Серебряное яблоко

Глава 2

Джейн разглядывала белый как снег потолок в больничной палате. На нем не было нарисовано никаких картин, но это ей больше всего и нравилось. Там можно было нарисовать что угодно в своем воображении, как на чистом полотне, у которого ещё все впереди. Джейн так долго лежала в больничной палате, что начинала думать, будто разглядывание потолков это и есть ее занятие на всю жизнь. Словно, ничем другим она никогда не занималась.

Она так привыкла к боли в спине и ноге, что уже и не помнила, каково это когда ничего не болит. Врачи прилагали все усилия для скорейшего выздоровления Джейн, и твердили что очень скоро она будет в полном порядке. Все вокруг только и говорили, как скоро она вернётся в свою жизнь и забудет все произошедшее как страшный сон. Вряд ли они подозревали, что страшный сон для Джейн продолжался до сих пор…

Вначале, как только она пришла в себя после долгой операции, к ней в палату нагрянул неизвестный ей человек. Джейн недоумевала, где же ее близкие люди, но мужчина показал полицейский жетон и засыпал ее вопросами о похищении. Как выглядели похитители, где они держали ее и все в том же духе. Оказывается, мужчины, которые нашли Джейн в день ее возвращения домой, были бандитами, похитившими шесть девушек. Они требовали у властей выкуп и что-то ещё, связанное с политикой (этого Джейн уже не запомнила). Похитители держали девушек два месяца на старом складе за городом, где была найдена и Джейн в том числе.

Полиция упорно пыталась выяснить у Джейн хоть что-то, а она не понимала, что им от нее нужно. Она оказалась там совершенно случайно, в ее жизни произошли совсем иные страшные события, а в этом похищении она приняла лишь мимолётное участие. Джейн не хотела говорить полицейским об Айронвуде, и сказала, что попала на склад случайно, и ее там вовсе не было все это время. Полиция скептически восприняла эту версию, так как объяснить им, как же она там оказалась, Джейн не могла. Но на время они все же от нее отстали.

Наконец, в одно прекрасное утро, в палату к Джейн пришли мама с папой и Лекси. Джейн сразу начала плакать, так сильно она по ним скучала: она ведь думала, что больше никогда их не увидит. Мама и Лекси тоже плакали, обсев ее с двух сторон, а папа лишь печально не сводил с нее глаз. Мама сразу затараторила какие-то глупости вроде того, что соседский кот научился петь, пока Джейн отсутствовала. Мама всегда считала, что в трудную минуту человека нужно отвлечь чем-то беззаботным и лёгким, так что она, несомненно, старалась как могла.

— Обязательно поедем всей семьёй на отдых!— тараторила мама, а Джейн тем временем не могла ею налюбоваться, — в любую точку мира! Любую! И больше никто тебя не похитит, никогда, — мама вновь начала плакать, а папа сердито на нее посмотрел.

— Мама не переживайте, меня никто не похищал, все было хорошо... До определенного дня.

Все притихли и внимательно слушали Джейн.

— Каким-то образом во время реанимации миссис Кларк я попала в другой мир. Айронвуд – так он назывался. И это, в общем, прекрасное место, просто в тот день на него напали неведомые существа. И мне удалось с помощью магии вернуться в наш мир. По какой-то случайности я свалилась на этот склад, — родители слушали ее с опечаленными лицами.

Джейн представила, как сейчас они начнут ее расспрашивать подробнее, и не знала сможет ли она рассказывать об Айронвуде. Но они ничего не спросили. Папа лишь сказал:

— Как хорошо, что тебя на самом деле не похищали, нам стало гораздо легче.

И Джейн так обрадовалась, что они ей поверили и не мучают расспросами, придет время, и она все им расскажет, но не сейчас. Она обрадовалась, что им теперь легче. Это самое важное, им и так пришлось столько всего пережить.

В день посещения родителей Джейн повеселела, она была так счастлива их увидеть, представляла, как вскоре вернётся домой и как когда-то все у нее будет обязательно хорошо. Но до этого хорошо, как оказалось, было ещё так далеко.

