Сережа, не обижай демонов

Глава 13

— Серега, я все четко вычислил, того кота к девчонкам в раздевалку бэшки подбросили, — встретил меня в школьном коридоре на следующий день, с утра пораньше, мой школьный друг. — Я опросил всех наших, у всех имеется абсолютное алиби. Зуб даю, бэшки это, больше некому! Мы просто таки обязаны им на это достойно ответить.

— Ага-ага, — съехидничал я, не в силах вынести весь пафос, который просто таки сочился из речи приятеля. — Дай угадаю, алиби Сергеева ты определял исключительно по словам Игорька Поздеева, и наоборот, Сергеев подтвердил, что был в то время вместе с Поздеевым?

Судя по слегка смутившемуся лицу одноклассника, именно так все и произошло. Только я, надеясь прекратить затевающуюся авантюру на корню, слегка недооценил Генкин боевой настрой.

— И все равно, я считаю, что спускать подобное бэшкам нельзя.

— Ну, не спускай, я-то тут при чем? — Ну, да, у нас уже этакая традиция сформировалась: раз в один — два месяца Генка упорно зовет меня принять участие в какой-нибудь глупой выходке, направленной против нашего параллельного класса, а я всякий раз так же упорно отказываюсь. Ну, в поселке же мы все чуть ли не в соседних дворах живем, с чего враждовать-то?

— Я все продумал, — на удивление не отстал от меня на этот раз мой приятель, — мне для полноценной ответки понадобятся толченые крылья баварских жучков. Помоги, а? Я просто не представляю, у кого, кроме тебя, я смогу получить столь специфический реактив.

— Прежде, чем давать ответ, хочу знать, кто тебе посоветовал этот рецепт? — Моментально построжел я. В принципе, баварские жучки — штука не дефицитная и не дорогая. Причем, в названии этого ингредиента, как в названии морской свинки, нет ни слова правды. Морская свинка и на свинью совершенно не похожа, и к морю никакого отношения не имеет, а эти мушки — ни разу не жучки, ловят их вовсе не в Баварии, а чуть ли не у нас в огороде. Точнее, и в огороде тоже: специальная приманка — ловушка именно там и установлена, только добытого в огороде за лето на все дедовы рецепты не хватает, потому еще и большую часть закупать приходится. Ну, и напоследок, в дело идут все мушки целиком, они — крохотные, пойди, надери из них крылья.

— Бякова с Гавриловой посоветовали, — до донышка раскололся незадачливый «химик». Именно так, когда с этой профессией упоминают фамилию Останина, слово «химик» следует брать в кавычки. Я бы не стал допытываться, но про взаимную нелюбовь Генки и химии все знают. Мало ли, кто-нибудь решил его жестоко разыграть, Генка до самого последнего момента и не чухнет, что пытается какую-нибудь адскую смесь сотворить. А с «крылышками баварских жучков» это возможно: они в алхимии служат именно для усиления всех и всяческих реакций. Но, думаю, названным девчонкам можно верить, они не говнистые по натуре, какую-нибудь хрень советовать бы не стали.

— Хорошо, принесу, — пообещал я, — сколько тебе надо?

— Я не знаю, смутился Генка, — принеси хотя бы грамм двадцать.

— Сколько-сколько? — Удивился я. Дело в том, что в алхимических реакциях этот ингредиент буквально в миллиграммах использовался, он же, как катализатор в химии, сам по себе практически и не расходуется вовсе.

Короче, дозировку потребовал уточнить. Заодно и выяснить количество прочих ингредиентов потребных для намечаемой каверзы. Признаться, очень занимательно было, узнать, каким образом с классическими химическими реактивами при помощи простейшей алхимии можно что-нибудь явно занимательное провернуть.

Ага, заодно припомнил из прошлой жизни подобную смесь на стыке дисциплин, проходящих по совершенно разным статьям: лекарства и фотография. Стоило только таблетку гидропирита сунуть в порошок фиксажа для фотографий и плюнуть в получившуюся смесь для смачивания, как начиналась весьма бурная реакция, в ходе которой с изрядным шипением образовывался довольно заметный клуб белого дыма. Интересно, тут будет что-то похожее?

