Серебряное яблоко

Глава 21

Джейн проснулась от приглушенного петушиного пения, прозвучавшего, как и было велено на три часа позже обычного. Голос певца плохо различался среди какого-то постороннего шума. В комнате почему-то царил мрак. Странно, она ведь засыпала уже на рассвете. Джейн встала с кровати и раздвинула шторы – за окном молотил дождь, а компанию ему составляли гром и молнии. Небо было затянуто черными тучами, а сам певец бродил по деревне, съежившись от холода под массивным плащом, пытаясь всех разбудить. Дождь? Она мечтала увидеть яркое солнце. Ладно бы на улице стояла обычная погода, если она действительно была для него, лишь девушкой на одну ночь, что, кстати, было вполне ожидаемо. Но ливень? Почему? Ему с ней было аж так плохо или дело вообще не в ней? Но что могло произойти за то время, пока он шел к своей спальне? Все эти вопросы оставались без ответов.

В тот же день Верховный Совет объявил "время запасов" на неделю. Как ей объяснили – это время, когда король ничего не будет создавать, а все будут жить лишь за счёт запасенных ранее продуктов, хранившихся на складах. Водоносы, естественно, заполняться не будут. И многие жители деревни уже расставили тару, собирая дождевую воду.

Мелиса поведала Джейн, что "время запасов" было прописано в законах, но никогда ранее королем не объявлялось. Жители деревни были крайне обеспокоены этим фактом. Ведь никто не знал, как много запасов имеется. Самого же Феликса нигде не было видно, что пугало окружающих ещё сильнее. Все закидывали главу Верховного Совета вопросами, но и он ничего не комментировал. На второй день, Эпс Фендерсон объявил всем вельможам и дамам, что король был вынужден отлучиться в другую деревню по очень срочным делам. Это сообщение породило массу слухов и волнений. Люди говорили о том, что с королем, по всей видимости, что-то случилось, чем и объяснялась плохая погода.

Джейн не знала, что и думать. Ее пугали и тревожили все версии, слышимые ею во дворце. Чудесный вечер сменился кромешной тьмой. Сейчас, когда Феликса не было в Великих Садах, она осознала что именно его присутствие приносило ей чувство беззаботности и защищённости, которое она испытывала, живя здесь. С его исчезновением Айронвуд превратился в пустой и мрачный. Первые три дня после праздника "Прославления Отца" шел дождь. Он не останавливался ни на минуту, земля размокла настолько, что все утопали в ней и буквально плавали. Передвигаться можно было лишь по песчаным дорожкам или местах самой густой растительности, но и там вода стояла почти по колено. Уже сложно было различить, где в парке находилось озеро. Самую большую трудность представляла транспортировка продуктов в другие деревни – телеги должны были ехать по голой земле, которая превратилась в месиво. Для того, чтобы преодолеть эту проблему, из Великих Садов выезжала чуть ли не половина мужчин, дабы справится с перемещением телеги. Тристану тоже было нелегко – его копыта проваливались в грязь мгновенно, а вдобавок – козлиные руки не давали возможности за что-либо ухватиться. Казалось, жители уже не могли беспокоиться об исчезновении Феликса, даже три дня без него при подобной погоде породили легенды о том, что он может никогда не вернуться. Всех страшило то, что непрекращающийся ливень станет фатальным для Айронвуда.

Для Джейн эти три дня были самыми сложными за все ее пребывание в Айронвуде. На второй день отсутствия Феликса, её вызвали на собрание Верховного Совета. Глава Совета Филипп Шандер объявил о том, что происхождение Джейн неизвестно, она из другого мира и вполне может быть там простолюдинкой. Со слов Шандера, король опрометчиво принял Джейн как благородную леди, но со временем многие факторы указывали на обратное. Один из вельмож зачитал целый список, по которому Джейн не походила на благородную даму. Она не знала, в какой очередности нужно было брать приборы во время трапезы, она бегала по территории Великих Садов, на равных общалась с жителями деревни, сама одевалась по утрам, не носила массивные серьги с камнями, редко посещала вышивания. Даже плохая осанка и выраженная сутулость входили в этот список.

— Ну и, напоследок, общение с “людьми зеленой воды”. Даже простолюдины сейчас вас избегают, позволяют себе даже не здороваться, что ставит вас на ступень ниже них, — заключил свою речь глава Верховного Совета.

— Но король так же приходил к “людям зеленой воды”, — сказала Джейн в свою защиту.

— Все верно, но короля здесь сейчас нет.