На следующий день после визита ее семьи к ней наведался психолог помогающий людям, пережившим похищения и насилие. Он сыпал фразами, которые Джейн часто слышала в мелодрамах или триллерах и его лицо не выражало никаких эмоций. Джейн и психологу не хотела говорить об Айронвуде и пыталась сойти за замкнувшуюся в себе девушку, говорила, что ничего не помнит.

— Вы сказали полиции, что вас там и вовсе не было. А сейчас выходит вы все-таки были там?— задал психолог вопрос, загнавший Джейн в тупик.

— Я сказала им так, потому что я действительно мало что помню, ничем не смогу им помочь. Я не хотела, чтобы меня постоянно допрашивали.

— Эти люди нанесли вам серьезный ущерб, неужели вы не хотите, чтобы их нашли?

— Я хочу. Я просто толком не помню каких-то фактов.

Психолог лишь поджала губы. Работа с Джейн не приносила никаких плодов.

Родители приходили каждый день, и Джейн рассказывала им, что произошло с ней в Айронвуде, как король этого мира отправил ее домой. Она рассказывала и рассказывала, а мама гладила ее по голове и волосам и просто молча слушала. Лекси в это время стояла у окна, сопереживая Джейн. Девушка видела, как ее семья прониклась всем, что произошло с ней в Айронвуде. Они были такими внимательными и молчаливыми, когда Джейн рассказывала им сплетение множества историй. Кажется, в эти моменты с ней рядом были и ее семья, и жители Айронвуда. Не хватало только маленькой Аннабель. Лекси не хотела расстраивать девочку таким плачевным состоянием Джейн. Племянница придет чуть позже, когда Джейн немного оправится. Визиты семьи наполняли девушку теплом и светом, которые улетучивались из сердца, как только они выходили.

Когда Джейн оставалась одна, она снова возвращалась мыслями в Айронвуд, и ее сердце разрывалось от боли. Как странно – в том неведомом мире она все время тосковала по дому, а сейчас она тоскует по Айронвуду. Джейн вспоминала лицо Феликса, и это давалось ей тяжелей всего. Вспоминала, как он печалился тем, что не успел сделать витраж с какими-то птицами из своего сна. Когда она выйдет из больницы, то обязательно закажет себе витраж. На нем будут птицы. Конечно, она не знает каких именно пернатых видел Феликс, но она верила, что в мире все не случайно и витражник создаст для нее именно тех самых.

Пока она была в Айронвуде, она испытывала к Феликсу большие чувства, но только сейчас им можно было дать именно это громкое название. Интересно, она поняла, что любит его, потому что потеряла или потому что теперь ей ничего не мешало его любить? Не мешали его невеста, его статус в обществе и его холодный взгляд в ее сторону. Он сказал напоследок, что Джейн не была для него девушкой на одну ночь... Значит, она тоже для него что-то значила, может быть, даже так же много, но тогда он не понимал этого так же, как и она. Может, он в последний миг жизни тоже понял, что любит ее? А может так и не успел этого понять.

Ну, почему все так? Слезы стекали по щекам Джейн, превращая ее наволочку в непригодную для сна. Но Джейн даже не замечала мокрой материи. Джейн и Феликс – люди, которые встретились в этой жизни волей случая на одно мгновение и исчезли так же быстро, как появились, оставив лишь тень воспоминания. Но она пронесёт это воспоминание через всю жизнь. Как бы тяжело ей не было, она будет жить дальше ради него, ради всех них. Король Айронвуда спас ее, и она будет идти вперёд.

Джейн подбадривала себя изо дня в день и кажется, действительно выздоравливала, пока однажды в палату к Джейн не пришёл статный мужчина с черным чемоданом в руках. Он представился доктором Коллинзом и осторожно поинтересовался об Айронвуде.

В тот день Джейн все поняла. Почему мама молчала, слушая ее рассказы, почему Лекси тревожно смотрела в окно и почему Аннабель к ней так долго не приводили.