До начала занятий рецепт, как и намечавшийся точный эффект каверзы я так и не узнал. Гаврилова с Бяковой, словно сговорившись, пришли на уроки в самый последний момент, вместе со звонком, извещающим о начале урока. А потом я как-то и позабыл малость о Генкиных инициативах. Ну, мне же этого и не нужно особо было. Так до самого конца занятий все, вроде как, и затихло.

А потом я, вооружившись помимо своих обычных прибамбасов еще и приобретенными одноразовыми артефактами, снова отправился в мир демонов. Конечно, идея, связанная с походом, так сказать, в мир иной, в этот раз у меня возникла практически бредовая, но почему нет? Все равно мне там по пурпурным зарослям в поисках демонов бродить, просто поставил себе дополнительную цель: помимо просто охоты постараться отыскать ближайшее поселение разумных демонов. Вроде как, Ром говорил, что мой портал где-то на краю их запретных земель находится, так что, надеюсь, смогу своими ногами до этого поселения дойти.

До портала дотопал без всяких осложнений, только замерз немного, все же кожаная куртка, пусть и с поддетым под нее свитером, оказалась для зимы не слишком предназначена. Впрочем, я очень быстро отогрелся после того, как на ту сторону перешел. И, кстати, вспомнилось, как в прошлом мире озябшие от своей зимы и мороза россияне отправлялись отогреваться к теплым морям. Мне здесь, похоже, даже ехать никуда не нужно. Лето в шаговой доступности! Еще бы съесть постоянно не пытались, и можно было бы свой курорт организовывать.

Совсем почти как в первое мое появление в этом мире получилось: первая тварь повстречалась едва ли не возле самого портала. К счастью, с такими собако-кузнечиками я уже сталкивался. Правда, этот монстр больше был как раз кузнечиком, чем собакой. Подобрал задние конечности и прыгнул…. А в прыжке неожиданно раскрыл перепончатые крылья, чуточку изменяя направление полета. Почти спасся: я его только самым кончиком своего топорика задел. Но ему и такой незначительной раны хватило. Яд же. Сердце демона, сократившись в последний раз, остановилось.

Хм, мне кажется, или как-то поменьше эйфории стали эти собачки приносить?…И магическое ядро этой зверушки совсем крохотным оказалось. Я его очень тщательно в бумагу из-под своих бутербродов завернул, чтобы не потерять в своем рюкзаке.

Направление движения, в очередной раз, выбрал, ориентируясь по руслу ручья. В нем же заодно вымыл руки после копаний в окровавленной тушке. Только если в прошлый раз я пошел по течению вниз, то теперь выбрал, соответственно против течения — вверх. Нет, может быть, нужный мне выход с территории запретных земель и находится за владениями пауканов, только этот вариант я все же напоследок оставлю. Если все остальные направления окажутся безрезультатными. Много их слишком. Да еще и эйфории их уничтожение почти не приносит.

Часа два я продирался сквозь все густеющие заросли, уже подумывал назад повернуть, когда случилось это! Внезапно с того направления, в котором я двигался, мощнейшая волна пришла, от которой пригнулись деревья, все вокруг на мгновение окрасилось в какой-то синевато-фиолетовый оттенок, а уши от накатившего ужасающего рева заложило напрочь. Разумеется, я сразу же, испытав подобное, на месте замер, а после, развернувшись на сто восемьдесят градусов, со всех ног кинулся прочь. Вот, кажется, я и сподобился, узнать, отчего эти земли у местных обитателей запретными считаются. Если один только рев зверя, находящегося где-то довольно далеко от меня, смог меня так контузить, то какого это, встретить подобное чудовище вблизи?

Впрочем, это оказался еще далеко не конец всей истории. Внезапно с той стороны, в которую я удирал, донесся очень похожий рев. Разве что пришедшая с этим ревом волна окрасила окружающее не в фиолетовый, а в пронзительно красный цвет, такой, что вся прочая красная окраска окружающего, по сравнению с прокатившейся подсветкой, стала смотреться блеклой и выцветшей. А потом почва начала ритмично сотрясаться и подпрыгивать. Возможно, и звуки шагов тоже слышались, только я весь этот мир воспринимал уже не очень отчетливо, в мозгах какая-то отупительная каша получилась. Потому даже не сразу сообразил, в какую сторону теперь бежать нужно, а когда увидел приближающегося исполина так и совсем поздно стало. А просто мои ноги отказали напрочь.