Глава Совета явно давал понять, что пока короля не будет, все успеет решиться. А потом – кто уже будет простолюдинку возвращать во дворец. Ей сообщили, что вопрос о ее происхождении будет рассмотрен в ближайшие дни. Маркус все собрание промолчал, он внимательно слушал, но не произнес ни слова. Джейн уже начала думать, что он устал от такой проблемной возлюбленной и решил не защищать её, но после собрания он отвел ее в сторону.

— Не бойся, я сделаю все, чтобы ты осталась здесь. Но, — его тон стал очень настойчивым, — ты не должна даже приближаться к серому дому. И это не просьба, Джейн. Это не просьба. Не приближаться ни в коем случае. Или ты думаешь, что им действительно твоя осанка не нравится? Да и вообще, Матерь Природы, с тобой действительно не здороваются простолюдины! И почему я закрывал на это глаза! Джейн, не заговаривай больше с ними. Сама – не заговаривай, — его взгляд сменился со строгого на более мягкий. – Я умоляю тебя. И тогда все будет хорошо.

Джейн послушно закивала Маркусу, а придя в комнату, разрыдалась на пару часов. Она весь вечер разговаривала с собой в тартуле, но беседы со своим отражением привели лишь к новым слезам.

На следующий день, снова смотря на неунывающий ливень, она решила зайти к Маркусу. Их последние встречи вовсе не были позитивными, но она ценила то, как он ее защищал. Ценила его любовь. Ей хотелось просто побыть пару минут с тем, кому она просто небезразлична в этом чужом мире. В Айронвуде не принято было приходить в личные комнаты без приглашения, исключение составляла лишь комната короля, которая служила одновременно и приемной. Но Джейн итак нарушила в этом мире слишком много правил, чтобы беспокоиться о таком незначительном.

Когда она зашла, Маркус вырезал что-то из камня. Он даже не обернулся: в Айронвуде служанки сновали туда-сюда и многие вельможи и дамы уже не обращали на них внимания.

— Маркус, добрый день, — поздоровалась Джейн.

Он удивлённо оторвался от своей работы:

— Здравствуй, леди Джейн. Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Я знаю во дворце не принято ходить по личным комнатам, но погода не благоволит уличным встречам. Тем более в моем мире, когда хотят кого-то увидеть просто приходят к нему. И вот – я в твоей спальне, — она тут же подумала, что все это звучало как-то двусмысленно. — Что ты делаешь?

— Создаю скульптуру.

Джейн подошла ближе. В руках парня лежал небольшой камень.

— Что это будет?

— Букет сирени.

Джейн на миг замерла, но вовремя взяла себя в руки.

— Ты так вдохновился моей песней? Эта песня была не для короля, — она сама не знала почему соврала. Может она не хотела обижать Маркуса, а может просто не хотела, чтобы кто-либо вообще знал правду.

— Я знаю, что не для него, — на его лице промелькнула такая знакомая лучезарная улыбка. — Ведь на празднике не было части, где можно исполнить песню для кого-то другого, а ты же у нас бунтарь, спела тогда, когда захотела. Поэтому я и вырезаю эту сирень. Слова песни были такими необычными.

Джейн поразилась самоуверенности парня. Даже Феликс считал, что Джейн влюблена в Тристана, а Маркус после их последнего прохладного разговора решил, что она поет ему любовную песню.

— Ты ведь говорил, что мрамор тяжело достать. Где же ты его взял?

Он усмехнулся.

— Феликс уехал, а я просто пришёл на склад и нашел небольшой кусок. Пока короля нет, Верховный Совет распоряжается запасами. И я распорядился мрамором наилучшим образом.

— Так король все-таки просто уехал? Люди в деревне думают, что он исчез навсегда.

— Поменьше бы ты бывала в деревне, тем более в такую погоду. Простолюдины не хотят с тобой разговаривать, а ты по-прежнему слушаешь их разговоры. — "Снова эта скользкая тема". — Их не посвящают в дела королевства. Да, Феликс просто уехал, он сам сказал об этом Эпсу Фендерсону.

— Но что означает этот неутомимый дождь?

Маркус небрежно отмахнулся.

— Подумаешь, на кого-то или на что-то разозлился.

— Слышала – не часто он у вас злился.

— Ещё ни разу больше трёх дней ливень не шел, сегодня третий и будь уверена, он будет последним, завтра уже будет отличная погода.

Джейн не уставала восхищаться его уверенностью и позитивом. Казалось, этот молодой человек, даже не пропускает к себе в голову тревожные мысли.

