Серебряные крылья для Мышки

XVI. Заключенная

Я протянула Франсуа письмо. Он бегло пробежал глазами по строчкам и затем демонстративно порвал листок.

— Вам не удастся вечно скрывать правду, — выпалила я.

— Это мы посмотрим.

Молодой человек сделал жест рукой, и рядом со мной выросло по стражнику.

— Отведите ее в южную башню, — приказал Франсуа.

— А как же выбор? — я усмехнулась.

— Башня лучше подвала.

Пока меня вели по коридорам к винтовой лестнице наверх, я пыталась угадать, как именно Франсуа узнал о моих намерениях. Нас подслушали в саду? Или кто-то из сестер играет за другую команду? Нет, последнее было бы очень глупо.

Южная башня не пострадала от пожара, но было все равно видно, что ей редко пользовались. Даже на ступеньках скопилась многолетняя пыль. Комната наверху и вовсе казалась нежилой. Тут стояла кровать, шкаф и даже стол со стулом, но пахло так, словно в углу давно повесилась мышь. Я подошла к окну и попыталась распахнуть створки, но их заело.

— Эй, — крикнула уже собравшемуся запирать меня стражнику. — Ваш хозяин обещал мне свежий воздух. Помогите.

Мужчина поколебался, но все же подошел. Даже с его явной силой ставни поддались не сразу. В комнату ворвался ветер, и я высунулась в окно. Падать отсюда было высоко, а вылезти и как-нибудь пройти по карнизу — невозможно. Теперь я как принцесса в башне. Надеюсь, хоть кормить будут.

В ответ на мои мысли в комнату вошла Глория. Она держала в руках чистые простыни, которые немедленно принялась стелить.

— Спасибо, — искренне сказала я, но она в мою сторону не повернула и головы.

Оставшись одна, я принялась осматривать свое новое жилище. В шкафу углы поросли паутиной, в письменном столе был единственный ящик с пачкой пожелтевшей бумаги, но без чернил и пера. Под кроватью обнаружился ночной горшок и еще больше паутины.

Все. Ни книг, ничего. Даже свечей не было.

Я села на стул возле окна и предалась унынию. Нельзя было вот так сразу в первый день лезть на рожон. Надо было еще осмотреться. Сделать вид, что меня все устраивает. Может, даже пофлиртовать с Франсуа и попытаться разговорить его. Но нет, горячая голова побежала сразу в бой.

Впрочем, долго унынию предаваться мне не довелось. В дверь постучали.

— Анриетта, это я, — сообщила Катарина. — Как ты?

— Грущу, — отозвалась я. — И гадаю, как Франсуа узнал о моем плане.

— Люсия, — в голосе сестры звучала железная уверенность. — Она так хочет замуж, что сделает все, чтобы никто не помешал свадьбе.

— Для этого необязательно отдавать им наши земли. Она могла поселиться у самих Фалконов.

— Это так, — согласилась Катарина, — и я ей много раз говорила об этом. Но Люсия упрямая. Как ты последнее время.

— Я раньше такой не была? — поинтересовалась я.

— Нет, конечно! Ты была смиренной, порой даже слишком. Иногда казалось, что до тебя невозможно достучаться. Мы тебя, каюсь, пытались поддеть по любому поводу, но ты или молчала, или убегала в свою комнату. Да и обществу предпочитала рисование в одиночестве. До сих пор не верится, что это именно ты, наша серая мышка, решила бороться.

На это я улыбнулась.

— Катарина, помоги мне выбраться, — попросила я. — У кого ключ от этой двери?

— Точно у Франсуа. Может, еще у Глории. Я сделаю все, что смогу.

— Спасибо.

— Не унывай, Мышка, — сказала напоследок сестра. — Хотя кого я учу.

За дверью послышались удаляющиеся шаги. Кроме нее я и не знала, на кого надеяться. Но следующий раз я увидела, точнее услышала Катарину только на следующий день вечером.

