Серебряный ангел

ГЛАВА 10

В комнате висел тяжелый, удушливый запах гари.

Сморщившись, Ник негромко выругался и поддел ногой кусок обгоревшей штукатурки. Кусок этот едва не попал в Абнера, выливавшего последнее и, по всей видимости, лишнее ведро воды в дальний угол комнаты Брайди.

— Осторожнее, — проворчал Абнер и выскочил в коридор, оставляя на ковровой дорожке черные отпечатки мокрых, покрытых копотью ног.

Все остальные, помогавшие тушить пожар, уже разошлись. Кто спустился вниз, а кто вышел из отеля: со двора до Ника доносились голоса. Только несколько человек все еще находились на балконе, убирая черную от сажи воду и головешки. В ночной тишине шуршали веники и скребли совки.

Ник поежился, разглядывая пострадавшую от пожара комнату. Здесь было так же холодно, как и на улице, потому что от огня полопались все стекла на окнах.

«Что ж, женщины часто засыпают, забыв задуть свои прикроватные лампы, — потирая руки, думал он, — а потом среди ночи случайно опрокидывают их. Так и сгорают люди, даже не проснувшись. Все должны предположить именно эту версию».

Все прошло, как по маслу, именно так, как и было Ником задумано.

Он выжидал два часа, нервно расхаживая в своей комнате из угла в угол. Необходимо было, чтобы девушка, наверняка, покрепче уснула. Затем он бесшумно выскользнул на балкон и прокрался к французским дверям, ведущим в ее комнату. Открыть их не составило особого труда, так как Ник заранее скрепил задвижку клейкой лентой, чтобы она не закрывалась.

Бесшумно проникать в темные комнаты было для Мэллори делом не новым и, к радости своей, он обнаружил шкатулку с драгоценностями на прежнем месте. Не сводя глаз со спящей Брайди, Ник осторожно открыл крышку шкатулки и нащупал среди множества других украшений нужный ему браслет. Быстро спрятав его в карман, он закрыл шкатулку и разбрызгал остатки керосина из лампы на занавески.

Пламя занялось так скоро, что по дороге в свою комнату Ник едва не закричал от радости.

Он решил, что если через пять минут никто не обнаружит пожар и не забьет тревогу, то он сделает это сам. К тому времени огонь достигнет такой силы, что, без сомнения, вряд ли найдутся охотники лезть в пекло и тушить пожар.

Брайди, эта идиотка, обязательно задохнется и сгорит. А значит, никто уже не узнает, что он интересовался ее браслетом и что она, все же, как примерная девочка, задула перед сном свою лампу. И пропажу браслета никто не обнаружит.

Ник был счастлив. Он находился на верху блаженства. Еще бы! Редкий мужчина может похвастаться, что у него в кармане лежит миллион долларов. Или два? Да что уж там — все десять!

Вернувшись в свою комнату, Мэллори вытащил из кармана браслет, чтобы еще раз полюбоваться им и посмеяться над его легковерной хозяйкой, которую он без особого труда обвел вокруг пальца.

Но к ужасу своему он обнаружил, что это не тот браслет, за которым он столько охотился.

Тяжело опустившись на край постели, Ник уставился на свою добычу, все еще не в силах поверить в роковую ошибку. Среди брелоков на этом браслете не было ни серебряного ангела, ни карты, ни шифра. Ничего.

А дорога назад уже отрезана. В комнате Брайди сейчас царит полный бардак. Нужный ему браслет исчез, а вместе с ним пропала надежда отыскать когда-нибудь Серебряного Ангела.

Потом он услышал, как, задыхаясь и кашляя, кричит Брайди. Через несколько секунд к ее крику присоединились другие женские и мужские голоса. Оглушительно зазвенел городской колокол, извещая о пожаре.

Ник наблюдал за всем этим, стоя на пороге своей комнаты и в сотый раз проклиная Брайди, себя, рок. Если бы она не заметила его той ночью в поезде, когда он ломал голову над тем, как проникнуть в вагон, не разбудив ни ее саму, ни того ублюдка-проводника! Почти всю ночь этот недоделок или бродил по вагону взад-вперед, или сидел в кресле и читал. Когда же, наконец, он ушел, в окно, как назло, высунулась Брайди и увидела его, Ника.

