Серебро змея

Глава 30. Победа

Зотанас отвернулся от высокого окна, откуда он наблюдал за ходом сражения. Король так плохо распорядился своими боевыми действиями, что каждый солдат и охранник должны были защищать дворец снаружи. Слуги убежали — или, может быть, что было более вероятно, ускользнули прочь, чтобы присоединиться к Армии Борцов за Свободу. Дворец был совершенно пуст. Если лопоухим удастся переломить ход сражения, как на это и надеялся король, все они быстро вернутся служить на свои прежние места, как и раньше, иначе…

Что-то происходило такое, о чем ему следовало знать, его магия могла сообщить ему это. Зотанас осторожно спустился вниз по винтовой лестнице в сам дворец и медленно пробрался мимо сверкающих безделушек и произведений искусства, которые занимали так много места. Если бы только достоинства короля соответствовали тем произведениям искусства, которые он собирал. Зотанас подошел к статуе прежнего и лучшего короля и остановился за ней, на некоторое время спрятанный от посторонних глаз. Как раз с другой стороны этой статуи король сейчас бранил дочь Зотанаса, королеву.

— Пытаться освободить пленников один раз уже само по себе было достаточно плохо, но пытаться проделать это дважды! И наряду с этим идиотские солдаты, проигрывающие сражение за сражением, и эти лопоухие, отказывающие помочь до самого последнего момента! Что было у тебя на уме, женщина?!

— Ты не должен делать то, что ты поклялся сделать, муж мой! — отвечала она. — Ты не должен уничтожать их! Твои враги уже у самых ворот дворца!

— Да, женушка, да, но им меня не победить! Это я их уничтожу! Лопоухие все откладывали вмешательство и я не мог их заставить, но как только они кинут свой взгляд на врага, все будет кончено. Ты знаешь это; ты ведь всегда это знала. Тогда в чем же дело?

Занаан начала плакать, как маленькая девочка.

— О, муж мой, они добрые и хорошие, а ты злой и плохой. Если Армия Освобождения проиграет в этой битве, тебя некому будет сдерживать. Ты пойдешь войной на другие королевства и захватишь их с помощью своих магических союзников. Ты завоюешь весь этот мир и будешь пытаться подчинить себе другие миры. Если чужеземцы останутся в живых, ты заставишь их взять тебя с собой в их собственный мир, или показать тебе, как туда добраться.

— Да. — Это слово было произнесено мрачным тоном, очевидно через стиснутые зубы. Король жил ради власти и могущества! — И ты будешь инструментом в принуждении их к сотрудничеству, потому что молодой смотрит на тебя, почти что, как на свою мать, а старший видит в тебе почти что свою возлюбленную. Если ты пообещаешь им обоим то, что их чаяния сбудутся в обмен на их лояльность мне, они капитулируют.

— Нет! — вскричала она в ужасе. — Этого не может быть!

— Но это верно! Я заставил своих слуг подслушать их разговоры из укромного места. Я подозревал нечто в этом роде, и теперь, благодаря твоему визиту туда, это подтвердилось. После того, как они тебя увидели, все это выплыло наружу. Так что у тебя есть силы сделать все, как я хочу, согласно моей воле, женщина, и ты сделаешь это.

— Нет! — в отчаянии повторила она, ее убежденность в этом была достаточно сильна.

— Да! — Зотанас вздрогнул, поскольку вслед за этим словом немедленно последовал звук удара и падения рухнувшего на пол тела.

— Ой! — В голосе королевы явственно звучал шок, боль и страх. Было очевидно, что она никогда не могла представить себе такой порочности и жестокости, даже со стороны короля.

Зотанас поспешно выступил из-за статуи. Занаан сидела на комнатном коврике, разложенном около трона, ее рыжие волосы были растрепаны в беспорядке вокруг прекрасного лица, зеленые глаза, казалось, горели искрами. Рауфорт стоял над ней, сжимая кулаки. Он поднял ногу, желая лягнуть ее. Король, несмотря на всю свою показную уверенность в победе, был очевидно сильно напуган; он обращался к ребяческому проявлению силы и жестокости.