— Ты как? — спросила она из-за закрытой двери. — Держишься?

У житья в башне было несколько трудностей. Во-первых, мои предчувствия по поводу еды частично подтвердились. Вчера Глория принесла буханку хлеба, причем не самого свежего, и кувшин с водой. Все, ничего другого не полагалось. Во-вторых, если я до этого ныла по поводу гигиены на корабле, тот тут и вовсе не было ванной комнаты. Сиди себе, как хочешь. Ну и в-третьих, было, конечно, очень скучно.

Хорошо, что я за все время успела отвыкнуть от телефона и интернета. А то перенеси меня в эту башню сразу, то, наверное, начала бы биться головой о стену. Просто с непривычки проводить столько времени наедине с собой.

— Держусь, — ответила я. — Но многое отдала бы хотя бы за книжку.

— К сожалению, Франсуа приказал ничего тебе не давать, — ответила сестра. — Я говорила с ним несколько раз. Он стоит на том, что мы скоро станем одной семьей, и он был бы рад принять тебя, но ты сама захотела нам навредить.

— Я лишь хочу добиться справедливости, — возразила я. — Неужели ты не скучаешь по родителям? Неужели готова простить ему их смерть?

За дверью послышался вздох.

— Я не так уж уверена, что за этим стоят Фалконы. Бандиты как следует поживились за наш счет. Это достаточный повод, чтобы напасть.

— Ни с того ни с сего на дворянский замок? И именно на наш?

— Ну а что, бывает же.

В голосе Катарины не слышалось уверенности, но убедить ее я так и не смогла. По лестнице кто-то начал подниматься, и сестра быстро ретировалась.

Глория принесла мне новую порцию хлеба и воды.

— Скажи, — обратилась я к женщине, когда она поставила поднос на стол. — Мы можешь поговорить? Просто, как два человека.

Но она не ответила.

Ближайшие несколько дней от Катарины я ничего не слышала. Зато Глория приходила утром и вечером. Я бы сказала, как по часам, если бы у меня были часы, чтобы сверить. Но интуитивно казалось, что время одно и то же.

— Глория, прошу, задержись хоть на минутку, — просила я. — Я бы хотела поговорить. Здесь так одиноко.

Она не слушала. Но я не сдавалась. И в следующий раз, когда она пришла, просто начала рассказывать про нападение за замок. И как это было страшно.

Когда в один из визитов я дошла до сцены с продажей нас Рафаэлю, Глория внезапно остановилась.

— Я раньше служила у Алонсо, — сказала она. — Но я ослушалась приказа, и меня уволили.

— Расскажи подробнее, — я едва удержалась, чтобы не вцепиться ей в руку.

— Фалконы единственные, кто согласился взять меня на работу. И их доверие я не предам.

— Обещаю, что не попрошу мне помогать, — я даже подняла правую руку, как при клятве. — Просто поговорить. Уверена, Алонсо уволил тебя несправедливо.

Глория усмехнулась.

— А где в этом мире есть справедливость.

В тот вечер она так и не стала ничего рассказывать, но меня это не останавливало.

— Ты знала, что у Рафаэля есть брат-близнец? — спросила я на другой день.

Глория уже была в дверях, но на секунду замерла.

— Его бросили собственные родители из-за болезни, — продолжила я. — Как так можно?

Женщина развернулась ко мне и, внезапно улыбнувшись, проговорила:

— Дамиан был несносным мальчишкой. Хулиганил, не слушался, вечно во что-то влипал. Мы все считали, что ему следует брать пример с прилежного Рафаэля. И только годы спустя я поняла, что Дамиан был искренним и живым. А вот его брат… — она качнула головой.

— За что тебя уволили? — тихо спросила я, боясь ее спугнуть.

Глория тяжело вздохнула.

