Серебро змея

Глава 10. Захвачены

Джон удалось сбить птицу гука с помощью того камня, приносящего счастье, но она притворялась, что это было только ее собственное искусство, как и тогда, когда ей удалось спасти своего брата и короля от злого волшебника. Лестер, восхищенно покачав головой, переправился через реку и привез большую птицу обратно. Мор стоял, поглаживая подбородок и попеременно подергивая себя за сохранившуюся половинку уха и за целое ухо, повторяя снова и снова: «Я не верю в это! Никто не может так ловко обращаться с пращой! Никто! Особенно девушка!» Теперь, когда они сидели у костра, птица на вертеле покрывалась соблазнительной корочкой, и все внимательно наблюдали, как Хелн, неожиданно оказавшаяся большим знатоком кулинарного искусства, переворачивает ее, время от времени оставляя ее в покое, чтобы сохранить аромат.

Мор был первым со своим большим ножом, который носил с собой еще на войне. Отрезал большой кусок хлеба, который им принес Йокс и, втянув аромат дичи своим огромным носом, попытался откусить большой кусок от своей порции, но обжег язык. Он отложил на время свою трапезу и достал бутылку малинояблочного вина, которое припрятал от Сент-Хеленса. Мор сделал глоток, состроил гримасу, затем передал бутылку своему сыну. Лестер последовал его примеру, правда предварительно откусив немного от своей порции. Джон отрезала еще два больших ломтя хлеба от буханки огромных размеров и присоединилась к Хелн.

— Ему действительно следовало подождать, — сказала Хелн, наблюдая как сок струйкой стекает в огонь, громко потрескивая и рождая крошечные завитки пара. — Ведь ясно же было, что оно горячее.

— Эти мужчины! — заметила Джон, как и следовало отъявленной либерационистке. — Все, о чем они думают, это о своем желудке и их…

— Джон!

— И лошадях.

— Да, лошадях. — Хелн улыбнулась. Джон так и останется мальчишкой-сорванцом, пока не станет матерью. Судя по тому, как она и Лестер обожают друг друга, может быть, для этого не потребуется очень много времени. Было трудно поверить, что Джон когда-нибудь может стать матерью для кого-нибудь, но ведь она доказала, что может быть удивительно нежной и заботливой сиделкой, — факт, который, должно быть, во многом помог ей завоевать сердце благодарного Лестера.

— Что ж, я хочу попробовать кусочек.

— Не клади его в рот слишком поспешно.

— Не буду.

Джон отрезала ломтик белого мяса от ножки, предпочитая его более темному мясу груди. В этом предпочтении, по крайней мере, она вела себя типично по-женски.

Хелн смотрела, как она удаляется, чтобы присоединиться к мужчинам, которые смеялись над какой-то шуткой и передавали друг другу вино. Была очень теплая ночь, и они обходились без костра.

Хелн отрезала себе порцию, подбросила в костер несколько головешек с помощью дощечки, которая у нее была приготовлена специально для этой цели, и посмотрела на остальных членов своей компании. Они громко смеялись, и раскатистый хохот Мора перекрывал более мягкий смех его сына, а Джон хлопала себя по бедрам и по-идиотски хихикала. Почему же она тоже не может наслаждаться такими непосредственными приятельскими отношениями? Хелн не знала, почему. Может быть, это имело какое-то отношение к тому Освобождению Женщин, о котором рассказывал ее отец? Слишком уж эти шуточки, над которыми так смеялись люди, казались ей скорее недостойными, чем забавными. Иногда она думала, что люди смеются из-за своей нервозности или смущения. Она никогда не могла найти что-нибудь смешное в шутке, основанной на чьем-то намеренном унижении. Она подозревала, что на ее взгляд на такие вещи сильно повлияло жестокое изнасилование в печально известном Невольничьем Базаре Рабынь Франклина и почти физическое полное их уничтожение и то, что она чуть не лишилась жизни после этого.