— Потому что если ты не сделаешь этого, — говорил король, — ты убедишь их своими страданиями, такими, которых ты не сможешь вынести. Ты принесешь им великое удовольствие нестерпимой боли; я устрою и то и другое. Но моя воля должна быть исполнена!

Его голова дернулась, когда в поле зрения появился Зотанас. Глаза короля горели почти так же ярко, как и глаза королевы.

— Что тебе нужно, Зотанас? Ты хочешь использовать свою магию ради меня?

— Да. — Именно это он так долго и хотел сделать.

— Да? Немного поздновато, не правда ли? Когда враг стоит у самых ворот дворца?

— Да, ваше величество. Но теперь, когда вы проиграли…

— Проиграл? О чем это ты говоришь, ты, старый неуклюжий идиот? — Рауфорт опустил свою ногу на пол, не ударив королеву. — Проиграл? Я выиграл, я победил!

— Неужели, ваше величество? Я предлагаю вам выйти на балкон или подняться ко мне на башню, где хорошо виден ход сражения.

Рауфорт побелел до самых кончиков своих седеющих волос.

— Мои лопоухие, как они?

— Чужеземцы из другого мира имеют с собой оружие. Оружие Мувара. Змеиный взгляд отскакивает от него так, как меч отскакивает от щита. Против него змеиный народ беспомощен.

— Нет! Нет, ты лжешь! Ты все это придумываешь!

— Неужели, ваше величество? Я предлагаю вам пойти и посмотреть самому.

— Да, да, я должен это видеть. Я… — Рауфорт бежал по лестнице так быстро, как только мог.

— Отец. — Его дочь тихо заговорила от двери. — Ты сказал, что поможешь ему? Воспользуешься своей магией ради него?

— Да, воспользуюсь своей магией. Я использую ее, чтобы дать ему ту помощь, в какой он нуждается — для того, чтобы сдаться.

— Тогда — тогда ты и впрямь обладаешь магией?

— Для всяких мелочей, дочь моя. Для всяких мелочей, как я часто говорил тебе. Улыбаясь своей самой осторожной улыбкой, Зотанас поднял ладони к глазам и поднес их поближе, пока не загородил себе весь свет. Как следует сконцентрировавшись, он пробормотал слова, которые он так давно выучил, слова, помогающие при передачах. Непрошеное и не очень-то желанное в его сконцентрировавшееся внимание неожиданно вторглось чье-то лицо, это было лицо Ползампа, спасшего его от ужасной участи и одарившего бессмертием. Ползамп Беспокойный, Ползамп Добрый и Справедливый. Ползамп, бывший некогда правителем его народа до своей трансформации. Ползамп, рожденный от связи смертного волшебника и представительницы змеиного народа, чем-то напоминающей Герту. Ползамп, его собственный и очень необычный отец.

— Сконцентрируйся: пустота, пустота, пустота. Не могу видеть, не могу видеть, не могу видеть. Пустота, пустота, пустота. Как в самом дальнем космосе, ничего.

Его глаза были плотно закрыты. Теперь он мог видеть, как Рауфорт выглядывает из знакомого окна башни. Как он пристально смотрит вниз на землю, на водоворот из людей и лошадей, на облака пыли, на резню у ворот и за ними.

Откуда-то сверху над их головами раздался вопль.

— Я не вижу! Я ничего не вижу! — Этот вопль принадлежал Рауфорту. Через секунду он сменился грохотом и продолжительными гулкими ударами. — Ой, ой, ой, — кричал и вопил его величество, его раздираемое болью тело, наконец, достигло подножия невидимой винтовой лестницы. — Я не вижу, Зотанас! Ты официальный волшебник и чародей нашего королевства — помоги же мне!

— Хад должен сдаться победителю, — сказал Зотанас, используя интонации мудрости. — После этого твое зрение будет возвращено тебе.

— НЕТ! — В его голосе звучало крайнее возмущение. — Никогда, Рауфорт будет сражаться всегда! Рауфорт будет сражаться даже будучи слепым!