Джейн приняла доктора очень агрессивно. Те хорошие чувства, что успели в ней появиться, сменились обидой и злостью. Ее злил и сам этот мужчина, и тот факт, что именно ее близкие "сдали" ее психиатру, не поверили ей, сочли за умалишенную. Она кричала на доктора Коллинза, отказывалась от его услуг и выгоняла его с палаты, так как только мог выгнать кого-то человек в полулежащем состоянии. В итоге осознав, что лишь усугубляет своим буйством всю ситуацию, она согласилась один раз послушать доктора. Спокойный голос этого человека поведал ей, что в день, когда она исчезла, она не в буквальном смысле исчезла из палаты, а вышла оттуда. Свидетелем чему является Анна – ее напарница и подруга. Две медсестры, присутствовавшие в реанимации, говорили, что не могут сказать точно, но как им кажется, они тоже видели как Джейн просто ушла.

Эта информация повергла девушку в сущий шок. Что значит ушла? Ушла посреди реанимационных мероприятий?

— Поймите, я появился в вашей палате не только потому, что вы рассказываете о некоем мире. Слишком много известных фактов не совпадает с вашей историей. Допустим, вы бы рассказывали, что вышли из палаты и там попали в другой мир или может даже по дороге домой, но нет, вы исчезли из палаты Джейн. Исчезли. Что противоречит фактам. Похитители выкрали своих жертв в районе больницы, в которой вы работаете. В частности Катрин Перлз работает санитаркой в нефрологии. Они похитили ее в квартале от больницы. Но вы, вышли из палаты как говорят свидетели, и через считанные минуты после похищения Катрин Перлз, вы попадаете в другой мир, а потом волшебным образом появляетесь на складе с другими пострадавшими именно в день освобождения.

Доктор Коллинз вопросительно смотрел на Джейн, но ей нечего было сказать. Внезапно вся построенная ею система рухнула. Жители Айронвуда, которых она хотела сохранить в своем сердце начали рассеиваться. Она чувствовала себя растерянно. Как же так? Она ведь не может быть просто сумасшедшей. Она ведь предполагала свое безумие, находясь в Айронвуде. А те, кто думают об этом на самом деле не сумасшедшие. Нет. Это неправда. Неужели Феликс может быть ненастоящим? Она только смирилась с тем, что его УЖЕ нет, но осознавать, что его никогда не существовало, было ужасно.

— Вы говорили полиции, что вас там не было. Причем вы действительно, если верить отчётам, не выражали агрессии, говоря о похитителях. Психологу вы сказали, что ничего не помните. И наконец, своей семье вы поведали массу историй о мире, в котором пребывали все эти два месяца. И, что хорошо, Джейн – в этом мире вам очень нравилось. Кроме последнего дня. Ваши раны были свежими в момент вашего обнаружения. Видимо это и послужило тем фактором, который вывел вас из фантазии именно в этот день.

— И много раз вы сталкивались с тем, что человек два месяца счастливо где-то гуляет, пока его держат в подвале?

— Джейн, человеческий мозг – это крайне сложный механизм, идентичных случаев в психиатрии не бывает. Конечно же, замещение психикой неприятных воспоминаний не редкая вещь. Соглашусь, ваш случай довольно интересный: вы целых два месяца находились в воображаемом мире и вам там нравилось. И это хорошо для нашей терапии. Главное, что у вас нет психологический травмы, как у других девушек, которые будут помнить о похищении всю жизнь. Да, ваша психика придумала серьезную вещь, и этот мир придется вытолкнуть из своего сознания. Но, когда у нас это получится, вы будете жить так, будто похищения в вашей жизни никогда не было, а это очень хорошо.

— Я буду проходить терапию у психиатра? Каким образом?

— Я буду убеждать вас в том, что Айронвуда никогда не существовало, и если вы захотите вылечиться, вы очень скоро сами это поймете. Мы найдем много событий, которых не могло быть даже в волшебном мире. — Доктор Коллинз широко улыбнулся, как бы давая понять Джейн, что все хорошо. Совсем скоро она забудет всех этих важных для нее людей, всех тех, кого успела полюбить. И тогда все будет хорошо. Но она не хотела их забывать. Она слышала все, что сказал доктор, она понимала головой, что его слова похожи на правду, и даже почти ему поверила. Но она не хочет их забывать, даже если их действительно никогда не существовало.