Так и, сидя под кустом, и созерцал надвигающегося на меня гигантского ящера. Или не ящера. Контуженное сознание попеременно подкидывало видения гигантского тиранозавра, шагающего карьерного экскаватора и почему-то пингвина. Монстр совсем рядом со мной протопал, даже, вроде как, взглядом по мне зыркнул, усугубляя мой ступор. Но, к счастью, внимания на меня не обратил. Орлы не ловят мух! А может, тут ситуация и немного другой была: те же лисы мышатам наверняка представляются похожими исполинами, но просто на этот раз хищнику было в тот момент не до испуганного маленького мышонка. Всеми мыслями встретившийся мне супермонстр уже был на поле боя с рискнувшим кинуть ему вызов соперником.

Короче, смерть прошла рядом, я уцелел. И даже смог издалека понаблюдать за разразившейся грандиозной магической бурей. Сверкание гигантских молний, тьма, на мгновение закрывшая небо в том направлении, какие-то непонятные переливы цветов, звуков, запахов…. Да-да, и запахов тоже! Лично я вообще думаю, что мои органы чувств воспринимали происходящее не очень адекватно. Впрочем, я бы соврал, если бы начал вас уверять, что на ту битву гигантов я смотрел как на представление в театре. Все отрывочные картинки буйства стихий я подсмотрел через плечо, со всех ног убегая прочь. Счастье еще, что русло ручья не давало мне свернуть куда-нибудь в сторону и в конечном итоге заблудиться.

Окончательно пришел в себя я уже возле самого портала. Разумеется, ни о каком продолжении охоты не могло быть и речи. Случайно окинув взглядом окрестности, я вдруг истерически рассмеялся: дошло, наконец, почему тут так мало толстых, массивных деревьев. А не выживают они, когда вокруг такие чудовища бродят. А вот растительность пожиже — запросто. Все как в прочей жизни: выживают умеющие прогибаться под весом сильного. И я вознамерился стать в один ряд по силе с этими страшилищами? Муха захотела вырасти в орла? Или точнее мышонок даже не в лисицу, а сразу в медведя…. Правда ведь, смешно!

Второй сподряд неудачный выход в этот мир вышел. Хотя, как неудачный? Кажется, кто-то стал по крылатому выражению из прошлого мира «слишком много кушать». Ну, да, не буду спорить, зажрался я малость. В первые разы такому трофею, как добытый в этот выход демонический пес рад был до одурения. А еще знание о реальных возможностях магии, возможно, — это самое дорогое, что вынесу из сегодняшнего похода. Впрочем, каковы ни были бы результаты моего нынешнего выхода, какие-бы тут ни ходили монстры, я был твердо убежден, пройдет неделя — полторы, и я снова приду сюда. От своей мечты стать выдающимся магом я не отказываюсь.

Специально ночью проснулся, чтобы на свой диагностический артефакт взглянуть. Надеюсь, ему хватило времени, чтобы семь моих параметров пересчитать. Очень уж хотелось узнать, насколько сильно смогла повлиять на мой организм с тем демоническим суперзавром. Есть новый результат.

Во, как! Сотые доли к физическим моим характеристикам — это, наверняка последствия победы над очередным демоническим псом. Он же слабый совсем был, а магии, так и вовсе не показал. А вот полуторакратный прирост показателя эмпатии — это что-то! Где-то читал, что примерно с единицы эмпатия начинает дополняться телепатией отдельных, самых эмоционально окрашенных мыслей. Только даже ради такой шикарной плюшки встречаться еще раз с тем чудовищем я точно не согласен!

Первым уроком в этот день у нас в расписании была записана химия. И не просто урок предстоял, а лабораторная работа, последняя в этом полугодии. Едва я вступил в класс, как навстречу мне выметнулся Генка:

— Ну, принес? Давай скорее!

— Погоди, приятель, — осадил я его. Ты же мне так и не сказал, сколько чего нужно в том рецепте, как не сказал и что должно получиться в результате твоей проказы. А то может, ты замыслил всю школу таким образом взорвать, а я потом крайним окажусь.

