Серебряный ангел

ГЛАВА 26

Осторожно, стараясь не разбудить Тага, Брайди выскользнула из-под одеяла. Она на цыпочках пробралась к двери, ведущей в гостиную, и, как можно тише, избегая скрипов и шорохов, прошмыгнула к дивану.

Ей удалось, не уронив ничего со стола, нащупать на столике спички и зажечь свечу.

«Это сейчас более подходяще, чем свет лампы, — подумала она, — ДЛЯ ОСОБЫ, СИДЯЩЕЙ НОЧЬЮ НАГИШОМ В СВОЕЙ ГОСТИНОЙ. Между тем, как В ЕЁ ПОСТЕЛИ СПИТ МУЖЧИНА, НЕ ДОВОДЯЩИЙСЯ ЕЙ МУЖЕМ. Однако, данная легкомысленная персона НЕ ИСПЫТЫВАЕТ ПО ЭТОМУ ПОВОДУ НИКАКИХ УГРЫЗЕНИЙ СОВЕСТИ».

Дрожащий огонек свечи выхватил из темноты столик, загруженный посудой и остатками ужина. На одной из тарелок скромно лежало немного ветчины, и Брайди с жадностью накинулась на нее.

— Да, — призналась она, с наслаждением пережевывая копченое мясо. — Я стараюсь не испытывать никаких угрызений совести.

Когда Таггарт раздел ее и отвел в ванную, ей и в голову не пришло воспротивиться и сказать ему «нет». А почему, собственно, она должна была это делать? Ей хотелось быть с этим мужчиной, и к тому же, она уже стала его любовницей: и в сплетнях горожан, и на самом деле. Одна лишь мысль, что они будут заниматься любовью на чистых простынях, в удобной, широкой постели, только подхлестывала ее желание.

Таггарт Слоан остался ночевать здесь, в отеле, в ее комнате, в ее постели; завтра все-все в городе узнают, где он провел эту ночь. И если кто-то еще сомневался насчет той ночи, которую она провела в его доме, то завтрашняя новость рассеет всякие сомнения по этому поводу. Люди будут толкать друг друга локтями и говорить: «Похоже, Слоан завел себе новую подружку!» А за этим последуют двусмысленные взгляды и подмигивания, а также такие комментарии, которыми не пристало обмениваться при широком круге слушателей.

Однако, будь что будет! Люди поговорят, почешут языки — и перестанут. К тому же, город этот молодой, нецивилизованный, и отношения между людьми здесь просты и лишены всех тех условностей, которыми опутаны жители Востока.

Что ей за дело до того, если кто-то на ее счет отпустит шуточку? Главное, она любит и любима!

Брайди поняла, что мудрая тетушка Мойра, будучи уже на том свете, преподнесла ей свой самый бесценный подарок, который скрывал в себе радость ни с чем не сравнимую.

Да, Брайди Кэллоуэй останется здесь жить, независимо от того, чем закончатся переговоры с мистером Джоунсом относительно рудника. И, несмотря ни на что, она сделает из «Шмеля» отель высшего класса, которым можно будет гордиться впоследствии. А еще, она будет любить Тага, оставаясь с ним столько, сколько им потребуется. И наплевать на всех болтунов с их разговорами! Она любит мужчину, себя, жизнь! У нее столько планов, связанных с отелем и рудником!

Хотелось бы еще иметь детей. Похожих на нее и на Таггарта. Конечно, для этого необходимо выйти замуж. И Брайди втайне мечтала об этом. Но она и словом не посмеет обмолвиться о замужестве, никогда никто даже намека от нее не услышит на эту тему.

Ветчина исчезла очень быстро.

Брайди облизала пальцы.

— Перепачканная жиром распутница, — прошептала она, и в уголках ее губ дрогнула улыбка. — Перепачканная жиром, голая и порядком нагрешившая. Что еще? Какую грань мне осталось перешагнуть? Стать воровкой?

Ветчины не было, а голод сохранялся.

Небольшая горка фасоли и одна-единственная картошина, остыв, не выглядели так уж аппетитно. Не завалялось даже и бисквита.

Несколько минут девушка с сожалением смотрела на опустошенные, грязные тарелки, вспоминая необыкновенно вкусную ветчину, а потом решительно встала.