Почему в самый неподходящий момент она просыпалась? Неужели у нее такой чуткий сон? Или, может быть, ее постоянно мучает бессонница? Нику это было трудно понять, потому что его сон всегда был отменный. Как частенько говаривала Мэй, если он спит, то пушкой не разбудишь. Говорят, что женщины обладают, так называемым, шестым чувством. Может быть, именно им Брайди всегда и руководствовалась?

И когда они остановились ночевать на какой-то станции по дороге в Потлак, он досконально продумал свои действия, но Брайди снова проснулась! Или, по крайней мере, начала просыпаться, лишь только он коснулся ее запястья.

В конечном итоге, Мэллори надоело действовать хитростью. Вот если бы она отдала браслет, когда он предложил починить застежку! Эта несчастная застежка на самом деле была сломана. Ник собственноручно согнул ее ногтем большого пальца и снял браслет с руки. Если бы только Брайди доверилась ему, он не стал бы заходить так далеко. Не стал бы поджигать комнату. Не стал бы подвергать опасности ее жизнь.

Когда бы речь не шла о такой крупной сумме, он при первой же возможности покинул этот проклятый город на быстром скакуне. Но на этот раз ставки были слишком высоки. И он уже много рисковал, чтобы останавливаться сейчас! Первая его попытка — попасть в тот чертов особняк на окраине Бостона и отыскать там браслет — обернулась полным провалом. Все перевернул в комнате Мойры вверх дном, но браслета так и не нашел. Оставив после себя страшный беспорядок, он мало переживал. Хуже было то, что браслет могли похоронить с этой старой каргой Мойрой.

Ник пробрался в древний, наполненный разными таинственными скрипами дом, и даже ему, человеку бывалому, привыкшему передвигаться крадучись в темноте, было немного не по себе, особенно в тот момент, когда он оказался у открытого гроба.

Но и на покойной браслета не оказалось.

Он уже было совсем пал духом. Но не надолго. На следующий день Ник прочел в бостонских газетах о «таинственном ограблении», в результате которого так ничего и не пропало. И после этого, в буквальном смысле слова, не спускал с Брайди глаз. Он неотступно следовал за ней, прятался в темных углах и в тени деревьев, терпеливо ожидая, не блеснет ли на запястьи девушки заветный браслет. И когда в один прекрасный день Брайди вышла из дома своего адвоката, Ник чуть не закричал от радости: на руке ее сиял диск с изображением ангела.

С того дня прошло несколько недель, и вот он здесь, за две тысячи миль от Бостона и без какого бы то ни было шанса на успех. Другой человек на его месте уже давно бросил бы это дело.

Но только не Ник.

Итак, он взял из шкатулки не тот браслет. И Брайди, рано или поздно, обнаружит эту пропажу. Ничего не оставалось делать, как вернуть браслет на место, если, конечно, огонь не слишком испортил содержимое той шкатулки. Но когда он, перешагнув мокрые черные клочья, оставшиеся от ковра, подошел к туалетному столику и попытался открыть крышку шкатулки, у него ничего из этого не вышло. Лак, расплавившись, залил в шкатулке каждую щелку и застыл. Открыть шкатулку теперь можно было, разве что, с помощью стамески.

Но вряд ли кто-то вспомнит об этой обгоревшей вещице раньше, чем через несколько дней. А он за это время постарается придумать другой способ, чтобы заполучить нужный ему браслет. Или устроит для Брайди еще один «несчастный случай».

Ник решил, что ему стоит спуститься вниз и сыграть роль внимательного и заботливого друга. А заодно проверить, не пострадала ли при пожаре Брайди. Не будет ничего плохого, если он изобразит из себя героя. Коснувшись рукой обгоревшей крышки столика, Ник измазал сажей лицо, шею и перед рубашки.

«Вот так, — подумал он, добавляя несколько пятен на рукава рубашки и брюки. — Мой маскарадный костюм, наверняка, придется по душе этой стерве».

— Но я правда ПОТУШИЛА лампу! — повторяла Брайди в перерывах между приступами кашля.

— Успокойтесь, — снова и снова говорила девушке вдова, укутывая ее дрожащие плечи старым индейским одеялом. — Все в порядке, дорогая. Никто не пострадал.

— Клянусь, Рут, что говорю правду, — не унималась Брайди.

— Я знаю, знаю, — ласково успокаивала ее вдова, поглаживая по спине. — Выпейте еще водички.