Вспоминая о том, как Келвин спас ее, Хелн взяла свой сэндвич, с которого каплями стекал горячий растопленный жир птицы гук, и прошла на берег реки. Какая чудесная ночь! Так хорошо просто выйти наружу и вдыхать ее ароматы. Она наслаждалась острыми запахами водяных розалий, расцвечивающих воду в прекрасный ярко-розовый цвет. На мелководье послышался всплеск, поднятый опоссумом, пробирающимся в поисках крабстеров и других мелких съедобных водных существ. Из воды со всплеском выпрыгнула рыба, и тут же на охоту за ней бросился небольшой волок. Ночные птицы пели где-то в лесах свои песни, с блеском затмевая все пересвисты и трели своих дневных собратьев, создавая целые симфонии.

Она продолжала идти все дальше и почти не думала о возможной опасности. Война была закончена, если, конечно, ее настоящий отец не сможет достаточно убедить жителей Рада начать все заново и пойти войной на Аратекс. В глубине сердца Хелн надеялась, что ему это не удастся; люди и так достаточно хлебнули горя от войны. Даже старые товарищи Келвина по оружию, включая Крамбов, не захотят еще раз пройти через то, что им довелось вынести ради спасения своей родины. Джон, может быть, согласится, но тогда, значит, Джон должна забыть все свои муки, причиненные ей злым чародеем и карликом, его подмастерьем. Джон, если послушать, как она говорит это, прошла всю войну, спасая своего неуклюжего братца и настаивая на том, чтобы он стал храбрым и смелым и исполнил пророчество. Джон действительно кое-чего стоила, и Хелн вполне понимала, когда Келвин, будучи иногда рассержен, говорил с намеком на недовольное ворчание: «Ну так что же?»

Может быть, именно мысли о Джон и о ее мальчишеских повадках заставили Хелн подумать, что тихие крадущиеся шаги за ее спиной принадлежали ей. Это было как раз очень похоже на Джон, так тихо красться за ней, подумала она, хотя Джон и знала, что Хелн такие вещи не очень-то нравились. Теперь в любое мгновение может послышаться душераздирающий крик, от которого кровь стынет в жилах, Джон выпрыгнет из своего убежища и схватит ее.

Но ясно были слышны шаги двух людей. За ней крадутся двое? Что-то шевельнулось в кустах впереди. Бирвер? Ночью? Может быть, если это так, ей не следует идти так беззаботно.

Хелн замедлила шаги. Может быть, ей лучше вернуться назад? Может быть, лучше громко позвать на помощь, в надежде вспугнуть зверя, и встревожить тех, кто идет за ней? Так или иначе, как там могли оказаться двое? Лестер не стал бы участвовать во всяких глупостях своей жены, так же, как и Мор. Кроме того, Мор был слишком большой и неуклюжий, чтобы красться.

У основания позвоночника Хелн началась дрожь и вскоре распространилась, пробежала по всей спине. Бандиты? В пределах однодневного перехода от столицы?

Возникшая неожиданно рука, которая перекрыла ей рот, прервала все ее мысли. Чуть обернувшись назад, она увидела лицо, закрытое темным капюшоном, который напоминал капюшон палача, поскольку точно так же закрывал лицо, оставляя открытыми лишь глаза. Еще одна рука обхватила ее за талию. Дыхание, остро пропитанное запахом лукочеснока, пахнуло ей в лицо.

— Веди себя тихо, и ничего с тобой не случится!

Она попыталась поверить этому, но все, о чем она могла подумать, было лишь воспоминание о физической и психической агонии изнасилования. Она попыталась вскрикнуть, ей необходимо было вскрикнуть.

Но у нее не было шансов.

Позади в кустах, вне видимости лагеря, появился огонек в виде слегка затененной свечи. Еще одна темная фигура уставилась ей в лицо, от нее тоже несло лукочесноком.

— Где он? — потребовала у нее ответа фигура.

— Он — кто?

— Сент-Хеленс.

— Сент-Хеленс? Вам нужен мой отец? — Хелн была в удивлении. Она никак не могла себе такого представить.

Человек пристально посмотрел на нее, поднеся к ней свечку. — Это его дочь! Посмотрите только на эти уши!

Кто-то еще придвинулся поближе, посмотрел и кивнул головой, скрытой капюшоном.

— Он ушел с моим мужем в… — Что-то заставило ее замолчать. — В одно место.