— Это ведь мой отель, — произнесла она тихо, но убедительно, — и я вполне могу совершить набег на собственную кухню.

Оставив свечу на столе, Брайди, на цыпочках, пробралась назад в спальню и сняла с крючка на дверях ванной свой халат. Затянув пояс, она нагнулась над постелью и поцеловала Тага в лоб. Он не проснулся, а только заулыбался.

Бесшумно проскользнув к двери, ведущей в коридор, Брайди повернула дверную ручку и собралась было ударить ногой пониже замка, как дверь вдруг распахнулась, и даже петли ее не заскрипели.

Оказывается, люди Таггарта, проделав в отеле немалую работу, добрались и до этой строптивой двери.

«КАК ЖЕ Я НЕ ЗАМЕТИЛА? — размышляла девушка, выходя в коридор и закрывая за собой дверь. — Как же я не заметила, что Таг вечером дверь не выбивал?!»

Но что она вообще замечала в тот момент?!

Брайди бесшумно ступала босыми ногами по плиточному полу, держа в одной руке свечу, а другой прикрывая пламя от случайного сквозняка.

В коридоре пахло свежей краской, и когда девушка остановилась, подняв повыше свечу, то заметила, что стены здесь были уже растрескавшимися и не грязного темно-зеленого цвета, но аккуратно-гладкие, покрытые ровным слоем насыщенно-голубой краски.

Полюбовавшись, Брайди пошла дальше, недоуменно качая головой и бормоча:

— Интересно, как я могла это не заметить?

И вот, наконец, она вышла в холл, где ее поджидал еще сюрприз.

Вчера вечером, проходя в этой части отеля дважды, она даже не удосужилась обратить внимание на произошедшие здесь перемены. Стены, выкрашенные светлой бежевой краской приятно ласкали глаз, но самое примечательное заключалось в другом: даже света свечи оказалось достаточно, чтобы различить на белоснежном потолке восхитительную бронзовую люстру.

Кроме того, в холле появилась мебель. Брайди подошла к ближайшему креслу и провела рукой по прохладной кожаной обивке. Кресло, впрочем, как и вся остальная мебель, было в превосходном состоянии. Должно быть Рут откопала все это в мансарде или в одной из кладовых.

Преобразилась и столовая. Откуда-то взялись здесь двадцать новых столиков, покрытых нарядными белыми скатертями. А стены! Им по-прежнему был сохранен голубой цвет, но оттенок немного изменился, приблизившись к бирюзовому. Поверху и понизу стен шел великолепный орнамент, а между этими красивыми окаймлениями был рассыпан витиеватый, повторяющийся рисунок кораллового цвета.

Ну и, наконец, вот она, кухня. На столе, под прикрытием белой салфетки, Брайди без особого труда отыскала хлеб и остатки ветчины. Только она намазала большой хлебный ломоть маслом и собралась было отрезать себе кусок ветчины потолще, как услышала чьи-то шаги.

Она повернулась к двери, да так и застыла с ножом в руке.

А в этот момент, с лампой в руке, в кухню вплыла Рут Спайви.

— Ради Бога, не заколите меня. — Вдова прошлепала по полу в больших мужских тапках. — Я пришла всего лишь за бисквитами.

Брайди улыбнулась и продолжила делать операцию ветчине.

— Рут, не могу вам не сказать, что танцевальная зала и холл просто великолепны. Вы сотворили настоящие чудеса.

— Это не столько я, — призналась вдова. Затянув потуже пояс своего выцветшего халата, она принялась намазывать маслом парочку пышных бисквитов. — Благодарить стоит Абнера и парней Таггарта. Завтра я покажу вам второй этаж. Почти все комнаты там уже меблированы и готовы принять постояльцев. Отрежьте мне пару кусочков ветчины, раз уж вы этим занялись.

Брайди исполнила просьбу вдовы и передала ей отрезанные ломтики на кончике ножа.