— Вы уверены, ваше величество? Здешняя магия очень сильна. Будет неприятно снова увидеть лицо, искаженное мукой, или раздираемую страданиями душу. Выкиньте сейчас белый флаг и вы снова сможете видеть, и это обернется радостью для вас, а не страданиями.

— Это ты! Это ты всему виной! Я никогда не сдамся! Никогда! СТРАЖА!

Прислушиваясь к звукам бегущих ног, Зотанас держал свои глаза крепко закрытыми, а руки на месте. Поскольку ровно столько времени, пока он не мог ничего видеть, ничего не видел и король. Он знал это; а король нет.

— Помогите! Помогите мне! — кричал король. — Бротмар, это ты? Я ничего не вижу, Бротмар, старый друг. Это магия — против меня использована магия.

Бротмар? Естественно, этот головорез сумел ускользнуть от того, чтобы оказаться направленным в ожесточенную битву снаружи! Но Зотанас подозревал, что в данный момент от этого человека королю не дождаться особенной помощи и утешения. Бротмар был мерзавцем, который казалось, существовал только для того, чтобы мучить беспомощных, а теперь беспомощным был сам король.

— Ты не можешь видеть? — донесся до него голос Бротмара. — Какая жалость, когда для тебя здесь есть так много приятных зрелищ. Там, снаружи, человек смотрит на свои собственные дымящиеся внутренности, а лопоухий замахивается и опускает меч, разрубив другого человека и вверх вздымается фонтан крови. Вам бы весьма понравились все эти сцены, ваше величество. — Очевидно Бротмар перестал сдерживать свою наглость, но сейчас это едва ли имело значение.

— Ох! Ты наступил мне на руку! Найди этого старого дурака, который живет со мной во дворце! Заставь его прекратить все, чем бы он там не занимался! Останови его! Убей его и королеву!

— Хм, это достаточно быстро прекратит все магические чары, если охранник повинуется королю. Спрячь нас, дочь моя, — прошептал Зотанас. — Это должно быть закончено, иначе…

Он почувствовал, как руки королевы направляют его в более безопасное место. Он держал свои руки прочно на том же самом месте, сохраняя этим свою слепоту и слепоту короля. Как быстро все это вырождалось в комедию злобы и порока, пока империя короля рушилась на куски до того, как она могла образоваться. Теперь кругом было полно воров. Но ему было необходимо сохранять слепоту короля, пока все это продолжалось.

— Ты глупец, ты проиграл — до него снова донесся голос Бротмара. — Эти Бойцы за Освобождение выиграли войну. Наемники сделали это — те, которых они купили своим серебром.

— Нет! Нет! Нет! Ох, какая боль, Бротмар! Ты намеренно наступил на меня!

— Какой ты чувствительный, плаксивое брюхо. Может быть, тебе требуется дать хорошего пинка?.. — Бротмар, несомненно, выполнял то, что говорил.

— ААААЙ! Стоп, стоп, стоп! Это же твой король, Бротмар! Твой король! Я думал, что ты любишь меня! Я думал, что мы с тобой друзья!

— Вы были не правы, Ваше Невежество.

— НЕТ! НЕТ! НЕТ! ААААЙ! — Именно эти звуки и вызывали у королевы ее ночные кошмары. Только теперь их источником был не какой-нибудь несчастный узник или воображаемый враг королевства, которого методично избивал Бротмар, это был сам король. Зотанас узнал, что в нем тоже есть немного зла, когда заколебался, чтобы остановить эту пытку. Но может быть, она достаточно далеко зашла? Он неохотно опустил руки и открыл глаза.

— Я МОГУ ВИДЕТЬ! — закричал король. — Я вижу, Бротмар, я вижу! Ты понимаешь, что это означает? Я снова владею ситуацией и без помощи этого чародея! Найди его, останови его!

— Кого остановить, от чего остановить, — лениво осведомился Бротмар. Он очевидно слишком далеко зашел в своем садизме, чтобы поворачивать обратно. — Остановить меня от того, чтобы я больше не делал этого с вами?