Джейн, слегка нагнувшись, дотронулась до незаконченного творение Маркуса:

— Уверена – у тебя получиться очень красивая скульптура.

— Да, она будет стоять на самом видном месте во время нашей свадьбы.

Джейн почувствовала себя неловко. Раньше ей казалось, что, останься она в Айронвуде навсегда, Маркус мог бы быть отличной партией для нее, но сейчас она поняла, что это невозможно. Нет, это невозможно. Желая скрыть неловкость, она просто весело рассмеялась.

— Я, пожалуй, не буду тебя отвлекать, тем более, я давно не была на вышиваниях с дамами.

— Конечно, сходи. Хорошо вам провести время.

Он сказал это так беззаботно, что Джейн даже испугалась. Будто они уже много лет женаты. Уходя, она бросила на него последний взгляд: Маркус действительно являлся очень приятным человеком, красивым мужчиной и, что немаловажно, имел высокое положение в обществе, но все мысли Джейн были лишь о том, где сейчас Феликс. Какая дуреха. Она такая же, как все барышни. Точно такая же.

Джейн действительно давно не была на вышиваниях. Она прекрасно осознавала: Кассандра предельно точно поняла, что песня адресовалась именно Феликсу. И никакие другие аргументы не убедят ее в обратном. Женщины чувствуют такие вещи.

Джейн толкнула двери и вошла. Дамы все как одна подняли головы, застыв в одинаковом положении. Девушка поздоровалась и села на свободное место.

— Надо же, леди Джейн порадовала нас своим визитом.

По язвительному тону Кассандры, Джейн сразу поняла, что не ошибалась. Та действительно прекрасно поняла, кому адресовалась песня. Джейн ничего ей не ответила. Девушки приступили к вышиваниям. За весь час посиделок, леди обсуждали, как обычно разные девчачьи мелочи, но о короле, либо о его отъезде никто так и не заикнулся. Видимо эта тема за прошедшие три дня была перемолота “от” и “до”. Хотя раньше исчерпанность темы не являлась проблемой для этих болтух. Зато все нарочито долго говорили о гадком танце Тристана, о его ужасных руках с копытами. Будто, все эти разговоры целенаправленно были адресованы Джейн. Не так давно, все девушки дворца восхищались её экзотическими чувствами к Тристану, а теперь изливались желчью под злобный блеск в глазах Кассандры. Джейн и сама не понимала, почему не уходит и слушает все это. Уходить было просто некуда. Маркус говорил об их свадьбе, и она не знала, что ему ответить. До серого дома было просто невозможно добраться, а в деревне с ней по-прежнему почти никто не общался. А Феликс... Просто уехал... Только бы закончился этот ливень, чтобы она могла прийти к Тристану, Шону, Лане, Таяне, ко всем “людям зеленой воды”.

— Леди Джейн, давайте сходим за красными нитками, — обратилась к ней Кассандра.

Довольно забавно звучало предложение вместе сходить за нитками. Джейн прекрасно понимала, что невеста короля хочет лишь отвести ее в сторону для личного разговора. Какой предлог! Могла бы просто предложить поговорить.

— У меня в картинке нет красного цвета, мне не нужны такие нитки.

Джейн решила притвориться дурочкой. Ей совсем не хотелось разговаривать с Кассандрой наедине. Джейн всегда презирала женщин, которые уводят чьих-то мужей/женихов либо просто спят с ними. И каким-то образом она стала этой женщиной. Как же ужасно!

— Леди Джейн, в моей картинке есть красный, можете взять повышивать мою.

Все девушки оторвались от своих творений и заинтересовано слушали диалог Джейн и Кассандры.

— С чего мне вышивать вашу картинку?

— Ну, вы же легко можете взять мое, почему бы и не на этот раз.

— Пожалуй, сходим вместе за нитками, — поспешно сказала Джейн.

Дамы поднялись со своих мест и вместе подошли к сундукам с мулине. Кассандра гневно смотрела на Джейн.

— После выступления он ушел в одну из беседок у озера, там была и ты. Я видела. А потом вы исчезли. Он умеет переноситься куда угодно, — её голос слегка дрожал. — Где вы были. И что там делали?

Джейн ничего не ответила.

— Отвечай, — в глазах Кассандры стояли слезы, — отвечай или я поспособствую тому, чтобы тебя не только отправили в самую дальнюю деревню Айронвуда, но и запретили когда бы то ни было посещать Великие Сады.

— Он перенес нас в пещеры в скале, чтобы показать сенеял. И всё.

Это была не вся правда, но, кажется, Кассандру эта часть расстроила сильнее, чем, если бы Джейн призналась ей о сексе.