— Ай, да чего там. Просто полграмма крылышек жучков в сочетании с толченой скорлупой, добавленные в серную кислоту вызывают образование запаха тухлятины. Подмешал бы в самом конце нашего урока в бутыль, из которой Ясовеевна стала бы эту кислоту для лабораторки бешкам разливать, у них же урок химии по расписанию стоит следом за нами. — С расстроенного Генки следовало бы писать картину. Не, даже не картину, эпическое полотно! Которое бы даже подписывать не нужно бы было, и без подписи каждый поймет, что картина «Вселенский облом» называется.

И тут я нарушил собственные принципы! Пусть всего лишь косвенно, но поучаствовал в той глупой вражде, которая непонятно с какого перепугу разразилась между двумя нашими классами.

— Полграмма — это примерно половина того пакетика, что я тебе принес, — протянул я Генке им просимое. — А скорлупа… ее вообще много надо? И вообще, скорлупа чьих яиц должна быть использована?

— Девчонки сказали, что скорлупа сгодится любая. Я вчера после обеда со своего яйца из столовой ее прихватил и истолок. И ритуал, который они мне описали, над скорлупой провел. Верил, что ты, мой единственный настоящий друг, меня не подведешь….

— Все-все, хватит, — замахал я руками на приятеля, пробираясь мимо него на свое законное место за партой. Вот не может Генка говорить без пафоса. Точнее может, но иногда на него вдруг накатывает. А у меня на пафос аллергия.

Собственно, наша лабораторная работа прошла без какого-либо напряга. Ну, не считая того, что пришлось пару раз Генку буквально по рукам бить, когда тот не вовремя пытался подмешать в нашу колбу незапланированные там на тот момент реактивы. В конце урока перед столом нашего преподавателя, Земфиры Ясовеевны, возникло небольшое столпотворение, когда все разом начали подсовывать ей свои дневники на подпись. Бякова так даже рассыпала от излишнего рвения по полу содержимое своего портфеля и долго пыталась вызволить из-под парты закатившуюся туда ручку. Циркачка! Я так понимаю, это она нашу химичку так отвлекала, пока Генка в лаборантской свою диверсию совершал.

Первые признаки, что что-то в нашей жизни пошло не так, проявились в столовой, куда мы, как и бэшки после второго урока ходим. Только бэшек в этот раз не было! Но это ладно, возможно, их учительница с урока задержала. Тем более лабораторная. Мало ли… бывает. Но когда мы, после длинной перемены, всей сытой и оттого довольной бандой расселись в кабинете биологии, ожидая начала урока, к нам пришла наша классная. Не знаю отчего, может от того, что вид у нее был крайне взволнованный, а может оттого, что ее сопровождали, помимо учительницы биологии, два очень хмурых полицейских, сердце у меня екнуло. Еще большее беспокойство вызвали слова Лидии Павловны, которые она умудрилась произнести с поистине трагическим тоном:

— Ребята, следующего урока у вашего класса не будет. Ввиду чрезвычайного происшествия, вам предстоит по очереди пройти беседу у директора нашей школы.

Так мы и остались ненадолго, недоуменно гудящей кучкой: биологичка и второй полицейский ушли куда-то, наша классная, усевшись на ее место, просто молча и хмуро за нами наблюдала, да еще один из полицейских, грузно шагая, прошел через весь класс и уселся на свободной парте в задних рядах. Были у нас две свободные парты на камчатке. Всего один раз за все семь учебных лет одну из них занимали, когда две Ленки, Шитова и Бякова, между собой серьезно поссорились. Но ненадолго. Потом Бякова села с Гавриловой, а Гавриловская соседка, Иринка Юрковская оказалась за одной партой, соответственно, с Шитовой.

Очередной странностью ситуации стало то, что первыми из числа одноклассников к директору начали вызывать девчонок. Их, по-моему, вообще никогда еще к директору не вызывали, только пацанов. Причем, не просто посыльным, из числа отловленных в коридоре учеников, вызывали, каждый раз второй полицейский заявлялся.