* * *

Прошло уже пять месяцев, как Джейн вернулась из выдуманного ею Айронвуда. Можно сказать, что дела ее шли неплохо. Первый месяц она провела в больнице, раны на ноге и спине были глубокими и из-за несвоевременного обращения в больницу их лечение сильно затянулось. Полиция отстала от Джейн сразу же, как в ее жизни появился психиатр. На следующий день после его прихода, в палате появились родители. Они встревожено вглядывались в ее лицо. Но Джейн понимала их, рассказала о своем разговоре с доктором и больше не упоминала Айронвуд, за что и была вознаграждена визитом Аннабель на следующий же день. Как же она была счастлива увидеть снова свою любимую девочку, когда она обнимала её, все остальное сразу становилось незначительным. После выписки Джейн из больницы Аннабель привозили не только на выходные. Лекси и Виктор даже разрешали ей порой прогулять школу, чтобы девочка погостила у Джейн среди недели. Аннабель и Джейн лежали в пушистых пижамах перед телевизором и смотрели мультики, потягивая ароматный какао из кружек с мишками. Эти моменты были самыми лучшими в новой жизни Джейн.

Три раза в неделю она встречалась с доктором Коллинзом в его кабинете. Стены за его письменным столом были выкрашены в светло-персиковый цвет и каждый раз просто кричали Джейн, что она сумасшедшая и их оттенок создан учеными специально для того, чтобы успокоить таких как она на сеансе психотерапии.

Доктор Коллинз постоянно твердил Джейн, что она не сумасшедшая. И только за одни эти слова Джейн его уже полюбила. Доктор Коллинз не уставал повторять, что то, что она смогла пережить похищение воссозданным в голове райским местом – положительно влияет на выздоровление. Главное, как сказал доктор, суметь вовремя осознать его нереалистичность. Этим они и занимались на всех своих сеансах. Сопоставляли образы людей Айронвуда и обсуждали их несуществование. В Вайолет и Жозефа Джейн вложила образ своих родителей, в Сару и Рона – сестру и её мужа. Феликс был её защитником, а Тристан – кем-то, кого могла защитить она сама, рядом с кем она могла не упасть духом. Они с психиатром обсудили несколько событий произошедших в Айронвуде, и он подробно объяснил, как возникли те или иные фантазии.

Однажды он спросил:

— Ты говорила кому-нибудь в Айронвуде предположение, что все твое нахождение там лишь плод твоего воображения?

Джейн вспомнила проведенную с Феликсом ночь в пещере. Это было единственным, что они не обсуждали с доктором. Пусть это ее фантазии, но это ее интимные личные фантазии. Тогда она сказала Феликсу, что возможно вся её жизнь в Айронвуде лишь помешательство. А он сказал, что тогда она бы знала, что он сделает дальше.

Когда Джейн вспомнила этот момент, ей стало очень больно. Она уже давно верила доктору Коллинзу, но по-настоящему вспомнила момент с Феликсом только сейчас и ей это слишком трудно далось.

— Говорила, — ответила Джейн пересохшим губами.

— Дай угадаю, ты говорила об этом, Феликсу, твоему защитнику?

Джейн опешила от догадки доктора.

— Я так и думал. Значит, твое сознание было частично включено и оно понимало, что создало этот мир осознанно. И позже именно Феликс отправил тебя домой. Думаю, Феликс – это был образ максимально близкий для тебя в Айронвуде и максимально близкий к твоему сознанию. В Айронвуде ты все делала ради него, держалась в этой иллюзии для какой-то большой цели, а потом он и вывел тебя из нее.

Джейн не рассказывала доктору ничего про ее чувства к Феликсу, ни про события, которые отображали их личную историю, но как чутко он все подметил. Коллинз в очередной раз показал ей, что все случившееся с ней – лишь фантазия.

