда он терял в их присутствии контроль над своей драконьей кровью.

— Тогда сразись со мной, — прорычала она. — если тебе так дорога эта полукровка, то сразись со мной, Хаджар. И если победишь, я оставлю её в живых.

Азрея вытащила клинок из груди Хаджара и отошла назад.

— Надень свой Зов, двуногий, — буквально сплюнула она. — я не хочу, чтобы этот бой был нечестным.

Хаджар посмотрел на свои руки. Больше не осталось тех холеных, принадлежащих молодому юноше. Адепт всегда принимал тот вид, в котором ему было комфортнее всего. Как он себя чувствовал внутри. В глубине души.

И Хаджар уже не ощущал себя тем юным принцем, который отправился в поход по бескрайним просторам безымянного мира. Он уже не был молод.

Годы, проведенные в теле старика дали ему это понять.

Молодость ушла.

Пришла зрелость.

Он сжал кулаки. Вокруг него закружились волны энергии. Зазвенела сталь. Ударили боевые барабаны и когда ветер улегся, то Хаджар стоял в своем Зове.

Его руки скрывали наручи в форме драконьих лап. На кожаных ремешках, они закрывали лишь внешнюю сторону предплечий и плеча. Ноги, от бедра до обнаженных ступней, сверкали в той же стали небесного цвета и с тем же орнаментом драконьих конечностей. Поверх кожанных штанов, они отражали настоящее небо.

Грудь прикрывала стеганая металлическая “куртка” из широких пластин, которые складывались в изображение танцующего в небе дракона, то появляющегося, то исчезающего среди облаков.

Одежды, сшитые Королевой Мэб, изменились вместе с Хаджаром.

Теперь это были доспехи. Легкие, составные, похожие на те, что когда-то носили далекие предки Хаджара еще в те времена, когда северные королевства заслужили свою репутацию варварских земель.

Пальцы сжали рукоять так же изменившегося Синего Клинка.

Больше не было юноши Хаджара, ищущего себя на пыльных дорогах мира.

Теперь это был воин, который среди множества путей, прокладывает свой собственный.

— Так-то лучше!

Азрея исчезла во вспышке белоснежного пламени. Не оставляя ни единого следа, ни вызывая ни малейшей ряби на поверхности Реки Мира, она перенеслась к Хаджару и выстрелила мечом в свистящем, огненном выпаде.

Тот выставил свой меч перед собой.

Пальцы разжались.

Синий Клинок, разрезав воздух, вонзился в землю.

Белый клинок Азреи, не успевшей изменить траекторию, впился в сталь доспехов. Пламя обуяло их, но даже зов уровня Божественного артефакта не смог сдержать хищной стали.

И, пусть и лишенный энергии, мистерий и воли, меч вонзился в плоть Хаджара. Он пробил её насквозь и показался с другой стороны.

— Нет! — Аркемейя бросилась к раненному, но её отбросила в сторону волна пламени.

Волна пламени, разошедшейся от взревевшей раненным тигром Азреи.

Она держала его на своих коленях и нежно убирала волосы со лба.

— Почему… почему ты выпустил меч? Зачем? Почему… зачем…

Хаджар улыбнулся. Он потянулся ладонью к прекрасному лицу тигрицы. Её большие, зеленые глаза.

— Я помню, как держал тебя котенком на руках… — прошептал он. — ты помещалась у меня на ладони… маленькая, теплая, такая беззащитная.

По щекам Азреи текли слезы.

— Нет, — взмолилась она. — прошу… не говори этого…

— Я дал слово твоей матери, что всегда буду с тобой… и я всегда буду… буду рядом…

— Замолчи…

— Так же как и любой другой…

— Я люблю тебя, Хаджар, — слезы текли по щекам Азреи. Горячие, будто огонь, и белоснежные, как первый снег. — я хочу идти по одному пути с тобой. Сражаться вместе с тобой. Всегда быть рядом.

Хаджар все так же улыбался.

Чисто и светло.

Улыбкой полной любви.

— И я тебя люблю, моя маленькая охотница.

— Нет… замолчи…

Отеческой любви.

— Как отец, любит свою дочь, — он смахнул большим пальцем слезу с её щеки. — и так же, как и любой другой отец… для своей дочери — я всегда буду… рядом с тобой… В твоем сердце… В наших общих воспоминаниях… Но пришло время… найти тебе свой собственный… путь.

Слезы падали на окровавленную грудь Хаджару. Они жалили его горящим огнем.

Разве мог он направить меч на свою дочь? Разве он мог себе позволить даже мысли, что причинит ей боль. Что Синий Клинок будет обращен против родного ему человека?

Не для этого Хаджар искал свой стиль. Свой путь.

Азрея бережно уложила его на траву и, наклонившись, поцеловала в лоб. После этого она поднялась и встретилась взглядом с Аркемейей.

Это длилось недолго, а мгновением позже огромный белый тигр исчез в сияние белой молнии, унесшей его куда-то за горизонт.

Хаджар почувствовал боль. Боль куда более страшную, чем от меча, пронзившего его тело.

Боль от пустоты.

Аркемейя подошла к нему и, опустившись, рядом на траву, закрыла широким платком кровоточащую рану.

— У тебя вредная привычка, варвар — пытаться помереть у меня на руках.

Хаджар засмеялся, а потом скривился от боли.

— В этот раз не помру.

— Да? С чего такая уверенность?

Их глаза встретились.

— Я должен… сыграть тебе… свою песню, — ответил он. — ты и так… слишком долго… ждала.

Она улыбнулась. Тепло и радушно. Так, что от этой улыбки повеяло домом.

— Тебе лучше постараться, чтобы она не была такой же жалкой, как и ты сейчас.

Она взяла его за руку и крепко сжала. Так крепко, будто чтобы не случилось, чтобы не стряслось, кем бы не стал Хаджар, каким бы монстром его не считал весь мир, она не отпустит его руки.

— Я постараюсь, — ответил он.

И боль стихла.

Не та, что от меча.

А от пустоты.

Ведь нет пустоты — нет и боли от неё.