— Ага. И Сент-Хеленс прислушался к голосу рассудка.

— Нет! — Сделала ли она ошибку? Может быть, ей не следовало говорить этого.

— Корри! Бимоуд! Мы забираем ее с собой назад в Аратекс!

Двое мужчин придвинулись поближе. На обоих были черные капюшоны и темная одежда. Корри был высокий; Бимоуд крупный и приземистый. Корри взял ее за левую руку, Бимоуд за правую. Еще один человек, тот, который отдавал приказания, шел впереди и нес затененную свечу.

Они прошли через лес по тропинке, вероятно проложенный здесь оленями. Ночные птицы пели так же, как и всегда в любом другом лесу. Луна и звезды виднелись в просветах между ветвями деревьев. Когда деревья, росшие вдоль тропы, поредели, человек, шедший впереди, остановился, поднял фонарь, приподнял его колпак и задул свечу. Теперь дорогу им указывал только естественный свет.

— Теперь нам не так далеко идти, — прошептал ей Корри. — Мы переправимся через реку и будем уже в Аратексе.

— Корри, заткнись! — огрызнулся Бимоуд.

Они продолжали идти дальше в молчании, тишину нарушал только хруст гальки под ногами и трели птиц. Они вышли из леса и ждали достаточно долго, чтобы мужчины смогли обшарить глазами оба освещенных луной берега реки. Когда они вошли в воду, никого поблизости не было видно, и вода холодом обдала ее лодыжки. Хелн пожалела, что на ней нет ее башмаков. Когда они шли по тропинке, она уже успела занозить себе правую ногу.

Мужчина, несший погашенный фонарь, заплескался в воде где-то впереди. Вода поднялась ему до колен, а потом до пояса. Но он по-прежнему продолжал пробираться вперед, в уверенности, что хорошо знает реку в этом месте и что ни один невидимый выступ не сможет поймать его в западню. Хелн шла сразу после него, частично подталкиваемая и направляемая руками мужчин по обе стороны от нее, и была очень рада, что на ней вместе юбки надеты зеленые панталоны.

Человек, идущий во главе процессии, добрался до противоположного берега и выбрался на сушу. Когда Хелн собралась последовать за ним, она споткнулась и чуть не упала. Корри отпустил ее левую руку, и она хорошенько испачкалась в грязи, пока Бимоуд рывком не поднял ее снова на ноги. Что ж, по крайней мере ей удалось оставить знак, подумала она, не беспокоясь о дальнейших событиях.

Человек с фонарем откинул капюшон, открывая свои темные волосы и глаза на суровом лице. Корри и Бимоуд в свою очередь тоже откинули капюшоны. Каждый из них казался самым обыкновенным человеком. Это, конечно, было некоторым облегчением, но мужчины в большей мере способны изнасиловать женщину, чем сверхъестественные существа. Как хорошо она это знала!

Все еще не говоря ни слова, предводитель повел всех вверх по берегу к четырем лошадям, привязанным на небольшой лужайке. Он сделал несколько жестов, и Корри и Бимоуд оседлали лошадей, пока он присматривал за Хелн. Она подумала о бегстве, но поняла, что это не приведет ни к чему хорошему. Даже если бы она могла обогнать мужчин, она никогда не сможет обогнать лошадь. Если им придется гнаться за ней и потом поймать, они обязательно свяжут ее и может быть сделают что-нибудь гораздо более плохое. Самой лучшей в данный момент линией поведения было неохотное сотрудничество и подчинение.

Корри закончил свою работу и подвел ее к кобылице. Он помог ей сесть в седло, а сам взялся за поводья. Остальные присоединились к ним. Все ехали верхом.

Похитители следовали по дороге, хорошо освещаемой луной, мимо возвышающихся скал, нависающих над ними, как высокие ярко освещенные часовые. Они проехали мимо огромной скалы с дорогой, извивающейся и ведущей к самой вершине. Они скакали сквозь ночь, и никто не произносил ни слова, затем они подъехали к дворцу с воротами. Ворота открыли стражники в доспехах и с мечами. Это выглядело очень внушительно. Хелн поняла, что шансов на спасение у нее нет.