— В замке Алонсо я служила кухаркой. Когда граф, отец мальчиков, тяжело заболел и слег в постель, Рафаэль собрал всех слуг в большой зале и объявил, что теперь он полноправный хозяин замка. Я думала, что такого может измениться в обязанностях кухарки? Ан-нет. Мне было велело перестать переводить дорогие продукты и кормить больного графа остатками или в крайнем случае готовить простую овсянку с сухарями.

— Как это бессердечно! — воскликнула я. — А что же мать близнецов?

— Она замкнулась в себе и отошла от дел, — Глория пожала плечами. — Ты меня, конечно, не поймешь, но я подчинилась. Слишком боялась потерять место.

Она и сейчас подчинялась несправедливым приказам, отметила я про себя. Но это легко рассуждать, когда ты дворянская девочка. А если бы я перевоплотилась в бедную неграмотную крестьянку? Надолго ли хватило бы гордости и принципов?

— Я тебя понимаю, — ответила я.

— Граф таял на моих глазах. С каждым днем он становился все слабее, пока не потерял способность говорить. Меня так замучила совесть, что когда в очередной раз пришел доктор и спросил, как часто и чем граф питается, я не стала врать.

— И что же ответил доктор?

— Что на такой стадии болезни это не имеет значения, — она развела руками.

Я шагнула к Глории и коснулась ее локтя.

— Мне жаль, — искренне сказала я.

— Рафаэль сделал все, чтобы меня больше никуда не взяли работать. И только Фалконы вошли в мое положение. Поэтому уж простите, миледи, но я вам не союзница, — она убрала руку.

— И все равно спасибо, что рассказала, — я улыбнулась.

В тот вечер я много думала о Дамиане. Я часто о нем думала, каждый день. Хоть и понимала, что лучше бы мне беспокоиться о себе и составлять план побега, а не предаваться пустым мечтаниям. И все же серебряный дракон занимал мое сердце. И ничего я с этим не могла поделать. Поэтому думала. А после разговора с Глорией еще и начала представлять, каким он был маленьким.

В этом мире нет толстенных альбомов с фотографиями, которые насильно показывают гостям. Так что оставалось давать волю воображению и представлять себе зеленоглазого мальчугана с вихрастой головой, бегающего по полям и лазающего по деревьям. Интересно, встреться мы в детстве, мы бы подружились?

На следующее утро у меня все же созрело подобие плана. Когда Глория принесла воды и хлеба, я решила начать рассказывать ей о своем мире.

— Ты вчера со мной поделилась, — начала я. — И я хотела бы открыть тебе тайну.

Хотя женщина была явно не настроена болтовую и, вероятно, даже жалела, что открыла вчера рот, слово «тайна» ее все же заинтересовало.

— Я не Анриетта, — продолжила я, — я попала сюда совсем из другого мира и заняла тело Анриетты. В моем мире все, что происходит в Ангедолии, — это лишь история, написанная в книге.

Глория посмотрела на меня, как на умалишенную, и вышла. Но следующий раз я продолжила. Я рассказывала обо всем, что приходило в голову. Об электричестве, метро, машинах, телевизоре и телефоне. О том, что в мире почти не осталось дворян, и во многих странах даже простые люди могут получать образование. О том, что мужчины и женщины равны в правах, голосуют на выборах и, если хотят, свободно женятся и разводятся.

Иногда я замечала, что Глория заслушивается и намеренно задерживается. Она не отвечала, не спорила, не задавала вопросов. Но я видела, что мои слова задевают ее. И однажды утром она не выдержала.

— Хотела бы и я пожить в таком мире, — сказала она, закрывая дверь.

План сработал, потому что еще до полудня ко мне наведался Франсуа.

— Глория говорит, что ты бредишь, — заметил он прямо с порога. — Рассказываешь небылицы.

— От скуки можно и с ума сойти, — я пожала плечами.

Франсуа вошел в комнату и, подцепив ногой стул, деловито на нем развалился. Я устроилась на краю кровати.

— Хочешь выбраться? — спросил он, пронзая меня острым взглядом.

— Хотелось бы, конечно, — я кивнула. — А то так и молодость пройдет.