После возвращения Джейн в свою реальную жизнь, она совершенно потерялась. Кажется, что всю ее жизнь полностью заменили. Что бы ни говорили люди вокруг, их лица выглядели пластмассовыми, ненастоящими, их челюсти двигались, будто от рук невидимых чревовещателей. Они все говорили-говорили, а Джейн не понимала зачем. Зачем они что-то произносят, открывают рот. Ей было абсолютно непонятно. Но больше всего ей было неприятно свое собственное общество. Как будто до похищения, Джейн Салли была умной, веселой, без пяти минут хороший врач, занималась приютом для собак, радовалась, что удалось выбить у местного правительства новую территорию для питомника, даже гордилась этим. А сейчас – ей подсунули какую-то иную Джейн, которой она теперь вынуждена являться. Девушку, которая ни на что не способна, все восемь лет учебы коту под хвост, надо же она не просто исчезла из палаты, а вышла. Вышла. Она настолько не справилась со своими эмоциями, что во время реанимации человека просто ушла и даже не помнила об этом. Да, ей уже не раз сказали, что спасти миссис Кларк было невозможно, тем более они с Анной и так сделали все необходимое, но тем не менее... Просто вышла и не помнила этого. Для нее это был главный фактор ее помешательства.

Как она могла просто уйти? Да что уж говорить – она помешалась, а какой сумасшедший может работать врачом? Даже ее успехи с приютом стали казаться ей никчёмными. Ну, помогла она бездомным животным, и чем тут гордиться? Это просто обычный хороший поступок.

Джейн всегда страшно не любила произведение Франца Кафки "Превращение", не понимала этой странной аллегории с жуком. Но сейчас она думала, что произведение не такое уж и странное. Она все время чувствовала себя этим самым жуком, причем во всех смыслах. Ей казалось, что она упала на спинку и пытается подняться, барахтает-барахтает лапками, радуясь, что вот-вот перевернется, но ничего так и не выходит. Она по-прежнему лежит на спинке.

Джейн провалилась в какую-то бездонную пропасть, из которой не было видно выхода. Она думала о жителях Айронвуда - о тех, кого она нашла и кого потеряла. Она чувствовала боль от их утраты, но тут же осознавала, что их не было вовсе никогда. Она не потеряла их, она никогда их не находила. И дыра внутри нее продолжала расти. Все было хорошо. Она была со своей семьей, проводила дни с Аннабель, гуляла в парке. Но все потеряло свой цвет, свой смысл. Она забыла все свои мечты, цели, планы. Она потерялась где-то между реальностью и иллюзиями, которые продуцировал ее мозг. Она со всех сил старалась выкинуть Айронвуд из головы. Можно было утверждать, что у нее это даже получилось. Только место, которое этот мир занимал в ее душе, так и не вышло чем-либо заполнить.

Джейн видела, как расстраивается мама, смотря на состояние своей дочери. Но как девушка не пыталась хотя бы ради матери прийти в себя, ей так и не удавалось. Она ведь полюбила Его. По-настоящему. Она полюбила их всех...

Джейн перестало что-либо интересовать. Знакомые и приятели казались серыми и неинтересными. Их шутки были несмешными и глупыми. Вообще весь смех, который Джейн слышала, казался ей глупым и неуместным. Как будто клоуны на арене цирка, которые издают какое-то клокотание, ничем не подкреплённое. Вообще все вокруг было цирком, театральной постановкой. И пока доктор Коллинз бился с тем, чтобы доказать, что Айронвуд ненастоящий, она не могла найти, что же вообще настоящее. Все вокруг казалось такой же выдумкой, как и Айронвуд.

Знакомые и старые друзья звонили Джейн редко, потому что разговаривала она уныло, не понимала шуток и сама ничего не рассказывала.

Единственной ее отрадой было время приезда Аннабель. Кажется, только смех племянницы был настоящим. Джейн рассказывала Аннабель перед сном истории, случившиеся с ней в Айронвуде под видом сказки. Постоянно присваивая самой себе в этих рассказах имя Лиза. Так эти истории превратились в "Приключения Лизы". В один из таких вечеров, Аннабель спросила:

— Джейн, ты ведь была там?

Джейн на мгновение опешила, она всегда знала, что ее племянница очень умна и проницательна, но неужели настолько.

— Где, милая?

— В Айронвуде… Я ведь не глупая и вижу, что ты стала совсем другой. Я слышала, как родители говорили, что ты придумала другой мир…

В глазах Джейн встали слезы, и она не смогла ничего ответить. Просто она не знала, была она там или нет.