Они остановились у конюшни, пока слуги в ливреях принимали на себя заботу о лошадях, а затем ее провели внутрь дворца.

— Ну так что, майор?

Высокий человек с темными бровями появился так неожиданно, что напугал ее еще больше, несмотря на усталое и испуганное состояние. Он внимательно оглядел ее сверху вниз.

— Это его дочь?

— Да, генерал Эшкрофт. — Майор отсалютовал ему; так же сделали Корри и Бимоуд.

— Очень хорошо. Вольно. Теперь я сам позабочусь о ней.

Генерал сделал Хелн знак идти впереди, и войти во дворец. Она повиновалась ему, не будучи однако уверенной, что это обычная процедура обращения с пленниками. Солнце взошло, освещая дворец и его окрестности первыми жемчужными лучами.

Старый слуга провел их по коврам и через холл в спальню. Там, широко раскрыв глаза, сидел темноволосый молодой человек с прыщавым лицом, которого она знала как его королевское величество король Филипп Бластмор.

— Ваше величество, — сказал генерал. — Простите за вторжение в столь ранний час. Это дочь вашего недавнего друга, компаньона Сент-Хеленса, круглоухого. Она также жена того выскочки, который уничтожил чародея из Рада и погубил королеву Рада и положил конец ее правлению. Он известен как Келвин, Круглоухий из Пророчества.

Молодой король испустил долгий вздох.

— Спасибо тебе, генерал Эшкрофт. Ты хорошо сделал, что доставил ее ко мне.

Хелн ощутила на себе взгляд Филиппа, и ей не понравилось его лицо с розовато-красным румянцем. Он не был еще взрослым мужчиной, но он был в том возрасте, в котором его железы начинают внушать ему разные вещи. Она не доверяла этому хитрому, почти робкому выражению лица молодого монарха и тому, как побелели его пальцы там, где они схватились за постельное белье.

— Может, вы хотите, чтобы я оставил ее наедине с вами?

— Нет! Нет, генерал Эшкрофт. — Теперь лицо мальчика покраснело, как утренняя заря. — Это не обязательно. Пока.

— Но она вам нравится?

— Да.

Хелн знала, что сейчас она выглядит не наилучшим образом. Ее ноги были перемазаны подсохшей грязью, а волосы спутались и были в совершенном беспорядке, и она была уверена, что и ее лицо тоже все в грязи. Но она знала также, что любой человек сможет рассмотреть ее красоту и сквозь этот слой грязи, если он того захочет. Если она понравилась королю, то это означало настоящее несчастье.

— Может быть, из нее получится симпатичная игрушечка, — сказал генерал. — А мужчине вашего возраста нужны игрушки, ваше величество.

— М-может быть, королева? Мне нужна королева.

— Может быть, ваше величество?

Хелн передернуло. Она вслушивалась в их тихий разговор, заглядывала в их странные глаза, и теперь не было никаких сомнений в том, что именно они обсуждали.

— Но я же замужем! — воскликнула она. — У меня есть муж! — Это был единственный способ напомнить им, что она не девственница, хотя она и опасалась, что этот факт не отпугнет короля-подростка. Мужчины очень сильно заботились о девственности, когда им это хотелось, и совсем не заботились, когда решали не думать об этом.

— Мужья умирают, — промурлыкал Эшкрофт. — Девушки становятся вдовами.

Это чересчур для такого слабака. Она уже понимала, что ее дела пойдут гораздо лучше, если она притворится, что полностью забыла о своем муже, не важно, что именно это повлечет за собой. Но она просто не могла этого сделать.

Хелн переводила взгляд с одного лица на другое. Она сделала шаг назад от кровати, затем шагнула еще раз. Она попыталась отступить на третий шаг, но генерал Эшкрофт взглядом своих темных желтоватых глаз заставил ее замереть на месте, и ощущение было такое, словно она прикована к полу.

— Я предлагаю, ваше величество, поместить ее в комнату для гостей. Там за ней можно присматривать, и если вы пожелаете навестить ее и позабавиться…

— Нет, нет. Нет. Только после королевской свадьбы…

Тяжелые брови Эшкрофта опустились. Очевидно было, что он думал о Хелн, как о заложнице и о возможной забаве для короля, но не как о потенциальной невесте.