Франсуа щелкнул пальцами.

— Мне нравится, как ты мыслишь!

— Ты мне хочешь что-то предложить? — проницательно заметила я.

— Завтра свадьба Люсии и Джорджа.

— Как завтра? — удивилась я.

Сколько же времени я тут сидела?

— Да-да, — Франсуа закивал. — Завтра этот замок и все прилежащие земли формально отойдут нашей семье. Но мне не хотелось бы ни держать тебя здесь, ни оставлять бездомной.

— Очень благородно с твоей стороны.

— Поэтому, — он снова щелкнул пальцами, — я предлагаю тебе выйти замуж.

— У тебя в запасе есть еще один дядя? — я усмехнулась.

— Нет, не за Фалкона, — Франсуа оставался серьезен. — У меня есть деловой партнер, который как раз подыскивает себе молодую невесту. Это солидный мужчина при деньгах. Занимается торговлей. Он о тебе позаботится.

— Спасибо, но я как-нибудь сама.

— Это твоей единственный шанс, Анриетта, — ответил Франсуа. — Если ты думаешь, что окажись на свободе, снова сможешь строчить поклепы, то глубоко заблуждаешься. Послезавтра твое слово не будет стоить ничего. Никто не воспримет твои обиды всерьез. Не каждый готов жениться на опаленной, спроси хоть Рафаэля, но ты станешь еще и бесприданницей. А согласись ты на брак с моим партнером, будешь обеспечена до конца жизни. Да и я по такому случаю кое-чего подкину.

— Твоему партнеру все равно, что я опаленная? — поинтересовалась я.

— Он не суеверен, и ему хочется молодую красивую жену.

— Губа не дура, — я снова усмехнулась.

Франсуа поднялся.

— Подумай. У тебя есть время до завтра.

— Если соглашусь, ты разрешишь мне посетить свадьбу?

— Чтобы ты распугала гостей своими заявлениями? — он криво улыбнулся. — Твой возможный жених тоже завтра будет в замке Алонсо. Мы сможем все лично обсудить, в том числе и ваш брак.

— Но без меня.

Франсуа распахнул дверь.

— Доверие надо заслужить, — бросил он на прощание.

Кто бы говорил! Можно подумать, я хоть на секунду поверю, что он руководствуется моими интересами. Однако любопытно, что же это за деловой партнер. Явно кто-то, кого надо умаслить, подкинув ему свежего мяса.

Да, помня, как меня два раза пытались продать, я уже не питала иллюзий насчет потенциального мужа. Франсуа делал ровно то же самое, что и наемник Лука, и капитан Бафорд, только метод избрал более пристойный. Не продать, а выдать замуж. Как звучит-то.

Пока я ходила по комнате, рассуждая, какой Франсуа сволочь и что делать дальше, ко мне наведалась Катарина. Она приходила иногда, но с каждый разом паузы между ее визитами становились все дольше. А потому я даже удивилась, что она постучала.

— Как ты, Мышка? — спросила сестра из-за двери.

— Обдумываю предложение Франсуа. Ты об этом слышала?

— Слышала, — подтвердила она. — И что ты думаешь?

— Послать его к чертовой бабушке.

— Куда?

— Отказаться, в общем, — пояснила я, улыбнувшись. Похоже, я так и не отвыкла использовать выражения из другого мира.

— Уверена? — в голосе сестры мне почудилось легкое удивление. Как будто она ожидала другого. — Но как же ты будешь? Фалконы тебя выселят.

— Лучше уж бездомной, чем наложницей, как считаешь?

— Что ты, все не так трагично. Я встречалась с Питером, он член богатого торгового дома. Ему около сорока, так что не старый, да и выглядит ничего. Он о тебе позаботится.

Любопытно, подумалось мне, что Катарина видела его. Интересно, при каких обстоятельствах.

— А чем торгует этот Питер? — поинтересовалась я.

