Сестричка

Глава 15

На сей раз Орфамэй вошла без особых церемоний. Движения ее были мелкими, быстрыми и решительными. На лице играла легкая веселая улыбка.

Она решительно поставила на пол сумочку и, продолжая улыбаться, села в кресло для клиентов.

– Спасибо, что дождались, – сказала она. – Держу пари, вы сегодня еще не обедали.

– Не угадали, – ответил я. – Обедал. А теперь пью виски. Вы не одобряете этого занятия, так ведь?

– Разумеется, нет.

– Это просто замечательно. Так я и думал, что вы не измените своих взглядов.

Поставив бутылку на стол, я налил себе еще. Отпил немного и, не ставя стакана, ехидно посмотрел на Орфамэй.

– Прекратите, а то не сможете слушать, – резко произнесла она.

– Об этом убийстве, – подхватил я. – А кто убит? Вижу, что вы не убиты – пока.

– Пожалуйста, не будьте таким противным. Я тут не виновата. Вы не поверили моим словам по телефону, и потребовалось убедить вас. Оррин звонил мне. Но не захотел сказать, где живет и чем занимается. Почему – не знаю.

– Хотел, чтоб вы сами выяснили. Он формирует ваш характер.

– Не смешно. Даже не остроумно.

– Зато, согласитесь, язвительно. Кто убит? Или это тоже секрет?

Орфамэй повозилась со своей сумочкой недостаточно долго, чтобы справиться со смущением, потому что смущена не была. Но достаточно долго, чтобы подстрекнуть меня выпить еще.

– Убит тот противный тип в доме с меблированными комнатами. Мистер... мистер... забыла его фамилию.

– Давайте оба забудем ее, – сказал я. – Давайте хоть раз будем заодно.

– Я спрятал бутылку в тумбу стола и поднялся. – Послушайте, Орфамэй, я не спрашиваю, откуда вам это известно. Или, может, откуда это известно Оррину. Или действительно ли ему это известно. Вы его нашли. Это все, что вам от меня требовалось. Или он нашел вас, что нисколько не меняет дела.

– Меняет, – воскликнула она. – Я, в сущности, его так и не нашла. Он не захотел сказать мне, где живет.

– Что ж, если в таком же месте, как то, где я уже был, я его не виню.

Орфамэй с отвращением поджала губы.

– В сущности, он ничего не захотел сказать мне.

– Только об убийствах, – подчеркнул я. – И тому подобных пустяках.

Она весело рассмеялась.

– Я сказала это, чтобы припугнуть вас. Не всерьез. Вы говорили так холодно, неприветливо. Я подумала, что вы не хотите больше помогать мне...

И... вот, выдумала убийство.

Я несколько раз глубоко вдохнул и поглядел на свои руки. Медленно распрямил пальцы. Потом, ничего не говоря, встал.

– Вы сердитесь на меня? – робко спросила Орфамэй, чертя по столу кончиком пальца.

– Надо бы как следует отхлестать вас по щекам, – сказал я. – И бросьте притворяться наивной. А то отхлещу вас не по щекам.

Ее дыхание резко оборвалось.

– Да как вы смеете?

– Вы уже произносили эту реплику. Она не сходит у вас с языка.

Замолчите и убирайтесь к черту. Думаете, мне нравится, когда меня пугают до смерти? Ах да – вот они.

Выдвинув ящик стола, я достал ее двадцать долларов и швырнул на стол.

– Забирайте. Пожертвуйте их больнице или научной лаборатории. Они действуют мне на нервы.

Рука Орфамэй сама собой потянулась к деньгам. Глаза за стеклами очков округлились от изумления.

– О господи, – сказала она, с достоинством укладывая деньги в сумочку.

– Вот уж не думала, что вас так легко напугать. Мне казалось, вы смелый человек.

– Только с виду, – прорычал я, отодвинув от себя стол. Орфамэй отшатнулась. – Смелый только с маленькими девочками вроде вас, коротко стригущими ногти. На самом деле я размазня.

Взяв Орфамэй за руку, я рывком поставил ее на ноги. Голова ее запрокинулась. Губы разжались. В тот день я имел потрясающий успех у женщин.

– Но ведь вы найдете мне Оррина, правда? – прошептала она. – Это была ложь. Я вам все наврала. Я... ничего не знаю.

– Духи, – сказал я, потянув носом воздух. – Ах, милочка. Вы надушили за ушами – и только ради меня.

Она кивнула, опустив свой маленький подбородок на полдюйма. Глаза ее сверкали.

– Сними с меня очки, – прошептала она. – Филип. Я не против, что время от времени ты слегка выпиваешь. Правда, не против.

Наши лица разделяли шесть дюймов. Я боялся снимать с нее очки. Меня подмывало ударить ее по носу.

– Да, – произнес я, голосом Орсона Уэллса с набитым крекером ртом. – Найду, милочка, если он еще жив. Притом бесплатно. Не возьму даже цента на расходы. Но только задам один вопрос.

– Какой, Филип? – негромко спросила она и приоткрыла губы чуть пошире.

– Кто был паршивой овцой у вас в семье? Орфамэй отпрянула, будто испуганный олененок. Уставилась на меня с каменным выражением лица.

– Вы сказали, что не Оррин был паршивой овцой. Помните? С особым нажимом. А когда упомянули сестру Лейлу, тут же перешли на другое, словно эта тема была для вас неприятной.

– Я... я ничего такого не помню, – очень медленно произнесла она.

– И меня разобрало любопытство. Под каким именем снимается ваша сестра Лейла?

– Снимается? – голос ее звучал неуверенно. – А, вы имеете в виду кинофильмы. Да ведь я не говорила, что она снимается в кино. Ничего подобного я не сказала.

Я насмешливо улыбнулся. Орфамэй внезапно пришла в ярость.

– Не касайтесь моей сестры, – выпалила она. – Не делайте по ее адресу грязных намеков.

– Каких грязных намеков? – спросил я. – Или попробовать догадаться самому?

– Только и думаете, что о женщинах и выпивке! – взвизгнула Орфамэй. – Я вас ненавижу!

Она бросилась к двери, распахнула ее и вышла. По коридору она почти бежала.

Я снова вернулся за стол и плюхнулся в кресло. Очень странная девица.

Право же, очень. Вскоре, как я и ожидал, зазвонил телефон. На четвертом звонке я подпер рукой голову и лениво взял трубку:

– Похоронная контора Аттера Мак-Кинли.

Женский голос произнес: «Что-о-о?» и сменился пронзительным смехом.

Неудержимым. Ну и чувство юмора! Тонкое, словно клюв колибри. Я выключил свет и отправился домой.