— Но работы еще — непочатый край. — Продолжала миссис Спайви свои рассуждения вслух. — В мансарде еще полно всякой всячины. Просто ума не приложу, что со всем этим делать. А также надо кое-что подновить на втором этаже и выкрасить весь третий. Конечно, благодаря Таггарту, рабочим мы не платим. Но краска, мебель и разные скобяные изделия обходятся недешево. Не знаю, удастся ли нам свести концы с концами. — Вдова принялась за свой сандвич, состоявший из бисквита и ветчины.

— Завтра я выпишу чек на расходы, — пообещала Брайди. — Хотя, нет, послезавтра. Завтра мы с Тагом едем в Прескотт.

Брови вдовы удивленно поползли вверх.

— По делам, — поспешила прибавить Брайди.

— Как скажете, дорогая. — Рут Спайви показала на сандвич девушки. — Может быть, вы хотите чем-нибудь это запить? У меня есть лимонад.

Радуясь, что сменилась тема разговора, Брайди улыбнулась.

— Нет, спасибо. Я помню, как однажды вы угостили меня лимонадом.

Вдова расхохоталась.

— На этот раз он абсолютно без всяких примесей. Гарантирую. — Не дожидаясь ответа, она подняла кувшин и наполнила лимонадом два высоких бокала, один из которых вручила Брайди. — Кстати, о Таггарте. Я не видела, как он вчера уходил. Во сколько он…

— Рути? — послышался из танцевальной залы чей-то знакомый голос, и через некоторое время кухню осветил огонь еще одной лампы. — Рути, дорогая, возвращайся поскорее в постель.

Брайди перевела взгляд на вдову и озарилась понимающей улыбкой.

— Рут здесь, Абнер. Она скоро придет. — И уже тише добавила: — Не правда ли, Рути?

Вдова вздохнула. Криво усмехнувшись, она запрятала в карман халата оставшийся сандвич с бисквитом и ветчиной, взяла в одну руку стакан с лимонадом, а в другую — лампу.

— Если бы вы не были такой чертовски высокой, Брайди Кэллоуэй, я отшлепала бы вас.

— Спокойной ночи, Рут, — улыбнулась Брайди.

Миссис Спайви вышла в темноту танцевальной залы и сквозь шарканье двух пар тапочек, послышалось ее недовольное ворчание:

— Иду, черт бы тебя побрал! — И потом уже более нежно: — Я сделала тебе сандвич, милый. Он здесь в моем кармане.

Когда Брайди открыла дверь своей комнаты, в гостиной были зажжены все лампы, и Таг, абсолютно голый, нервно расхаживал из угла в угол.

— Что случилось? С тобой все в порядке? — спросил он, бросившись к ней. — Я уже собирался идти тебя искать.

— Хочешь? — Брайди протянула ему бокал с лимонадом.

Таггарт взял его и одним большим глотком осушил наполовину, после чего вернул девушке.

— Я только-только собирался повязать галстук и отправляться на поиски своей королевы. — Нагнувшись, он легонько поцеловал Брайди в губы. — Похоже, вы лакомились сандвичем с ветчиной, мисс Кэллоуэй.

— А вы, мистер, похоже, выпили почти весь мой лимонад. Ты голоден? Хочешь, я схожу на кухню и сделаю тебе сандвич?

Таг приложил палец к губам девушки, потом взял из ее рук бокал, отставил его в сторону и развязал пояс на ее халате.

— Сандвич — это не совсем то, что я хочу.

Его руки скользнули под полы халата, ласково пробежали по плечам и рукам. Халат, мягко прошуршав, сполз на пол и бесформенно распластался у ног девушки. А она, словно пыталась таким образом скрыть свою внезапную наготу, прижалась всем телом к мужчине.

«Я и в самом деле ПОТЕРЯЛА ВСЯКИЙ СТЫД, — думала Брайди, обнимая Таггарта за шею, прижимаясь к нему грудью и ощущая на своем животе его твердеющую плоть. — Стою ГОЛАЯ В ГОСТИНОЙ, В ОБЪЯТИЯХ СВОЕГО ЛЮБОВНИКА. Куда подевался мой стыд? Боже! Что сказали бы адвокат Толбот и его жена Кора? И весь Бостон?»

— Черт с ними со всеми, — прошептала она, туманно улыбаясь. — Правда, тетушка Мойра?

— Ты что-то сказала, милая? — тихо спросил Таг и, взяв Брайди на руки, понес в спальню.