— Да всем понемногу. Франсуа поставляет ему драконий, а тот продает по выгодной цене. Поверь, там деньги водятся. Ты ни в чем не будешь нуждаться.

Я задумчиво обхватила подбородок рукой.

— А как ты с ним познакомились?

— Франсуа как-то организовал ужин и нас представил. Поверь, Анриетта, это твой лучший, если не единственный на хорошую шанс.

Хмм… Я ненадолго замолчала. Зачем Франсуа будет представлять Катарине своих деловых партнеров? Варианты было два: она с ними в деле, что для женщины в этом мире сомнительно, или он хотел женить именно ее. Но планы поменялись, когда я появилась на пороге.

— Мышка? — обеспокоена позвала Катарина. — Ты чего молчишь?

— Думаю, — отозвалась я. — Чего ж ты сама за Питера не вышла?

— Я? — она как будто удивилась, но уже не так искренне. — Я не… Мне не предлагали.

— Неправда, — уверенно заявила я. — Тебе-то Франсуа и предложил, и поэтому ты так обрадовалась моему возвращению. Ты не хочешь этого брака, но рада спихнуть все на мои плечи.

— Мышка…

— Скажешь, это не так?

За дверью на мгновение стало тихо.

— Все равно это твой единственный шанс, — упрямо проговорила Катарина. — Я себе еще мужа найду, а вот ты… Ты пойми, Мышка, — она заговорила быстрее, — что ты с рождения не такая, как мы. Поэтому отец и договорился с графом Алонсо о твоей помолвке. За нас с Люсией он был спокоен, а вот тебя надо было пристроить. И сейчас это не изменилось.

— Ага, только ты отца променяла на скользкого соседа, — упрекнула я. — Ладно ко мне барон плохо относился, но ты-то за что его так не любила?

— Любила, — тихо произнесла она. — Но я больше не ребенок и должна думать о будущем. Это ты, похоже, еще не выросла и наивно веришь, что все устроится само собой.

Я прикрыло лицо ладонью. Хотелось крикнуть, какая ж Катарина дура, но я удержалась. Осуждать ее было легко. Но она выросла в мире, где у женщин почти не было никаких прав. Сама мысль о том, что она могла бы выйти замуж по любви или сама решать сиво жизнь, ей показалась бы дикой. Такого не может быть, потому что не может быть никогда.

Впрочем, вот я такая современная прогрессивная девушка. А сижу уже месяц взаперти и жива лишь чужой милостью. И все же в другую клетку я добровольно не полезу.

— Передай Франсуа, — сказала я после долгого молчания, — что я выбираю быть бездомной и бесприданницей. Только так у меня будет шанс, о котором вы в один голос говорите.

В отличие от Мышки, я все же не была аристократкой. И вполне себе могла представить жизнь, где меня никто не обслуживает. Работу я найду. Может, вернусь к алхимику Леонтию и предложу протирать его пробирки. Или устроюсь в гостиницу к Мадлен. Рабочие руки везде нужны. И этими рассуждениями, что за пределами замка я никто, меня не запугать.

— Выбор твой, — вздохнула за дверью Катарина. — Но ты совершаешь ошибку. Лишаешься всего.

— Зачем мне всё, когда нет главного? — я улыбнулась.

Сестра заменила прочь, а я неожиданно ощутила прилив сил. Села возле окна и принялась делать из старой бумаги фигурки журавликов. Впервые за долгое время мне казалось, что я выдержу все. Ведь у меня есть я.

Спать в тот день я легла в приподнятом настроением. Вообще, как ни странно, спалось в башне хорошо. Как бывает в командировках, когда ты далеко от привычных забот и никуда не можешь деться. У тебя одна задача и ты ей следуешь, а все проблемы и беспокойства остались дома. В башне у меня была одна задача — не сойти с ума. И пока казалось, что я с ней справляюсь.

Только вот среди ночи мне вдруг почудился темный силуэт. Он двинулся от окна к кровати. И не успела я пикнуть, как широкая ладонь зажала мне рот.