Вызванные к директору обратно к нам в класс не возвращались, что еще дополнительно усиливало нервозность среди оставшихся. Даже шепотки пошли про то, что не то убили сегодня кого-то, не то школьники были замечены на поджоге механической мастерской, но Лидия Павловна, многозначительно глядя в сторону серой глыбой возвышавшегося на заднем плане полицейского скомандовала:

— Так, все! Затихли все! — И после паузы добавила, — со следователем в кабинете директора будете так бодро общаться.

— Ну, точно, убили, — шепотом отозвался на информацию о следователе Генка, но переговариваться с парнями на соседних партах прекратил.

В классе уже заметно меньше половины учеников оставалось, когда вновь объявившийся полицейский, подглядывая фамилию очередного конвоируемого в бумажной шпаргалке, произнес:

— Останин! С вещами на выход.

Окутав меня напоследок шлейфом эмоций, состоящих из страха и отчаянной надежды, мой приятель поплелся следом за пригласившим его конвоиром.

И вот наступила моя очередь. Неподалеку от кабинета директора, в рекреации, я увидел группу учеников нашего класса, вызванных ранее. Также с ними уже были и некоторые их родственники. Генка, завидев меня, сунулся было навстречу, но замер, остановленный тяжелым взглядом моего конвоира, удалившись с дороги обратно на свое место.

— Проходи, Уваров, присаживайся, — послышалось из-за директорского стола, когда я, следом за докладывающим о моей доставке полицаем, переступил порог кабинета.

Хм, а наша классная не просто запугивала нас, когда сообщила о следователе, действительно, сидит мозгокрут. Невысокий, самой обычной наружности человек в полицейском мундире с очень примечательными стилизованными изображениями человеческого глаза в петлицах скромно, молча, притулился на обычном стульчике сбоку от стола директора. Что же все-таки произошло в нашей школе, что на расследование отправили столь ценного специалиста? Неужто и впрямь, убийство?

— Ну, Уваров, рассказывай, как дело было? — Подначил меня директор.

— О чем, Виталий Романович, мне рассказывать? — Распахнул я глаза в почти непритворном изумлении.

— Так ты не в курсе, что в результате вашей шалости произошло? — Директор принялся рассматривать меня с видом обиженного кредитора, у которого я занял в прошлом месяце десятку на неделю, да так по сию пору и не отдал.

— Какой шалости? — Невинно поинтересовался я в ответ.

— А такой! — Привстал в своем кресле директор, опираясь ладонями в столешницу перед собой и нависая надо мной. — Такой, что в результате мы даже не на княжество, на всю страну теперь прославимся! Немыслимое дело: выставить восемь юных представительниц дворянских фамилий в обнаженном виде на всеобщее обозрение!

— А я здесь при чем? — Уф! Все же не убийство! И к обнаженке я уж точно никакого отношения не имею… кажется. Отчего-то внезапно припомнилась сценка, во время которой Бякова на четвереньках собирает свои высыпавшиеся из портфеля школьные принадлежности и полезла под парту за ручкой. Симпатичная попка, однако.

Стоп! Чего симпатичного в этом тощем костлявом заде? Я же не лоликонщик какой! От возмущения своим собственными мыслями я даже головой мотнул, отгоняя это безобразие. И уловил краем глаза пристальное внимание со стороны человека в форме. Да это же вовсе не мои мысли! Это мозгокрут к моей памяти подключился, да вот, таким вот образом случайно прокололся!

— Двенадцать лет и уже активированная менталистика? Удивлен…. — Следователь, до этой минуты сидевший тихо, не отсвечивая, встрепенулся, забирая ведение первой скрипки их дуэта у директора. — Что ж, придется с тобой, Сергей, без всякой магии разговор вести. Рассказывай, как с терактом против седьмого Б дело было. Кто задумал, кто осуществил? Все рассказывай. Исходя из получившегося результата, это уже не простая детская шалость получается. Тут статья об умалении чести и достоинства двух и более благородных родов вырисовывается.

— Не знаю я ничего об этом, — я аж головой замотал в знак того, что не причастен к подобному.

— Ну, так уж и не знаешь, — следователь с покровительственной улыбочкой посмотрел мне в глаза, — а вот Геннадий Останин утверждает, что основной ингредиент для этой шалости от тебя получил. Вот, можешь взглянуть, узнаешь почерк?