И потом, спустя сколько-то минут, лежа навзничь, под тяжестью его тела и глядя, как страсть изменяет его лицо, она приподняла голову и, сияя глазами, прошептала ему на ухо:

— Я люблю тебя, Таг. Вот, что я сказала тогда. Я люблю тебя.

— Спасибо, Рамон, — поблагодарил Таггарт своего конюха, выпрыгнувшего из поданного им кабриолета. — Мы вернемся к ужину.

С этими словами он вскочил на место Рамона и протянул руку Брайди. Она загорела после пребывания на солнце, и на лице ее высыпала целая россыпь золотых веснушек. Тагу вдруг захотелось затащить ее в конюшню и поцеловать каждую веснушку.

Но вместо этого, он помог Брайди взобраться в кабриолет, задержав руки на ее бедрах несколько дольше необходимого. Когда же она покачала головой и с улыбкой погрозила ему пальцем, Таг рассмеялся.

И только после того, как Рамон вложил ему в руки какой-то сверток, Таггарт понял, что конюх стал свидетелем его сцены с Брайди.

— Что это?

— Это велела передать вам Мария, — объяснил Рамон, запинаясь. — Чтобы вы могли перекусить в дороге.

— Это просто замечательно! — сказала Брайди, высунувшись из кабриолета. — Обязательно поблагодари ее за нас, Рамон.

Конюх, улыбаясь, кивнул и, сняв шляпу, махал ею до тех пор, пока кабриолет не скрылся из вида.

— Что собой представляет Прескотт? — спросила Брайди, когда они проехали первый поворот и приблизились к каньону Джуноу.

Таг рассказал ей о Виски Роу и других, не очень спокойных районах города, но потом решил, что для дамской психики этого вполне достаточно и поведал о более цивилизованных местах Прескотта, являвшегося административным центром их округа и насчитывавшего несколько богатых особняков и муниципальных зданий.

— Прескотт, больше, чем какой-либо населенный пункт в Аризоне, напоминает восточный город, — сказал Таггарт, объезжая выбоину на дороге. — Прежде всего, как приедем, мы направимся в здание суда. Хочу привлечь Ника к ответственности. Не знаю, выйдет ли у меня что-нибудь из этой затеи, ибо мы вряд ли сможем доказать его вину, но я хочу, чтобы наше заявление хотя бы зафиксировали. Пусть бы негодяя немного припугнули, — и то ладно. Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы он покинул наш город и никогда уже не возвращался. А потом, я хотел бы зайти на телеграф, чтобы отбить парочку телеграмм.

— Дать ответы на те, которые ты получил вчера?

Таг постарался сдержать улыбку.

— На те и некоторые другие.

— Но ведь в Потлаке нет телеграфа, как же тогда туда пришли вчерашние телеграммы?

Прежде чем ответить, Таггарт заставил лошадь объехать яму внушительных размеров.

— Их посылают дилижансом в те дни, когда он следует из Прескотта в Потлак. По выходным же дням телеграммы и письма отправляют любым другим транспортом, направляющимся в нашу сторону. А это, как правило, грузовые дилижансы или повозки с рудой.

— Таг?

— Да?

— А как давно уже Рут… Как давно Рут и Абнер… дружат?

— Примерно лет пять. Или шесть. А ты что, только об этом узнала?

— Но ведь ничего другого, кроме рычания, бедный Абнер от нее не слышит! Да и сам он ведет себя так, словно… А вообще, я за них рада. Правда, не совсем понимаю их отношения.

Рука Тага соскользнула с плеча девушки и осторожно погладила сбоку ее грудь. Его охватило непреодолимое желание просунуть руку под платье Брайди и весь остаток пути до Прескотта сжимать в ладони ее грудь.

— Таг?

Он откашлялся, стараясь вспомнить, о чем они только что говорили.

— Думаю, им так больше нравится. Они ведут себя подобным образом уже давно.

Брайди вздохнула и опустила голову на плечо Таггарта.

— Мне кажется, — сказала она. — Мне кажется, что и сама жизнь здесь не совсем такая, к какой я привыкла. Здешние люди способны на самые непредсказуемые поступки, на которые вряд ли решились бы… живи они в каком-то другом месте.