— Как желает ваше величество. И, конечно, Мельба может приготовить ей немного вина. Она может забыть круглоухого из Рада и даже своего отца.

Заколдованный напиток! Отворотное зелье! Это полностью уничтожит ее шансы на спасение, если таковые когда-либо и существовали.

— Нет! Нет! — завопила она в ужасе.

— Да, это будет чудесно, генерал. А в настоящий момент она моя гостья.

— Я не хочу быть вашей гостьей! Я хочу домой! Я круглоухая, вы можете это понять? Круглоухая! — Она отбросила назад свои волосы и показала уши, полностью проясняя свое положение. Ее уши делали ее почти бесполезной для Рынка Девушек.

— Его величество не подвержен предрассудкам, — сказал Эшкрофт. — Хотя, может быть, эти уши окажутся способны помешать вам принять королевский статус.

Хелн закрыла рот, поскольку своими словами она навлекала на свою голову еще больше неприятностей. Потенциальная королева, конечно, могла надеяться на лучшее обращение, чем просто игрушка и, может быть, ей не дадут заколдованного отворотного зелья, если она согласится принять их условия. Ей было тошно даже подумать об этом, но, может быть, будет лучше, если она попытается подыграть этому желторотому королю.

— Сюда, пожалуйста. — Генерал показывал на просторный коридор, начинающийся за спальней короля. Король не протестовал, хотя его глаза делали все, что могли, чтобы содрать с нее остатки ее разорванной одежды. Очень скоро его юношеская стыдливость превратится в жгучее юношеское желание, и она хотела бы отсрочить это на как можно большее время.

Хелн обнаружила, что ее ноги начали двигаться, хотя она и не понимала, каким образом. Она молча прошла через холл и поднялась на несколько пролетов вверх по лестнице, по обеим сторонам которой были изящные отполированные перила. Еще одна лестничная площадка и еще ступеньки. Третий набор ступенек, и наконец утомительный четвертый пролет. Наконец, под самой крышей, генерал Эшкрофт открыл перед ней изолированную дверь.

Она вошла внутрь. Это была красиво обставленная комната с окном, из которого открывался широкий обзор окрестностей. Окно не было зарешеченным, но падение вниз на булыжник конечно же, без всякого сомнения, убьет ее.

Генерал смотрел ей в лицо, закрывая выход.

— Я должен быть уверен, что вы не сделаете никаких глупостей.

Она еще раз выглянула в окно и задрожала.

— Не волнуйтесь, генерал. Я не выброшусь в окно. — Еще и потому, что это уж точно уничтожит все ее шансы на спасение. Она уже перенесла когда-то изнасилование и после этого пыталась убить себя. Выжив после того и другого, она сделала вывод, что еще одно изнасилование будет ничем не хуже успешного самоубийства. Тогда у нее не было никого; теперь у нее был Келвин. Она должна жить, какова бы ни была цена этого.

— Раздевайся, — сказал Эшкрофт.

— О, нет, только не ты, — воскликнула она, почти вне себя от гнева. Она была готова собраться с силами и вытерпеть ощупывание королевских рук; но это было уж слишком!

— Необходимо убедиться, что у вас нет при себе оружия, до того, как я оставлю вас наедине с королем Бластмором. Вы разденетесь, и я заберу вашу одежду; потом вы можете привести себя в порядок, вымыться и одеть новую одежду.

В его словах был смысл. Несомненно, ей довольно скоро могла бы прийти в голову мысль попытался убить короля и убраться из дворца, пока остальные думают, что он погрузился в романтические развлечения. Она знала, что если сейчас она воспротивится этому, то генерал обыщет ее насильно.

Она скрипнула зубами и разделась. Эшкрофт безучастно наблюдал за ней. Когда она стояла перед ним обнаженная, его взгляду открылся нож, который она носила привязанным к бедру. Она сняла его вместе с чехлом и бросила на кучу своей промокшей одежды.

Эшкрофт собрал все и направился к двери.