— Но ты ведь не придумала. Ты была там.

Джейн погладила племянницу по волосам.

— Нет, любимая моя. Ты уже взрослая и должна знать, что я просто заболела. Со мной случились плохие события, и с помощью этого мира я смогла забыть о них. Но…– Джейн вздохнула, – я не была там.

— Ты не заболела, не заболела, – сказала она сердито, – никакая ты не сумасшедшая. Если бы ты придумала этот мир, разве там люди унижали бы мальчика с козлиными ногами, или не любили бы своего короля? Я же знаю тебя Джейн лучше всех, – Джейн невольно улыбнулась, – если бы ты придумала другой мир, он был бы совсем хорошим, там все любили бы друг друга и пели песни, а этот мир…он почти идеальный, но в нем тоже были свои печали. Он настоящий.

— Аннабель, даже в сказках всегда есть злодеи, вот и в моей сказке не все гладко.

Племянница, кажется, ее и не слушала.

— Он тебя обязательно найдет.

— Кто? – Джейн спросила, будто не зная, но сердце уже сжалось, не дожидаясь ответа.

— Король. Он тебя обязательно найдет.

— Аннабель… Ты не дослушала еще все истории...

— Ничего не хочу дослушивать, ничего с ним случиться не могло. Он могущественный и сильный. У него руки из золота и он вылечил слепую девочку, всю страну кормит: вот такая картошка у него с рук вылетает, – девочка показала руками нереально большие размеры картошки, – так что ему все по плечу. И тебя он найдет, – Аннабель гневно развернулась к стенке и начала имитировать храп.

Джейн вышла из комнаты девочки, обливаясь слезами. Ей только начало казаться, что пазл в ее душе стал собираться правильно, а теперь все вновь перемешалось. Ей снова не хватало воздуха. Она на мгновение поверила Аннабель, поверила, что Феликс найдет ее, что он жив, а она сама не сумасшедшая. Она так сильно поверила, что это и было больнее всего.

Всю ночь Джейн провела в слезах и метаниях, выпивая успокоительные уже сверх разрешенной дозы, когда на утро ее встретила разгневанная Лекси.

— Джейн, прекрати рассказывать ей об Айронвуде.

— Но я не говорю, что считаю, будто была там сама. Она думает, что это сказка.

Лекси кинула на Джейн гневный взгляд:

— Во-первых, это не помогает твоему лечению, а во-вторых, Аннабель очень смышлёная и она прекрасно знает, что ты ходишь к врачу, по поводу выдуманного мира.

— Это ты рассказала шестилетней девочке такое, а не я. Не обязательно было говорить об этом.

— Не обязательно? Ты видела себя с тех пор, как все это случилось? Что я могла сказать, мне и так многое пришлось упустить. Просто не рассказывай ей больше даже под видом сказок. Тебе это тоже пойдет на пользу.

И Джейн больше не рассказывала. Возможно Лекси была права, и подобные сказки для Аннабель не шли на пользу и ей самой. Она прилежно ходила на сеанс к своему психиатру, пыталась пройти то, что с ней случилось, осознать. Но в душе все равно помнила Айронвуд. После каждого сеанса она должна была забыть те или иные события, произошедшие в Айронвуде, и она без зазрения совести лгала доктору Коллинзу о том, что забыла (Тристан бы не одобрил эту ложь).

Ну вот, даже в мыслях она упоминала жителей Айронвуда как настоящих людей. Засыпая, она видела аллеи Великих Садов, Тристана, Вайолет, Сару и Феликса. Она давно поняла, что все эти люди – ее фантазии, и, порой, она отпускала их. Лишь Феликса отпустить не удавалось. Ей нравилось перед сном вспоминать его лицо или представлять как он говорит с ней, подбадривает ее. Иногда она даже тайно мечтала, чтобы ее мозг вновь придумал эту иллюзию, и она снова бы встретилась с Феликсом в своем воображаемом мире. Подобные мысли пугали ее, она понимала, что если это случится, она может не вернутся оттуда никогда. Она может стать одной из тех, кто годами лежит в психиатрии, считая себя Наполеоном.