Я смотрел в написанное рукой друга и не мог поверить. Исходя из написанного, именно я был мозговым центром всего произошедшего.

— Бред какой-то, — я откинул от себя листок с Генкиными показаниями. — Не мог Останин такого рассказать. Да и вы же должны были сами в его мозгах прочитать…. — Я осекся. Сам же недавно радовался, что менталисты не могут без сильных повреждений психики пациента считывать воспоминания, удаленные более чем на час-полтора от момента происшествия. У меня вот, считывание с Ленки Бяковой началось. Запросто может быть, что у Генки участок памяти, доступный для обозрения, окажется еще меньшим, чем у меня. Полтора часа — это скорее исключение, а не правило.

— Вот-вот, именно, — подтвердил следователь, ничуть не скрываясь, что читает мои текущие мысли. — Золотой час менталиста у Геннадия Останина уже прошел. Так что пока мы имеем даже не слово Останина против твоего, Сережа, слова, а только лишь единственное показание, выставляющее тебя во всем виноватым. Так как, будешь рассказывать, как все дело было?

— И все же, пока я промолчу, — объявил я, изо всех сил надеясь, что все мне сказанное за последние минуты в этом кабинете является самой обыкновенной неправдой. И вообще, раз менталист свободно пасется в моих мозгах, мог ведь он и вовсе меня убедить, что этот почерк — рука моего друга. Ведь неправда же все это?

— Как тебе будет угодно, — покачал головой в осуждение следователь, убирая листочек с показаниями Останина в свою папочку. — Только знаешь, как бы потом слишком поздно не было. Разумеется, пока тебе не исполнилось четырнадцати — ты лицо неподсудное, но, насколько я знаю, в уставе вашей гимназии точно статья есть, по которой, в случае хулиганских действий, директор гимназии имеет полное право на твое исключение. А без свидетельства об окончании гимназии никто тебя в Старгородскую подготовительную школу не возьмет. Такой, знаешь, бюрократический казус: оплаченный сертификат на твое обучение имеется, а принимать без подписанного документа из гимназии не имеют права. Ты как, еще не надумал все нам рассказать?

Я молчал, уставившись взглядом в зеленое сукно на директорском столе. Раритет ведь, позапрошлый век, сейчас никто так не делает.

— Тогда ты, Сергей, можешь идти, — внезапно смилостивился следователь. Там за тобой уже, наверное, твой приемный отец пришел…. Степан Емельянович ведь твой усыновитель? Очень достойный алхимик. Практически мастер в своей области. Жаль будет, если за ненадлежащее хранение опасных ингредиентов у него отберут лицензию частнопрактикующего алхимика. Так что, Сергей, отпустить тебя к Степану Емельяновичу?

— Да….

— Ну, как знаешь. Я искренне пытался тебе помочь.

И я вышел прочь. Прямо навстречу своему дедушке.

К счастью, действительность все же оказалась вовсе не так беспросветна, как я себе навоображал.

— О чем ты говоришь, внук? — Озадачено воскликнул дед Степан, когда я, давя всхлипы, описал ему его нелегкое будущее. — Я не практически мастер, как сказал тебе тот мозгокрут, а вполне себе реальный дипломированный мастер-алхимик, имеющий документ единого для всего мира образца. Мне лицензия на торговлю своими препаратами вообще без надобности. У полиции княжества руки коротки, чтобы мне что-то запрещать. И если такое вдруг произойдет, запросто ведь может так оказаться, что в княжестве могут начаться перебои с алхимией вообще. Мы маленькие люди, но задевать нас даже князьям может быть чревато. Тем более, по такому надуманному поводу, как хранение самого обычного ингредиента вовсе даже не строгого учета. Да и свидетельство об окончании гимназии ты, на худой конец, сможешь получить, просто сдав экзамены в любой из гимназий нашей империи. Ведь сможешь же? Знаний хватит?

— Хватит, деда, — отчаяние, тисками сдавливающее мою грудь, понемногу отступало.

— Ну, тогда пошли домой. Бабушка там, наверное, уже великолепную долму приготовила.

— Дай мне всего пару минут. — Я почти бегом кинулся в сторону стоявшего в отдалении Генки.

— Гена, скажи мне честно, это ведь не твои показания против меня мне в кабинете следователь демонстрировал?