— ААААЙ! Стой!

Зотанас пересек тронный и обеденный залы и подошел к тому месту, где Бротмар методично избивал короля. Очевидно было то, что когда королю недостало его могущества, с преданностью охранника к нему было покончено.

Зотанас сказал очень тихо:

— Бротмар, не очень разумно будет убивать его. Он нужен нам, чтобы мы могли сдаться.

Рауфорт повернул свое окровавленное исцарапанное лицо и указал на него трясущимся пальцем:

— УБЕЙ ЕГО! Убей его, Бротмар! Я приказываю тебе. Убей его! Бротмар осклабился, игнорируя его величество. — Ты говоришь о том, что ему надо сдаться? Спустив флаг вон с той башни?

— Да. Так обычно и делается во время капитуляции. Ты можешь отнести его туда вверх по лестнице? Вложи веревку от флага в его руку, так чтобы он мог сам его спустить.

Казалось, что Бротмар в замешательстве.

— Зачем?

— Для того чтобы жить. Или, по крайней мере, чтобы не подвергаться пыткам. Того, кто сделает это, обязательно наградят.

— Наградят? — В голосе Бротмара одновременно слышалось и недоверие и нетерпение. Ему понравилось упоминание о награде, но он не совсем понимал, куда же клонит Зотанас.

— Получит в награду жизнь. Вместо того чтобы подвергнуться казни.

— А… — Теперь, по крайней мере, все прояснилось: на карту могла быть поставлена его собственная жизнь.

— Ну же? — Бротмар склонился над королем, чтобы поднять его.

Король дерзко и метко лягнул его прямо в лицо так, что от этого удара заструилась кровь и вылетели сломанные зубы.

Зотанас вздохнул. Ему следовало это предвидеть, хотя Бротмар и не видел того, что король напоминал раненого зверя, опасного даже тогда, когда казался беспомощным на вид.

Бротмар сплюнул кровь и выбитые зубы, у него был весьма удивленный вид. Через мгновение в его глазах загорится огонь убийства. Он был не очень-то привлекательным на вид человеком и с избытком компенсировал это своей злобой и порочностью.

— Так не пойдет, — громко сказал Зотанас. Он снова закрыл свои собственные глаза, заслонил их ладонями и мысленно сконцентрировался. На этот раз ему было легче. Чернота, чернота, черный, слепой. Перемещение.

— Я не вижу! Я не вижу! — завопил Рауфорт. — Бротмар, ты должен мне помочь! Ты — что ты делаешь!

— Забери его наверх, Бротмар, и проследи за тем, чтобы он капитулировал, — сказал Зотанас. — Для человека с твоей силой, это не должно быть тяжелым.

— П-пожалуйста, — добавила королева, глубоко страдая душой. И хотя Зотанас так усиленно концентрировался на темноте, он услышал, как Рауфорт вскрикнул, когда Бротмар поднимал его. Затем Бротмар тяжело ступая и топая, понес короля в башню, а затем и на крышу.

* * *

Бларс Бларснер, который в лучшие времена был борцом и боксером-любителем, сражался своим проклятым мечом, который, казалось, все время выходил у него из-под контроля, и прилагал все силы к тому, чтобы остаться живым. Он прикончил роялиста неожиданным удачным ударом меча и посмотрел в поисках просвета между мечущимися в панике лошадьми и сражающимися людьми. Перед ним маячила спина пришельца из иных миров, известного как Келвин. Как обычно, герой из другого мира сражался сразу с тремя роялистами с помощью своего меча и щита, с ними обоими он управлялся блестяще. Он отрубил руку роялисту, оказавшемуся прямо перед ним, занес руку с мечом назад и полоснул им по глазам человека слева от него. Казалось, он почти не смотрит на своих противников, все выглядело так, как будто бы он точно знал, где находятся его враги и не прибегая к помощи зрения. Между тем, человек с мечом, находившийся справа от него, сделал выпад, но этот удар не коснулся его, а лишь перерезал кожаный ремешок, на котором на бедре Келвина висело оружие Мувара.