Но реальная жизнь почему-то потеряла для нее интерес. И хоть доктор Коллинз постоянно твердил, что ей повезло заместить травмирующие воспоминания, порой, Джейн казалось, что было бы проще, если бы она помнила склад, а не придумала мир, которого нет. Она просто потерялась между двумя мирами.

С момента ее возвращения она всего несколько раз виделась с Анной. По неизвестной причине с ней было сложнее всего общаться. Может быть потому, что Джейн долгое время думала, что подруга чуть ее не убила. А может потому, что Анна как раз была тем свидетелем, который вынес ей "психиатрический приговор". Именно ее слова о том, что Джейн вышла, окончательно убедили ее саму в своей фантазии. Первая встреча и вовсе была очень напряжённой.

Все что Джейн смогла выдавить из себя, было лишь:

— Я что правда вышла из комнаты?

— Да, — ответила ей подруга.

— Ты дала разряд дефибриллятора, когда я держала миссис Кларк за руку...

— Джейн, — Анна обеспокоено и печально смотрела на Джейн, — ты не подходила к пациентке, ты давала мне команды, а потом просто вышла.

После, Джейн, конечно, пыталась общаться с Анной, точнее сказать это Анна пыталась общаться с Джейн, а та решила ее не отталкивать, но толку с этого было немного. Подруга постоянно болтала о повседневных мелочах пытаясь поведать все местные сплетни, либо же рассказать о бессмысленных событиях, которые с ней происходили. Но Джейн все равно в это время была погружена в свои мысли.

Встречи с Серхио, к счастью, проходили гораздо веселее. От Серхио, разочарованного своей жизнью, которого она видела в последний раз, не осталось и следа. Он был более оптимистичен чем обычно, постоянно шутил и смеялся. Было видно, как он переживает за Джейн и пытается вернуть ее к прежней жизни. Даже предлагал ей работать официанткой в его кафе, чтобы немного отвлечься. Но Джейн ничего не хотелось делать.

Однажды выбравшись с Серхио на прогулку, она сказала ему:

— Серхио, я знаю, что я придумала некий мир. И с тех пор как ко мне пришел психиатр я больше не рассказываю о нем, и по идее не должна его вспоминать, но я хочу тебе кое-что рассказать. Пусть это плод моего подсознания, но раз мое подсознание нарисовало мне такую картинку, наверное, это все равно было связано с тобой. Так почему бы не рассказать?

— Я с радостью послушаю, Джейн. Обещаю не сдавать тебя твоему врачу.

Джейн засмеялась.

— В том мире был парень, мой друг. У него вместо человеческих ног были козлиные...

— Ухх... Извини.

— Да, я знаю, это звучит странно.

— Прости, я больше не вклинюсь в твой рассказ, просто не думал, что... Не знаю, что я думал, продолжай.

— Так вот, козлоногий парень очень хотел танцевать необычные быстрые танцы, а там даже музыки быстрой не существовало. И он придумывал движения, как мог, даже без музыки. И он был изгоем в обществе, даже показать свое творчество негде не мог. Но я рассказала, ему о тебе. Рассказывала, какой ты талантливый. Показывала ему движения, которые видела на твоих выступлениях. Помнишь те, твои авторские, за которые ты получил награду три года назад? Так вот, он все их выучил и выступил на местном празднике. Это было очень красиво. — Джейн смотрела вдаль, вспоминая выступление Тристана.

Серхио был серьёзен как никогда. Джейн даже показалось, что его глаза наполнились слезами. Видимо он был тронут, что в своем воображаемом мире она помнила о нем, гордилась им.

— Ты знаешь, пусть это было в моей голове, но я видела, как он танцевал. Парень с козлиными ногами танцевал движения, которые придумал ты. И это было очень красиво. Тогда я подумала, что вернусь домой и расскажу тебе. Расскажу о том, как парень с копытами шел к своей мечте, не смотря ни на что. А у тебя есть ноги. Человеческие ноги. И ты можешь всё.

Серхио выглядел поражённым.