— Хотел показать сенеял... С какой это стати?

— Я не знаю.

— Показал тебе сенеял, а потом пришел на рассвете и сказал, что уезжает в деревню Миллис на севере Айронвуда. Три дня идет дождь. Что все это значит?

— Я не знаю, Кассандра. Да, я меньше других знаю, где он и почему уехал, — Джейн так отчаянно сказала эти слова, что ее тон успокоил Кассандру.

Джейн и вправду расстроилась: он предупредил свою невесту, конечно же, объяснил, что ему нужно уехать, а она до сих пор гадала, не исчез ли король навсегда.

— Ладно. Ты очень скоро станешь деревенской девушкой. И таковой тебя объявит не Верховный Совет. Нет. Феликс. Когда король вернется, он выгонит тебя очень далеко. Потому что он любит меня и сделает то, что я попрошу. А я попрошу.

Джейн смотрела в холодные глаза Кассандры и вспоминала, как хотела подружиться с ней. Верила, что Кассандра имеет влияние и поможет ей вернуться домой. И она действительно его имеет, только теперь она поспособствует тому, чтобы Джейн изгнали из Великих Садов.

В тот вечер Джейн уже не плакала.

Оказалось, что в слезах нет никакого смысла. Она молча лежала на кровати, глазея в одну точку. Среди прекрасных камней и нарядов, среди разноцветных домов и золотых блесток она чувствовала себя потерянной и одинокой. В присутствии Кассандры она вообще ощущала себя ужасно, ведь понимала, кем она сейчас является в ее глазах. Она не хотела этого. Не хотела. Но не смогла ему отказать. Или все-таки хотела?

Ее сердце разрывалось, когда она думала о маме, папе, Аннабель и Лекси. Как бы она хотела вернуться к ним, увидеть их снова. В груди что-то сжималось, когда она представляла, что может больше никогда их не увидеть. Одиночество поглощало ее без остатка. Она совершенно одна. Совершенно...

На следующий день, как и предрекал Маркус, ливень, наконец, прекратился, погода снова стала стандартной – умеренно солнечно и облачно. Весь Айронвуд вздохнул с облегчением – главная опасность миновала. Но Джейн не чувствовала облегчения, а даже наоборот. Ливень мог означать, что с Феликсом что-то случилось, но ясное небо не гарантировало, что с ним все хорошо. Оно могла означать так же и то, что его вообще больше нет в Айронвуде. Может он попал в другой мир, так же случайно, как Джейн оказалась здесь, или он... Или он... Нет, этого она не хотела допускать даже в мыслях.

Джейн не находила себе места. Съедала себя всевозможными домыслами и периодически впадала в отчаяние. С отсутствием Феликса – Айронвуд стал для нее серым и невзрачным. Она боялась, что он может не вернуться и в таком случае она никогда не увидит дом, а существование в этом мире без него – также лишено смысла. Раньше, до той ночи в пещере, она могла бы отогнать мысли о нем, возможно, выйти замуж за кого-нибудь из вельмож. Но теперь – нет.

Что могло произойти в ту ночь или точнее в то утро? Высшие вельможи ей бы не сказали, а остальные – так же ничего не знали, как и она.

Целыми днями она ходила коридорами дворца, не находя себе места, рассматривая витражи на окнах. Пыталась разглядеть в них то, что не замечала раньше. Джейн больше не ходила на вышивания, не ходила она и на общие сборы дам и вельмож. Маркусу она говорила, что плохо себя чувствует. И чем она совсем не гордилась, так это тем, что объяснила как в ее мире люди болеют из-за того, что перенервничали. А ситуация с Верховным Советом ее очень расстроила, вот ей и нездоровится. Она хотела тем самым надавить на его чувства, чтобы ее больше не посмели вызывать на это неприятное собрание.

Настал День Рождения Джейн, что ввело ее в тоску еще больше. Никто не знал о ее празднике, не пришел с утра поздравить. Никто не дарил подарков. С утра Маркус ,узнав от нее об этой новости, напомнил девушке, чтобы она не забыла записаться в реестр. Джейн снова посетило чувство, будто они уже давно женаты. Через много лет брака муж уже не принес цветы, не поздравил, а просто напомнил о реестре. Ее посетило какое-то гадкое чувство – будто впервые у нее действительно не было Дня Рождения, просто появилась новая цифра. И всё. День Рождения заставил ее почувствовать себя еще более одинокой.

К счастью, земля в округе немного подсохла и Джейн с надеждой бросилась к серому дому. Возможно, ее праздничный день еще можно спасти.