Оружие Мувара! Оно упало! Оно лежало там внизу в пыли!

Пока Бларс протирал глаза от пота и пыли, Келвин уже прикончил третьего из атакующих точным ударом меча. Но там впереди, перед воротами, уже расчищали проход. Раздалось звяканье, поднялось облако пыли, которое скрыло от него даже Келвина. Там что-то происходило!

У Бларса не было времени на то, чтобы размышлять. Ему необходимо было добраться до оружия Мувара, пока он еще мог это сделать и передать его Келвину. Без него Келвин не мог продолжать побеждать дальше и никто из них тоже не смог бы.

— Если конечно, — неожиданно подумал он, — он не сможет сам воспользоваться этим оружием.

С грубой силой, резким рывком Бларс направил свою лошадь туда, где только что был Келвин. Там все еще оставался один из роялистов, в ужасе уставившийся на обрубок своей руки, из которого фонтаном била кровь. Бларс с неохотой прикончил его и переключил внимание на то, что находилось под копытами его коня.

Сначала он не увидел его, а затем разглядел, оно лежало недалеко от мертвого роялиста и лошадью без всадника, которая жалобно ржала, когда из нее вываливались внутренности. Он протянул руку, схватил это оружие и поднял с земли.

Бларс обескуражено уставился на то, что было у него в руках. Он направил лошадь подальше от центра битвы и впервые внимательно осмотрел это оружие. Он так много слышал о нем, но еще никогда не видел его в действии, только очень приблизительно. Оно имело ствол, выполненный в виде колокола, который надо было направлять на то, что требовалось атаковать. Та часть, которая вкладывалась в руку, была похожа на рукоятку самого небольшого арбалета — того вида, который используется главным образом для игр и обучения стрельбе детей. Туда было встроено странное устройство, напоминающее циферблат, оно имело две странные отметки и небольшую стрелку, указывающую на верхнюю отметку. Бларс рассеянно перевел стрелку на нижнюю отметку.

— Лопоухие! Лопоухие! Лоп… — донесся до него чей-то крик. Понимая, что происходят важные события, а он теряет впустую время, он направил свою лошадь вперед в пылевое облако. Теперь он мог разобрать фигуру Келвина, который сидел тихо и неподвижно на своем боевом коне. Прямо на него во весь опор скакала, стоящая на маленьком седле на спине гигантского боевого коня маленькая фигурка с занесенным мечом. Лопоухий! Собирающийся убить Келвина!

Бларс едва помнил о том, как он нажал спусковой крючок, нацелив свое оружие на лопоухого. Все что он почувствовал, это то, как оно слегка зашипело и чуть подпрыгнуло у него в руке. Казалось, что из его ствола-колокола ничего не вышло наружу, кроме нескольких очень ярких искр.

Произошла осечка? Нет, кажется оно все-таки что-то сделало. Он почувствовал легкую отдачу, увидел искру. Но неужели это было все?

Но пока он смотрел, как лопоухий опускает свой меч, он увидел, как Келвину удалось спасти себя и свою лошадь каким-то поразительным маневром. Бойцы за Свободу, которые неподвижно застыли в пылевом облаке, возобновили свои движения. Снова все кругом задвигалось, хотя еще мгновение назад никто не двигался, кроме лопоухих.

Бларс посмотрел на оружие в своей руке. Должно быть, оно подействовало! Он чувствовал себя так, как будто ему удалось сделать что-то важное и мысленно произнес благодарственную молитву Мувару. Он понятия не имел о том, как действовало это оружие, но кажется именно оно снова вернуло к жизни армию Борцов за Освобождение.

Лопоухие все еще сражались, но им приходилось бороться уже не с неподвижными противниками. Он не знал, как может быть так, что оружие может возвращать людей к жизни, вместо того, чтобы убивать их. Конечно же, это все было не для него и как следует сосредоточившись на том, что ему необходимо сделать, он направил свою лошадь, обходя стычки там, где это возможно и постоянно пробираясь все ближе к Келвину. Когда он доберется до героя, то вложит оружие в его руки, туда, где оно и должно быть.