— Да, но пожар не мог начаться сам по себе, — произнес чей-то баритон из угла танцевальной залы. Говоривший сидел, откинувшись на спинку деревянного стула и закинув ногу на ногу.

Узнав голос Таггарта Слоана, отозвавшийся гулким эхом в пустой комнате, Брайди гневно вскинула голову.

— Что вы здесь делаете? — спросила она резко и закашлялась. Один звук этого голоса, последний раз слушанный девушкой в экипаже, тотчас привел ее в ярость.

— Тушу ваш пожар, мисс Кэллоуэй. — Таггарт встал со стула. — Как и все здесь. И вы могли бы говорить более вежливым тоном.

Глаза Брайди, саднящие от дыма, снова наполнились слезами. Она попыталась было смахнуть их, но одна слезинка все же успела скатиться по щеке. Ну почему, видя этого человека, она делается такой вспыльчивой, сердитой и… Брайди не совсем понимала какой еще она становилась, но все это ей не нравилось. И даже пугало. Тот факт, что она испытывает такую бурю чувств перед этим развратником и, возможно, убийцей, было выше ее понимания.

Брайди решительно вытерла лицо носовым платком, который дала ей Рут.

— Я не знаю, что явилось причиной пожара, — сказала она, сделав глубокий вдох и стараясь не обращать внимания на резкую боль в легких, — но ко мне это не имеет никакого отношения. — Брайди не узнавала свой голос: таким хриплым и дребезжащим он был. — Мои родители погибли при пожаре, мистер Слоан. И я очень осторожно отношусь к таким вещам. И вообще, я не знаю, по какому праву вы меня обвиняете в случившемся.

В этот момент из кухни вышел Абнер, в руках которого был поднос с чашечками горячего кофе. Когда он проходил мимо Слоана, тот небрежным жестом взял с подноса одну из чашечек и отпил большой глоток.

Жест этот показался Брайди слишком уж надменным. «Он ведет себя так, как будто „Шмель“ уже принадлежит ему!» Брайди как следует откашлялась и сказала:

— Интересно, мистер Слоан, как вам удалось прибыть сюда так быстро?

Отставив в сторону свою чашечку, Слоан направился к Брайди, и стук его каблуков по плиточному полу отозвался гулким эхом. Таггарт остановился как раз в кольце света, который отбрасывала горящая лампа. Все лицо его было покрыто сажей, а один из рукавов рубашки наполовину обгорел.

— Я услышал звон колокола, как и все остальные.

Вдова еще раз попыталась всучить Брайди чашку с водой. Девушка отпила немного из чашки, после чего спросила:

— Вы слышали его, будучи у себя дома? Но ведь вы живете так далеко отсюда.

— В этот момент я находился не дома, — ответил Слоан довольно беспечным тоном. — И если вы так уверены, будто задули перед сном лампу, то что, по вашему мнению, явилось причиной пожара?

— Я не знаю, — ответила Брайди искренне. Голос ее все так же дребезжал. — А что думаете по этому поводу вы?

Слоан наморщил лоб.

— Откуда мне знать?!

— Вот именно. Откуда вам знать!

— Брайди, дорогая, — попыталась успокоить девушку вдова, — вы сейчас расстроены, а Таггарт просто…

Было видно, что Слоан напрягся, как натянутая струна.

— Не скажу, что мне нравится ваш тон, мисс Кэллоуэй.

— А мне нет никакого дела до вашего мнения. Значит, вы решили, что сжечь меня обойдется вам дешевле, чем подкупить? Но, видите ли, я не совсем понимаю вашу логику, мистер Слоан. Что дала вам та дыра в полу, которую прожег огонь. Наверное, вы были уверены, что успеете вовремя потушить пожар, а меня это происшествие как следует напугает.

— Что?

Каждое слово давалось Брайди с большим трудом, но не обращая внимания на боль в горле и легких, она продолжала:

— Я нисколько не испугалась, мистер Слоан. Вам стоило бы придумать что-нибудь получше, чтобы отнять у меня «Шмель».

Таггарт, взбешенный, сделал шаг вперед.

— Послушайте, мисс Кэллоуэй. Если вы хотите сказать, что это я…

— Боже милостивый! — взревела вдова, и спорщики вздрогнули от неожиданности. — Да замолчите, наконец, вы оба. Таггарт, если Брайди говорит, что она потушила лампу перед тем, как лечь спать, значит, так оно и есть. Брайди, когда зазвонил колокол, Таг одним из первых примчался сюда, и ты должна благодарить и его самого, и его парней.