Когда она подошла к калитке, то обнаружила на ее ручке огромный амбарный замок. Как он здесь очутился? По спине Джейн прошел холодок. Ее вызывают на собрания и рассматривают вопрос о выселении из Великих Садов. Вот и серый дом попал под прицелы Верховного Совета. Они просто заперли ”людей зеленой воды”.

— Тристан! — закричала Джейн, что есть мочи. За забором по-прежнему было тихо.— Таяна! Лана! Шон!

Снова эти нелепые слезы. Как же они надоели. Почему никто не слышит её?

— Тристан, у меня сегодня День рождения! — кричала Джейн, захлебываясь слезами.

Никто так и не появился за забором. Джейн подозревала, что и на самом сером доме могли повесить замок, что вообще было уже за гранью. Она подпрыгивала, желая увидеть хоть что-то. Но все, что ей повезло увидеть, был лишь пустой двор, лишенный своих обитателей.

Она развернулась от калитки с большим замком и угрюмо побрела прочь. Джейн проходила мимо домиков с разноцветными крышами, рассматривала дощечки с животными, прибитые к дверям. Красная крыша, синяя, зеленая, розовая, желтая... Желтая крыша. Джейн посмотрела на колокольчик, висевший у дома. Она подняла руку, чтобы позвонить, но в последний момент опустила ее и пошла прямо к дому витражника. Вайолет как раз развешивала на улице постиранное белье. Она удивленно остановилась при виде Джейн. Скомканные мокрые штаны, почти что упали из ее рук. Джейн, не здороваясь, просто села на пень, на котором Рон обычно рубал дрова.

Джейн было так хорошо от того, что она здесь. Да, пусть семья витражника не хочет с ней общаться. Пусть так. Но не выгонят же они ее со двора. Зато здесь спокойно. Она просидела так несколько минут. Жена витражника осторожно подошла к ней.

— Джейн, что случилось? — осторожно спросила женщина.

— Не обращайте на меня внимания, — ответила Джейн сквозь слезы. — Вы ведь давно со мной не разговариваете. И теперь меня хотят отправить в дальнюю деревню за то, что я общалась с “людьми зеленой воды”. И на их дом повесили замок и запретили им выходить. А король Феликс исчез. И я не отправлюсь домой, — добавила Джейн, чтобы как-то оправдать слезы по случаю его исчезновения. — И у меня сегодня День Рождения. Самый лучший праздник, когда все поздравляют, отмечают его, едят пирог, и всем очень весело. А здесь мне просто предложили записать возраст в реестр.

Женщина смотрела на Джейн с недоумением, и лишь молча перебирала в руках мокрую одежду, которую не успела развесить.

— Я совсем потерялась, — продолжала Джейн. — Где я вообще? Где? — она сокрушительно развела руками. — Почему я столько времени делаю вид, что провожу время в увлекательном путешествии? Будто на экскурсию приехала. Вот все посмотрю, заведу новых друзей... Постараюсь здесь все поменять или кого-то полюбить... Зачем? Я ведь была абсолютно счастлива! Что я здесь делаю? Что я делаю среди этих дурацких цветных домиков?

Она с горечью обвела руками дома вокруг. А потом замолчала. Ей больше нечего было сказать. Она так ясно осознала, что все ее пребывание в Айронвуде — какой-то абсурд.

Вайолет бросила на землю штаны, подошла к Джейн и обняла её.

— Прости нас, милая, мне так трудно было принять твои поступки. Я и не думала, что ты здесь совсем одна.

Джейн обняла ее в ответ.

— Мне так не хватает моих родителей, а здесь никто меня не понимает.

—Я знаю, ты просто очень добрая. Для тебя “люди зеленой воды” – естественны. Ты же лечишь сердца и веришь, что вылечишь и их тоже. Мне жаль, что мы так долго тебя избегали, верили всем пересудам. Я как раз испекла вишневый пирог, давай ты поможешь мне накрыть на стол и мы все вместе будем поздравлять тебя с днем рождения.

24-летие Джейн не походило ни на один из ее праздников. Настроение не располагало к веселью, но она все равно радовалась, что семья витражника приняла ее. Вайолет и Жозеф нашли по просьбе Джейн небольшую тонкую свечку, которую девушка и вставила в пирог. Такой маленький банальный предмет, но как же ценна была свеча в эти мгновения. Символ того, что дом где-то есть. Джейн задула маленький трепыхающийся огонек с надеждой, что загаданное ею желание когда-нибудь непременно сбудется.