Движение перчатки так удивило Келвина, как никогда раньше. Она рванулась вверх, схватилась за быстро опускающийся меч и вырвала его из рук лопоухого. Тот потерял равновесие, вывалился из седла и упал под сокрушающие копыта боевого коня. Откуда-то снизу раздался его предсмертный выкрик, который позднее добавится к будущим кошмарам Келвина.

Он с усилием оторвал глаза от ужасного вида маленького раздавленного личика. Чтобы сделать это, ему пришлось повернуть голову.

Он мог двигаться! Заклятье неподвижности исчезло! Он мог двигать руками, кистями рук, ногами и ступнями. Лошадь тоже начала двигаться. Зашевелились все — каждый человек и каждая лошадь. Все Бойцы за Свободу, Роялисты и их лошади — перестали быть парализованными. Все двигались так, как и было положено, естественным и непринужденным образом. Что же случилось? Какая магия пришла им на спасение и остановила заклятие лопоухих?

— Эй, капитан, вы потеряли это. — Большой смуглый Борец за Свободу протягивал ему оружие Мувара и, обращаясь к нему, он использовал то звание, которое было присвоено Келвину. Что-то в лице этого человека тут же встревожило его. В крайнем волнении он понял, что это был почти точный дубликат, двойник того остроухого охранника на печально известном Базаре Девушек во Франклине, который изнасиловал Хелн. Келвин видел, как насильник погиб от руки одного из его рыцарей, брат одной из других девушек, находившихся там, прикончил его. В то время Келвин одновременно и благодарил богов, что это не он нанес ему смертельный удар и сожалел, что это сделал не он. И вот теперь перед ним снова тот человек или его двойник в этом измерении, живой, не окровавленный и круглоухий. И он протягивает ему их единственную слабую надежду на победу в этой битве. Этот человек, почти такой же по внешности как тот, который изнасиловал жену Келвина.

— Я… потерял это, а ты это… использовал?

— Я видел, как один из этих троих последних солдат, с кем вы сражались, отсек ваш пояс своим мечом. Ваша лошадь после этого рванула вперед, а потом ворота упали и появились лопоухие. Я поднял это оружие для вас, потому что я знал, что оно вам понадобится. И оно было у меня в руках, но вы тогда застыли на месте, поэтому я попытался воспользоваться им самостоятельно — а сейчас, когда с вами все в порядке, я принес его вам. Я не знаю, что я сделал с его помощью, но, как мне кажется, эта штука каким-то образом сработала. Это вы герой, а не я; вы знаете, как им пользоваться. Я…

Келвин взял оружие из руки крупного, рослого человека. Ему необходимо было что-то сказать, и он постарался сказать именно то, что было нужно.

— Это ты герой. Ты, а не я. Спасибо тебе за то, что ты меня спас и возвратил оружие, которое мне надлежало беречь, не жалея собственной жизни.

— Это ты герой, — повторил Келвин мысленно. — Ты тот, кто в другом мире был человеком, который безрассудно разрушал и причинял вред. Только это все равно был не ты, а другой человек, который во всем, кроме своего характера был похож на тебя. Что же это за вселенная, в которой двое людей, которые так сильно похожи друг на друга, могут так сильно повлиять на мою жизнь совершенно противоположным образом!

— Капитан, — продолжал тот человек, — война не кончена до тех пор, пока они не спустят флаг во дворце.

— Я знаю это.

После минутного замешательства битва продолжалась. Насколько мог видеть Келвин, теперь уже никто не был заморожен на месте, ни роялисты, ни борцы за Освобождение. Смертные Борцы за Свободу теперь сражались с лопоухими лицом к лицу.

И ход битвы поворачивался в их пользу, как и тогда, прямо перед появлением лопоухих. Теперь, оглянувшись вокруг, он мог увидеть больше солдат в зеленом на конях, чем роялистов в красных мундирах.