Наступило неловкое молчание. Таггарт и Брайди, оба сердитые, испепеляли друг друга взглядами.

— Черт побери, — проворчала, наконец, вдова. — Ну и ночка сегодня выдалась! Но, слава Богу, пожар удалось потушить, Брайди отделалась легким испугом, и никто не пострадал. Конечно, я не беру во внимание ущерб, нанесенный отелю огнем, но все можно исправить. А теперь, как мне кажется, кто-то перед кем-то хочет извиниться.

Брайди поджала губы и с нескрываемой неприязнью посмотрела на Слоана. Таг тоже поднял на нее гневные глаза, и по желвакам на его лице можно было понять, в каком он пребывал состоянии. Помолчав какое-то время, наконец, выдавил из себя:

— Извините.

Брайди хотела было сказать, что нисколько не сомневается в неискренности этого извинения, но не успела открыть рот, как со стороны внутреннего дворика отеля раздался чей-то крик.

— На помощь! Кто-нибудь, помогите!

Девушка, поддерживаемая вдовой, поспешила к выходу. Таггарт, обогнав их, выскочил на улицу первым.

К отелю приближались, перемазанные сажей и покрытые копотью, люди.

— Дорогу! — крикнул один из них. — Дайте пройти!

Поравнявшись с толпой, Таг пригнулся, и Брайди на какой-то миг потеряла его из виду. Но вот, наконец, она услышала голос Слоана и увидела его самого.

— Эти Диггер, — произнес он своим низким голосом, который, к удивлению девушки, прозвучал взволнованно. — Его надо отнести в отель, ребята. Чарли, ты видел сегодня вечером доктора?

Человек, к которому обращался Слоан, пробубнил что-то невнятное, что именно, Брайди не смогла разобрать. После чего Таг сказал:

— В таком случае, сходи за ним. И если он трезв, приведи его сюда. Впрочем, если даже пьян, веди все равно. Мы отпоим его кофе. И поспеши.

От толпы отделились четверо мужчин, включая Таггарта, несших Диггера.

Наблюдая за тем, как осторожно поднимаются они по лестнице, Брайди услышала встревоженный голос вдовы:

— Что, черт возьми, произошло?!

Один из мужчин повернул в ее сторону перепачканное сажей лицо, на котором светились угольки покрасневших глаз, и ответил:

— Я не знаю, миссис Спайви. Мы с Хэнком собирались было уже уходить, как вдруг услышали чьи-то стоны. Похоже, бедняга получил серьезные ожоги. На его руки и спину страшно смотреть.

Брайди чувствовала, как у нее из горла рвался крик, но что-то мешало ему вырваться наружу. Этот человек мог умереть! И только сейчас она поняла причину всех несчастий. Дело было вовсе не в лампе, которую либо потушили, либо нет. Просто ее снова наказывает Бог. Снова.

Она провела ночь с Джонни, и за это Бог сжег дом и погубил ее родителей. А сегодня ночью… О, сегодня ночью! Брайди вспомнила, что снилось ей этой ночью… Она занималась любовью с Таггартом Слоаном! И проснувшись, увидела, что ее комната объята огнем.

Все вдруг оказалось так просто.

— Это я во всем виновата, — прошептала девушка срывающимся голосом. — Но разве это справедливо? Ведь я не могу контролировать то, что вижу во сне!

В этот момент Брайди почувствовала на своих дрожащих плечах ласковую руку вдовы, которая принудила вернуться назад в танцевальную залу и усадила на стул. Как сквозь пелену слышала девушка голос миссис Спайви.

— Вы слишком перенервничали, — шептала она, — вам надо немного отдохнуть. — Говорила вдова и еще что-то, но что именно, Брайди пропустила мимо ушей. Потом она услышала чьи-то приближающиеся шаги и воркование вдовы, пытающейся заставить ее взять в руки какую-то чашку.

На этот раз в чашке оказалась уже не вода, и Брайди едва не поперхнулась.

— Это мескаль [12] с лимонадом, — объяснила вдова. — На вкус он, конечно, не очень приятен, но после него вы почувствуете себя лучше.