— Даже не думал, что я был там, в твоих мыслях. Я тронут. И знаешь, насколько бы выдуманной не была эта история, в ней много полезного и поучительного. Пожалуй, мне стоит вернуться к танцам. Тем более, это было последним, о чем мы говорили перед твоим исчезновением. И вот сейчас эта история. Думаю, мне послан знак свыше в твоем обличье. Возможно, попробую преподавать детям.

— Это отличная идея. — Джейн сияла от радости.

— Знаешь, и кстати, людей, которые уходят в свои фантазии на самом деле очень много. Так что ты не расстраивайся, чудиков всяких странных ещё больше. Недавно я встретил одноклассника, мы разговорились, и он сказал, что начал издавать журнальчик с какими-то мистическими историями. Он был так горд этой газеткой, а я подумал "да кто читает подобную ересь, разве что бабульки какие-то". И потом он долго жаловался на то, что ему не хватает сотрудников, и ему приходиться самому делать всю работу. Оно и недурно, кто туда пойдет?

— Знаешь, кажется, мне только что был послан знак в твоем обличье. Я хочу у него работать, — вдруг выпалила Джейн.

Она и сама не знала, что ее так внезапно привлекло к этой газете. Джейн терпеть не могла все мистическое. Возможно, с ее нынешним статусом ей сейчас и место лишь на подобной работе. Она будет писать непонятные истории, выдуманные кем-то таким же безумным как она сама, а главное, что эта работа вдали от людей. Читай книги на Книгочей.нет. Поддержи сайт - подпишись на страничку в VK. Тем более – ей всегда нравилось что-то писать, сочинять. Не случайно она себе столько всего насочиняла.

Серхио был поражен такой активностью Джейн. И поначалу не хотел давать ей номер телефона, но все же он решил, что если Джейн, хоть что-то заинтересовало, это уже хорошо и поддался.

Вскоре Джейн уже вовсю писала статьи для этой газеты. Одноклассник Серхио – его звали Дарий – оказался весьма странным человеком. Хотя, наверное, и Джейн сейчас выглядела аналогично, потому что Дарий принял ее в коллектив как родную.

В основном, он давал ей разные вырезки из старых газет, в которых описывались те или иные паронормальные случаи, а Джейн из этих вырезок формировала полноценную статью. Девушке понравилось на этой работе, конечно, это было не тем, о чем можно мечтать, где можно строить карьеру и т.д., но подобное занятие прекрасно отвлекало ее от грустных мыслей. Когда она читала откровенно сумасшедшие статьи и чьи-то безумные интервью, ей казалось, что она сама не так уж и безумна. Что она действительно просто заместила в своей голове плохие события вот и все. Ведь доктор Коллинз все время говорит, что ее иллюзии не так страшны, как кажутся. И сейчас Джейн в этом убеждалась: люди из ее статей говорили о таких невероятных вещах, которые приводили ее в шок. А ее Айронвуд – всего лишь фантазия, которую она давно приняла и осознала, а значит – она уже на пути выздоровления.

В офисе Дария была жутко захламленная кладовка. Однажды Джейн наткнулась там на старую раму для зеркала. Каждый раз, когда она уходила из офиса последней, она пробиралась в кладовку и разговаривала с собой, смотря в раму. Если бы кто-то увидел эту веселенькую картину, доктора Коллинза тут же признали бы худшим психиатром в мире. Он уже готовил документы Джейн для снятия с психиатрического учета, пока она разговаривала сама с собой в затхлой кладовке. Но, по правде говоря, он прекрасно справился со своей работой. В общении с тартулой Джейн не видела ничего плохого. Подобная самостоятельная терапия помогала ей не падать духом и неважно, что она переняла этот метод с воображаемого мира. И вообще, раз мир воображаемый, выходит, она сама и придумала подобную форму общения с собой.

Джейн хвалила себя за то, что борется со своими иллюзиями, подбадривала, что совсем скоро вернется к своей прошлой жизни. И после этих бесед на душе становилось легче как и тогда, когда она хвалила себя в тартулах Айронвуда. Единственное отличие было в том, что в этой раме она не видела тень своего лица, а лишь запыленную стену, перед которой она сидела. Видимо, несмотря на ее попытки вернуть Джейн Салли, та девушка все же где-то окончательно потерялась.