Битва была еще не закончена. Война не закончится, пока не будет спущен флаг. Но спустится ли он? Келвин пока не знал этого.

* * *

Занаан посмотрела на своего отца, закрывающего руками глаза. Она прислушалась, как жалобно вскрикивает ее муж. Затем, приняв задумчивую и величественную осанку, подобающую королеве, она поднялась на ноги, вытерла лицо, привела в порядок платье, подобрала с пола кольцо с ключами и продолжила свой путь по направлению к темнице.

Джон и Кайан стояли около решетки, пока она спускалась во мрак их темницы. Оба они исхудали значительно сильнее, чем раньше, измотанные днями и ночами своего тяжелого заключения. Под глазами у них виднелись темные полумесяцы, напоминающие о лишениях побольше обычной бессонницы.

Соседняя с ними камера была пуста. После того как Смит, наконец, умер, разбив себе голову о стену со всей силой сумасшедшего, в темнице наступила мрачная и угрюмая тишина. Бротмар поворчал по поводу того, что ему приходится выносить труп наружу; в старые времена он бы так и оставил его там разлагаться. Но король помнил о том, что пленники, подвергающиеся воздействию дурного воздуха, иногда умирают. Рауфорт хотел, чтобы пленники были живы и помогли бы ему. Как хорошо она это знала!

Это напомнило ей о том, что сказал король: о том, что Джон смотрел на нее, как на женщину, напоминающую ему его любовницу, а Кайан, как на женщину, похожую на его мать. В том мире, откуда они пришли…

Она отбросила прочь эти мысли. Конечно она вела себя не так уж плохо в этом мире! И впредь будет поступать так же. Она делает именно то, что нужно.

Еще она подумала о том, сделал ли ее отец что-нибудь, чтобы обезвредить короля. Она никогда не видела, чтобы он делал до этого дня что-нибудь по-настоящему магическое, только небольшие фокусы для представлений.

Молодой человек посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, судорожно сглотнул и сказал:

— Вы так похожи на…

— Тссс, потише, — оборвала она его, странным образом чувствуя себя польщенной. Ее муж старался использовать ее для того, чтобы подчинить себе этих людей; это было бы не такое уже неприятное задание, если бы оно не было так отвратительно в чисто моральном смысле.

Занаан вставила большой ключ в замок и повернула его, зная что они наблюдают за ней.

— Ваши мучения закончились и вы почти победили. Борцы за Свободу находятся у ворот дворца и сражаются за нашу страну. Твой брат, Келвин, находится в самом центре… — это герой, о котором будут слагать легенды. Скоро, очень скоро, все завершится.

— Слава Богам! — сказал Джон Найт, и сын повторил это вслед за ним.

* * *

Глядя на оружие Мувара в своей руке, Келвин увидел, что указатель на рукоятке был передвинут. Может быть это случилось, когда оно упало, подумал он. Могла ли другая настройка оружия объяснить тот факт, что лопоухие не были сейчас жертвами своих собственных змеиных взглядов? Он хотел бы увидеть их замороженными, застывшими и превращенными в неподвижные статуи, такими же, каким был и змей в долине. Если он передвинет движок на его прежнее место, может ли это произойти?

Попробовать стоило. Он передвинул движок, услышал щелчок и поднял оружие, как раз когда к ним в ярости самоубийства подскакал другой лопоухий. Он нажал спусковой крючок, недоумевая, не лучше бы ему было вместо этого воспользоваться мечом.

Яркий свет ослепил его. Раздалось громкое «БУМ», которое продолжало отдаваться эхом, все время повторяясь. Затем наступила тишина.

Лошадь и лопоухий были остановлены, они замерли, словно под действием гипнотизирующего взгляда. Смертные и их кони не подверглись действию оружия; битва продолжалась, только лопоухие уже не участвовали в ней. Но долго ли она еще будет продолжаться?

И в это самое мгновение раздался крик. Он увидел, как крупный человек показывает ему что-то. Серебряный с золотом флаг медленно спускался вниз по флагштоку на крыше дворца. Это означало, что король капитулирует — наконец, полностью и безоговорочно.