— В том шкафу вы можете выбрать подходящую вам одежду, — сказал он, кивнув в его направлении. — Я запру вас здесь, но если вы позвоните в колокольчик, к вам придет служанка. — Он указал на шнурок, который, очевидно, приводил в действие колокольчик. — Повторяю, для вас будет лучше, если вы не будете делать никаких глупостей.

Она кивнула.

Генерал отступил на шаг назад и стал закрывать дверь. Он двигался так же бесшумно, как прежде, даже неся ее одежду.

— Подождите! Подождите! — закричала она. — А как же мой муж? Как же Келвин, которому было по Пророчеству предсказано стать героем Рада?

Брови Эшкрофта опустились.

— О нем будут там помнить. О вас будут помнить тоже. Только вы сами помнить ничего не будете.

Это потому, что они намеревались напоить ее зельем, чтобы заставить все позабыть. Как может она избежать этого?

— Вы имеете в виду, что он будет… — Она судорожно глотнула. — Убит? — Она надеялась, что эта угроза окажется пустой или высказанной только для того, чтобы принудить ее к подчинению.

— Конечно. Чем быстрее, тем лучше. К несчастью, его величество во многом нужно подталкивать.

Неожиданное понимание своего положения вспышкой сверкнуло в ее сознании. Странное поведение генерала, очевидное отсутствие всякого интереса к ее обнаженному телу. — Вы не…

— Да, моя дорогая?

— Вы не мужчина.

— Я не мужчина? Тогда кто же я?

— Колдунья. Колдунья Мельба.

— Очень проницательно с твоей стороны, моя дорогая. — С этими словами высокая фигура исчезла, а вместе с ней и военная форма. Вместо нее перед Хелн оказалась приземистая безобразная старая карга, все еще держащая в руках груду одежды.

Хелн вся дрожала.

— Ты контролируешь его! Ты управляешь мальчиком-королем!

— Конечно, моя дорогая. Но я стараюсь, в свою очередь, снабдить его подходящими развлечениями.

Хелн решила не позволять ей отвлекать себя подобными намеками.

— И ты хочешь уничтожить Келвина, так, чтобы он не смог уничтожить тебя. И ты хочешь, чтобы мой отец…

— Король решит судьбу твоего отца, как только его закуют в цепи согласно его приказанию.

— Так вот почему меня доставили сюда — для того, чтобы мой муж или отец пришли сюда, чтобы меня спасти.

— Ну конечно же. Это очень, очень хорошая причина. У тебя еще есть шанс остаться в живых и стать умной и проницательной королевой Аратекса.

— Но ты-то не хочешь, чтобы я стала королевой. Ты хочешь, чтобы я служила королю только забавой!

— Может быть, я изменила свое мнение. Ты можешь стать и тем, и другим. Надлежащим образом подготовленная, ты сможешь стать ценным дополнением для успеха нашего дела.

— Твоего дела! Если король вдруг… вдруг влюбится в меня, у тебя будет еще более хороший рычаг, чтобы его держать под контролем!

Колдунья кивнула.

— Да, я считаю, что ты сослужишь нам хорошую службу, моя дорогая. Эти круглые уши удержат население королевства от мысли когда-либо оказать тебе поддержку, так что у тебя не будет основания для власти, даже для той, на которую ты будешь иметь право. Только я смогу заставить людей принять тебя как королеву — пока того будет желать король.

С этими словами большая дверь захлопнулась без малейшего прикосновения со стороны колдуньи. Раздалось громкое щелканье замка и скрип тяжелого засова, задвигаемого на всю ширину двери.

Хелн уже знала, что попала в беду. Теперь она поняла, насколько ее положение было серьезней, чем она первоначально представляла себе.

Хелн посмотрела на кровать и шкаф, затем снова взглянула на окно. Если бы у нее только были драконовые ягоды! Как бы ей хотелось полететь домой и посмотреть, что там делают остальные. И тогда, может быть, только может быть, полететь дальше, в другое измерение, к Келвину и Сент-Хеленсу. И если она как-нибудь смогла бы найти способ связаться со своим мужем, предупредить его…

Но потом действительность снова вернулась к ней. У нее не было ни малейшего шанса сделать все это. Она бросилась на кровать и зарыдала.