«Я превращаюсь в Кору Толбот, — подумала Брайди. — Завтра же среди зарослей кактусов велю разбить свой сад, в котором проведу остаток жизни, смакуя мексиканскую водку!» Мысль эта невольно рассмешила ее.

— Вот так-то лучше. — Одобрительно кивнув, Рут снова вложила в руки девушки чашку, на три четверти наполненную густой зеленоватой жидкостью. — Вы должны выпить все это, а потом я уложу вас спать.

Брайди задержала дыхание и сделала еще один глоток, а затем еще один. Чувствуя, как алкоголь обжигает ей горло, она испытывала неприятное ощущение, которое, казалось, как нельзя лучше соответствовало ситуации. Щека саднила, в глазах щипало, легкие и горло болели так, словно их начистили наждачной бумагой. А отель, просто чудом, не сгорел дотла.

Но к счастью, никто, кроме Диггера, всерьез не пострадал. Хотя, так ли это? Брайди стала лихорадочно припоминать, кого из постояльцев, заспанных и перепуганных, в пижамах, халатах и ночных рубашках, она видела в холле. И вспомнила, что Ника среди них не было.

Залпом проглотив остатки противной микстуры миссис Спайви, Брайди встревоженно спросила:

— А Ник? Вы видели…

— Я здесь.

— О, Ник, — выдохнула она облегченно и откинулась на спинку стула. — С вами все в порядке?

— Какое счастье! — насмешливо заметила вдова.

Но Брайди не обратила на ее слова никакого внимания.

— Да, я ничуть не пострадал, — с улыбкой ответил Ник, счищая сажу с рукава рубашки, отчего пятно стало еще безобразнее. — Только вот немного запачкался. Я был на тушении пожара. Слава Богу, огонь удалось вовремя погасить.

Вдова, стоявшая сзади Брайди, нервно закашлялась и чуть сильнее сжала плечо девушки.

Подвинув стул, Ник сел рядом с Брайди и взял ее за руку.

— Слава Богу, вы спаслись, — прошептал он и, поднеся пальцы девушки к своим губам, поцеловал их.

Она, уже одурманенная алкоголем, хотела сказать, что Ник просто не понимает волю Бога, но Рут Спайви не дала это сделать. Девушка и ойкнуть не успела, как сильные руки вдовы, словно куклу, приподняли ее за плечи и поставили на ноги. Но эти ноги сделались ватными и совершенно не слушались.

— Я уложу ее спать, Ник, — заявила вдова. — И ты тоже лучше возвращайся к себе в комнату. До утра здесь больше делать нечего.

Чувствуя на своих плечах уверенную руку вдовы, Брайди нетвердым шагом направилась к лестнице.

— А как же тот человек? — с трудом ворочая языком, спросила она. — Диггер.

Каждый шаг давался ей неимоверно тяжко. Колени подгибались, в голове шумело, а перед глазами все плавало.

— О нем позаботятся, дорогая моя. Я приготовила вам чистую ночную рубашку и вам остается только закрыть глаза и уснуть. Идемте!

Брайди медленно поковыляла к лестнице. Противостоять Рут было не так-то просто, а после той микстуры и вовсе невозможно.

— Можете располагаться в моей комнате, — предложил Ник, следовавший за женщинами. Он опять взял Брайди за руку и нежно ее погладил. Но она скорее видела, чем ощущала его прикосновения.

Вдова резко остановилась, и Брайди последовала ее примеру. Она стояла, покачиваясь из стороны в сторону.

— С чего это вдруг ты стал так чертовски любезен, Ник? — набросилась на него миссис Спайви. — Ты ведь прекрасно знаешь, что торговцы, прибывшие с вами в одном дилижансе, сегодня утром уехали, а их комнаты на втором этаже освободились. У меня есть даже чистые простыни. А ты, если хочешь сделать что-то действительно полезное, можешь заплатить за те дни, что прожил здесь и катиться ко всем чертям из Потлака.

Брайди пыталась было протестовать, но язык очень плохо ее слушался.

Ник, казалось, был потрясен…

— Но Рут! Что я такого…

— Ты не сделал ничего такого, в чем я была бы уверена! — отрезала вдова. — Но ты причинил мне достаточно хлопот, когда был еще четырнадцатилетним мальчишкой, Ник Мэллори! И возвращаться к прошлому мне совсем не хочется. У меня и без тебя забот полон рот. И не смей называть меня Рут!