Когда он смотрел в направлении дворца, то увидел, что за воротами его поджидают двое мужчин и женщина.

— Отец! Кайан! — закричал он. — Мы выиграли! Мы выиграли! Мы снова можем вернуться домой к тем, кто любит нас. Домой, домой, наконец домой!

Но Кайан, хотя и освобожденный из темницы, выглядел так, как будто он балансировал на краю пропасти. Его лицо и так сильно бледное после заточения, казалось теперь еще бледнее. Когда он заговорил, из его горла вырвался грубый хрип, лишенный радости, которая должна была в нем быть.

— Домой. Это очень хорошо. Это и вправду чудесно, — сказал он безо всякого энтузиазма.

— Ну что ж, кузина, все закончилось, — сказал Херциг. — Хорошие смертные победили.

— Да, и победили хорошо, — согласилась Герта. — Как и запланировано, хотя оружие Мувара кое-что нам стоило.

— Неужели, Кузина? Оно стоило нам хороших членов нашего отряда?

— Нет, твоих врагов, Херциг, хотя они и не признавали себя таковыми. Оно стоило нам тех, кто хотел отправиться с Рауфортом и разделить с ним триумф его завоеваний. Тех, которые хотели управлять смертными в этой и в других странах. Не было ли честно, Херциг, дать им то, что они хотели?

— Честность — это моральное понятие. Назовем это справедливостью. Они хотели сражаться за Рауфорта, и они сражались за Рауфорта. Теперь, убиты они или нет, они уже никогда не будут ввязываться в битвы и сражения смертных.

— Верно, — сказала Герта. — Ты очень стар, Херциг и очень мудр. Ты доказываешь своими словами мудрость поговорки, которая есть у смертных.

— Да, кузина, и в этой поговорке сказано…

— Коварный, как змей, — закончила Герта.

Кайан не понимал, почему он так себя чувствует. Он возвращался домой. Домой, к той девушке, которую так желал. Почему же тогда он чувствовал себя так, словно его вот-вот поведут на казнь?

— Мне будет не хватать тебя, Кайан, — сказала Лонни Барк. Это заставило его понять, почему он плохо чувствует себя. — Нам всем будет не хватать тебя, но я знаю, что больше всего я буду тосковать по тебе.

— Я, — он проглотил комок в горле. — Знаю. — Как же он желал, чтобы именно она была той девушкой, которая должна была стать его невестой. Но у его настоящей невесты были заостренные уши и всегда были такими. Недавно он бы даже и не посмотрел на Лонни, она не показалась бы ему желанной. Нет, его настоящая девушка должна была дожидаться его сейчас там, дома. Это причиняло ему боль, но почему-то это должно было быть верным. Его мать ведь знала, что должно быть верным, а что нет — не так ли?

— До свидания, Лонни, до свидания, — говоря это, он почувствовал, как внутри у него все переворачивается и жжет его словно от раны, нанесенной мечом. Нет, дело было вовсе не в тюремной пище. — Если бы, если бы все обстояло по-другому.

— Я знаю. — Он почувствовал, как ее рука осторожно коснулась его руки и затем невероятно, он ощутил ее поцелуй. Это было почти, а фактически так оно и было — слишком много для того, что мог вынести один слабый человек. Его глаза наполнились слезами.

Они ждали его. Кайан заставил себя отвернуться от нее и начать постепенно шаг за шагом то, что должно было бы стать успешным и счастливым возвращением.

Келвин и Джон Найт были вместе с королевой Занаан и более старший из них чувствовал себя точно так же неуютно, как и Кайан. Королева повернулась, ее большие зеленые глаза посмотрели на него, такие знакомые и все же такие странные в своей мягкости и доброте.

— Как я поняла, в вашем измерении мой двойник был твоей матерью — сказала она. — У меня не было детей, но если бы они у меня были, мне бы хотелось иметь такого сына, как ты.

Кайан почувствовал, что обнимает ее так, как будто бы она действительно была ему матерью. Если бы только все было по-другому!