— Угу, — пробормотал Таг, слушая спутницу лишь вполуха. Он думал сейчас о том сюрпризе, который преподнесет ей немного попозже. А еще, ему неодолимо хотелось распахнуть ворот ее платья. Боже милостивый! Он, Таггарт Слоан, взрослый мужчина, становится в присутствии этой женщины безголовым мальчишкой! Интересно, как долго такое будет с ним продолжаться?

Консуэла вернулась в дом к полудню. Она проснулась около десяти утра, хотя обычно пробуждалась намного раньше. Спать на крыльце было не очень-то удобно, и потому она чувствовала себя разбитой. К тому же раскалывалась голова от выпитого ночью виски. Промаявшись таким образом все утро, девушка решила, что ей ничего другого не остается, кроме как найти в себе силы и подняться в город, чтобы купить в лавке несколько апельсинов. Эти фрукты иногда помогали ей в подобных случаях.

Кое-как дотащилась Консуэла до лавки и купила там три апельсина. И услышала одну очень любопытную новость, о которой размышляла всю дорогу домой.

Спускаясь с холма, она съела пару апельсинов, из-за чего сделались липкими ее руки. Придя домой, она ополоснула их в ведре с водой, стоявшем у плиты, и, вытирая ладони о юбку, посмотрела на Ники.

Он все так же спал на ее кровати. Ночью его рвало и теперь в комнате стоял омерзительный запах. Консуэла подумала, что не будет сожалеть, если Ники оставит ее и скроется куда подальше. Пусть даже и навсегда.

Подняв ведро с водой, она подошла к кровати и вывернула его на голову спящего.

Ник моментально вскочил и, чертыхаясь, замахал кулаками. Девушка успела отпрыгнуть в сторону, повесив ведро на руку.

— Доброе утро, Ники, — произнесла она сладким голоском. — Хорошо ли ты спал?

Мокрый с головы до ног, но вполне протрезвевший, он медленно сел. И, словно собака, вылезшая из воды, стал отряхивать с волос воду. Потом, обхватив голову руками, исподлобья взглянул на Консуэлу и зло бросил:

— Сука.

Она уселась на стул, стоявший у противоположной стены, и положила ногу на ногу.

— Начинается новый день, Ники. И я принесла тебе хорошие новости.

Ник провел рукой по своим мокрым волосам и тихо застонал.

— Таггарт и та женщина уехали в Прескотт! — торжественно объявила Консуэла.

— Ну и что с того? — спросил он, не поднимая головы.

— А то, что пришло время отомстить им, Ники Я придумала для тебя план.

— Иди к черту, — проворчал тот.

Консуэла вытащила из кармана третий апельсин и стала его чистить.

— Ты ведь ненавидишь Слоана, правда?

Ник ничего не ответил.

— Я думала об этом, Ники. Когда ты слишком сильно кого-то ненавидишь, то недостаточно просто увидеть его мертвым, потому что мертвые уже не могут страдать. Не так ли?

Мэллори медленно поднял голову и уставился на нее.

— Что за чертовщину ты несешь?!

Консуэла вложила в его руку апельсин.

— Съешь, — сказала она и снова вернулась к стулу, на котором сидела. — От этого тебе полегчает.

Ник с отвращением уставился на фрукт.

— Ты в своем уме, Консуэла?

— Съешь апельсин, Ники. И ответь на мой вопрос: если я скажу тебе, как заставить Таггарта Слоана страдать всю жизнь, это тебя обрадует?

— Безумно, — промычал Мэллори с набитым ртом.

— Я знаю, как сделать это. Оставь свои мысли о том руднике. Ты не можешь завладеть этим серебром. Ни я, ни кто-то другой не помогут тебе добраться до него. Но ты имеешь превосходную возможность отомстить Таггарту так, что он запомнит это на всю жизнь.

Ник недоуменно уставился на нее.

Оценив его внимание, Консуэла продолжала:

— Так вот, Ники. Мы отомстим Слоану. И никто ни о чем не узнает. Я тоже хочу мести, Ники. Я очень хочу видеть, как страдает этот человек. Ты можешь рассчитывать на мою помощь.

Он слегка выпрямился.

— Интересно, что ты задумала?!